Надёжный тыл уже полдела,
Когда мы вместе со страной,
В тылу нет помощи предела,
Зависит всё от нас с тобой.

В твоём уме лежит Победа,
В твоих руках и кошельке,
Что-то конкретно фронту сделай
И будет совесть налегке.

Сейчас повсюду волонтёры,
Спешат на помощь пацанам,
Везде открыты фронту сборы,
Пусть не засохнет твой карман.

Плетутся сети маскировки,
Одежда тёплая идёт,
Лекарства шлют без остановки,
Молитва в воздухе плывёт.

Помочь сейчас необходимо,
Там нашей Родины сыны!
Забей на торт и плюнь на пиво,
Не продавайся в полцены.

Мы фронту все необходимы,
Кто на войне и кто в тылу,
Не проходи поддержки мимо,
В твоих руках закрыть войну.

Победа знаю, будет точно!
Когда? Зависит лишь от нас...
Пусть тыл России будет прочный,
В твоих руках судьба сейчас.

Евгений Воронин

17.01.2024

Весна в приграничье

– А за окопами что?

– Как что..? Украина.

Нашу границу сейчас называют Белгородским направлением. Но командир меня поправляет: правильно говорить – Харьковское. В том смысле, что название направления определяется нашими будущими задачами, а они у нас, конечно, в Харькове. По весенней распутице едет трактор, вспахивая, набухшее влагой, поле. Командир «Верба» сначала ему обрадовался — дорогу к огневым позициям совсем развезло, даже пешком стало трудно пролазить, а тут техника сейчас всё выровняет. Но потом его прострелило осознание: по этому полю были натянуты провода нашей связи!

«Верба» по рации уже было собрался поднять всех по тревоге и остановить внезапное наступление сельхозтехники, но потом машет рукой: «Ладно, по-новому сделаем. Пусть народ пашет землю». Тем более его бойцы заняты сейчас другим – сажают лес. Задача хоть и странноватая по звучанию, но жизненно необходимая: лес прикрывает наши блиндажи.

В нашем приграничье сохранилось это артхаусное переплетение мира и войны. С украинской стороны почти все гражданские были принудительно вывезены, так как ВСУ не без оснований подозревали, что местные жители работают на российскую сторону. А у нас недалеко от границы вот так: артиллерийский расчет, стадо коров и теплицы. Да и как переселить ветхих бабушек, для которых переезд подобен смерти?

Долгое время граница как бы не считалась зоной СВО. Сюда не так часто попадают репортёры, с ещё большим трудом доходят награды и выплаты. А на самом деле, попытки прорывов, хаотичный огонь ВСУ здесь гораздо чаще, чем об этом пишут СМИ. Парни отражают атаки в информационной тишине и в буре реальности. Для «Вербы» война здесь – продолжение начатого «за ленточкой». Два года назад он стоял под Изюмом, видел с высоты возвышенности Славянск. Тот самый. Знает про город много баек, но с грустью, хоть и без осуждения вспоминает местных продавщиц, которые и нас привечали и для ВСУ украинские флаги вывешивали.

Из-под Изюма здесь ещё дядя Женя, он самый старший по возрасту и держит под опекой необстрелянный молодняк. Все зумеры прошли через его неожиданный вопрос с подковыркой: «Дядю Стёпу знаешь?». Пацаны теряются в догадках, кого из начальства они могли пропустить. А «дядя Стёпа» – это милиционер из советской книжки, знакомство с ним, по мнению дяди Жени – один из кирпичиков фундамента жизненных ценностей. А не вот эти ваши покемоны.

Молодёжь – это отдельная тема. Многие из них о войне узнали 24 февраля 2022 года, но есть тут и те, кто был под обстрелами еще в 2014 году – переселенцы из ЛНР. Одни пошли воевать вслед за старшими братьями, другие – за адреналином. Держать такой разрозненный коллектив в дисциплине сложно, но возможно.

«Верба» на постоянной связи с родителями своих бойцов. Переживательные мамы просят прислать фото условий жизни своих «деток», отцы, наоборот суровы: «Командир, если что, дайте ему п..ды. Ему иногда такое надо. Пусть мужиком становится».

Весенний дух разливается по земляным траншеям. Всем сразу хочется обуютить жизненное пространство. В окопе кладут новые доски, повар решает поэкспериментировать с «меню» и попробовать сделать гороховую кашу, один из бойцов – для души овладел искусством гончара, снова собирается выбрать время и слепить пепельницу. Прошлую он оставил под Изюмом.

Раздаются далёкие взрывы. Так работает ПВО где-то над Белгородом. Значит, бойцам надо быть наготове. Местные старожилы говорят, что скоро запоёт соловей. Вот такое будет переплетение звуков.

Екатерина Лымаренко, специально для @wargonzo

ГРЕШНИК

Часто наблюдаю, как боец на костылях стоит у лифта, что б спуститься на первый этаж (заядлый курильщик — первая мысль, которая приходит на ум). Но, наталкиваясь периодически на него бегая на первый в волонтерскую, я вдруг понимаю, что он не выходит на улицу, а спускается, ставит свечку и долго потом стоит так, то ли размышляет, то ли молится. В один из таких моментов, ему стало не очень хорошо — парня за шатало, костыли стали разъезжаться — рядом сидевшие вновь поступающие раненые подхватили братишку, посадили на скамейку. Врачи вышли, отругали, что он тут бродит во время поступления партии раненых, я попалась на глаза — велели отвести его в палату и сюда больше не пускать. Нет, ну отвести я допустим смогу, а вот насчет не пускать — это уже не ко мне, нет у меня ни таких полномочий, ни желания. Пока шли, разговорились:
– Много ваших погибло? Все свечки ходишь ставишь?
– Да нет, я водитель, я горючку вожу на передок, особо не вижу как гибнут.
– За родных тогда? (я просто пытаюсь поддержать беседу и не зная про что больше говорить, так привязалась к этим свечкам).
– Да нет, я что-то и не подумал, что за мамку тоже можно поставить, она переживает за меня, я дома младший, сестры уже взрослые у них свои семьи.
Так и не могу понять, что же так тревожит парнишку; сначала я думала, что он сильно старше, а сейчас понимаю, что ошиблась, опять меня сбила с толку эта борода.
– За кого же свечки-то? У тебя столько грехов-то нет, сколько ты отмолить пытаешься. Ты же даже не стреляешь.
Я иду и понимаю, что еще немного и он начнет плакать, уже не рада, что завела этот разговор. Говорю, «ну, так совсем не надо в палату идти. Пойдем я тебя чаем напою с конфетами». Закрылась я с ним в ванной, принеся туда чаю и там он рассказывал, как ехал по полю (ну условно полю — тут вчера бой был) застрял в грязи, а парни его наступают, им горючка нужна — они вперед вчера сильно ушли, застрял, а рядом ничего не растет, под колесо сунуть нечего — где-то вдалеке лесополка видна, но пока до нее добежишь, уже птички слетятся. Подергался туда-сюда, понимает, что совсем застрял, делать нечего, никто не поможет, огляделся и за неимением ничего больше под руками, стал стаскивать под колеса своей машины разбросанных по полю убитых хохлов. Проехал, ему казалось, что он слышал, как хрустели кости под колесом. Теперь он все ходит переживает, что они тоже были люди, чьи-то родные, но их никто не найдет и не похоронит по-людски, т. к. он их колесами в грязь закатал. Пытаюсь успокаивать, что он по уже убитым проехал, а они по нашим живым раненым ездят и не переживают, вроде соглашается, но вижу, что нет, не отпустило его, так и будет жить с этим, себя корить. Война.

Жанна Бегаева

Ему уже 70 лет
И за плечами воина
По статусу он уже дед
Но в окопах с пацанами душа

А женщина вяжет носки
И мысли её далеко
На фронте там её сын
Она вяжет... И вяжет давно...

А девушка шьёт масхалат,
И балаклавы, и кофты...
Там на войне её брат
А ей ещё много работы...

Мальчишки вплетают ленты
В ячейки сетки рыбацкой...
Они воина-героя дети
И массети плетут для папки...

Сколько я вижу силы
В людях труда тылового
Вот бы сейчас им всем мира
И близких дождаться дома...

Екатерина Корнева

Победим

Белгородская наша земля
Бесконечной России просторы
Вдоль посадок коврами поля
Меловые ребристые горы.
И веселые волны Донца
И Везелки спокойное русло
Как же так, что дожди из свинца
Над тобой? И тоскливо, и грустно.

Белгородские люди смогли
Стать примером в боях под Полтавой.
И бойцы белгородской земли
Воевали с отвагой и славой.
Герб заслужен в бесстрашном бою
Лев и гордый орел над землею
И сегодня мы в дружном строю,
Чтобы мир не столкнулся с войною.

Голубые дрожат небеса
Город белый весной зацветает
И Богданки шумит полоса
И Маяк всех пришедших встречает.
Над театром кровавый рассвет
Каждый день с отголосками боли
Город белый с тобой много лет
Мы единою жили судьбою.

Не пугают нас копоть и дым
Не страшат обгоревшие стены.
Мы как прежде с тобой! Победим
В этой страшной войне неприменно.
Все пройдет. Быть России щитом
Нам пришлось и границ не сдадим
Ты храним неизменно Христом
Белый город. И мы победим!

Елена Шеховцова

Как бы ни был тот бой жесток,
Жизнь для новых подарена.
Мы свой танк назвали «Восток»
В честь корабля Гагарина.

Новый день настанет, и в бой
Брошу броню многотонную.
Тихо в танке. Не слышно степной
Неземной какофонии.

Воздух ещё не кипит, как бульон.
Не жарко пока и не страшно.
Стрессоустойчивый снится сон
Гвардейскому экипажу.

Но вот в шлемофоне комбата хрип.
Ясно. Мы люди военные.
Время уходит, одарив
Минутами драгоценными.

Звёзды из-под траков взлетят.
Космос взревёт помехами.
Давление в норме. Пульс шестьдесят.
На старт рычаги. Поехали!

Северный Нил

В госпитале

Фронт полыхал огнем со всех сторон.
Летала смерть безумной хищной птицей.
Кидал с небес свои "подарки" дрон,
А ты пытался от него укрыться.

Там вы сражались, поборов свой страх.
Не обошлось и без ребят "двухсотых".
Ты жив остался и лежишь в бинтах,
А на душе печально отчего-то.

Конечно же, скучаешь по своим,
Оставшимся ещё на том квадрате.
Тебе сейчас бы на подмогу им...
Но так сложилось - вот, лежишь в кровати

Уже неделю. Госпиталь. Врачи.
На шестерых палата. Койки рядом.
У всех здесь оказавшихся мужчин
Дела простые - подлечиться надо.

Обед и ужин. Чистая постель.
И назначенья врач давно оставил.
Грызет тебя тоска который день,
Досада от больничных строгих правил.

В окно глядишь. Не спится. Скукота.
Стучит в окно берёза веткой тихо.
Сжимают горло ком и немота.
А с госпиталем рядом бродит Лихо.

Закончился здесь день очередной,
И медсестра хлопочет по палате.
Возле тебя, невидимый тобой
Господь сидит на краешке кровати...

Татьяна Яшина

Он первым сказал "ПОЕХАЛИ "
63 года назад!
Прозвучало то слово эхом
Громче пушечных всех канонад!

108 минут на орбите -
По сегодняшним меркам пустяк!
Все рекорды были побиты:
"А РУССКИЙ- ТО-НЕ ДУРАК!"

Первый раз полететь чтобы в космос,
Надо очень отважным быть!
Чтоб другие миры и звезды
Человечеству приоткрыть!

Та улыбка всем с детства знакома!
Так открыто он улыбался!
Даже если вдали ты от дома,
Помнишь, как Гагарин смеялся!

Не немецкий и не французский,
Первым в космос НАШ полетел!
Наш Гагарин обычный, русский!
Там о Родине песню он спел!

Лилия СС НН

Небесный кит
В звёздном небе плавают киты,
С криком раненой стрелою птицы.
Я хотела туда возвратиться,
Где сгорают в горниле мечты.

Звёзды остро мерцают во мгле,
Безутешно оплакано лето,
Только воет тихонечко где-то,
Как щеночек - печалью во мне.

В старых фильмах такая любовь:
Нежность тающей розовой дымки,
Как на старой забытой картинке,
Только изредка парусник вновь.

Алый шёлк, трепет всех парусов,
За кильватером ветер умчащий.
Белый бриг там такой настоящий
Из девичьих моих полуснов.

Звездопады прольются дождём,
Золотясь на ладонях моих -
Этот мир разделив на двоих,
Мы с тобой никогда не умрём.

В млечном море плескается кит,
Будто в чьём-то прекрасном раю.
Во вселенной, на самом краю,
Наш Гагарин в ракете летит

Любовь Полещук

Рассвет. Еще не знаем ничего.
Обычные «Последние известия»…
А он уже летит через созвездия,
Земля проснется с именем его.

«Широка страна моя родная…»
Знакомый голос первых позывных,
Мы наши сводки начинали с них,
И я недаром это вспоминаю.

Не попросив подмоги ни у кого,
Сама восстав из пепла войн и праха,
Моя страна, не знающая страха,
Шлет ныне в космос сына своего.

Мы помним все. Ничто не позабыто.
Но мы за мир. Всерьез! Для всех! Навек!
И, выведен на мирную орбиту,
С природой в бой идет наш человек.

Волненье бьет, как молоток, по нервам.
Не каждому такое по плечу:
Встать и пойти в атаку самым первым!
Искать других сравнений не хочу.

Константин Симонов

Мне нравится,
как он сказал:
"Поехали!.."
(Лихой ямщик.
Солома в бороде.)
Пошло по свету отзвуками,
эхами,
рассказами,
кругами по воде…
..И главного конструктора
знобило.
И космодром был
напряженно
пуст.
"Поехали!" -
такое слово было.
Но перед этим прозвучало "Пуск!!!"
…И сердце билось не внутри,
а возле.
И было незнакомо и смешно.
А он ремень поправил,
Будто вожжи,
И про себя губами чмокнул:
"Но-о-о!.."
И широко, размашисто , стотонно,
надежд
не оставляя на потом,
с оттяжкой по умытому бетону
вдруг стегануло
огненным
кнутом!
И грохнул рев!
И забурлила
ярость!
Закрыла небо
дымная стена…
Земля вогнулась чуть,
и,
Распрямляясь,
ракету
подтолкнула.
А она
во власти
неожиданного бунта,
Божественному куполу под стать,
Так отрывалась от земли,
как будто
Раздумывала:
Стоит ли взлетать?,.
И все-таки она решила:
"Надо!.."
Запарена,
По-бабьи тяжела,
Сейчас
она
рожала
космонавта!
Единственного.
Первого…
Пошла!
Пошла, родная!..
…Дальше было просто.
Работа.
И не более
того…
Он медлил,
отвечая на вопросы,
Не думая,
что все слова его
Войдут в века,
подхватятся поэтами,
Забронзовев,
Надоедят глазам…
Мне нравится,
как он сказал:
"Поехали!.."
А главное:
Он сделал,
Как сказал!

Роберт Рождественский

Бог говорит Гагарину: Юра, теперь ты в курсе:
нет никакого разложения с гнилостным вкусом,
нет внутри человека угасания никакого,
а только мороженое на площади на руках у папы,
запах травы да горячей железной подковы,
березовые сережки, еловые лапы,
только вот это мы носим в себе, Юра,
видишь, я по небу рассыпал красные звезды,
швырнул от Калининграда и до Амура,
исключительно для радости, Юра,
ты же всегда понимал, как все это просто.
Мы с тобой, Юра, потому-то здесь и болтаем
о том, что спрятано у человека внутри.
Никакого секрета у этого, никаких тайн,
прямо как вернешься – так всем сразу и говори,
что не смерть, а яблонев цвет у человека в дыхании,
что человек – это дух небесный, а не шакалий,
так им и рассказывай, Юра, а про меня не надо.
И еще, когда будешь падать –
не бойся падать.

Анна Долгарева | Стихи | Подписаться

ГОСПИТАЛЬНЫЕ ШТАМПЫ

Под потолком мерцает лампа
Неровный ритм.
Подушка с госпитальным штампом,
И скромный быт.
На завтрак снова будет каша,
А может нет.
Письмо от волонтёра Маши
Принёс начмед.

Для тех, кто после операций
Мил белый свет,
Им дела нет до декораций
По пьесе «Смерть».
Заезд устроим на колясках -
Больничный спорт.
И если бы не перевязки -
То здесь курорт.

Здесь жизни темп по распорядку.
Окончен бой,
И только вечерами гадко,
Хоть волком вой.
Штамп на больничных одеялах
И простынях.
А я живой, хоть на протезах,
Ты жди меня.

Андрей Ледащев

ОТЕЦ СОЛДАТА

Вот у тебя, у Василия, нет ноги,
И кажется – куда ты лезешь старый, безногий?
Тут вон, солдаты стаптывают сапоги,
А у них в порядке и руки, и их молодые ноги.

Да нет, не жестоко… Сиди себе дома, дед,
Смотри телевизор, покудова сын на далёком фронте.
Что говоришь? Равнодушных в России нет?
Да сколько угодно – с диванов воюют храбро целые роты.

Но он без дальних слов встаёт, и идёт в сарай,
Тушёнки закатывает банок сотню, да с лишком,
Укутывает в шубу из сена, по самый край,
Чтоб привезти всё в целости голодным парнишкам.

Садится на трактор – машет с околицы почтальон,
Мол, стой, паразит, письма забыл от домашних,
А в каждом письме – о родном, о милом, своём,
И, слышь-ко, Василий – в руки отдай: это крайне важно.

И едет Василий Озеров, прямиком на Донбасс,
На тракторе, собранном в гараже своими руками.
Вот доедет – и тушёнку ребятам отдаст,
И повоюет за Родину пусть и не сам,
но горячими их сердцами.

Ну, нет ноги у Василия, подумаешь… Да и леший с ней!
Или разве дело в годах? Оправданья пустые да цацки.
А его незримо под руки поддерживают Еремей
И Георгий Святой – сам солдат
и защитник отцов солдатских.

Елена Кулешова

Восток

Коснулся неба, обогнав свой век
И твердь, которую оставил бренною
Земной по имени и сути человек
Душей стремящийся к безвременью

Перешагнув препоны высоты
Безумной, вирши истуканных клоунов
Теперь, и навсегда он с морем тем "на ты",
Внимая волнам неоформленным

Сквозь сердца стук, сквозь время не спеша
Клепсидра капли вечности отмеряет
Не всякий сможет, поборов извечный страх,
К нему вернуться в новом облачении...

И ты мой друг, подобен будь тому
Кто меру знал, летая вольным соколом
Дедалом крепким стань, наперекор врагу
Икара что смутил, быв около...

Хлебъ

Где-то там на красной
линии передовой
Покрывается земля
зелёною травой.
В этом покрывале
русских братьев кровь.
Ты, Весна, нам чётко
только обусловь,
Что же делать, чтобы
реки крови вспять
Обернулись? Жили бы,
уж кого не ждать.
Знаю, невозможно...
Продолжай цвести!
Помоги нам грешным
мир приобрести.
А на красной линии
в дыму передовой
От беды, Весна, укрой
ты бойцов листвой.

12.04.2024
Катерина Струценко

Пустота не молчит. Пустота никогда не молчала.
Конструируя самое важное в жизни начало,
Мы услышали что-то сквозь шорох межзвёздных помех.
Стало ясно, что нет ни пределов, ни альф, ни омег.

Пустота говорит. Пустота заполняет наш разум,
Произносит спокойно ту, самую главную, фразу.
Вторит лётчик: «Поехали!» В небе застыли огни.
И звезда поднимается ввысь из казахских равнин.

Пустота рассмеялась, приветствуя вести с Востока.
Наблюдала за первым витком, вездесуща, стоока.
Лётчик пил из горла невозможную чёрную ширь –
Вот чего не хватало для русской бескрайней души.

Пустота была рядом всегда – в наших мыслях и в генах.
Вот о чём тебе дед говорил в непонятных легендах,
Вот что скрыто в подвалах, в спецхранах и в монастырях.
Перерублены цепи, ржавеют в земле якоря –

Мы опять начинаем поход за незримым и новым!
Пусть скулят за углом, что они к Пустоте не готовы –
Мы идём к ней спокойно, как древний пророк – по воде.
Мы когда-нибудь все растворимся в бескрайнем нигде.

Апрель 2019
Игорь Никольский

Беспилотник

КрУжит в небе беспилотник -
Птица затяжной войны.
На солдат лихой охотник.
И глаза его черны.

Смертью послан. Кружит, кружит.
Неспокойно в небесах.
Верно он хозяйке служит,
Нагоняет липкий страх

На тебя, на человека,
На солдата, на бойца.
Птица непростого века
Без души и без лица.

Небо вольное, когда же
Будешь безопасным ты?...
Птицу вновь солдаты наши
Убирают с высоты.

И борьбу со смертью снова
Взвод отчаянно ведёт,
Правда - вот его основа.
Беспилотник упадет.

В этом мире всё не ново.
Всё когда-нибудь пройдет...

Татьяна Яшина

С коркой чёрного хлеба,
Доверяя Христу,
Мальчик смотрит на небо,
Мальчик ищет звезду.

Кто-то «люстру» повесил
Над окопом его,
Мальчик светел и весел,
А вокруг никого.

Он впервые в сочельник
От семьи далеко,
Как библейский отшельник,
Что ж ему так легко?

Кости сводит и ломит,
И крепчает мороз,
С ним сегодня преломит
Чёрный хлеб сам Христос.

Напитает, согреет
От макушки до стоп,
И враги не посмеют
«Отработать» окоп.

В это веруя слепо,
Отвергая беду,
Мальчик смотрит на небо,
И находит звезду.

Инна Кучерова

и в сводках штормовых предупреждений –
дожди, ветра, изломанные тени,
какое-то предчувствие беды,
чеканный шаг бывалого солдата
и время, будто замершее рядом,
впечатавшись в кровавые следы
на глинистом отечественном грунте,
хранилище уволенных орудий
и списанных с довольствия костей,
обещан шторм и штурм, ему вдогонку,
составлены ходы и похоронки
на каждую из воинских частей,
на каждую из недожитых весен
и наскоро освоенных ремесел,
с заказом государственным в связи,
во имя мира и бойца во имя,
последнего земного херувима,
но в непоследний воинский призыв…

Динара Керимова

Две девочки

Весна, весна...
Поющие скворцы.
Над полем птиц чарующие трели
Как хочется, чтоб мы пожить успели..
-Пожить! - звучит призыв во все концы.
Но все не так, как верилось порой.
Еще вчера они играли в прятки
И думали, что все у них в порядке.
А днем столкнулись с яростной войной.
Столкнулись так, что небо задрожало,
Что ангелы заплакали в ответ
Война в машину врезавшись визжала,
Оставив от машины их скелет.
Две девочки. Косички и надежды.
Беспечность дней и детские мечты.
Две девочки. Наивность их и нежность...
И стали лентой траурной банты.
Нет! Не хочу! Не надо!
Это дети!
Зачем по ним. По ним никак нельзя.
Холодные и жгучие у смерти
Не верящие в искренность глаза.
Одна секунда. Беспилотник. Взрывы
И мертвая немая тишина
Над Коренево.
Свежие могилы готовит мирным жителям война.

Елена Шеховцова