Forwarded from Писательская академия Эксмо
📚 Как писать персонажа со заиканием — и не утомить читателя
Добавили персонажу заикание, но боитесь, что “Я-я н-не зн-знаю…” быстро надоест? Собрали для вас советы, которые помогут сделать заикание выразительным, а не раздражающим:
❣️ Покажите заикание в первый раз — ярко, заметно.
❣️ Далее напоминайте о нём не в каждом диалоге, а по настроению сцены. Один раз в 1–2 реплики — достаточно.
❣️ Используйте реакцию других персонажей: кто-то перебивает, кто-то терпелив, кто-то раздражён. Это работает лучше буквального повторения слогов.
❣️ В особо напряжённых моментах заикание может усилиться — используйте это как инструмент драматургии.
❣️ Вместо бесконечных «т-то» и «я-я», иногда просто напишите «...— он запнулся.» или «...— он пробормотал, запинаясь.»
❤️ И помните: диалоги в книгах — это не транскрипт речи. Это инструмент, и он должен быть удобным для читателя.
🎙 А вы когда-нибудь писали персонажа с особенностями речи? Что оказалось самым сложным?
Добавили персонажу заикание, но боитесь, что “Я-я н-не зн-знаю…” быстро надоест? Собрали для вас советы, которые помогут сделать заикание выразительным, а не раздражающим:
🎙 А вы когда-нибудь писали персонажа с особенностями речи? Что оказалось самым сложным?
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Писательская академия Эксмо
Нужны ли второстепенным персонажам свои арки?
Вы наверняка слышали совет: «Каждый герой должен быть героем своей истории». Разбираемся, стоит ли углубляться в развитие каждого героя — или есть способ сделать это проще.
🔥 Если вы хотите разобраться в создании героев глубже и выстроить по-настоящему сильную структуру книги — обратите внимание на курс от Академии Писательства Эксмо.
В пакет "Сердце бестселлера" входят:
❣️ 9 модулей с подробным разбором всех этапов работы над книгой
❣️ Более 25 лекций и лонгридов с практикой и примерами
❣️ Только выжимка — никаких абстракций и воды, только полезное
❤️ Приобрести курс можно на сайте Эксмо Академии
Вы наверняка слышали совет: «Каждый герой должен быть героем своей истории». Разбираемся, стоит ли углубляться в развитие каждого героя — или есть способ сделать это проще.
В пакет "Сердце бестселлера" входят:
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Please open Telegram to view this post
VIEW IN TELEGRAM
Forwarded from Переносимая сложность письма — КПМ
«Душечка» Чехова как лабиринт сцеплений
В рассказе насчитывают четыре сходных эпизода: один за другим два законных брака героини, ее связь с полуразведенцем и материнскую привязанность к полусироте. Основой для такого членения служит общий фабульный костяк эпизодов: знакомство — сближение — совместная жизнь (которая идет хорошо) — те или иные проблемы/трения — расставание (смерть — смерть — реальный отъезд — грозящий отъезд).
Важнейший общий признак эпизодов — лейтмотивное усвоение/повторение героиней мнений партнера. И в этом словесном отношении переход к финальному эпизоду (уже не «половому», а «материнскому») являет собой не менее эффектный вираж, чем в биологическом: от копирования профессиональных мнений взрослых партнеров — к повторению азбучных школьных истин.
Обратим внимание на одну, обычно не замечаемую, черту эпизодической структуры рассказа. К четырем положительным вариациям Чехов добавил пятую, отрицательную, — целую страницу, посвященную длительному отсутствию у героини какого-либо партнера. Вот примерные размеры эпизодов:
— 1‐й, «театральный», — более тысячи слов;
— 2‐й, «лесоторговый», — около 900;
— 3‐й, «ветеринарный», — чуть менее 400, но к нему примыкают два микроэпизода чисто дружеских контактов партнеров до и после их романа, — в сумме 300 с лишним слов;
— 4‐й, «беспартнерский», — почти 500 слов; и
— 5‐й, «гимназический», — тысяча с лишним слов.
Жизнь без партнера образует еще один типовой эпизод, но подчеркнуто негативный, обращающий все плюсы в минусы. Он продолжает уже и так клонившуюся вниз кривую партнерств (первый брак — второй брак — полузаконное сожительство), но делает это более радикально, сведением к нулю, если не к отрицательной величине, чтобы затем послужить эффектным максимально низким стартом для совсем иного — и по-иному сомнительного — последнего взлета.
В повествовательном ритме рассказа этот минус-эпизод вырастает из коротких пассажей об одиночестве героини во время отъездов двух первых мужей (50 и 20 слов соответственно) и трауре после их смертей (90 и 80 слов). Главное же, наряду с обращенными житейскими мотивами (вместо жили хорошо — запустение двора и старение героини), в беспартнерском эпизоде во весь голос звучит и тема мнений (5 раз) и мыслей (4 раза), на этот раз начисто и безнадежно отсутствующих.
Такой нулевой эпизод — вполне в духе чеховской «девальвации смыслов», и с ним остро перекликаются абсурдистские нотки телеграммы о смерти первого мужа (хохороны вторник и непонятное слово «сючала»), а также серия полюбившихся героине в ее втором браке лесоторговых терминов (балка, кругляк, тёс, шелёвка, безымянка, решётник, лафет, горбыль), напоминающая идиотическое нагромождение морской терминологии в «Свадьбе с генералом» и «лошадиных фамилий» в одноименном рассказе.
© Александр Жолковский «Как это сделано»
В рассказе насчитывают четыре сходных эпизода: один за другим два законных брака героини, ее связь с полуразведенцем и материнскую привязанность к полусироте. Основой для такого членения служит общий фабульный костяк эпизодов: знакомство — сближение — совместная жизнь (которая идет хорошо) — те или иные проблемы/трения — расставание (смерть — смерть — реальный отъезд — грозящий отъезд).
Важнейший общий признак эпизодов — лейтмотивное усвоение/повторение героиней мнений партнера. И в этом словесном отношении переход к финальному эпизоду (уже не «половому», а «материнскому») являет собой не менее эффектный вираж, чем в биологическом: от копирования профессиональных мнений взрослых партнеров — к повторению азбучных школьных истин.
Обратим внимание на одну, обычно не замечаемую, черту эпизодической структуры рассказа. К четырем положительным вариациям Чехов добавил пятую, отрицательную, — целую страницу, посвященную длительному отсутствию у героини какого-либо партнера. Вот примерные размеры эпизодов:
— 1‐й, «театральный», — более тысячи слов;
— 2‐й, «лесоторговый», — около 900;
— 3‐й, «ветеринарный», — чуть менее 400, но к нему примыкают два микроэпизода чисто дружеских контактов партнеров до и после их романа, — в сумме 300 с лишним слов;
— 4‐й, «беспартнерский», — почти 500 слов; и
— 5‐й, «гимназический», — тысяча с лишним слов.
Жизнь без партнера образует еще один типовой эпизод, но подчеркнуто негативный, обращающий все плюсы в минусы. Он продолжает уже и так клонившуюся вниз кривую партнерств (первый брак — второй брак — полузаконное сожительство), но делает это более радикально, сведением к нулю, если не к отрицательной величине, чтобы затем послужить эффектным максимально низким стартом для совсем иного — и по-иному сомнительного — последнего взлета.
В повествовательном ритме рассказа этот минус-эпизод вырастает из коротких пассажей об одиночестве героини во время отъездов двух первых мужей (50 и 20 слов соответственно) и трауре после их смертей (90 и 80 слов). Главное же, наряду с обращенными житейскими мотивами (вместо жили хорошо — запустение двора и старение героини), в беспартнерском эпизоде во весь голос звучит и тема мнений (5 раз) и мыслей (4 раза), на этот раз начисто и безнадежно отсутствующих.
Такой нулевой эпизод — вполне в духе чеховской «девальвации смыслов», и с ним остро перекликаются абсурдистские нотки телеграммы о смерти первого мужа (хохороны вторник и непонятное слово «сючала»), а также серия полюбившихся героине в ее втором браке лесоторговых терминов (балка, кругляк, тёс, шелёвка, безымянка, решётник, лафет, горбыль), напоминающая идиотическое нагромождение морской терминологии в «Свадьбе с генералом» и «лошадиных фамилий» в одноименном рассказе.
© Александр Жолковский «Как это сделано»