Главное неучастие, а не победа. Чемпионат по забегу акимов

…Продолжим об акимах, но уже пунктиром.

Про главу Мангистауской области Серикбая Трумова сказать нечего. Единственное его деловое качество — он местный в регионе. Кроме того, регулярно оказывается аутсайдером в экспертных рейтингах. Что еще? А ничего. «Главное не победа, а неучастие». С таким лозунгом и идет по жизни. Точнее, сидит в стороне и не отсвечивает. Понятно, что по мере ухудшения ситуации в добывающих отраслях, нужен будет более активный аким. Но момент смены пытаются оттянуть как можно дальше. Это, кстати, универсальный принцип — некоторых акимов не снимают, не потому что они как-то сильно себя проявили. А потому что сразу объявится толпа претендентов, которые затаят зло, если не получат вожделенного кресла.

Атырауская область карантин и борьбу с ковидом пережила, наверное, с большими трудностями, чем все другие регионы Казахстана. Однако ее аким Махамбет Досмухамбетов не просто свой в доску. Он сам нефтяник, работал и в поле, и в кабинетах столицы. Тот же случай, как и с Баталовым — вопрос, на кого менять. Местные все вызывают вопросы, могут быть креатурами Бергея Рыскалиева или Имангали Нургалиевича, уважаемого. С другой стороны, в регионе могли, не дожидаясь Акорды, сами начать движение. Как показывает опыт того же Бергея, если надо, то у атырауского бастыка и Генеральный прокурор будет вместо нотаруиса. В сентябре зама Досмухамбетова Нурлана Таубаева и руководителя областного управления строительства Тимура Басарова задержали. Ранее упаковали главного браконье... то есть, главного по борьбе с браконьерами да так, что местные СМИ боятся произнести его имя. Так что в Атырау уже идет схватка бульдогов под ковром. Акорде могут предложить утвердить уже готовое решение. Стабильности ради, конечно.

Гани Искалиев, аким Западно-Казахстанской области, тоже смотрится ни рыба ни мясо. Но у него есть важный плюс: карьеру он делал преимущественно в Банке развития Казахстана, который считается зоной влияния Кайрата Келимбетова. Банк кредитовал бизнесы солидных людей — Тимура Кулибаева, родственников Кайрата Кожамжарова, Нуртая Абыкаева и других. Человек сидел на распределении бабла на самом верху, Гани в банке был председателем правления. Так что должность акима для него может быть ступенькой в карьере, которая манит высокими кабинетами, мощными потоками бабла и уважением от людей, входящих в число акционеров ЗАО «Казахстан». Вполне, может быть, что Кайрат Нематович заберет своего протеже из скучного Уральска и вернет в Нур-Султан.

Впрочем, рассуждать о том, кого оставят, а кого отправят — занятие не всегда благодарное, поскольку принятие решения зависит всегда от договоренностей правильных пацандар и их возможностей. Вот в Актюбинской области до сих пор сидит кадр, связанный с Асланом Мусиным: значит ли это, что Аслан Есполлаевич до сих пор в силе? А кроме того, в новейшей истории бывало и так, что решение о назначении менялось в последний момент, когда уже были заготовлены черновики указа, а актив и маслихат уже «знали» имя нового акима.

Тут важнее другое. После парламентских выборов в стране будет долгий период экономической турбулентности в котором от акимов потребуется как минимум, сохранить управляемость. То есть Акорда в очень сложной ситуации: менять многих глав администраций уже нужно, но в ряде случаев это почти невозможно, в других — замена в такой сложный период приведет гарантированно к расширению зоны конфликтов.

С другой стороны, смена парламента — сама по себе — резкое изменение конфигурации, а значит, разбалансировку на всех уровнях. Что означает — ситуацию по второму кругу оценивать будут уже ближе к февралю. Если не начнется второй локдаун.

Страна в коме. Кто кого кормит в Казахстане

Выборы — выборами (тем более, что они ничего не изменят), а самое интересное время наступит в феврале, когда начнут подводить финансовые итоги ушедшего високосного года. Мы можем оказаться в несколько непривычном Казахстане. Некоторые контуры той страны, которая нас ждет уже совсем скоро, можно угадать уже сейчас. Минфин рапортует, что с доходной частью местных бюджетов у нас все отлично, 121 процент, но при этом в общем по стране неисполнение плана по доходам составило 610 миллиардов тенге, почти полтора миллиарда долларов.

Казалось бы, ну цифры и цифры. Тем более, что наш Минфин отчитывается так, что кроме профильного комитета мажилиса никто и не разберет, что к чему. А там разберут, но промолчат, им самим бюджет верстать. Возьмем первое полугодие. Налогов в бюджет поступило на сумму 3,8 триллиона тенге (около 9 миллиардов долларов), что ниже показателей аналогичного периода прошлого года на 10,8%. Прим этом трансферты достигли 3,1 триллиона тенге, увеличившись на 72,3% по сравнению с первым полугодием 2019-го. Это данные finprom.kz. Накопления страны буквально горят в государственных расходах.

Идем дальше. У Токаева цифры отличаются от минфиновских. Видимо, потому что президенту можно вслух произносить то, что нельзя чиновникам. Он приводит общую цифру потерь от карантина и падения цен на нефть для республиканского бюджета — 1,7 триллиона тенге (4 миллиарда долларов). «На этот год размер гарантированного трансферта из Нацфонда был увеличен до 4,7 триллиона тенге. С 2021 года трансферты из Нацфонда должны носить только целевой характер», — сказал глава государства. То есть, сводить конца с концами получается благодаря Нацфонду. С 2021 эту лавочку прикроют.

Еще одна деталь: в августе планировались изъятия из бюджетов регионов в республиканский. 451 миллиард тенге должны были передать Атырауская, Мангистауская области, Алматы и Нур-Султан. Больше всего изымут в Атырауской области и Алматы — 213 и 190 лярдов. Казалось бы, это привычно. Но в Алматы из-за локдауна экономика города, завязанная на торговлю и услуги, уже почти кончилась, а на берегах Каспия такая ситуация, что…

Процитируем лучше председателя президиума Союза нефтесервисных компаний Рашида Жаксылыкова. «Нефтесервис можно сказать в коме, так как действительно нет никакой работы». Есть, конечно, какие-то надежды — что начинается привлечение кадров на проект будущего расширения Тенгизского месторождения. Но, в общем, по его словам, «в этом году планируемый объем работ мы уже на 50% потеряли». А половина потерянных работ — это сокращения ровно наполовину. А значит, уже совсем скоро вопрос «Почему мы должны отдавать Центру столько?» повиснет в воздухе. Тем более, что именно эти регионы — со специфическим бэкграундом проблем.

Про Мангистаускую область рассказывать особо не надо. Жанаозен стал именем нарицательным. Но даже при этом вопрос обеспеченности всех жанаозенцев работой не решили и в годы высоких цен на нефть. Сейчас же, конечно же, настало самое подходящее время для прорывных проектов. Что может объяснить аким региона людям, которые считают, что им и так недодали денег по жизни, почему области придется и дальше перечислять солидные суммы в республиканский бюджет.

В Атырау положение дел еще интереснее. Там неформальные структуры настолько сильны, что у них есть свой бюджет — общак. Есть и мощные региональные лидеры. Бывший аким области Бергей Рыскалиев и Имангали Нургалиевич уважаемый ушли формально из политики, но их влияние осталось. А как в Атырау предпочитают с выдумкой вести конкурентную борьбе за контракты, мы все помним — в прошлом году на Тенгизе қарапайым адамдар начали бить экспатов. Предлогом было то, что якобы какой-то ливанец опубликовал фото с рацией, антенна которой была направлена ко рту местной жительницы. В краю осетров и нефти, действительно, есть такая тема — местные бесятся на тему «а девушек наших ведут в кабинет». Но суть проблемы была совсем в другом…

Передел рынка хмурого. Кто кого кормит в Казахстане

…Поданная в СМИ версия событий в Атырау — все завертелось из-за фото с девушкой была — правдоподобной. Но правдивость и правдоподобность — это не одно и то же. Самое убедительное алиби у тех, кто подготовился как следует. Нелюбовь местных к экспатам, в том числе из-за конкуренции за девушек, была и есть. И немало братьев-турок получило в дыню на этой почве. Но это в частном порядке (кстати, массовая драка с турками была в 2006 году).

Но устраивать в 2019-м массовый забег пацандар на офисы (масштаб был таким, что на место прилетали начальники департаментов полиции и КНБ), из-за того, что кому-то почудилось что-то на фотографии — согласитесь, очень странно. Не бегает такая толпа из-за фото девчонки. Потом в соцсетях появились глухие упоминания о том, что суть конфликта была в перераспределении нефтесервисных контрактов. Но, как появились, так и пропали. Кто-то забыл с кем-то поделиться или уступить, пришлось пускать в ход такой мощный аргумент как девичья честь. Но это уже сторонних людей не касается, вам скормили рассказ о жутко горячих местных жигитах, ешьте, не отвлекайтесь.

К чему это мы? 2019-й был кризисным, но не жестким. Жестким стал следующий, 2020-й. А в 2021-м, если верить председателю президиума Союза нефтесервисных компаний Рашиду Жаксылыкову, начнется настоящий кризис. Денег стало меньше, а рабочих из числа простых местных ребят — больше. И обиженных девушек уже может хватить на всех.

Не очень далеко ушел и Алматы. Массовые беспорядки тут были в «Шаныраке» в относительно сытом 2006-м, из-за земли. Теперь в городе может скопиться критическая масса тех, кто перебивался на поденных работах типа «Жол! Жол!» Но сложность с Алматы в том, что город завязан и с Алматинской областью — с тамошними потоками из Китая, и с Жамбылского региона. По крайней мере, был завязан.

Аким Алматы Бакытжан Сагинтаев — зять Каратая Турысова, бывшего председателя Госкомиссии по экономической реформе и по совместительству очень уважаемого человека среди жамбылской братвы. Еще раз — очень уважаемого. Через Жамбылскую область идет часть так называемого Северного маршрута наркотрафика. Помимо перевалки героина шли и потоки контрабандных товаров из Китая. А сейчас на этом направлении начнутся перемены. Появятся голодные бойцы, которым нечего терять, «кроме цепей».

А в соседнем Кыргызстане свои позиции потеряли братья Матраимовы. Раим Матраимов был замглавы кыргызской таможни, а Искендер Матраимов — родственник бывшего президента соседней страны Сооронбая Жээнбекова — депутатом Жогорку Кенеша. На их места придут новые люди, начнется перераспределение сфер влияния. Жамбылскую область это коснется самым непосредственным образом. А значит, передел неизбежно коснется и Алматы.

Известно, что человеком, который провел маршрут через город и область был Заманбек Нуркадилов. С тех пор в нижней части города есть люди, которые знают про перевалку хмурого столько, сколько нужно для ведения выгодного бизнеса. Что будет твориться по всему отрезку этого пути — в Алматы, на трассах Жамбылской области, на границе с Кыргызстаном, когда начнется новая конкуренция за потоки — представить очень легко. Стоит посмотреть фильм «Рэкетир». И это мы даже не затрагиваем барахолки и оптовки, которые будут жить в условиях дикого падения выручки.

А самое смешное — перечисленные нами — это регионы-доноры и связанные с ними. Что будет в других областях? А, между тем, в этом году бюджет испытывал напряжение из-за роста социальных трат, но насколько это выправило ситуацию с доходами — вопрос спорный. Нацбанк информировал, что реальные доходы наших граждан в годовом измерении пока уменьшились на 2,5%.

Как менять начальство. Криминальные традиции Юга

Южные регионы все являются получателями пособий из республиканского бюджета. Конфликтного потенциала в них при этом хоть отбавляй, поделиться могут. За Туркестанской, до того Южно-Казахстанской областью был особый пригляд еще в советское время. МВД, КГБ, а потом и КНБ профилактировали все, что можно. Потому что там еще в 90-х работали силовики, которые помнили знаменитый Чимкентский бунт 1967 года, который вспыхнул из-за смерти местного жителя в вытрезвителе. Город уже тогда славился криминальными традициями. Толпа взяла в осаду здание УВД, в город пришлось вводить войска и бронетехнику. В общем, тот факт, что серьезных волнений в Техасе, при всем его потенциале не было столько лет, можно считать безусловной победой нашего государства (заметили, что только «Шежiре» хвалит наших чиновников?).

В регионе с развитыми клановыми традициями вопросы предпочитали решать точечно. Лично с человеком. Но постепенно, то ли контроль ослаб, то ли проблем стал накапливаться больше — область прогремела на всю страну, и не раз (при том, что в самом Шыме было относительно тихо). В 2014-м в селе Карамурт Сайрамского района граждане погромили местных узбеков. В полиции, естественно, сказали, что «инцидент не имел характера конфликта на почве межнациональной розни». Может и так, но погромщики прибежали вооруженной толпой. И их никто не остановил в самом начале. Предлогом было то, что кто-то из «терпил» не заплатил за обед в столовой. Либо повод был надуманным, либо привести толпу, чтобы наказать оборзевшего владельца асханы, который за свой плов попросил деньги, это уже новая нормальность.

В 2016 году громили уже таджиков в селе Дихан. Основание — слух, что кто-то изнасиловал девочку. Слух развеивать пришлось лично акиму региона Бейбуту Атамкулову. Понятно, что после известия о таком диком преступлении собрать толпу, которая кипит праведным гневом, очень легко. Вопрос — почему толпа во второй раз собиралась громить кого-то? Внятного ответа на вопрос мы не получили, хоть и вели следствие. Если это не межэтнический конфликт — то что? Учения по сбору вооруженной толпы с марш-броском в нужное место?

Про соседнюю Жамбылскую область мы говорили, про Алматинскую тоже, но стоит добавить одну деталь — это в ней в 2007-м в Казаткоме местные атаковали дом братьев Махмахановых, которые представлены и в некоторых эшелонах власти тоже. Резонанс был до самого верха — и снова мотив неясен. Зато по Кордаю в более новые времена стало ясно — очень часто за межэтническими разборками скрывается передел криминального рынка. И уже с этим знанием — смотреть на «бытовые конфликты» юга намного интереснее.

Впрочем, есть и некоторые исключения. Особняком стоит Кызылординская область, там хватало криминала, особенно молодежного. Стоит поспрашивать, как еще в начале двухтысячных молодежь из Аральска устраивала беспредел у себя и в областной столице. Но это особо не выплескивалось наружу. Еще в 2018 году тогдашний аким Крымбек Кушербаев рассказывал, что внутренний региональный продукт растет, хоть и незначительно, но растет. А объемы нефти к тому времени сокращались уже несколько лет. Так что наш рисоводческий регион пока отличается от остального Юга с его богатыми криминальными традициями. В Кызылорде как-то умеют работать и на спаде. Или умели. Но и плотность населения в этой области пониже, чем в соседних, трассы контрабандистов лежат в стороне от него, добывающая отрасль не так манит зарплатами и контрактами. Бедно, но чисто.

Но положим руку на сердце — Кызылорда такая одна: в соседних областях уже сейчас все гудит, в этих условиях сокращение поступлений из бюджета вызовут вопросы, ответы на которые многим не понравятся. Цепная реакция будет резкой, неожиданной, а там уже неважно, само все началось или кто-то подстроил «бытовой конфликт» в ходе местных терок. Погром в Кордае снес все областное руководство. Если кому-то такой вариант покажется заманчивым, то в стране местами может наступить специфическая демократия. Как в Кыргызстане.

Мечты о тридцатке самых развитых. Забастовка агашек

Факт того, что всю страну кормят четыре региона, кажется загадкой. А разгадка одна — высокая централизация налогов. В республиканский бюджет уходят корпоративный подоходный налог, налог на добавленную стоимость и платежи и сборы с таможни, а в местные — только индивидуальный подоходный и соцналог. Такая дипспропорция объясняется довольно легко — контролировать зависимых акимов проще. Да и доноров раньше было больше: Восточный Казахстан, Карагандинская, Актюбинская и другие области вносили солидный вклад в общий бюджет. Попробуем объяснить, как устроена борьба с сепаратизмом по-нашему.

С самых крупных предприятий и товарных поток деньги уходят центру. В свое время такая схема должна была способствовать большей связности страны. Именно на этой схеме перераспределения денег политический вес акимов и региональных элит снизился. Из акимов-харизматиков с опытом работы на местах и в центре остались только выходцы из девяностых: глава Восточно-Казахстанской области Даниал Ахметов и Жамбылской — Бердибек Сапарбаев. Обоих заждалась пенсия.

Но и цена за повышение контроля над акимами оказалась высокой: у местных остался очень небольшой инструментарий для решения социальных проблем. И проблем с региональными агашками тоже. Мало кто помнит, что в Жанаозене у бастующих были требования поменять местное руководство. Не требования к руководству, а требования убрать одних менеджеров и, соответственно, назначить других. Потому что региональные агашки были отодвинуты от принятия решений, что, конечно, их злило. Вылилось в то, что вылилось.

Это и есть причина, по которой линия напряжения пролегла между местными элитами и назначенцами, особенно, на Западе. Из южных регионов в центр кадры рекрутировались относительно легко, плюс там области дотационными были и до налоговой реформы, перераспределившей потоки. Поэтому Жанаозен и Кентау в этом отношении различаются.

Со стороны это еще заметнее. Вот что писали в отчете Организации экономического сотрудничества и развития (ОЭСР, это которая про «тридцатку самых развитых», да-да). «Местные органы власти на уровне сел и поселков, а также областей и районов, имеющих небольшой доход, существенно зависят от трансфертов из республиканского бюджета (...). Области и районы с доходными бюджетообразующими источниками не имеют прямого контроля над собственным бюджетом. Местные органы власти получают значительную часть своих доходов от центральных органов в виде общих и целевых трансфертов». В переводе с чиновничьего это означает — у акима нет власти, для решения местных проблем.

К чему это приведет — расскажем в следующем посте. А пока стоит помнить, что конфликты с агашками в регионах, считающихся тихими, были всегда. В той же Восточно-Казахстанской или Павлодарской областях акимы покидали должность со скандалами. В ВКО до прихода Сапарбаева и Ахметова была чехарда. Адылгазы Бергенева уволили за связь с криминалом. Причем это утверждал (барабанная дробь!) бывший тогда руководителем администрации президента Аслан Мусин…

Предвыборные задержания. Биртанов в маховике жертвоприношения

После задержания бывшего министра здравоохранения Елжана Биртанова мутным потоком понеслась конспирология. Почва для нее богатая. Собственно, уходил Биртанов после ряда факапов. Произошли они по его вине, или нет, никого не интересует. Важно, что раздражения за карантин накопилось много.

А после того, как Биртанову дали отставку, пошли и другие скандалы — Токаев дал поручения уволить глав Фонда социального медстрахования и «СК-Фармации» Айбатыра Жумагулова и Берика Шарипа. К последнему реально накопились вопросы — можно напомнить только о том, что «СК-Фармация» долго не распределяла гуманитарку по чисто бюрократическим причинам. Жумагулов погорел на понтах жены. В сентябре ушли вице-министра Людмилу Бюрабекову. Ее назначали еще при Биртанове. Публикации об этом отличались злорадством.

Биртанова заподозрили в растрате полумиллиарда тенге, выделенных на цифровизацию. До того, в августе 2020-го, упаковали главного цифровизатора Минздрава Олжаса Абишева. Это произошло в рамках ротации кадров в правительстве, которые отвечали за IT.

В сети уже называют «настоящие причины» увольнения Биртанова. Якобы бывший министр и пал жертвой фармацевтических лоббистов, и был против второй волны карантина. Версия по нынешним временам из параллельной Вселенной, хотя именно Биртанов попробовал прекратить беспредел главврачей с лекарствами и реально наступил на хвост "большой фарме".

За что еще могли на самом деле привлечь Биртанова?

Источник журналиста Козачкова сообщил, что следователи могут заинтересоваться разницей между реальной ценой на лекарства против коронавируса и закупочной. Там, вроде, есть основания подозревать завышение стоимости. Но по этой линии могут и не пойти, потому что копать эту тему стремно — там есть люди повлиятельнее Биртанова, а его самого сняли еще до того, как тема лекарств от короны стала масштабной. Видимо, поэтому решили подвести бывшего министра под цифровизациию.

Но зачем?

Успехами Биртанов не блистал, это правда. Биртанов — обычный наш министр, ничем не примечательный. Интерес тут представляет другое. Что все-таки произошло — запущенный летом маховик жертвоприношения не могут остановить? Надо еще и бывшего министра отправить за решетку? Вопрос в том, какой логикой сейчас руководствуются в администрации президента (а именно там согласовывают уголовное дело на министров, в том числе и бывших).

При этом, рассказывают, что материалы были на руках уже давно (тем более, что они строятся на признательных показаниях). Однако обращает на себя внимание тот факт, что Биртанова взяли не сразу после огласки дела Абишева. С тем, чтобы дать делу ход, ждали. Это может указывать на важный момент — задержание провели, опираясь на вопросы целесообразности. Политической.

Самый очевидный вариант — так решили обозначить начало предвыборной кампании. Исполняют «общественный запрос» на сакральную жертву, это любимая игра АП с 2010 года. В этот раз цель выбрана в общем-то понятная — Биртанов олицетворяет собой первый локдаун, за него кто-то должен перед выборами показательно ответить. Все озлобленные на власть при правильной информационной поддержке будут аплодировать стоя — потому что найден виновный. Смущает один момент. Почему выбирали поводом не закупку лекарств по завышенным ценам или строительство сверхдорогих госпиталей BI Group — что одобрил бы избиратель — а непонятную цифровизацию?

Ну ок, что накопали, с тем и задержали, так тоже бывает. Как говорится, если есть команда посадить — повод найдется.

Именно этот факт запускает очень неприятный в наших широтах вид политической борьбы на выживание в рамках предвыборного периода. Как в поговорке: сначала намечались торжества, затем аресты, потом решили совместить. Выборы пройдут, а искушение просто кого-нибудь отправить на нары — останется, и этот факт снова будет использоваться уже без видимой целесообразности, просто как инструмент. Такой период у нас уже был и запущенный маховик остановили, ммм, с некоторым трудом.

Проигравших не было. Забастовка агашек

Продолжим начатое.

Инцидент, после которого слетел аким Восточно-Казахстанской области Адылгазы Бергенев, был в определенных кругах рядовым. На дне рождения его зама Ерлана Нурланбаева аким одного из районов, борец, избил начальника управления физкультуры за то, что тот отказался назначить к себе уважаемого человека. И после этого аким ВКО слетел. А начальник управления физкультуры сделал потом карьеру, сидит сейчас главным кадровиком Минфина, зовут Кайрат Орунханов. Бергенев стал членом Счетного комитета. Тот, кто бил главного физкультурника — Марат Музапаров — стал депутатом областного маслихата. Очень высоко ценится земляками в Уланском районе, проводит там соревнования по борьбе. Хвалит его и аким района, который стал победителем на праймериз. Победила дружба, как вы все поняли, проигравших не было.

Есть и другие истории — особенно заметны региональные конфликты по скамье подсудимых в Павлодарской области. Там оказались и Галымжан Жакиянов, и Ерлан Арын, и Булат Бакауов. Из всей плеяды этих деятелей — только Жакиянов сидел за собственную ошибку республиканского уровня. Все остальные — не поделили ресурсы с местными элитами. Наверное, по этой причине аж дважды регионом руководил Даниал Ахметов. «Прораб Данила» помнит еще таких легендарных персонажей как братья Черные, которые уступили место евразийской троице, самым известным представителем которой является Александр «Алюминыч» Машкевич. Да, «Данила» однозначно не забыл времена, когда областей не лишили крупных налоговых поступлений, дележ в те времена шел жесткий.

Скажете, что с такой поддержкой регионом руководить было легко? Не согласимся — вспомним кейс Арына, которого даже не поставил — а реально продавил глава АП (на тот момент) Аслан Мусин. Чем сразу восстановил против нового акима местную элиту (отец Арына был ректором КазПИ имени Абая и Актюбинского пединститута — по местным меркам невелика сошка). А дальше случилось смешное — пользуясь поддержкой Аслана Еспуллаевича, по показаниям одного из свидетелей, Арын пытался слямзить деньги, предназначенные на благотворительность, и легализовать через учреждение образования. Там еще автомобили «Нива» фигурировали (и не стыдно было ставленнику Мусина опускаться до таких мелочей?). Но приговорили Арына по статье «злоупотребление должностными полномочиями», дали три года условно, освободили в зале суда. Не учли показания свидетеля, врал, наверное.

Мусиным же был назначен на Актюбинскую область и Архимед Мухамбетов, который потом перебрался акимом в Костанайский регион. В Актобе потом пришел неистовый Бордюрбек Сапарбаев, а затем Ондасын Уразалин, который тоже считался подопечным Мусина. Это тот самый регион, замакима которого Руслан Мамунов был обвинен в том, что он пообещал в Верховном суде изменить приговору акиму Костаная Ахмедбека Ахметжанову. Разговор о передаче денег за услугу происходил в кабинете Уразалина.

В общем, для нас во всех этих историях важно, что лишение областей налоговых поступлений не снижает конфликтности на местах. Просто кэш начинает иметь большее значение — особенно, в приграничных областях наподобие Жамбылской. При этом неясно, требуется ли сейчас «сшивать» регионы? Следующий год будет сложным по всем показателям — и участие Нур-Султанских «мальчиков» из АП и аппарата правительства в дележе бюджета будет вызывать только озлобление на местах.

Это сейчас региональные разборки уровня «избили физкультурника, попытались обналичить средства через колледж» вызывают только смех, потому что местным бастыкам негде развернуться. Но вот обновятся маслихаты после выборов, а потом — неожиданно кончатся деньги. На социалку, на строительство, на 42500. На обнал через колледж и автомобили «Нива». К чему это приведет? Уже с началом этих проблем однозначно вырастет стремление переложить ответственность за социалку обратно на регионы и региональные администрации. Что логично — за вверенное имущество надо отвечать. Вот только поможет ли новая административная реформа? Снизит ли перераспределение бюджетов аппетиты бастыков?

Вопрос риторический.

Распроданный Казахстан. Как выбить почву из-под ног бастыков

Все же увидели историю с публикацией юриста по земельным отношениям Бакытжана Базарбека? Уверены, что многие. А вот значения ее не понял никто. Объясним.

Базарбек выложил в сети фото письма, как он уверяет, посла Объединенных Арабских Эмиратов в Нур-Султане Мохаммеда Ахмад Альджабера. Из текста следует, что гражданин ОАЭ через сеть юрлиц владеет угодьями в Туркестанской и Кызылординской областях.

Публикация куда-то исчезла, зато появился новый пост — о том, что Базарбеку позвонил незнакомец и попытался запугать. «В конце разговора, видимо чувствуя, что угроза в мой адрес не удается, араб назвал фамилию высокопоставленного человека, от которого я просто опешил, проснулся (...) Все это было сделано, чтобы я не расследовал арабские охотничьи угодия в Кызылординской области».

Что там на самом деле было — мы еще узнаем (или нет, в ОАЭ инвестировали многие агашки самого высокого уровня, Абу-Даби сквозь пальцы смотрит на то, что на его территории пребывают серьезные люди, у которых нелады с законом на родине — в таких условиях Базарбека могут попросту сдать; с арабами ссориться невыгодно). Вспомните, на нашей земле гражданам ОАЭ позволено больше, чем все остальным. В 2019-м арабские шейхи получили право охотиться на дроф-красоток в заповедных зонах Казахстана. Соответствующее постановление подписал премьер-министр Аскар Мамин. Сделано это было, так как ОАЭ вкладывает значительные средства в поддержание и увеличение численности этого вида.

Сколько правды в словах Базарбека, хайпует он или нет — неважно. Важно то, что описанная им схема действительно работает: «Иностранцы создают фирму и регистрируют ее в РК как отечественное негосударственное юрлицо. Позже они мониторят все организации, в собственности которых имеются лакомые куски сельхозугодий, охотничьи угодья, и скупают эти земли путем покупки доли в этих юрлицах. В итоге, вроде землей владеет отечественное юридическое лицо, а на деле хозяин земли — иностранец!»

Главное, что совершенно непонятно, что могло бы помешать реализовать эту схему на энное количество заинтересованных лиц. Если в правительстве закроют глаза на хитрые обходные маневры важных и влиятельных инвесторов, то нормы будут толковать как удобно. При этом, ничего неправдоподобного в схематозе нет. Таким макаром у нас владеют землями очень многие юридические лица с непонятными бенефициарами.

Почему это важно? В законе у нас есть запрет на владение иностранцами и иностранными юридическими лицами земель, предназначенных для ведения товарного сельскохозяйственного производства и лесоразведения. Но, если фирма формально отечественная, то… кто будет расследовать? Да, при желании можно отследить все доли, но это при желании.

«Шежiре» уже говорил, что ситуации, при которых иностранцы смогут владеть казахстанской землей, станут реальностью. Просто нас (обычных казактар) к этой мысли исподволь готовят — у этой идеи есть большое лобби и наверху и в экспертных кругах. И будут продолжать это делать — хотя бы потому что распродажа земель — это очевидный выход пополнить казну в условиях падения цен на нефть и общего экономического кризиса. В аграрный бизнес инвестор придет только при условии, что ему гарантировано право пользования угодьями. А тут решение лежит на поверхности. Да и других предложений по ускоренному развитию сельского хозяйства не просматривается. А что именно будут развивать иностранные инвесторы, что сеять, что разводить — можно только гадать.

Что это значит для политики? Вес Минсельхоза выходит на один уровень с Минэнерго и минеральных ресурсов. Со следующим составом мажилиса лоббисты начнут работать с утроенной силой. Во-первых, потому что новые депутаты пока не так плотно встроены в существующие группы, во-вторых, потому что надо правильно писать нормативные акты, пока горячо.

А на местах могут почувствовать, как земля в буквальном смысле уходит у них из-под ног.

Локдаун «расшивает» страну. Конфликты с региональными агашками

Локдаун снова накрывает страну по частям. В Акмолинской области главный санитарный врач региона подписывает постановление об ужесточении карантина с полуночи 7 ноября. В Кокшетау будут санитарные посты, а жителям запретят в ночное время ездить в другие населенные пункты. С 9 ноября введен карантин и в Северо-Казахстанской области. В Петропавловске будут блокпосты по периметру города, санитарные блокпосты в населенных пунктах, где ежедневный прирост составит более 10 случаев. Еще сократят железнодорожные перевозки из Петропавловска в Алматы. В Восточном Казахстане уже карантин с блок-постами. С 1 ноября был ограничен въезд и выезд граждан с территории региона и Усть-Каменогорска. Казахстан запирают по областям, городам и поселкам.

Что это значит — сейчас постараемся понять. Министр национальной экономики Руслан Даленов сообщил не так давно, что треть самозанятого населения Казахстана проживает в селах. По его словам, это около 1,2 миллиона человек.

Оставим пока в стороне тему о том, насколько точна наша статистика, возьмем за основу пропорцию — треть так называемых самозанятых в селах. Следовательно, две трети — в городах. Сельские «самозанятые» — кто как-то кормится с участка или поля и не хочет светить и без того невеликие доходы. Кстати, почти треть хозяйствующих субъектов в селах заняты в сферах услуги и торговли. Городские же самозанятые — питательная среда для ОПГ.

Связанное с локдауном разграничение областей от городов приведет к тому, что все эти «самозанятые» останутся наедине со своими же односельчанами или в своих городах. Раньше, например, была возможность ездить на работу в Нур-Султан или Алматы из области, или компания была завязана на подрядах в мегаполисы, а сейчас с этим проблемы. И у «самозанятого» появится больше времени интересоваться, почему нет достойных рабочих мест там, где он живет. Или они «приостановлены».

А еще это означает разрыв экономических связей областей с крупными городами. И полный конец межрегионального сотрудничества. То есть бизнес все больше будет становиться региональным, обособленным. И с одной стороны, у нас система слишком централизована («Шежiре» об этом писал — ключевые налоги уходят в столицу), с другой — локдаун сильно «расшивает» страну. И там, где можно было местному агашке предпочесть партнеров из соседней области, теперь заправлять будут самые сильные. То есть — региональные агашки. А это ведет к усилению центробежных тенденций, регионализации. То есть, договариваться с региональными элитами Центру станет значительно сложнее.

Более того, в рамках этой тенденции существенно усложнится работа акима. Потому что хорошо, когда аким — местный, он хотя бы способен через родню находить точки давления на особенно сложных игроков. Но Нур-Султан любит назначать и варягов. И в этом случае, в условиях закрытия регионов, влиять на агашек человек со стороны уже не сможет так эффективно. Всегда любимым решением главы областной администрации было пригнать и команду, и сервисные компании из родного региона. Так и пилить проще, и регионалы, потеряв часть доходов, становятся сговорчивее. Теперь эта схема окажется в сетях локдауна. Не сразу, конечно. Но тут еще Nur Otan поможет — партия хочет основной целью своих атак сделать именно акимов.

Если все звезды сойдутся вот так, то кресло акима станет не таким привлекательным. Потому что не очень интересно отвечать за регион с выросшим числом «самозанятых» при том, что регион зачастую на дотации из республиканского бюджета. И это все на фоне нерешаемых конфликтов с местными элитами. Все бы ничего, но совсем недавно у акимов была возможность продавить через Центр переговоры с регионалами, ведь есть же площадка для согласования интересов — Сенат. Но и ее зачем-то «приостановили» — политолог в кресле спикера явно не будет разруливать сложные региональные вопросы. Идея, видимо, была в том, чтобы порулить в ручном режиме. Теперь это делать придется со всеми регионами разом.

Как говорят хипстеры, это будет интересный экспириенс. Если бы не страна под ногами.

Схватка начинается. Кто следит за перемещением государственных денег

Боксер и по совместительству лидер партии «Ак жол» и депутат мажилиса Азат Перуашев снова сумел метко набросить на вентилятор. На этот раз, по его словам, не начато рефинансирование кредитов малого и среднего бизнеса (МСБ), хотя это было заявлено в послании Токаева народу Казахстана.

Перуашев напоминает, что со дня опубликования послания прошло два месяца. Но, дескать, в партию жалуются предприниматели почти изо всех регионов, что «ни в одной области или городе до сих пор такое рефинансирование даже не началось». «В большинстве случаев филиалы банков отказываются принимать соответствующие заявки предпринимателей, ссылаясь на отсутствие поручений головного офиса, — описывает ситуацию мажилисмен. — А там, где заявки были приняты, они лежат без ответа. Про фонд «Даму» и институты развития даже не говорим, так как они в этих решениях зависимы от банковской системы».

С одной стороны Перуашев поднимает реально важную тему. О том, что в финансово-экономическом блоке начальники без энтузиазма выполняют поручения главы государства, известно давно. Про историю с пенсионными «Шежiре» уже писал: еще в прошлом году Токаев сказал о возможности использования казахстанцами своих накоплений. Аппарат выслушал и сделал. Ну как сделал. В начале года вице-премьер Бердибек Сапарбаев заявлял, что только 102 тысячи казахстанцев смогут использовать часть пенсионных накоплений на покупку жилья, обучение или лечение.

В результате профилактической работы это количество к нынешнему времени выросло в семь раз. Пока что, на начало осени, на первых этапах услугой досрочного использования пенсионных накоплений смогут воспользоваться 720 тысяч вкладчиков ЕНПФ (6,3 процента). Со скрипом исполнение идеи президента из откровенно издевательской приведено к просто издевательской.

Про то, как компании квазигоссектора «рванули» перечислять до ста процентов своей прибыли государству — мы опять же рассказывали. Что руководители национальных компаний восприняли слова президента как благое пожелание, а не руководство к действию, подтверждает, кстати, и журналист Сергей Домнин. Он не поленился посчитать, кто и сколько перечислил в казну. Полюбопытствуйте, всегда полезно знать, как финансовый блок относится к президенту.

Но суть здесь в том, что Перуашев не просто сообщает нам о недостаточно быстром исполнении поручения президента, он (лидер «Ак жола») готовится к выборам. Активно окучивает электоральную базу, и правильно делает. Больше мест в мажилисе получить сложно, а в маслихатах — вполне.

И Перуашев готов идти к успеху на лозунге «заставим аппарат исполнять поручения президента!». А то это значит, что на бастыков финансово-экономического блока могут начать давить. На этом фоне вбросы о том, что за спиной Перуашева виднеется лик нашего успешного бизнесмена Тимура Кулибаева — уже не просто вбросы.

Мы писали о том, что Национальная палата предпринимателей «Атамекен» превращается в министерство бизнеса. Если информация о «близости» Ак Жола к НПП верна, то у этой мощной лоббистской структуры будет своя партия. А потом — представительство в маслихатах. То есть, НПП станет очень мощной структурой, особенно в условиях «расшивания» страны, про которое мы писали. В условиях, когда начнется бойня за контроль над квазигосами.

И это пока только самые первые всполохи схватки за государственные ресурсы. Понятно, что сидеть и смотреть на то, как «институты развития» эффективно и успешно перекладывают деньги с одного места на другое, не у всех нервов хватит. Первые, у кого не хватило — Перуашев и (предположительно) Кулибаев. Ждем ответочки. Жить становится веселее.

Байки из банки. Как монетизировать посты

Сегодня «Шежiре» расскажет вам сказку. Отвлечемся от выборов, распилов, откатов, агашек, подковерных интриг. Включим прямо с утра «Спокойной ночи, малыши» с Нацбанком и Минюстом.

В одной стране, которая перманентно идет в тридцатку самых развитых, есть Национальный банк. Весной 2020-го разразился скандал. У нас (ой, то есть, в той стране) тогда был карантин в полный рост, а банкам надо было как-то работать. Они решили прибегнуть к высоким технологиям — биометрии.

ЖилСтройСберБанк (в той стране есть такой же, представьте себе) тестировал биометрическую идентификацию клиентов от Первого кредитного бюро. Было опубликовано даже несколько статей на эту тему в прессе, но в Нацбанке настоятельно советовали не рекламировать свою биометрию. Почему — станет понятно по ходу повествования.

Но некоторые другие банки оказались сознательнее — они обратились в Государственное кредитное бюро (это дочка Нацбанка, она владеет базой данных клиентов страховых компаний, здесь нет фоток, только договоры) с просьбой предоставить им информацию от страховщиков. И тут бывший глава Государственного кредитного бюро — назовем его условно Айдос Беков, все совпадения случайны — решил не терять идущего ему в руки счастья.

Вместе с одним из вице-министров юстиции — тут пока «Шежiре» думает, какое бы имя придумать — устроили небольшой гешефт. Они создали ТООшку, которая немножечко продавала личные данные отдельных казахстанцев некоторым банкирам. Так в банках получили инфу о тех, кто обратился за теми самыми 42 500 тенге. Цимес в том, что, если такие данные достанутся мошеннику, то... ну вы поняли.

Узнав об этом, председатель Национального банка Ерболат Досаев (просто мы другого имени не подобрали, все совпадения случайны) орал, как потерпевший. У него хватило мозгов не сообщать МВД и КНБ. Сели бы все на те самые стулья, которые надо выбирать. Он со скандалом турнул с места Бекова. Хотя как со скандалом, это всякая бишара грустно выгребает свои вещи из тумбочки и идет с обходным листом к хозяйственникам, а Беков, как уверяют завистники, получил выходное пособие за несколько месяцев и отпускные где-то 20 лямов тенге. Надо же понимать, не кассиршу увольняли, хоть и и после упущения, а серьезного человека. Вице-министр тоже по-тихому ушел с поста, ТООшку незаметно прикрыли.

После этого председатель Нацбанка решил взять ситуацию в свои руки, утвердил постановление, по которому банки имеют право получать биометрию от «дочки» — РГП «Казахстанский центр межбанковских расчетов» (КЦМР).

Собственно, ничего плохого нет — решение разумное. У нас все-таки лучше все централизовать, доверить нормальным спецам, тем более в КЦМР люди работают знающие. Но в той стране не бывает так, чтобы стало внезапно хорошо. Во-первых, одна и та же услуга для разных банков идет по разной цене (подешевле для тех, кто делает вид, что верит в возможность реализации системы моментальных платежей «Сункар», которую пропихивает без особого успеха Нацбанк). Во-вторых, отвечают за все косяки сами банки.

Не то, чтобы нам было жалко банки, вернее их владельцев, они не останутся в накладе при любой ситуации. У Досаева с карьерой тоже все будет отлично. В КЦМР все сделают еще лучше. Самое интересное — история Бекова, который так удачно монетизировал свой пост. Почти как блоггер, только у блоггера пост инстаграмный, а у Бекова — государственный.

Скандал случился только потому, что об этом узнал бастык уровнем повыше и испугался, что делом заинтересуются люди в погонах. А сколько таких историй не нашли своих читателей? На этом у нашей сказки конец. Напоминаем, что это такая сказка. Естественно, ничего подобного в стране, которая все идет и идет в тридцатку самых развитых стране, быть не может.

Скоро мы услышим опровержение или подтверждение. Или не услышим.

Гвардия агашек. Широкий круг никогда невиновных

В связи с тем, что дело «Астана LRT» снова на слуху, скажем и мы пару слов. Перечислим основные эпизоды сухо и вкратце (для тех, кто пропустил первый акт), потому что мы подробно об этом писали. На скамье подсудимых сейчас сидят семеро: бывший начальник Управления пассажирского транспорта и автомобильных дорог Нур-Султана Рашид Аманжулов, экс-депутат и секретарь маслихата столицы Жанат Нурпеисов,
бывший председатель правления АО Astana Innovations Талгат Ашим, сотрудники предприятий Дулат Мусенов, Тимур Касабаев, Улугбек Ачилов и Даурен Абдыхамитов. Бывший замакима столицы Канат Султанбеков и бывший глава Астана LRT Талгат Ардан находятся в международном розыске.

Общий ущерб бюджету от строительства линии LRT по версии обвинения составил 5,8 млрд тенге. Как именно пилили бюджетные деньги, прокурор вдохновенно рассказывал целый день с перерывом на обед. Если без деталей, то Ардан вместе с иностранными консультантами считал затраты по завышенному прайсу, Аманжулов подписывал все документы, а Абдыхамитов искал удобных подрядчиков.

Дело это не рядовое, резкое недовольство по поводу LRT в столице выражал президент. Например, осенью 2019 года Токаев поручил активизировать расследование, проверив в том числе и акимов столицы. Понятно, какой аким имелся в виду в первую очередь. Тот, который из Москвы ушел на пенсию. Но следствие в такой большой схеме пока что ограничилось несколькими основными фигурантами. Отчего же следователи, получив карт-бланш от главы государства, не роют носом землю?

В деле столичного LRT было одно почти незаметное событие — в 2018-м Банк Астаны переуступил депозит государственной компании «Астана LRT» Фонду проблемных кредитов. 257,6 млн долларов были предназначены для строительства легкорельсового транспорта. То есть, деньги для LRT хранились в «Банке Астаны».

«Шежiре» писал, что это очень интересный банк. Его настоящие владельцы — очень серьезные люди, а главное, их много. Из состава акционеров этого финансового института Кенес Ракишев (зять Имангали Нургалиевича уважаемого) вышел только в 2015-м. А через банк гоняли деньги и других государственных проектов, с разными другими сложными бенефициарами. Получается, что избирательно наехать на Имангали Нургалиевича уважаемого невозможно. Потянешь за одну нить, зазвенят разные колокольчики.

В деле LRT, вроде бы, ловили подозреваемых сетью, но двое самых главных фигурантов каким-то чудом ускользнули. То есть, следствие по делу «легкого рельса» оно не про рельсы в первую очередь, а про то, кто устанавливает правила игры. И, если мы снова увидим, как переквалифицируют статьи, количество обвиняемых уменьшается, а в СМИ о деле говорят все глуше, то поймем, что попытка отодвинуть старую гвардию агашек не удалась.

Это показывает история с Jysan bank: не так давно в нем убытки от обесценения депозитов «Байтерек» составили более 50 млрд тенге. Сегодня тот же банк приобретает АТФ, а бывший руководитель администрации президента и аким Астаны Адильбек Джаксыбеков становится председателем совета директоров «Казтрансгаза». При нем, напомним, проект LRT реализовывался в полный рост. Теоретически, это и его тоже поручал проверить президент. Видимо, проверили.

Притяжение Тасмагамбетова. Кому можно поправлять президента

Продолжим про Имангали Нургалиевича уважаемого. Тут многие СМИ растиражировали заявление Тасмагамбетова, которое он сделал в интервью изданию «Қазақ әдебиеті». Там он говорит крамольные вещи —сомневается в целесообразности перехода на латиницу.

«Если говорить о латинице, то лично я отношусь с сомнением к тому, что мы часто меняем алфавит (...). Пытаясь заменить буквы, мы можем лишиться всего, что успели накопить до сего дня. Я обеспокоен тем, что мы можем дожить до дня, когда не сможем прочесть «Путь Абая», «Кровь и Пот», «Смутное время» и «Дарабоз». Повторюсь, в буквах нет ничего такого, нужно развитие мысли, ценны знания. Мы не должны отставать от цивилизации», — цитируют Тасмагамбетова медиа.

Самое существенное, это, конечно, не сами споры, нужна латинизация или нет, оставим их нацпатам и их фанатам. Суть в том, что заявление на эту тему — претензия на определенный статус. Чисто для справки: в 2017-м году Назарбаевым был подписан указ «О переводе алфавита казахского языка с кириллицы на латинскую графику». В документе он поручил правительству образовать национальную комиссию по переводу алфавита казахского языка на латинскую графику, обеспечить поэтапный перевод алфавита казахского языка на латинскую графику до 2025 года.

В начале недели Токаев заявляет о том, что работа по внедрению латинского алфавита должна осуществляться постепенно. И в этот же день появляется интервью Имангали Нургалиевича уважаемого, в котором тот делает еще более смелые заявления. Хотя у нас с прорывными инициативами принято выступать первому лицу. А не пенсионеру в газете.

И наверное, можно было и не придавать этому никакого значения — Имангали «Тас» Нургалиевич никогда не чурался больших амбиций, — в своей родной Атырауской области он не стесняясь, называл себя будущим президентом на довольно широкую аудиторию. С этим же связаны и другие его закидоны — свою пресс-службу, например, он всегда строил по образцу, который увидел, будучи еще в должности премьер-министра.

Если бы не одно но. Тут намедни произошла занятная вещь — британский таблоид Daily Mail вбросил статью со снимком без пяти минут 46-го президента США Джо Байдена в компании председателя КНБ Карима Масимова и зятя Имангали Кенеса Ракишева.

Эта фотография подтвердила давно обсуждавшиеся в Нур-Султане бизнесовые (пока) связи семейства Тасмагамбетовых-Ракишевых с американским истеблишментом, а в частности — с сыном нынешнего кандидата от Демократической партии Хантером Байденом. А уже эта связочка, согласитесь, немного видоизменяет выход Имангали Нургалиевича, уважаемого, в публичное поле, да еще и в сугубо «президентской» теме языка и алфавита?

Считается, что свое время Тасмагамбетова вывели за скобки, так как его присутствие в столице разбалансировало бы всю систему. Имангали Нургалиевич, уважаемый обладает слишком большой политической массой. Но даже находясь за пределами государственных должностей, Тасмагамбетов оставался в политике — все эти связки с агашками в мутных финансовых структурах с крайне серьезными бенефициарами, все эти политические заходы в Атырауской области с помощью малоимущим… Все это говорит о чем? Тас держит руку на пульсе.

А через шаг в западных регионах, которые остались донорами бюджета, даже после налоговой реформы, встанет вопрос — что мы получили от донорства за все эти тучные годы? Ответить на него в условиях падения цен будет непросто. А региональных лидеров запада на республиканском уровне ну почти нет. А значит, очень скоро может понадобиться вес Имангали. Который, напомним, имеет тесные связи не только с американской элитой. Но который еще был послом в России и тусовал там, рассказывают, очень активно. Не только по бизнесу, нет. Он тусовал во всех лучших домах.

Бедные богатые области. С кем будут делить бюджет

Нам подвезли шокирующей правды о взаимоотношениях центра и регионов Казахстана. Когда мы начинали цикл об областной политике и финансах (тут, тут и тут), то думали, что дерзко срываем покровы. Но социолог, президент общественного фонда «Центр социальных и политических исследований «Стратегия» Гульмира Илеуова настолько подтверждает наши наблюдения, что мороз по коже. Все еще грустнее, чем мы ожидали.

Она, например, приводит в пример Павлодарскую область, которая при всем своем промышленном потенциале стала дотационной после налоговой реформы. Илуеова объясняет, почему в якобы небогатом регионе идет такая беспощадная подковерная борьба за место акима, что проигравший иногда вылетает сразу в СИЗО, а не в отставку. «Можно предположить, что для региональных элит область все еще богатая. Однако все это богатство ушло в глубокую тень и позволяет выживать региональным элитам, а Центру мало что остается», — говорит нам социолог.

И продолжает: «Есть еще у нас Жамбылская область, давно уже дотационная, при этом с очень недовольным населением. Как-то задавалась вопросом, а куда уходят эти дотации, как они действуют? Картина, в целом, выглядит так, что вначале к дотациям присасываются кланы, а потом уже остаточно происходит распределение среди нуждающихся».

Это требует некоторого перевода: у нас, по сути, существует два Казахстана — один для Левого берега, а второй — для региональных элит, иногда маргинализировавшихся. Этим можно объяснить, скажем, успех акима Нур-Султана Алтая Кульгинова. Он после заштатной Западно-Казахстанской области стал главой столицы, эта должность — серьезная заявка на кресло вице-премьера, минимум. Хотя, как «Шежiре» писал, в Уральске Кульгинов не блистал так уж сильно успехами. В рейтинге общественного фонда «Стратегия» он болтался на последних местах. Да, и в официозе акима ЗКО не особо хвалили. На поверхности не было никаких предпосылок, чтобы аутсайдер в не самом престижном регионе внезапно прыгнул в кресло руководителя столицы.

Следовательно, где-то есть другой, правильный рейтинг, согласно которому Кульгинов — молодец и достоин продвижения по карьерной лестнице. При том, что его акимство в Нур-Султане было отмечено факапом эпических масштабов — блэкаутом на Левом берегу. И что? И ничего. Разве что в 2020-м сообщили, что контроль над электросетевой компанией Астана-РЭК, которая устраняла последствия аварии, будет передан в ведение Центрально-Азиатской энергетической корпорации. А к ЦАЭК Кульгинов имеет самое непосредственное отношение, или посредственное. В свое время он был замгенерального в «Алаш медиа групп», которую держит Александр Клебанов. Он же — один из владельцев ЦАЭК. В общем, после аварии были сделаны выводы — кто-то решил сделать из этого лимона лимонад и укрепить свои позиции в энергетике.

Аким Акмолинской области Ермек Маржикпаев — само воплощение тех региональных элит, которые успешно поднимаются в регионе. Тренер по боксу и герой 90-х, который был начальником на курортах Барабая, которые связывают с именем Булата Утемуратова и аббревиатурой ХОЗУ.

А Карагандинская область настолько сложна, что, кстати, по ней можно понять, что аким региона в лучшем случае может контролировать некоторые процессы. Которые идут все же по своей внутренней логике. Пример — биография Бауржана Шингисова, бывшего акима Жезказгана и Сатпаева, и таможенником. Он потом еще стал заместителем председателя, Карагандинского филиала Nur Otan при «Казахмысе». Как будто человек представляет какую-то государственно-частную корпорацию.

Илеуова ситуацию характеризует так: «Назначить или снять главу региона можно, но ситуация не меняется». Словом, регионы живут своей жизнью, а их элиты связаны с крупными компаниями нитями интереса. А Левый берег существует в своем измерении. Пока в регионах не заговорили о перераспределении бюджета. И хорошо, если в Нур-Султане будут готовы к такому разговору, команда, которая знает, как все устроено — уже почти вся на пенсии.

Ножевой той. Насилие как часть культуры

Дело об убийстве сына активиста Дулата Агадила могло иметь политический оттенок, вначале многие не исключали такого поворота. Потому что еще в двухтысячных избиение или нападение на сколько-нибудь известного деятеля с большой вероятностью было не бытовухой, а акцией устрашения. Всегда.

С Жанболатом Агадилом все оказалось обычной, жуткой поножовщиной. Согласно данным следствия, два десятка человек из поселка Талапкер отправились в столичный микрорайон «Коктал» на разборки из-за девушки. Выяснение отношений на словах привело к драке, в которой Агадил получил удар ножом. Исключительно уголовная история, и от этого еще страшнее. Потому что насилие стало неизбирательным. Причем, формально в этом году у нас уровень преступности только снижался. В июле МВД рапортовало, что криминала стало меньше на 37 процентов. Причина на поверхности — из-за карантина люди стали меньше выходить из дома, грабежей и насилия на улицах тоже стало меньше.

Но тут есть интересный анализ руководителя департамента прикладных исследований AERC Диаса Курманбекова. Он рассказывает о том, что специалисты провели исследование на основании данных по преступности с сайта Генеральной прокуратуры. Их сравнивали с экономическими показателями за период с 2009 по 2018 год. То есть, изучали, как кризис 2008 года повлиял на криминал.

«Примечательно, что пик криминала был в 2012 и 2013 годах. Это объясняется тем, что у людей обычно есть накопления, которые держат их на плаву некоторое время после экономического удара. В 2008 году снижение доходов было на 5%, а рост преступности в последующие года составил 50%», — рассказывал Курманбеков.

Какие выводы можно сделать из этих результатов? Кризис 2008-го отозвался в полную силу лишь спустя несколько лет. Лет, когда нефть была в цене, добавим мы. Кстати, есть некоторые сомнения в том, что Курманбеков правильно интерпретирует процессы — можно предположить, что люди, потеряв доходы в 2008 году, не сразу изменили свое поведение, надеясь, что все вернется на круги своя. А можно — что рост преступности происходил все это время, просто кризис 2008 запустил некоторые теневые процессы, из которых страна так и не вышла. Так что к исследованию AERC больше вопросов, чем ответов.

Впрочем, к официальной статистике вопросов еще больше — Дениса Тена на алматинской улице «золотого квадрата» зарезали в некриминальном 2018 году. Просто случайность, конечно. Но после убийства гордости всей страны выяснилось, что такие истории не исключение. Криминальный рынок работает систематически, про кражи своих зеркал отчитался каждый, кто говорил о Тене. Напомним, это были годы относительного благополучия, без карантинов и локдаунов, без умершего малого и среднего бизнеса.

Поэтому римейк девяностых — не просто фраза. Если вкратце — за эти годы произошли изменения, которые сделали насилие чем-то обыденным при всей благостности статистики. А впереди вал преступлений по практическим соображениям — чтобы поесть. При том оба случая — с Теном и сыном Агадила — свидетельствуют, что и в столице, и в Алматы нож под ребро — вполне себе аргумент.

Для политики это означает катастрофу. Потому что она у нас строилась на тезисе про цивилизованное, демократическое государство. В обществе же, которое достает нож, нет смысла про это говорить вовсе, потому что любой диалог будет упираться в пацанов на раёне, у которых свои понятия о мироустройстве. А полиция вообще не может (или не хочет) бороться со всплеском бытового насилия. Есть, правда, надежда, что мы опять можем проскочить, не заметив резко возросшую криминальность городов.

Ну в самом деле, раньше же проскочить удавалось?

Чем заменить нефть. Почему Казахстан сам себя не кормит

Продолжаем отвечать на вопрос «Как Казахстан будет жить без нефти?». Не так давно лектор бизнес-школы Said Оксфордского университета и независимый директор «Банка развития Казахстана» (дочки «Байтерек») Марсия Элизабет Фавале так прямо и сказала: сельское хозяйство — это новое «черное золото». Как «Шежiре» и предупреждал, нас постепенно подводят к мысли, что будущее в развитии агросектора и продаже земли.

Для понимания общей картины (сейчас будет много цифр, но мы не хотим быть голословными, вопрос продовольственной безопасности— серьезный) у нас уже 30 лет налаживают сельское хозяйство, хвастают, что доля отрасли за последние 10 лет вплотную приблизилась к 5 процентам, но в последние годы она в целом снижается. Для сравнения — в «недоразвитой» КазССР доля отрасли достигала 26 процентов.

В агросекторе у нас работают квазигосы — то есть, не совсем частники, и не совсем госструктура. На самом деле это государственная лавочка, которая делает вид, что играет по рыночным правилам. Но понятно, что самым высокомаржинальным видом бизнеса в таких условиях будет освоение бюджета, а не собственно предпринимательство.

На «земле» у нас работает «Национальный управляющий холдинг «КазАгро». В него входят семь дочерних компаний: «Продовольственная контрактная корпорация», Фонд финансовой поддержки сельского хозяйства, «КазАгроГарант», «Аграрная кредитная корпорация», «КазАгроМаркетинг», «КазАгроФинанс» и «КазАгроПродукт».

Есть еще и финансовые институты, которые кредитуют отрасль: «Аграрная кредитная корпорация», «Фонд финансовой поддержки сельского хозяйства» и «Казагрофинанс». Почему все это не сведено в единый сельскохозяйственный банк — вопрос, на который есть понятный ответ — чтобы не было сокращения штатов тех, кто прикасается к потокам.

Почти 80 процентов произведенной в Казахстане продукции сельского хозяйства реализуется в виде сырья, без переработки. Готовая продукция имеет не самую высокую конкурентоспособность. Если с растениеводством у нас все более или менее нормально, то мясной проект, скорее всего, провалился. Экспорт говядины из Казахстана по итогам 2020 должен был составить 180 тысяч тонн, однако за январь-июль 2020 экспортировали всего 5,5 тысяч тонн. Одна из причин — развитие отрасли в отрыве от вопросов переработки и сбыта. Государство вливало сотни миллиардов в производство сырья, но не заботилось о поддержке мясокомбинатов, и об открытии экспортных рынков для готовой продукции.

Все знают, что мы одни ведущих производителей продовольственной пшеницы, входим в десятку лидирующих поставщиков пшеницы и муки на мировые рынки сбыта. Однако есть вопросы к качеству зерна. Это главный сдерживающий фактор развития экспорта продукции. По факту — это все наследие советского еще проекта освоения целины.

Как ни странно, понимание некоторого фиаско в целом в элите имеется. Не так давно цитировались слова Айхана Султана, руководителя управления стратегического планирования Минсельхоза о том, что Казахстану бы обеспечить собственную продовольственную безопасность. «Анализ показывает, что из тридцати основных товаров продовольственной безопасности у нас только по шести имеется импорт замещение», — рассказал он. То есть, Казахстан пока сам себя не кормит, с учетом того, что пока по инерции у нас есть деньги на закупки продовольствия.

Перед тем, как перейти к выводам, зафиксируем ситуацию: она аховая — консультанты и финансовое лобби нас убеждают, что аграрный сектор — вторая нефть, уже вбрасывается мнение, что продажа земли необходима. Положение дел таково, что нам пока не особо до захвата соседних рынков, нам бы обеспечить свою продовольственную безопасность. 80 процентов продуктового рынка мы не закрываем сами, без импорта. И над всем этим великолепием возвышается «КазАгро», ее семь дочек (как в сказке какой-нибудь), три отдельных финансовых института…

Чем заменить нефть. Кого кормит сельское хозяйство Казахстана

...Как работает «КазАгро», в прошлом году рассказал Счетный комитет. Там по результатам аудита выявили в группе холдинга финансовые нарушения на общую сумму 47,1 миллиона тенге, «неэффективное использование финансовых средств и активов квазигосударственного сектора — 392,5 миллиардов тенге». При этом экономические потери составили 206,6 млрд тенге, чистые потери — 107 млрд тенге. И вывод аудиторов: «Представляемые в отчетах холдинга ключевые показатели деятельности отчасти отражают формальный подход по их выполнению».

Тогда уже разворачивалось дело «Алиби», вернее, расхлебывались его последствия — инвесторы пришедшие на земли, которые оставил проблемный агрогигант, не могли воспользоваться техникой. Некоторые в этом винили «КазАгро», в СМИ намекали на материальную заинтересованность кого-то внутри холдинга.

При том, что под занавес 2018-го в холдинг инвестировали 450 миллиардов тенге (1,2 миллиарда долларов) из Единого накопительного пенсионного фонда. Практически каждый год «КазАгро» сотрясали скандалы.

Токаев в прошлом году дал поручение реформировать холдинг. Из жалости не будем говорить, что сделали с поручением главы государства. И в нашем аграрном секторе заняты тем, что сажают не различные ценные культуры, а друг друга. «Шежiре» уже писал, что в начале в начале марта упаковали бывшего преда правления «Аграрной кредитной корпорации» Нармухана Сарыбаева, члена команды акима Туркестанской области Умирзака Шукеева.

Новым предом стал выпускник института физкультуры Баглан Култаев. Там, наверное, проникся любовью к зерновым и птицеводству. Предом Совета директоров Ербол Тасжуреков — бывший замакима Южно-Казахстанской и Туркестанской области при Жансеите Туймебаеве. Работал еще заведующим канцелярий суда столицы. Словом, всю жизнь хотел человек разбираться в сахарной свекле, окоте овец и озимых. Поэтому пошел туда, где выдают кредиты фермерам.

В самом Минсельхозе тоже весело. Если верить всяким вестникам аграриев, то серым кардиналом ведомства является вице-министр Айдарбек Сапаров. Якобы это он продавил увеличение субсидий для производства молока. По совпадению его братьям и сыну принадлежат аграрные предприятия в Северном Казахстане, одно из которых реализовало очень вовремя проект строительства молочной фермы.

А теперь представим, что всему этому балагану грозит приход серьезных инвесторов с деньгами из-за рубежа. Причем, инвесторы придут не из стран Запада, а скорее всего с деньгами придут арабские или китайские друзья Казахстана. Последние уже приходили в нефтянку — и потом по стране ходили рассказы о том, что день в компании начинается с прослушивания гимна КНР.

Аграрная политика Китая, довольно агрессивная, они высадят рапс и сою, будут обильно использовать химию и вывозить продукцию на корню. Вкладывать деньги в обработку на территории республики им совершенно ни к чему.

Причем у руководства страны выбор будет, но небольшой. Как уже писали, у нас 80 процентов основных товаров продовольственной безопасности импортируется. Проблему надо было решать уже позавчера. Не придумывать очередные программы для квазигоскорпораций, а просто не мешать фермерам, субсидируя отрасль и развивая экспорт. Это было бы логично, поскольку под боком сразу два емких рынка: российский и китайский. Но мыслительные способности — не сильная черта наших чиновников. Да и продать всегда проще, чем работать над ростом производительности.

Теперь уже все равно немного поздно: доходная часть бюджета просаживается невероятно быстро, а цены на нефть опять стремятся к коронавирусным минимумам. А самое неприятное, что у страны остаются две надежды и обе связаны с Китаем. Первая — что экономика КНР будет расти все и потянет за собой потребление нефти. И вторая: наша родная казахская земля, как единственный ресурс, которым можно будет поправить покосившийся бюджет.

А может, случится чудо и... Хотя нет, чуда не будет. Мораторий на продажу земли, введенный в 2016 году Нурсултаном Назарбаевым, автоматически снимется в конце 2021 года. Если не впишется новый состав Мажилиса.

Катастрофа медицин. Шоковое реформирование

Теперь, когда пыль немного улеглась, можно задуматься и о деле Елжана Биртанова. За что на самом деле взяли бывшего министра здравоохранения, вопрос, вроде бы, простой, но с некоторым подвохом. Официальная причина понятна — то ли присвоение, то ли растрата имущества. Хотя и к ней есть масса незаданных вопросов. Все же допустим, что следствие было право, и попытаемся понять, что сделал, и чего не сделал Биртанов.

В то, что казахстанская медицина была не совсем готова к коронавирусу — верим с легкостью. Да и в кресле министра Биртанов просидел вроде как три года. Но если рассматривать вопрос системно — разговор о развалинах отрасли имеет смысл не с Биртанова: хотя к противоположной мысли активно подталкивали политологи из неумной каринской секты «свидетелей чего-либо». Тот же Шибутов проговорился, что Биртанов на нарах, потому что кто-то должен сесть за провалы в медицине.

Но непонятно, почему, например, этим человеком не стал Ерболат Досаев, который, кстати, будучи вице-премьером, курировал работу Биртанова. Досаев — не медик, но в Минздраве успел пореформировать: в 2004 году его отправили руководить отраслью именно для проведения радикальных изменений. Это при нем заговорили про сокращение мест в стационарах и перенос акцента на первичную медико-санитарную помощь, что было отражено в Государственной программе реформирования и развития здравоохранения страны на 2005-2010 годы. Да, ее представлял Досаев, но понятно, что согласована она была даже не им, тогдашним премьером. Досаев слетел после трагедии — заражения детей в Шымкенте ВИЧ. Но на его карьере это не особенно сказалось.

Следующий министр — Анатолий Дерновой тоже реформировал: он решил — факультеты педиатрии не очень нужны. После этого реформатора их, конечно, вернули на место. Затем руководить ведомством вернулся Доскалиев, который продолжил курс на оптимизацию (первое его министерство отметилось тем, что после прививания БЦЖ дети в разных регионах получили осложнения). И говорил, что «нам и не надо строить столько больниц». Дескать, хватает.

Про его дело, кстати, имеет смысл поговорить отдельно: Доскалиева в свое время брал финпол по ряду подозрений. Многие тогда очень осторожно намекали на то, что дело Доскалиева — результат конфликта главы Минздрава или тех, кто стоял за ним, с Сарыбаем Калмурзаевым, бывшим главой финпола, а тогда управляющим делами президента. После того, как министра арестовали и появились сообщения о его инсульте, в прессу кто-то вбросил и слухи об инсульте Калмурзаева. Слухи опровергались. А после передачи дела Доскалиева в суд Калмурзаев был понижен в должности до начальника начальника дирекции государственных резиденций в УДП. В 2012-м Доскалиев был помилован и вышел на свободу, а Калмурзаев умер «после продолжительной болезни».

Доскалиеву предъявили помимо прочего и обвинение в растрате государственного имущества на сумму 2 миллиарда 467 миллионов тенге за внедрение телемедицины. Потом его сняли за недоказанностью. Биртанова, рассказывают, подозревают в хищении денег, также выделенных на высокие технологии — на цифровизацию. То есть, следствие действует по шаблону. Или по шаблону действуют те, кто управляет этим следствием...

Катастрофа медицин. Еще вопросы про Минздрав

…Продолжим вспоминать вехи реформирования Минздрава. Пришедшая на смену Доскалиеву Салидат Каирбекова тоже увлекалась оптимизацией мест в стационарах, реформированиям занялась и следующий министр — Тамара Дуйсенова. При ней ведомство получило приставку «и социального развития».

И только потом на развалины реформирования пришел Биртанов. Его работу, кстати, курировали в ранге вице-премьеров помимо уже упомянутого Досаева нынешние акимы Жамбылской и Кызылординской областей Бердибек Сапарбаев и Гульшара Абдыкаликова. Их скандал вокруг бывшего министра здравоохранения никак не затронул. Для общего понимания — у нас такого не бывает, чтобы пришел министр, и сам по себе, ни с кем не согласуясь, начал реформировать свою отрасль. Общие направления он получает в администрации президента и действует в русле указаний оттуда. И согласование на задержание министров также дает АП. То есть, сами придумали, сами согласовали и сами решили посадить?

А еще интереснее, что почти все время, пришедшееся на коронавирусную эпопею, направление курировал Ералы Тугжанов — человек страной и замысловатой политической карьеры. Мы об этом писали — бывший председатель Комитета по делам религий и завсекретариатом Ассамблеи народа Казахстана в АП неожиданно становится акимом одной из самых сложных областей — Мангистауской. Когда и как у него появился политический вес для этой должности — сложная загадка. Потом его оттуда снимают за смешной инцидент с Токаевым на билбордах, но он снова всплывает в ранге вице-премьера. Кстати, за недостатки в борьбе с инфекцией Тугжанов в июне получил выговор от Токаева, но этим, кажется, репрессии, и ограничились. Больше претензий не было. И по делу Биртанова Тугжанов молчит.

При этом надо понимать — мы нисколько не защищаем министра, «Шежiре» уже писал — Биртанов очень стандартный чиновник, такой же, как и все. Вполне можно допустить, что он не без греха — ну как все. Но история с его задержанием и уголовным делом очень странная, с учётом того, кто и как до него и над ним занимался здравоохранением. Да, на его период реформ пришелся коронавирус, и система здравоохранения, которая как-то функционировала в обычном режиме, заскрипела и начала давать сбои. В этом смысле уголовное дело где-то даже ожидаемо.

Но и вопросов к делу немало: например, если обвинения в хищениях в адрес бывшего главы Минздрава средств подкреплены доказательствами, то почему следствие ждало с лета, когда был задержан Олжас Абишев? Могли, конечно, собирать улики, но, очевидно, что если Биртанов был в деле, то он бы сделал все, чтобы замести следы и дело развалить. Под стражу берут в том числе и для того, чтобы подозреваемый не смог помешать. Еще могли медлить, потому что наверху не давали санкцию на арест. А санкцию надо было получить. Поэтому важный вопрос: почему Биртанова взяли только осенью?

Тогда в повестке дня были праймериз, и история с задержанием министра тут ничего не добавляла – ни имиджу партии, ни образу государства. Зато все почему-то молчат о том, как история по нему (образу) бьет. Для страны в целом момент для громкого уголовного дела против главврача страны выбран крайне неудачный — и выборы рядом, и вторая волна на горизонте, а у нас из-под медиков взяли и выбили почву: оказывается, это только во время волны пандемии ты герой, а потом можно за это и присесть.

При этом очень хорошо было видно, что к моменту задержания Биртанова во власти завершилась расстановка фигур и некто обрел достаточно ресурса, чтобы убедить верхи — Биртанова надо брать. Получается, что Биртанова отправили на заклание, но не только ради популизма перед выборами? Ведь, помимо аналогии с делом Доскалиева можно вспомнить и судьбу экс-банкира Жомарта Ертаева — существует версия, что его назначали козлом отпущения после неудачных разборок. Тогда все заинтересованные стороны сошлись в одном — кто-то должен ответить.

В общем, ситуация внесла ясность — министром здравоохранения может быть только человек с серьезными позициями. Может, поставим на эту должность бывшего прокурора?

Полная Ниагара денег. Откуда возьмется новая нефть и кто ее качнет

Почему давно нет новостей о цифровизации? Да, потому что люди делом заняты. Летом в кресло министра цифрового развития, инноваций и аэрокосмической промышленности приземлился Багдат Мусин, он сменил Аскара Жумагалиев, к которому накопились уже не просто вопросы, а целый ряд пожеланий от «благодарного» населения.

О том, что с диджитализацией при Жумагалиеве у нас большие проблемы, было сказано на самом верху. Токаев отметил, что «переход на дистанционный метод обучения показал, что существуют серьезные проблемы, касающиеся качества инфраструктуры и интернета». Кроме того, из более 400 тысяч компьютеров, находящихся на балансе школ, только 40% оказались пригодными.

«Это результат работы акиматов и министерства», — подвел итог президент. И, в целом, результаты работы Минцифры были оценены скорее негативно. Если президент говорит, что разрекламированная система крякнулась, то это приговор. Для кого угодно, но не для Жумагалиева — зятя председателя Конституционного совета Кайрата Мами. Будучи зятем, он из-под критики главы государства благополучно пересел послом в Нидерланды. Работа в Гааге позволяет завязать полезные связи, чтобы потом делать совместные гешефты (Нидерланды были одним из основных торговых партнеров Казахстана). Тем более, мода на регистрацию компаний в голландской юрисдикции не прошла.

Например, Логиком, который является крупнейшим производителем компьютерной техники у нас, принадлежит нидерландской компании KS8 Holding B.V. В 2013-м основной собственник Сергей Швалов продал активы иностранцам. В «Казахтелекоме» голландцы присутствуют сейчас незначительно (у ОАЭ больше), а в свое время амстердамская BODAM B.V. владела более, чем 16 процентами нашего главного оператора связи. Так что Жумагалиеву будет не скучно в Гааге. Да и у Мусина хлопот полон рот, потому что надо срочно осваивать хозяйство, оставшееся от Жумагалиева. А цифровизация как бухгалтерский учет и кадры — есть теперь в каждом ведомстве, например, в Минсельхозе.

В начале сентября произошло два события, которые, как всегда, остались почти незамеченными. Появилась информация, что будет создан отдельный кадастр свободных земель под инвестпроекты. Тогда же Токаев заявил, что «правительство должно в полной мере задействовать в экономический оборот сельскохозяйственные земли» (ну а что мы вам говорили про казахскую землю?). Инвестиции в аграрную отрасль «необходимы как воздух», —дополнил глава государства.

А как немногим позднее рассказал министр сельского хозяйства Сапархан Омаров, основные вопросы цифровизации в отрасли — это цифровизация земельных отношений. За это направление в ведомстве отвечает вице-министр Руслан Манатаев. И о нем мы тоже рассказывали, о его работе в «Транстелекоме» (отпочковавшегося от КТЖ), который стал как-то постепенно оператором фискальных данных. То есть люди уселись не просто на денежный поток, а оседлали Ниагарский водопад — налоги. А брат Руслана Манатаева, который женат на сестре бывшего главы КТЖ Бауржана Баймуханова, был зампредом в банке «Астана-Финанс», начавшегося с государственного изначально предприятия «Фонд экономического и социального развития Акмолинской специальной экономической зоны». Про эту мутную структуру, связанную с разными службами, мы тоже писали.

С Акмолинской СЭЗ были связаны многие влиятельные люди, в первую очередь Адильбек Джаксыбеков, при котором она и появилась. Он недавно стал предсовдира «КазТрансГаза», хотя его многие успели проводить на пенсию. А «Астана-Финанс» успел обслужить и КТЖ. Историю с закупкой через дочку «Астаны-Финанса» китайских вагонов, которые Минздрав чуть не отправил обратно из-за превышения предельно допустимых концентраций каких-то там веществ, известна. Продолжать цепочку можно очень долго.

В общем, на цифровизации и сельском хозяйстве стоят свои люди. Друг другу свои. И цифровизацию проведут, и земли для инвесторов подготовят. Не в первый раз, опыт с девяностых годов. Им всегда найдется место — послом в Европе или в «КазТрансГазе».

Карусель агашек. Кому придется давать денег в бюджет

У истории с запашистыми вагонами КТЖ (теми, которые приобретали при посредстве «Астаны-Финанса» в 2007 году и которые Минздрав пытался запретить, мы упоминали их тут) есть неявное, но интересное ответвление. Их закупили при Жаксылыке Кулекееве, он был президентом КТЖ. В 2008 году он был задержан якобы на взятке. А потом получил три года за превышение служебных полномочий.

В следующем году был освобожден по УДО, сейчас работает в Казахском институте нефти и газа «КазМунайГаза» (вместе с Адильбеком Джаксыбековым, получается). А с апреля Кулекеев с его уникальным управленческим опытом еще и член Центра анализа мониторинга социально-экономических реформ при президенте. Вы поняли, кто у нас занимается реформами? Потом руководить КТЖ пришел нынешний премьер Аскар Мамин. А сейчас на том же посту Сауат Мынбаев, который возглавлял «КазМунайГаз». Ходят люди по кругу или катаются на карусели. Одни и те же люди.

А КТЖ интересен тем, что это крупнейший работодатель в реальном секторе экономики. Там около процента трудоспособного населения работает. И наш национальный перевозчик позволяет многое понять о Казахстане. О том, как работает экономика. Например, «Қазақстан темір жолы» при Мамине выходила на IPO. И до сих пор выходит. Главное — процесс!

Но не всем повезло работать в КТЖ. Нам тут сообщают, что по показателям безработицы Казахстан откатился в 2014 год. В третьем квартале 2020-го людей без официального заработка уже стало 454,8 тысяч человек. Уровень безработицы вырос до 5 процентов, если верить данным государственной статистики. Это относительно немного, но надо помнить, что у нас есть такая загадочная категория как самозанятые.

На вопрос, чем же они заняты, ответил экономист Жаксыбек Кулекеев, который подсчитал, что только 13 процентов из них что-то производят на продажу — товары или услуги. Если взять за основу по открытым источникам, как последние данные, цифру в 2,2 миллиона самозанятых, то получается, что почти два миллиона ничего особенно не производят. Кормят себя сами в лучшем случае. При этом 51 процент самозанятых живет (или, по крайней мере, недавно жил) на Юге — в Туркестанской, Жамбылской, Кызылординской и Алматинской областях.

Последствия же карантина еще только скажутся, о цифрах можно только гадать. По верхней планке, если верить нашим СМИ, 42 500 в первом месяце пособия получили свыше 4,5 миллиона человек. Сколько рабочих мест «приостановит» преимущественно на западе страны падение цен на нефть — тоже пока неясно. И получается, что у нас региональные диспропорции становятся еще более диспропорциональными. Южные области будут все больше потреблять денег из республиканского бюджета. Соответственно, там «зарабатывать» можно будет только из бюджета, что окончательно закрепит вертикаль — все строится вокруг акима и его команды.

А в промышленно развитых регионах у нас все тоже хорошо — там в основном работают добывающие компании ненефтяного сектора: KAZ Minerals Pl, АрселорМиттал Темиртау (легендарный КарМет), «Казхром», «Казцинк». Есть еще «Казатомпром», но это отдельный разговор, да и у них месторождения на юге вполне себе есть. Плюс, «Казатомпром» — нацкомпания, ее можно нагрузить соцобязательствами (до определенного, впрочем, предела). «Богатырь Комир» мы тоже не включаем в список, он государственный или квазигосударственный.

А остальные вполне себе акулы-частники (ну да, еще есть доля государства в «Казхроме»). И действовать они будут ради выгоды. Собственной выгоды. Зарплаты в отрасли, кстати, одни из самых высоких по Казахстану, но это несколько десятков тысяч человек. И особой погоды в целом в Казахстане занятность на добывающих предприятиях в ненефтяном секторе не сделает.

Один наш подписчик в комментариях отметил, что новая нефть — это люди. Это так, если с людей есть что взять. А что взять с самозанятых, которые кормят сами себя? Что нам еще остается? Про сельское хозяйство мы написали. Остается квазигоссектор и национальные компании. Но как государство будет раскулачивать само себя?