В ТАСС объявили короткий список литературной премии для молодых прозаиков и поэтов "Лицей". Среди финалистов — 10 прозаических произведений и 10 поэтических. Приято видеть не только участников из Москвы и Санкт-Петербурга, но и из регионов — Калининград, Ставрополь, Воронеж, Саратов, Пермь, Новосибирск... И особенно интересно то, что в списке прозы много сборников рассказов. Из знакомых имён — только Рома Декабрев, но это, наверное, и хорошо — премия открывает новые имена. Скоро нам, блогерскому жюри, пришлют работы финалистов, и мы будем читать. Здесь буду писать впечатления по хештегу #СтранникЧитаетЛицей.

Завтра

А пока вы ждёте завтрашнюю рецензию, напоминаю о трех обзорах, которые уже есть:

🔹Саша Степанова "Не говори маме"
Если ограничиться аннотацией, которая говорит нам о том, что есть такая вот Марта, которая начинает учится в провинциальном колледже, где встречает парочку сомнительных ребят, то можно подумать, что "Не говори маме" Саши Степановой — студенческий триллер, "дарк академия" в российских реалиях, которая расскажет нам историю о потерянных ребятах, одержимых некой игрой (многочисленные упоминания "Дома в котором..." только подкрепляют эти ожидания). На деле оказывается, что "Не говори маме" — это и правда триллер, но только на четверть; это, скорее, молодёжная драма, где главная героиня по началу сбегает от страшной правды, а потом начинает открыто о ней говорить, помогает новым друзьям, в общем, учится заново жить. По большому счёту, "Не говори маме" — это история о вскрытии старых ран, их дезинфекции и спешного залечивания.

🔹Алексей Варламов "Душа моя Павел"
О том, что в книге что-то не так, думаешь практически с самого начала. Какой советский город, даже самый секретный из секретных, будет окружён стенами? Почему Павлик слишком... ну, советский? Почему деканша, какой бы доброй и очаровательной она ни была, работает уборщицей? И, наконец, почему картошка? Ладно, последнее было обычной практикой в Советском Союзе, это я уже понял. Но всё остальное явно говорит о том, что перед нами не очередная ностальгия возрастного писателя, заставшего советскую эпоху, и даже не воспитательный роман в привычном нам понимании. "Душа моя Павел" и правда пронизана метафизикой — да ещё и со славянскими мотивами. Это, скорее, волшебная сказка, написанная по всем канонам: Павлик покидает свой родной город, встречает наставника, которым оказывается деканша-уборщица, то и дело прикладывающаяся к фляжке (с кем не бывает), она наставляет доброго, но слегка глуповатого Павлика посещать все лекции и записывать новые слова, ну а дальше Павлик попадает "на картошку" и проходит все испытания, которые полагается пройти герою.

🔹Клаудиа Пиньейро "Элена знает"
На первый взгляд, совсем небольшой двухсотстраничный роман аргентинской писательницы Клаудии Пиньейро — типичный детектив, где всё на своих местах: и тайна, и равнодушная полиция, которая отказывается принимать версию об убийстве, и безутешная мать, которой приходится брать дело в свои руки и самой искать убийцу дочери. Забегая вперёд, есть в книге и "убийца", но отнюдь не в привычном нам понимании. На самом деле, детективная завязка в "Элене знает" — лишь рамка, способ рассказать совсем другую историю — личную и очень болезненную. На передний план выходит не расследование Элены, а её отношения с дочерью, её ежедневные поединки с Паркинсоном и, пожалуй, самое главное, её иллюзорная, подкреплённая только какими-то косвенными признаками уверенность в том, что Риту на самом деле убили. В своём романе Пиньейро чётко проводит границу межу тем, что мы действительно знаем и тем, что правильнее было бы назвать предположениями, но мы часто принимаем это за истину.

Если в чем-то Строки и молодцы, так это в том, что вынесли рекламу книг на улицы города. Когда вы ещё видели такое?..

В конце апреля и начале мая дочитал автофикшен-трилогию Оксаны Васякиной. Проходило это моё знакомство не сказать, что б гладко. "Рану" прочитал ещё в начале прошлого года (наименее подходящей книги для новогоднего чтения, пожалуй, и не придумаешь) — специально к своей курсовой работе о прозе тридцатилетних. А вот "Степь" и "Розу" закончил совсем недавно — торопился к обсуждению "Розы" в книжном клубе нашей магистратуры. После травмирующей и очень больной "Раны" думал, что больше ни за что не возьмусь за прозу Васякиной, но после последующих двух книг понял, что не так она и страшна и даже очень прекрасна.

Сначала Васякина бьёт тебя под дых, выворачивает наизнанку, не оставляя живого места, а потом будто бы извиняется (на самом деле, нет), поднимает тебя, отряхивает и предлагает поговорить ещё — на этот раз мягче, без кулаков. И ты несмело киваешь, усаживаешься поудобнее и слушаешь историю семьи, где никого уже нет в живых: мать главной героини умерла от рака, отец — от СПИДа, а тётя — от туберкулёза.

Это фирменный васякинский ход — сначала вскрыть старые раны, то есть рассказать о личностном опыте честно и откровенно, а потом объяснить — самой себе и читателю, — как теперь залечить эти раны и зачем для этого нужно долго вглядываться во тьму.

Продолжение.

#ОтзывСтранника

Между чтениями рукописей, присланных на "Лицей", смотрю экранизацию "11/22/63" Кинга (на фоне сегодняшних новостей это, конечно, актуальное дело). Книжка мне невероятно понравилась, помню, читал до шести утра. Сразу тогда сел смотреть сериал, и вот вообще не то. Дело даже не в том, что книга лучше, а в простой логике. Зато сейчас, пару лет спустя, снова сел за экранизацию — и ничего, даже интересно. Некоторые детали книги забылись, но, может, это и к лучшему. Те, кто и читал, и смотрел "11/22/63", — вам как? Только, пожалуйста, без спойлеров — я ещё не досмотрел!

#СтранникСмотрит

На встрече с Яной Вагнер в Вышке 📝

Что интересного:

Печатал прямо по ходу, поэтому цитаты неточные.

🔹"Я разозлилась, что моя история про тоннель киношникам не интересна, и начала писать роман. Права на экранизацию выкупили ещё во время написания. Где здесь логика — не знаю".

🔹"Я беру знакомую локацию, помещаю туда людей и смотрю, как они справляются. Справляются они не очень. Жестоко со стороны автора, сердце моё горело со стыда, но это единственный способ заставить персонажей говорить правду".

🔹Про мат в книге: "Смертельно напуганные люди не говорят "Чёрт побери!", они говорят другие слова — нецензурные".

🔹"Я, безусловно, считаю себя жанровым автором. В корне не согласна с разделением на развлекательную жанровую литературу и серьезную большую. Есть только две литературы: хорошая и плохая"

🔹"Я не могу написать жанровую историю по всем пунктам. Я добавляю туда что-то своё. Да, "Тоннель" — это роман-катастрофа, но не только. И это хорошо"

🔹 "Персонажей "Тоннеля" за эти пять лет я видела больше, чем своих друзей"

🔹"Самое сложное при написании книги — отдавать героям что-то своё, сокровенное. Это категорически антитерапевтический метод для писателя, но это необходимо"

🔹"Тексты могут быть умнее авторов — они могут знать больше них. Авторы здесь выходят из чата".

🔹"Я очень много слушаю книги
Я их ем — они необходимы мне для метаболизма".

🔹По "Тоннелю" будет сериал. Кто будет снимать и когда релиз — пока неизвестно.

🔹"После романа многие стали бояться тоннелей. За это мне особенно стыдно. Но хочу успокоить — я всё наврала. Настоящие тоннели устроены, конечно, по-другому — с запасными дверьми, сервисным центром и без гермодверей".

🔹— Как вы преодолеваете писательские тягости?
— Ну, я люблю выпить красного вина...

Время для первого поста рубрики #СтранникЧитаетЛицей

Вчера прочитал первую работу из шорта "Лицея" — "Заводские настройки" Александры Ручьёвой. Они позиционируются как производственный роман — жанр совсем не популярный, от которого так и веет советским прошлым. На самом деле, книг, где бы затрагивались нюансы какой-либо профессии, достаточно много — просто они перестали быть отдельным жанром, перейдя в некоторое гибридное состояние с другими жанрами. Например, "Голод" Светланы Павловой — чем не будни молодой столичной копирайщицы, страдающей булимией? Или "Часть картины" Аси Володиной — вполне себе школьный роман с элементами триллера и социальной драмы. Но "Заводские настройки" Ручьёвой, с одной стороны, будто бы сошли с пожелтевших страниц советских изданий — это тот самый "классический" производственный роман — со всеми нормативами, аббревиатурами, гайками и шестерёнками, с другой — автофикшен от лица женщины о "не женской профессии" — инженера.

Родители Саши всю жизнь проработали на заводе, вот и она тоже пошла. Ткнула в первую попавшуюся техническую специальность, окончила вуз и пошла на предприятие. Подъём в пять утра, бесконечные пересадки, удручающая заводская рутина, требовательные начальники, невыносимые коллеги. Саша не выдерживает, увольняется, приходит на новое место — и видит то же самое. Иногда повествование с главной героини переключается на других персонажей, которые тоже, как и она, оказались во власти недружелюбной заводской системы, которая каждый день разбирает тебя на части.

Сначала "Заводские настройки" действительно вызывают искреннее любопытство — современный производственный роман, написанный женщиной, которая совсем не любит свою профессию. Но в книге Ручьёвой злости и разочарования совсем немного, наоборот — это очень остроумный, живой текст, высмеивающий заводской мир со всеми его накладными, объяснительными и увольнениями. Здесь "Заводские настройки" схожи с "Мухой имени Штиглица" Арины Обух про студентку-художницу, которая смотрит на окружающую серость через призму, собственно, художника и отыскивает яркие, запоминающиеся сюжеты для своих рассказов. К сожалению, именно этого и не хватает "Заводским настройкам". После повторяющихся, довольно-таки монотонных описаний работы станков, хочется узнать, что же происходит за стенами завода, что творится в личной жизни героини, но, увы, Ручьёва нас туда не пускает, а предлагает ещё раз пройтись по аббревиатурам (значения которых уже все забыли), именам сотрудников и сплавам-металлам-заготовкам, которые к концу успевают смешаться в какую-то кашу.

Сложно сказать, что нового привносят "Заводские настройки" в жанр производственного романа, кроме женского взгляда на техническую специальность. Остаётся надеется, что Ручьёва, как и героиня её романа, сбросит заводские настройки и скоро напишет нам что-то новое — потенциал, определённо, есть.

#ОтзывСтранника

Прочитал роман Аси Демишкевич "Под рекой". Сначала подумал, что мне это имя не знакомо, а потом подумал ещё и вспомнил, что, вообще-то, да — Демишкевич написала новинку Альпина. Проза "Раз мальчишка, два мальчишка". До этой книги я ещё не дошёл, но после "Под рекой" думаю скоро это исправить. Тем более, что сплав метафизического и реального, по-видимому, фирменный приём Демишкевич. "Раз мальчишка, два мальчишка" — это что-то вроде волшебной сказки, где ребёнка отправляют в армию в тринадцать лет, а "Под рекой" — синтез семейной драмы, триллера и магического реализма про Киру, которая узнаёт, что её отец — серийный убийца, а её родной город Дивногорск скоро затопит Енисей.

Мне, конечно, сразу приходит в голову роман Анастасии Максимовой "Дети в гараже моего папы". В обеих книгах дети узнают страшную правду о своих отцах и пытаются как-то с этим примериться. Только если роман Максимовой больше об общественном негодовании и травле, в центре которой оказывается семья главного героя, то книга Демишкевич — про то, что чувствует дочь маньяка и как бы ей самой не пойти по стопам отца из-за так называемого гена насилия. Да, герой романа Максимовой тоже переживает о том, что он станет таким же, как отец, но Демишкевич будто бы заостряет этот вопрос, делает его глубже (опять каламбур, заметили, да?). В этом ей помогает метафора, которая в один момент выходит из берегов и переливается в русло магического реализма. Сквозная тема в романе "Под рекой" — это опасение Киры, что плотина у их города однажды прорвётся, и Дивногорск скроется под толщей воды; Кире всё время кажется, что она ходит по затопленному городу, а вокруг неё — утопленники, которые вот-вот утянут её ещё глубже. Вода здесь — это надвигающаяся угроза, тайны и страхи, которые подхватывают героиню и утягивают её за собой.

Роман Аси Демишкевич "Под рекой" — не триллер в чистом виде, как "Дети в гараже моего папы" Анастасии Максимовой. Книге не хватает той доли напряжения и динамики, которые необходимы остросюжетной литературе. Но обе истории объединяет ещё кое-что — разговор о боли внутри себя и своей семьи. "Под рекой" Демишкевич, "Дети в гараже моего папы" Максимовой и, думаю, новенькое "Не говори маме" Саши Степановой рассказывают о маньяках не от лица полицейских и даже не от лица жертв, а с позиции родственников убийц. Эти истории о страшном, неприятном и тяжёлом — как близкие тебе люди оказываются совсем не такими, какими тебе казались. И то, что авторы, поднимая паруса остросюжетной прозы, выбирают не самый очевидный курс — очень интересно и, наверное, правильно.

#СтранникЧитаетЛицей
#ОтзывСтранника