Стабильная стабильность. Что с доходами населения
Второй год подряд уровень бедности в стране не снижается, сообщает нам Бюро национальной статистики, подводя итоги 2023-го. Малообеспеченного населения 5,2 процента, в 2022-м было на 0,3 процента больше. Традиционно среди регионов по этому показателю лидирует Туркестанская область — 9 процентов. Не сильно отстают Абайская и Жетысуская области, 8 и 7,8 процента соответственно.
Стагнация в сфере доходов граждан — явление не новое для Казахстана. То, что, например, модальная (наиболее распространенная) зарплата в стране еще сильнее отстает от номинальной средней, отмечалось недавно в данных Бюро национальной статистики. Разница в 2023 году была 4,5-кратной. Для сравнения, в 2019-м — 3,8-кратной. При этом разница между модальной и минимальной зарплатой ничтожна: 81,4 тысячи тенге против 70 тысяч. В этом плане изменения с последним «докризисным» годом довольно незначительные.
Что это означает? Модальная зарплата показывает, где на рынке труда находится «центр тяжести», куда идет заметная часть трудовых ресурсов. Пока можно констатировать, что несмотря на все разговоры про модернизацию, наиболее распространенными являются низкооплачиваемые виды работ. И конкуренция в этих секторах наиболее серьезная, что и приводит к стагнации или даже падению реальных зарплат в стране.
Действительно, с 2019 по 2023 год модальная зарплата выросла примерно на 66 процентов. В то же время уровень накопленной инфляции составил около 62 процентов. Формально небольшой рост доходов в реальном выражении присутствует, но не будем забывать, что бедные ощущают инфляцию острее, чем другие категории населения — продукция, которую они потребляют в норме дорожает быстрее и резче. Так что инфляция для тех, кто получает околоминимальные зарплаты в стране, скорее всего, окажется, существенно выше. Мы не можем говорить, что за последние 5 лет уровень жизни наиболее бедных казахстанцев вырос — скорее уж наоборот.
Низкие зарплаты — это слабый внутренний рынок, который вынуждает предприятия ориентироваться на зарубежный спрос. Это делает экономику слабоустойчивой к разнообразным шокам. Запредельно высокая по меркам стран нашего региона инфляция — лучшая демонстрация этого тренда. Как выбраться из инфляционной ловушки, пока не очень понимают ни в правительстве, ни в Нацбанке.
Будем справедливыми: не все так плохо в смысле оплаты труда за последний год. Определенно обнадеживают данные по росту медианной зарплаты, которая увеличилась с 204 до 251 тысячи тенге — сразу на 23 процента, что существенно выше уровня инфляции. И это при весьма скромном росте средней зарплаты. Причины такого быстрого подъема, впрочем, не до конца понятны. Вполне возможно, что речь идет о выводе большого количества заработков из тени.
Как бы то ни было, но слабые показатели роста доходов наименее обеспеченной части населения (на контрасте с развитыми странами, где сейчас фиксируются обратные процессы) будут оставаться долгоиграющей проблемой. А с точки зрения экономики — нереализованным потенциалом роста. Но мы уверены, скоро нам объяснят, что мы развиваемся невиданными темпами. И многим от этого станет легче на душе. Но это неточно.
Второй год подряд уровень бедности в стране не снижается, сообщает нам Бюро национальной статистики, подводя итоги 2023-го. Малообеспеченного населения 5,2 процента, в 2022-м было на 0,3 процента больше. Традиционно среди регионов по этому показателю лидирует Туркестанская область — 9 процентов. Не сильно отстают Абайская и Жетысуская области, 8 и 7,8 процента соответственно.
Стагнация в сфере доходов граждан — явление не новое для Казахстана. То, что, например, модальная (наиболее распространенная) зарплата в стране еще сильнее отстает от номинальной средней, отмечалось недавно в данных Бюро национальной статистики. Разница в 2023 году была 4,5-кратной. Для сравнения, в 2019-м — 3,8-кратной. При этом разница между модальной и минимальной зарплатой ничтожна: 81,4 тысячи тенге против 70 тысяч. В этом плане изменения с последним «докризисным» годом довольно незначительные.
Что это означает? Модальная зарплата показывает, где на рынке труда находится «центр тяжести», куда идет заметная часть трудовых ресурсов. Пока можно констатировать, что несмотря на все разговоры про модернизацию, наиболее распространенными являются низкооплачиваемые виды работ. И конкуренция в этих секторах наиболее серьезная, что и приводит к стагнации или даже падению реальных зарплат в стране.
Действительно, с 2019 по 2023 год модальная зарплата выросла примерно на 66 процентов. В то же время уровень накопленной инфляции составил около 62 процентов. Формально небольшой рост доходов в реальном выражении присутствует, но не будем забывать, что бедные ощущают инфляцию острее, чем другие категории населения — продукция, которую они потребляют в норме дорожает быстрее и резче. Так что инфляция для тех, кто получает околоминимальные зарплаты в стране, скорее всего, окажется, существенно выше. Мы не можем говорить, что за последние 5 лет уровень жизни наиболее бедных казахстанцев вырос — скорее уж наоборот.
Низкие зарплаты — это слабый внутренний рынок, который вынуждает предприятия ориентироваться на зарубежный спрос. Это делает экономику слабоустойчивой к разнообразным шокам. Запредельно высокая по меркам стран нашего региона инфляция — лучшая демонстрация этого тренда. Как выбраться из инфляционной ловушки, пока не очень понимают ни в правительстве, ни в Нацбанке.
Будем справедливыми: не все так плохо в смысле оплаты труда за последний год. Определенно обнадеживают данные по росту медианной зарплаты, которая увеличилась с 204 до 251 тысячи тенге — сразу на 23 процента, что существенно выше уровня инфляции. И это при весьма скромном росте средней зарплаты. Причины такого быстрого подъема, впрочем, не до конца понятны. Вполне возможно, что речь идет о выводе большого количества заработков из тени.
Как бы то ни было, но слабые показатели роста доходов наименее обеспеченной части населения (на контрасте с развитыми странами, где сейчас фиксируются обратные процессы) будут оставаться долгоиграющей проблемой. А с точки зрения экономики — нереализованным потенциалом роста. Но мы уверены, скоро нам объяснят, что мы развиваемся невиданными темпами. И многим от этого станет легче на душе. Но это неточно.
Отставка Мусина. Цифровые следы скандалов
В конце апреля в СМИ появилась информация о возбуждении нового уголовного дела против бывшего зампредседателя КНБ масимовских времен Даулета Ергожина, осужденного в прошлом году на 15 лет за попытку насильственного захвата власти. Речь идет о подозрении Ергожина в причастности к массовой утечке персональных данных казахстанцев на китайские сервисы GitHub за период с 2019 по 2022 год. Ведь именно он курировал в КНБ вопросы национальной безопасности в киберпространстве.
Вскоре министр цифрового развития Багдат Мусин объявил о своей отставке, преподнеся увольнение как лично принятое решение. Правда ли это, если в указе президента о самоотставке Мусина ничего не сказано, а сам министр успел в день освобождения от должности провести в министерстве коллегию? Вряд ли мы когда-то узнаем, как было на самом деле, но выводы каждый волен делать сам, учитывая скандалы последнего времени, в которые Минцифры регулярно вляпывалось.
На фоне успешных успехов в цифровизации Минцифры неоднократно вместе со всеми наблюдало за массовыми утечками персональных данных казахстанцев. Первая случилась летом 2019 года при Аскаре Жумагалиеве, который назвал ЧП с публикацией в открытом доступе личной информации 11 миллионов совершеннолетних казахстанцев «очень серьезным вопросом».
Мусин тогда в министерстве не работал, но спустя три месяца после прекращения уголовного дела за массовую утечку получил должность советника президента по цифровизации и инновационным технологиям. Тогда связывали это назначение как раз с проблемами сохранности оцифрованной государством информации. В 2020-м Мусин возглавлял Минцифры и оставался у руля дольше всех своих предшественников.
Он пережил очередной скандал с утечкой персональных данных казахстанцев в феврале 2024 года на китайский GitHub, хотя вопросы к нему, естественно, возникли в первую очередь. Известно ведь, что по итогам проверки, проведенной КНБ и Минцифры, за слив в открытый доступ к административной ответственности были привлечены квазигосударственные «Казахтелеком» и AirAstana, хотя речь изначально шла о том, что китайские хакеры взломали базы еще и мобильных операторов Beeline и Tele2.
И ни у кого не возникло вопросов к Мусину и его ведомству — а как же хваленая гиперзащита от воровства данных, которые Минцифры регулярно преподносили руководству и населению страны? Или если данные у компании, то государство ни при чем? Может быть, вопросы, и возникали, но не публично, а кулуарно, на заседаниях в правительстве. Впрочем, министерство ведь орган регулирующий. Какой с него спрос.
Мы знаем лишь, что две богатейшие компании страны оштрафованы на 100 МРП (369 тысяч тенге) каждая, и на этом всё. Формулировка «Устранить нарушения информбезопасности в течение года» дает надежду, но не более того. Кто узнает, как прошло это устранение, кроме регуляторов в области IT-технологий?
И вот становится известно о новом деле против уже осужденного за попытку госпереворота экс-заместителя КНБ. Он курировал с 2016 по 2022 год как раз вопросы кибербезопасности. Причем последняя утечка произошла значительно ранее Кантара, ведь Минцифры после разбирательства о скандале с GitHub выяснило, что у китайских хакеров данные на казахстанцев хранились давно, а в сеть они попали после перекрестного взлома китайских сервисов тайваньскими хакерами. Так что утечка данных казахстанцев из баз данных квазигосструктур за рубеж происходить могла в тот период, когда и Мусин, и Ергожин находились на своих постах.
Отвечал ли за что-то министр цифровизации — никто спрашивать не будет. Его предшественник после всех скандалов с egov поехал послом в Нидерланды. Следовательно, всё человек делал правильно. Как и Мусин. А утечки личных данных казахстанцев... Словом, есть еще над чем поработать, никто не совершенен, даже главы Минцифры.
В конце апреля в СМИ появилась информация о возбуждении нового уголовного дела против бывшего зампредседателя КНБ масимовских времен Даулета Ергожина, осужденного в прошлом году на 15 лет за попытку насильственного захвата власти. Речь идет о подозрении Ергожина в причастности к массовой утечке персональных данных казахстанцев на китайские сервисы GitHub за период с 2019 по 2022 год. Ведь именно он курировал в КНБ вопросы национальной безопасности в киберпространстве.
Вскоре министр цифрового развития Багдат Мусин объявил о своей отставке, преподнеся увольнение как лично принятое решение. Правда ли это, если в указе президента о самоотставке Мусина ничего не сказано, а сам министр успел в день освобождения от должности провести в министерстве коллегию? Вряд ли мы когда-то узнаем, как было на самом деле, но выводы каждый волен делать сам, учитывая скандалы последнего времени, в которые Минцифры регулярно вляпывалось.
На фоне успешных успехов в цифровизации Минцифры неоднократно вместе со всеми наблюдало за массовыми утечками персональных данных казахстанцев. Первая случилась летом 2019 года при Аскаре Жумагалиеве, который назвал ЧП с публикацией в открытом доступе личной информации 11 миллионов совершеннолетних казахстанцев «очень серьезным вопросом».
Мусин тогда в министерстве не работал, но спустя три месяца после прекращения уголовного дела за массовую утечку получил должность советника президента по цифровизации и инновационным технологиям. Тогда связывали это назначение как раз с проблемами сохранности оцифрованной государством информации. В 2020-м Мусин возглавлял Минцифры и оставался у руля дольше всех своих предшественников.
Он пережил очередной скандал с утечкой персональных данных казахстанцев в феврале 2024 года на китайский GitHub, хотя вопросы к нему, естественно, возникли в первую очередь. Известно ведь, что по итогам проверки, проведенной КНБ и Минцифры, за слив в открытый доступ к административной ответственности были привлечены квазигосударственные «Казахтелеком» и AirAstana, хотя речь изначально шла о том, что китайские хакеры взломали базы еще и мобильных операторов Beeline и Tele2.
И ни у кого не возникло вопросов к Мусину и его ведомству — а как же хваленая гиперзащита от воровства данных, которые Минцифры регулярно преподносили руководству и населению страны? Или если данные у компании, то государство ни при чем? Может быть, вопросы, и возникали, но не публично, а кулуарно, на заседаниях в правительстве. Впрочем, министерство ведь орган регулирующий. Какой с него спрос.
Мы знаем лишь, что две богатейшие компании страны оштрафованы на 100 МРП (369 тысяч тенге) каждая, и на этом всё. Формулировка «Устранить нарушения информбезопасности в течение года» дает надежду, но не более того. Кто узнает, как прошло это устранение, кроме регуляторов в области IT-технологий?
И вот становится известно о новом деле против уже осужденного за попытку госпереворота экс-заместителя КНБ. Он курировал с 2016 по 2022 год как раз вопросы кибербезопасности. Причем последняя утечка произошла значительно ранее Кантара, ведь Минцифры после разбирательства о скандале с GitHub выяснило, что у китайских хакеров данные на казахстанцев хранились давно, а в сеть они попали после перекрестного взлома китайских сервисов тайваньскими хакерами. Так что утечка данных казахстанцев из баз данных квазигосструктур за рубеж происходить могла в тот период, когда и Мусин, и Ергожин находились на своих постах.
Отвечал ли за что-то министр цифровизации — никто спрашивать не будет. Его предшественник после всех скандалов с egov поехал послом в Нидерланды. Следовательно, всё человек делал правильно. Как и Мусин. А утечки личных данных казахстанцев... Словом, есть еще над чем поработать, никто не совершенен, даже главы Минцифры.