Эксперты успеха. Как проверят сотрудников правопорядка
Наши чиновники всё-таки неисправимые идеалисты. Агентство по противодействию коррупции решило законодательно установить нормы профессиональной добропорядочности для сотрудников правоохранительных органов и разработало соответствующий законопроект. Он сейчас на публичном обсуждении на портале открытых НПА, и довольно любопытен.
Если вкратце, то сотрудников будут тестировать. Во-первых, само испытание, судя по тексту законопроекта, будет представлять собой некий комплекс мероприятий, «направленный на применение к тестируемым лицам без их ведома мнимых ситуаций, имитирующих повседневную деятельность по реализации их полномочий, в ходе которых устанавливается соблюдение ими соответствующих должностных процедур и норм профессиональной этики, посредством наблюдения с использованием специальных технических средств». В переводе на обывательский это означает, что правоохранителей будут как бы невзначай провоцировать на элементарных бытовых ситуациях, а потом комиссионно решать — прошел сотрудник проверку на «стрессоустойчивость» или нет.
Во-вторых, объекты тестирования по закону будут иметь право знать о возможности проведения в отношении них этого самого тестирования, что в принципе нейтрализует обещанную внезапность. Указано даже, что как действующих сотрудников, так и поступающих на службу будут письменно уведомлять о возможности быть подвергнутыми тестированию на профессиональную добропорядочность.
В-третьих, само тестирование будет продолжаться не больше 10 дней и не чаще двух раз в год, что вызывает вопросы.
В-четвертых, тех, кто завалил тест, будут наказывать дисциплинарно. Могут даже уволить, но не раньше, чем дисциплинарное производство в отношении сотрудника будет завершено. То есть уже не получится увольнять косячников задним числом, как раньше. Но это неточно.
В-пятых, итоговую точку в тестировании будет ставить комиссия по добропорядочности. Это постоянный коллегиальный орган из кадровиков, руководителей подразделений собственной безопасности и представителей общественного совета того ведомства, чьих сотрудников тестируют.
Какова вероятность, что имярек точно узнает о начале проверки против него? Очень высокая, учитывая, что так называемые тестирования на добропорядочность в Казахстане уже в пилотном режиме проводились, и проверяемые знали о кампании. Например, в июле 2022 года после утверждения президентом Концепции антикоррупционной политики на 2022-2026 годы МВД сразу же приступило к Іntegrity check своих сотрудников. И уже в феврале 2023-го отчиталось о предварительных успехах и достижениях — обращения граждан стали обслуживаться более оперативно, сотрудники стремились ответственно подходить к своей работе, корректно и вежливо отвечать, что соответствует принципам сервисной модели.
Даже неудивительно, что по итогам этого пилота все проверенные сотрудники показали себя с лучшей стороны. Примерно также правительство с акиматами ходят по базарам, проверяя предельные цены на социальные виды продовольствия.
Антикор, кстати, разрабатывая законопроект о добропорядочности, руководствовался как раз полицейским пилотом. Только по закону под тестирование попадут сотрудники уже всех правоохранительных органов — и прокуратуры, и внутренних дел, и самого антикора, и службы экономических расследований.
Пессимист скажет, что ничего не изменится. Оптимист — что объемы сердечных «рахметов» кадровикам и проверяющим вырастут, и это хоть как-то подтянет людей в форме. Реалист напомнит, что по отчетам главы Антикора Асхата Жумагали с 2022-го по конец 2023-го государству вернули триллион тенге. После таких головокружительных успехов, что там говорить о внедрении тестирования. Всё получится. А если кто-то не заметит улучшений, это его проблемы. Будет как в анекдоте: «— Эксперты сказали, что стало лучше! — А люди утверждают, что хуже. — Но люди не эксперты».
Наши чиновники всё-таки неисправимые идеалисты. Агентство по противодействию коррупции решило законодательно установить нормы профессиональной добропорядочности для сотрудников правоохранительных органов и разработало соответствующий законопроект. Он сейчас на публичном обсуждении на портале открытых НПА, и довольно любопытен.
Если вкратце, то сотрудников будут тестировать. Во-первых, само испытание, судя по тексту законопроекта, будет представлять собой некий комплекс мероприятий, «направленный на применение к тестируемым лицам без их ведома мнимых ситуаций, имитирующих повседневную деятельность по реализации их полномочий, в ходе которых устанавливается соблюдение ими соответствующих должностных процедур и норм профессиональной этики, посредством наблюдения с использованием специальных технических средств». В переводе на обывательский это означает, что правоохранителей будут как бы невзначай провоцировать на элементарных бытовых ситуациях, а потом комиссионно решать — прошел сотрудник проверку на «стрессоустойчивость» или нет.
Во-вторых, объекты тестирования по закону будут иметь право знать о возможности проведения в отношении них этого самого тестирования, что в принципе нейтрализует обещанную внезапность. Указано даже, что как действующих сотрудников, так и поступающих на службу будут письменно уведомлять о возможности быть подвергнутыми тестированию на профессиональную добропорядочность.
В-третьих, само тестирование будет продолжаться не больше 10 дней и не чаще двух раз в год, что вызывает вопросы.
В-четвертых, тех, кто завалил тест, будут наказывать дисциплинарно. Могут даже уволить, но не раньше, чем дисциплинарное производство в отношении сотрудника будет завершено. То есть уже не получится увольнять косячников задним числом, как раньше. Но это неточно.
В-пятых, итоговую точку в тестировании будет ставить комиссия по добропорядочности. Это постоянный коллегиальный орган из кадровиков, руководителей подразделений собственной безопасности и представителей общественного совета того ведомства, чьих сотрудников тестируют.
Какова вероятность, что имярек точно узнает о начале проверки против него? Очень высокая, учитывая, что так называемые тестирования на добропорядочность в Казахстане уже в пилотном режиме проводились, и проверяемые знали о кампании. Например, в июле 2022 года после утверждения президентом Концепции антикоррупционной политики на 2022-2026 годы МВД сразу же приступило к Іntegrity check своих сотрудников. И уже в феврале 2023-го отчиталось о предварительных успехах и достижениях — обращения граждан стали обслуживаться более оперативно, сотрудники стремились ответственно подходить к своей работе, корректно и вежливо отвечать, что соответствует принципам сервисной модели.
Даже неудивительно, что по итогам этого пилота все проверенные сотрудники показали себя с лучшей стороны. Примерно также правительство с акиматами ходят по базарам, проверяя предельные цены на социальные виды продовольствия.
Антикор, кстати, разрабатывая законопроект о добропорядочности, руководствовался как раз полицейским пилотом. Только по закону под тестирование попадут сотрудники уже всех правоохранительных органов — и прокуратуры, и внутренних дел, и самого антикора, и службы экономических расследований.
Пессимист скажет, что ничего не изменится. Оптимист — что объемы сердечных «рахметов» кадровикам и проверяющим вырастут, и это хоть как-то подтянет людей в форме. Реалист напомнит, что по отчетам главы Антикора Асхата Жумагали с 2022-го по конец 2023-го государству вернули триллион тенге. После таких головокружительных успехов, что там говорить о внедрении тестирования. Всё получится. А если кто-то не заметит улучшений, это его проблемы. Будет как в анекдоте: «— Эксперты сказали, что стало лучше! — А люди утверждают, что хуже. — Но люди не эксперты».
Борьба за комфорт. Как реализуются поручения президента 2019 года
Перед началом нового учебного года в Казахстане вспомнили про школьные туалеты — в 2022-2023 годах страсти вокруг них кипели нешуточные. Общественники запустили информационную кампанию «Худший школьный туалет», и голосовалка получилась достаточно мощной. В итоге даже приняли национальный стандарт школьных уборных.
К этому моменту прошло четыре года, как Токаев назвал позором наличие в XXI веке в цивилизованном государстве уличных сортиров, в которых насилуют детей. Чиновники хорошо помнят этот скандал 2019 года, случившийся в Таразе. Всякий раз говорили, что полностью избавиться от уличных клозетов не выходит — есть отдаленные села без централизованного водоснабжения и канализации. Это уводит разговор к другой глобальной проблеме — организации централизованного водоснабжения населенных пунктов, которая уже лет 10 стремится к 100% (судя по разным докладам уже отставных министров). Но последний отчет министра промышленности и строительства Каната Шарлапаева ближе к реальности, хотя не факт опять же. По его словам, даже все города на 100% обеспечить водопроводом удастся лишь в конце 2025 года. Села — нет, потому что совсем мелкие с численностью населения до 200 человек живут или будут жить с комплексными блок-модулями.
А теперь вернемся к школьным туалетам. Нынешнего министра просвещения Гани Бейсембаева на последней пресс-конференции в правительстве спросили — что там с уличными туалетами в школах? Он ответил, что за три последних года из около трех тысяч их осталось всего 10. Скорее всего, как раз в тех селах, куда никогда не подведут водопровод. Прав министр или нет, могут достоверно сказать только родители учащихся, потому что вряд ли Гани Бектаевич лично проверял, закрыли ли для эксплуатации детьми уличные сортиры. К тому же, он и сам признает, что некоторые остались как резервные.
Да и вообще постоянные разборки и проверки по «отхожему вопросу» показывают, что не во всех школах, где оборудованы нормальные внутришкольные уборные, дети имеют к ним доступ — там или ремонт, или проблемы с водой, или они просто закрыты до внезапных инспекций. В апреле 2024 года в одной из школ Туркестанской области родители жаловались, что построенные на бюджетные деньги комфортные туалеты стоят закрытыми без воды, не работают, а ученики продолжают бегать за несколько сотен метров в уличный клозет, ставший общественным. Сколько еще таких примеров по стране, о которых просто не говорят публично?
Этот неприятный вопрос важен не сам по себе. Президент его поднял, так как была проблема с безопасностью и комфортом в школах. Напомним, что поручение глава государства дал после того, как в 2019-м над несовершеннолетней надругались в уличном туалете. Дело не в самих сортирах, простите еще раз за такой предмет, а в том, чтобы прекратилось насилие. Но вот весной 2024-го в Жамбылской области подобный, практически такой же скандал: в школе Байзакского района ученики подрались в туалете на улице, после чего погиб 14-летний пацан. Но такого резонанса как почти пять лет назад нет. И ранее были известия о насилии над детьми. И тоже всё глохло. Привыкли?
Все проблемы должен был устранить проект «Комфортная школа». Но его критиковали и бывший, и действующий главы Высшей аудиторской палаты. Вся программа «реализуется без намека на соблюдение правил государственных закупок», говорила Наталья Годунова, экс-руководитель ведомства. Нынешний же — Алихан Смаилов — сообщал, что «при полной финансовой обеспеченности в первый же год допущена волокита». Всё же не будем впадать в уныние. Уж туалеты-то у нас построить смогут. Наверное.
Перед началом нового учебного года в Казахстане вспомнили про школьные туалеты — в 2022-2023 годах страсти вокруг них кипели нешуточные. Общественники запустили информационную кампанию «Худший школьный туалет», и голосовалка получилась достаточно мощной. В итоге даже приняли национальный стандарт школьных уборных.
К этому моменту прошло четыре года, как Токаев назвал позором наличие в XXI веке в цивилизованном государстве уличных сортиров, в которых насилуют детей. Чиновники хорошо помнят этот скандал 2019 года, случившийся в Таразе. Всякий раз говорили, что полностью избавиться от уличных клозетов не выходит — есть отдаленные села без централизованного водоснабжения и канализации. Это уводит разговор к другой глобальной проблеме — организации централизованного водоснабжения населенных пунктов, которая уже лет 10 стремится к 100% (судя по разным докладам уже отставных министров). Но последний отчет министра промышленности и строительства Каната Шарлапаева ближе к реальности, хотя не факт опять же. По его словам, даже все города на 100% обеспечить водопроводом удастся лишь в конце 2025 года. Села — нет, потому что совсем мелкие с численностью населения до 200 человек живут или будут жить с комплексными блок-модулями.
А теперь вернемся к школьным туалетам. Нынешнего министра просвещения Гани Бейсембаева на последней пресс-конференции в правительстве спросили — что там с уличными туалетами в школах? Он ответил, что за три последних года из около трех тысяч их осталось всего 10. Скорее всего, как раз в тех селах, куда никогда не подведут водопровод. Прав министр или нет, могут достоверно сказать только родители учащихся, потому что вряд ли Гани Бектаевич лично проверял, закрыли ли для эксплуатации детьми уличные сортиры. К тому же, он и сам признает, что некоторые остались как резервные.
Да и вообще постоянные разборки и проверки по «отхожему вопросу» показывают, что не во всех школах, где оборудованы нормальные внутришкольные уборные, дети имеют к ним доступ — там или ремонт, или проблемы с водой, или они просто закрыты до внезапных инспекций. В апреле 2024 года в одной из школ Туркестанской области родители жаловались, что построенные на бюджетные деньги комфортные туалеты стоят закрытыми без воды, не работают, а ученики продолжают бегать за несколько сотен метров в уличный клозет, ставший общественным. Сколько еще таких примеров по стране, о которых просто не говорят публично?
Этот неприятный вопрос важен не сам по себе. Президент его поднял, так как была проблема с безопасностью и комфортом в школах. Напомним, что поручение глава государства дал после того, как в 2019-м над несовершеннолетней надругались в уличном туалете. Дело не в самих сортирах, простите еще раз за такой предмет, а в том, чтобы прекратилось насилие. Но вот весной 2024-го в Жамбылской области подобный, практически такой же скандал: в школе Байзакского района ученики подрались в туалете на улице, после чего погиб 14-летний пацан. Но такого резонанса как почти пять лет назад нет. И ранее были известия о насилии над детьми. И тоже всё глохло. Привыкли?
Все проблемы должен был устранить проект «Комфортная школа». Но его критиковали и бывший, и действующий главы Высшей аудиторской палаты. Вся программа «реализуется без намека на соблюдение правил государственных закупок», говорила Наталья Годунова, экс-руководитель ведомства. Нынешний же — Алихан Смаилов — сообщал, что «при полной финансовой обеспеченности в первый же год допущена волокита». Всё же не будем впадать в уныние. Уж туалеты-то у нас построить смогут. Наверное.
Решение острых вопросов. Что произошло с государственными финансами
Минфин подвел итоги по исполнению бюджета за первую половину года, и они выглядят не совсем позитивными. Скептик бы сказал, что бюджет страны разбалансирован. Расходы радикально опережают доходы, чего не было уже достаточно давно. При этом фиксируется грандиозный недобор доходов.
По расходам всё не так плохо: потрачено 10,7 триллиона тенге, или 95 процентов от плана. Недофинансирование бюджетных статей составило 572 миллиарда тенге, причем в первую очередь пострадала медицина, на которую не нашлось 405 миллиардов. Характерные приоритеты.
Разница между поступлениями и тратами почти двукратная. Ее закрыли в первую очередь благодаря Нацфонду, который перечислил более 3 триллионов (из 4 триллионов предназначенных на весь год). Остальное — заимствования и доходы от приватизации, в частности «Казатомпрома». Тем не менее, всего этого не хватило, чтобы полностью исполнить обязательства.
Планы сборов составляли 6,9 триллиона тенге. В реальности удалось собрать только 5,6 триллиона, таким образом недостача составила без малого 20 процентов. Кроме того, доходы в номинальном выражении на полтриллиона уступили показателю за аналогичный период прошлого года, и это несмотря на рост ВВП и инфляцию, в 8,4 процента. В реальном выражении провал должен быть еще выше.
Довольно трудно понять, в чем причина такой недоимки. Одна из версий — перенос возврата НДС и раннее взятие налога на прибыль. Таким образом, в 2023 году бюджетные проблемы были успешно решены, но в 2024-м они вспыхнули с новой силой. В остальном, рост экономики по идее должен был наполнить бюджет (ну или по крайней мере, не допустить дыры такого масштаба), но этого не произошло.
Пока, вероятно, рано делать окончательные выводы, нужно дождаться конца года. Если ситуация не исправится, то правительству предстоит сделать очень нелегкий выбор. Либо резко увеличивать расходы из Нацфонда, либо перестраивать фискальную политику. И еще вопрос, насколько экономическая статистика адекватна. 3,3 процента роста ВВП при таком обвале бюджетных расходов — это или недостоверные цифры, или фиаско налогового ведомства. Всё это станет ясно уже через несколько месяцев.
На этом месте можно было бы поставить берущий за душу хит дворовой музыки «Енді не істейміз?». Но все сложные финансовые вопросы решаются в Казахстане очень просто. Любой обыватель знает, что инструментарий наших государственных мужей и акул бюджета прост и по-джентльменски скромен: взять еще денег из Нацфонда или девальвировать валюту. Есть, конечно, и такие опции, как администрирование налогов и повышение дисциплины в расходах, но они пока не давали такого мощного эффекта как два первых метода. Третий путь решения проблемы бюджетной дыры — создать условия для роста экономики и повышения ее доходов — мы даже не рассматриваем. Потому что тут даже идей нет как это сделать. Ни у кого в стране.
Минфин подвел итоги по исполнению бюджета за первую половину года, и они выглядят не совсем позитивными. Скептик бы сказал, что бюджет страны разбалансирован. Расходы радикально опережают доходы, чего не было уже достаточно давно. При этом фиксируется грандиозный недобор доходов.
По расходам всё не так плохо: потрачено 10,7 триллиона тенге, или 95 процентов от плана. Недофинансирование бюджетных статей составило 572 миллиарда тенге, причем в первую очередь пострадала медицина, на которую не нашлось 405 миллиардов. Характерные приоритеты.
Разница между поступлениями и тратами почти двукратная. Ее закрыли в первую очередь благодаря Нацфонду, который перечислил более 3 триллионов (из 4 триллионов предназначенных на весь год). Остальное — заимствования и доходы от приватизации, в частности «Казатомпрома». Тем не менее, всего этого не хватило, чтобы полностью исполнить обязательства.
Планы сборов составляли 6,9 триллиона тенге. В реальности удалось собрать только 5,6 триллиона, таким образом недостача составила без малого 20 процентов. Кроме того, доходы в номинальном выражении на полтриллиона уступили показателю за аналогичный период прошлого года, и это несмотря на рост ВВП и инфляцию, в 8,4 процента. В реальном выражении провал должен быть еще выше.
Довольно трудно понять, в чем причина такой недоимки. Одна из версий — перенос возврата НДС и раннее взятие налога на прибыль. Таким образом, в 2023 году бюджетные проблемы были успешно решены, но в 2024-м они вспыхнули с новой силой. В остальном, рост экономики по идее должен был наполнить бюджет (ну или по крайней мере, не допустить дыры такого масштаба), но этого не произошло.
Пока, вероятно, рано делать окончательные выводы, нужно дождаться конца года. Если ситуация не исправится, то правительству предстоит сделать очень нелегкий выбор. Либо резко увеличивать расходы из Нацфонда, либо перестраивать фискальную политику. И еще вопрос, насколько экономическая статистика адекватна. 3,3 процента роста ВВП при таком обвале бюджетных расходов — это или недостоверные цифры, или фиаско налогового ведомства. Всё это станет ясно уже через несколько месяцев.
На этом месте можно было бы поставить берущий за душу хит дворовой музыки «Енді не істейміз?». Но все сложные финансовые вопросы решаются в Казахстане очень просто. Любой обыватель знает, что инструментарий наших государственных мужей и акул бюджета прост и по-джентльменски скромен: взять еще денег из Нацфонда или девальвировать валюту. Есть, конечно, и такие опции, как администрирование налогов и повышение дисциплины в расходах, но они пока не давали такого мощного эффекта как два первых метода. Третий путь решения проблемы бюджетной дыры — создать условия для роста экономики и повышения ее доходов — мы даже не рассматриваем. Потому что тут даже идей нет как это сделать. Ни у кого в стране.
Бег на месте. Как Казахстан развивает транспортный потенциал
Новые логистические проблемы образовались на границе. Контейнеры массово скапливаются на терминалах поблизости от погранперехода Алтынколь — Хоргос. Из-за этого железные дороги сократили планы на отправку контейнеров из Китая в Европу. Узким местом оказались платформы для вывоза транспортных контейнеров из Китая, их в Казахстане просто недостаточно.
Это было бы еще полбеды, но ситуацию усугубила активизация строительства вторых путей на магистрали Достык — Мойынты. Достык был долгие годы главным пунктом транзита. Из-за возникшего «бутылочного горлышка» и переключения потоков на Алтынколь последний просто захлебнулся. Это в принципе подтверждается и статистикой. За семь месяцев 2024 года через станцию Алтынколь на границе Казахстана с Китаем перевезли свыше 7,7 миллиона тонн грузов, рост на 8 процентов вообще и на 15 процентов в отношении транзита из Китая. Расширение магистрали, впрочем, давно назрело, так что здесь изменить что-то вряд ли было возможно. Остается лишь надеяться на то, что строительство будет завершено в срок.
Кроме того, есть общие проблемы с глобальной транспортной системой. Из-за активности хуситов и санкций против России всю мировую логистическую сеть лихорадит. Казахстан, на который переключились многие потоки, стал заложником сложившейся обстановки.
Однако совершенно реальными являются и проблемы логистической отрасли внутри нашей страны. Мощности, испытывавшие инвестиционный голод многие годы, оказываются неспособными справиться с ростом транспортных потоков. В частности, невредно было бы развивать инфраструктуру на западе и в центре страны, развивать порты на Каспии (Актау, Курык) и усиливать транспортные узлы на границе с Россией. Только таким образом можно будет извлечь выгоду из роста важности Казахстана в качестве общеевразийского транзитного перекрестка.
Пока нельзя говорить о полномасштабном кризисе в казахстанской логистике, но, если выводы сделаны не будут, ситуация будет ухудшаться в каждом подобном случае, а об устойчивом росте транзита, для которого сейчас созрели все объективные предпосылки, придется забыть.
Впрочем, может и не вспоминали особо. Возьмем радостные и оптимистичные как всегда сообщения об очередных достижениях. Вот Служба центральных коммуникаций рапортует, что «объем перевозок грузов по ТМТМ (вроде как альтернативный маршрут — прим.) за 7 месяцев увеличился на 62 процента и составил 2,5 миллиона тонн (за аналогичный период 2023 года 1,6 миллиона тонн)». Много это или мало?
Как сообщало Бюро национальной статистики, например, «за январь-декабрь 2023 года железнодорожным транспортом республики перевезено 416,4 миллиона тонн грузов». Это только железная дорога. То есть перевалка на ТМТМ — считанные проценты даже от общего трафика. Так себе бурное развитие новых коридоров. Да и коридоры не особо новые. Ну ладно, морской транспорт у нас всегда в загоне.
Но вот всё тот же показатель железнодорожного транспорта за 2023-й был всего на 2,8 процента выше индикатора предыдущего, 2022 года. Возможно, в 2022-м был необычайно бурный всплеск транзита, вызванный войной в Украине?
Это как посмотреть. Отбросим ковидный 2020-й, когда провал можно объяснить. Но в том самом году министр индустрии и инфраструктурного развития Бейбут Атамкулов, отчитываясь за пятилетку программу «Нұрлы жол», рассказывал, что «по итогам 2019 года жд транспортом перевезено 407 миллионов тонн грузов (в 2018 году — 397 миллионов тонн)». Выходит, что 2023-й, который открыл для нас огромные перспективы развития транспортного потенциала из-за перестройки логистики в Евразии, был по объемам железнодорожных перевозок всего на 2,2 процента больше 2019-го.
Или у нас с цифрами всё странно, или разговоры про развитие транспортного потенциала остаются разговорами. Отчитываться об успехах, однако, не мешает ни первое, ни второе.
Новые логистические проблемы образовались на границе. Контейнеры массово скапливаются на терминалах поблизости от погранперехода Алтынколь — Хоргос. Из-за этого железные дороги сократили планы на отправку контейнеров из Китая в Европу. Узким местом оказались платформы для вывоза транспортных контейнеров из Китая, их в Казахстане просто недостаточно.
Это было бы еще полбеды, но ситуацию усугубила активизация строительства вторых путей на магистрали Достык — Мойынты. Достык был долгие годы главным пунктом транзита. Из-за возникшего «бутылочного горлышка» и переключения потоков на Алтынколь последний просто захлебнулся. Это в принципе подтверждается и статистикой. За семь месяцев 2024 года через станцию Алтынколь на границе Казахстана с Китаем перевезли свыше 7,7 миллиона тонн грузов, рост на 8 процентов вообще и на 15 процентов в отношении транзита из Китая. Расширение магистрали, впрочем, давно назрело, так что здесь изменить что-то вряд ли было возможно. Остается лишь надеяться на то, что строительство будет завершено в срок.
Кроме того, есть общие проблемы с глобальной транспортной системой. Из-за активности хуситов и санкций против России всю мировую логистическую сеть лихорадит. Казахстан, на который переключились многие потоки, стал заложником сложившейся обстановки.
Однако совершенно реальными являются и проблемы логистической отрасли внутри нашей страны. Мощности, испытывавшие инвестиционный голод многие годы, оказываются неспособными справиться с ростом транспортных потоков. В частности, невредно было бы развивать инфраструктуру на западе и в центре страны, развивать порты на Каспии (Актау, Курык) и усиливать транспортные узлы на границе с Россией. Только таким образом можно будет извлечь выгоду из роста важности Казахстана в качестве общеевразийского транзитного перекрестка.
Пока нельзя говорить о полномасштабном кризисе в казахстанской логистике, но, если выводы сделаны не будут, ситуация будет ухудшаться в каждом подобном случае, а об устойчивом росте транзита, для которого сейчас созрели все объективные предпосылки, придется забыть.
Впрочем, может и не вспоминали особо. Возьмем радостные и оптимистичные как всегда сообщения об очередных достижениях. Вот Служба центральных коммуникаций рапортует, что «объем перевозок грузов по ТМТМ (вроде как альтернативный маршрут — прим.) за 7 месяцев увеличился на 62 процента и составил 2,5 миллиона тонн (за аналогичный период 2023 года 1,6 миллиона тонн)». Много это или мало?
Как сообщало Бюро национальной статистики, например, «за январь-декабрь 2023 года железнодорожным транспортом республики перевезено 416,4 миллиона тонн грузов». Это только железная дорога. То есть перевалка на ТМТМ — считанные проценты даже от общего трафика. Так себе бурное развитие новых коридоров. Да и коридоры не особо новые. Ну ладно, морской транспорт у нас всегда в загоне.
Но вот всё тот же показатель железнодорожного транспорта за 2023-й был всего на 2,8 процента выше индикатора предыдущего, 2022 года. Возможно, в 2022-м был необычайно бурный всплеск транзита, вызванный войной в Украине?
Это как посмотреть. Отбросим ковидный 2020-й, когда провал можно объяснить. Но в том самом году министр индустрии и инфраструктурного развития Бейбут Атамкулов, отчитываясь за пятилетку программу «Нұрлы жол», рассказывал, что «по итогам 2019 года жд транспортом перевезено 407 миллионов тонн грузов (в 2018 году — 397 миллионов тонн)». Выходит, что 2023-й, который открыл для нас огромные перспективы развития транспортного потенциала из-за перестройки логистики в Евразии, был по объемам железнодорожных перевозок всего на 2,2 процента больше 2019-го.
Или у нас с цифрами всё странно, или разговоры про развитие транспортного потенциала остаются разговорами. Отчитываться об успехах, однако, не мешает ни первое, ни второе.