Самое время поздравить своих любимых, ну а персонажи Трудного детства в этом помогут ❤️
#гтд #ногивлюбви
#гтд #ногивлюбви
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
авторка: alsfinch
трек: JAWNY - honeypie
агрессивно продвигаю пчелогромов в этот полный любви день💕проведите его, как вы хотите и с кем хотите, всем лучи солнца💖
#пчелогром #ногивлюбви
трек: JAWNY - honeypie
агрессивно продвигаю пчелогромов в этот полный любви день💕проведите его, как вы хотите и с кем хотите, всем лучи солнца💖
#пчелогром #ногивлюбви
#шустьяковы #ногивлюбви
Если у Ильи Евгеньевича спросить, ненавидит ли он 14 февраля, то ответ будет неожиданным. Пятнадцатое, он ненавидит пятнадцатое февраля, потому что все самые ебанутые травмы к ним поступают после праздника. Четырнадцатое, как правило, рабочий день, и максимум на пару человек больше привезут поскользнувшихся на льду по пути в магазины или траванувшихся бухлом из-за любовных печалек. Ворох картона от пациентов и медсестер неизменно оставляет Илью равнодушным, не раздражает и не радует. У него целый мешок с такими за все годы, все надеется, однажды пригодится. Печку там растопить или еще на что.
В этом году четырнадцатое ощущается почти праздником, потому что удается выбить у министерства два новых аппарата прямо накануне этого дня, потому что Илья выспался и планировал после смены отлично провести время с пивком и кино, в гордом одиночестве. Серега навострил лыжи к какой-то деве. А еще потому, что на утреннем обходе обнаружил любимую улыбчивую морду. Нет, радоваться болезни парня, который тебе вроде как нравится, конечно, верх цинизма. Но и Илья был не розовым пони. А по Шустову успел соскучиться. Да и кайф ситуации был в том, что залетел он в их заведение не с очередной травмой или ожогом, а на плановое расширенное обследование. После сильной травмы, во время которой они и познакомились с пожарным, Шустова периодически прогоняли через всю диагностику, как особо ценного и с повышенными рисками ухудшения здоровья. Эту фигню можно было и на дневном стационаре проходить, но Шустов сам напросился. И конечно не в Терапию, как полагалось, а в Хирургию, под предлогом необходимости множественных консультаций с хирургом по своим операциям. Илья только диву давался, как Максим ловко перескакивал бюрократические препоны, словно те были горящими деревьями. И Илья не удержался, зашел к нему в одиночную палату, когда закончил свою работу. Так, поболтать. Максим тут же достал гитару и налил Илье в стакан гранатовый сок. Свежевыжатый, вкусный, как нектар божественный, Илья сто лет такого не пил, оказалось, что ему этого не хватало. Так и просидели час под тихий перебор гитары и хриплый голос Шустова, который честно старался быть потише, но все равно уши вся больница развесила, кто в соседних палатах, кто в коридоре. А Илья слушал, улыбался и не хотел домой, к киношке и пиву.
– Сыграете мне, Илья Евгеньевич? – Шустов протянул гитару и Илья не стал отказываться. Праздник все-таки. Хотя вроде бы и не их праздник. Тоже выбрал романтичную песню, а не смешную, за что получил много приятных взглядов от Максима.
– Максим, формально я сейчас не на работе, – Илья решительно отложил гитару на кровать, чтобы не упала в самый ненужный момент. – и могу себе позволить некоторые нарушения профессиональной этики.
Максиму большего разрешения и не нужно было, слишком давно и томительно между ним с Ильей тянулась эта взаимная симпатия. И не зря же он всем мозги вынес, чтобы попасть к Третьякову в отделение именно в этот праздник. Потянулись они друг к другу одновременно, поцелуй получился почти столкновением, но только они быстро и легко на одну волну настроились. Теперь положительных ассоциаций от четырнадцатого февраля у Ильи стало намного больше. Его личный праздник. Их, с Максимом. Двух сумасшедших по своей работе одиночек, которые нашли друг в друге свое счастье и паузу, когда весь мир подождет.
Если у Ильи Евгеньевича спросить, ненавидит ли он 14 февраля, то ответ будет неожиданным. Пятнадцатое, он ненавидит пятнадцатое февраля, потому что все самые ебанутые травмы к ним поступают после праздника. Четырнадцатое, как правило, рабочий день, и максимум на пару человек больше привезут поскользнувшихся на льду по пути в магазины или траванувшихся бухлом из-за любовных печалек. Ворох картона от пациентов и медсестер неизменно оставляет Илью равнодушным, не раздражает и не радует. У него целый мешок с такими за все годы, все надеется, однажды пригодится. Печку там растопить или еще на что.
В этом году четырнадцатое ощущается почти праздником, потому что удается выбить у министерства два новых аппарата прямо накануне этого дня, потому что Илья выспался и планировал после смены отлично провести время с пивком и кино, в гордом одиночестве. Серега навострил лыжи к какой-то деве. А еще потому, что на утреннем обходе обнаружил любимую улыбчивую морду. Нет, радоваться болезни парня, который тебе вроде как нравится, конечно, верх цинизма. Но и Илья был не розовым пони. А по Шустову успел соскучиться. Да и кайф ситуации был в том, что залетел он в их заведение не с очередной травмой или ожогом, а на плановое расширенное обследование. После сильной травмы, во время которой они и познакомились с пожарным, Шустова периодически прогоняли через всю диагностику, как особо ценного и с повышенными рисками ухудшения здоровья. Эту фигню можно было и на дневном стационаре проходить, но Шустов сам напросился. И конечно не в Терапию, как полагалось, а в Хирургию, под предлогом необходимости множественных консультаций с хирургом по своим операциям. Илья только диву давался, как Максим ловко перескакивал бюрократические препоны, словно те были горящими деревьями. И Илья не удержался, зашел к нему в одиночную палату, когда закончил свою работу. Так, поболтать. Максим тут же достал гитару и налил Илье в стакан гранатовый сок. Свежевыжатый, вкусный, как нектар божественный, Илья сто лет такого не пил, оказалось, что ему этого не хватало. Так и просидели час под тихий перебор гитары и хриплый голос Шустова, который честно старался быть потише, но все равно уши вся больница развесила, кто в соседних палатах, кто в коридоре. А Илья слушал, улыбался и не хотел домой, к киношке и пиву.
– Сыграете мне, Илья Евгеньевич? – Шустов протянул гитару и Илья не стал отказываться. Праздник все-таки. Хотя вроде бы и не их праздник. Тоже выбрал романтичную песню, а не смешную, за что получил много приятных взглядов от Максима.
– Максим, формально я сейчас не на работе, – Илья решительно отложил гитару на кровать, чтобы не упала в самый ненужный момент. – и могу себе позволить некоторые нарушения профессиональной этики.
Максиму большего разрешения и не нужно было, слишком давно и томительно между ним с Ильей тянулась эта взаимная симпатия. И не зря же он всем мозги вынес, чтобы попасть к Третьякову в отделение именно в этот праздник. Потянулись они друг к другу одновременно, поцелуй получился почти столкновением, но только они быстро и легко на одну волну настроились. Теперь положительных ассоциаций от четырнадцатого февраля у Ильи стало намного больше. Его личный праздник. Их, с Максимом. Двух сумасшедших по своей работе одиночек, которые нашли друг в друге свое счастье и паузу, когда весь мир подождет.
#хазгром #ногивлюбви
… How could a heart like yours ever love a heart like mine?
мне пришлось целовать бумагу ребят
… How could a heart like yours ever love a heart like mine?
#хазгром #ногивлюбви
Игорь понимает, какой сегодня день, когда на работе заваливает делами в духе "Драка в цветочном магазине", "Задержание группы лиц, продающих безакцизное вино" и тому подобное. У них с Петей это первое четырнадцатое, и Игорь как-то не удосужился поинтересоваться Петиным отношением к данному... празднику. Игорь бы вообще о нем не вспомнил, если бы не дурдом на работе. А теперь и не знает, надо ли как-то поздравить Петю. Тот с одинаковой вероятностью может считать этот день цирком и обидеться на отсутствие внимания. Тут хуй предскажешь, хуй проссышь. Но Игорь себе не пиздит, в Пете он любит и эту особенность, то, что он для него не открытая книга, перечитанная сотню раз. Как обычно, Игорь решает, что лучше получить за дело, чем за отсутствие действий, поэтому поздравить все-таки решается. Остается открытым вопрос, как. От цветов и красного вина его уже самого тошнит. У Пети наверняка своих тематически-праздничных вызовов до черта. Нарики ведь тоже имеют свои любовные драмы.
Игорь ломает голову в течение дня, и пока единственное его решение — это поздравить именно лично, без этих вот смс-ок. Он задумчиво поглядывает на ворох картонных жопок со слащавыми пожеланиями внутри, они продаются сегодня буквально везде. Но картонная жопка — это слишком просто. И в доме, где живут два мусора, третьему мусору места уже маловато. На подарок в Петином стиле сбережений у Игоря маловато. Но все еще остается собственный ресурс.
Поисковик уже преезнтовал картинку подарочного банта на голых возлюбленных, Игорь представил это и решил, что ничего подарочного в таком нет. Голый Игорь — это то, что Пете и так доступно каждый день, и подарочная лента не сделает его дохуя праздничным, а на эксперименты вроде силиконовой праздничной бутылки в жопе Игорек не готов без моральной подготовки.
На следующее четырнадцатое он, честное слово, задумается, но только не сегодня. Ужины в их устоявшемся быту принято и без повода друг другу устраивать. С их работой, если бы не эта привычка, они бы питались одним кофе и шавой, как делал Игорь до появления Пети в его жизни.
[⤵️]
Игорь понимает, какой сегодня день, когда на работе заваливает делами в духе "Драка в цветочном магазине", "Задержание группы лиц, продающих безакцизное вино" и тому подобное. У них с Петей это первое четырнадцатое, и Игорь как-то не удосужился поинтересоваться Петиным отношением к данному... празднику. Игорь бы вообще о нем не вспомнил, если бы не дурдом на работе. А теперь и не знает, надо ли как-то поздравить Петю. Тот с одинаковой вероятностью может считать этот день цирком и обидеться на отсутствие внимания. Тут хуй предскажешь, хуй проссышь. Но Игорь себе не пиздит, в Пете он любит и эту особенность, то, что он для него не открытая книга, перечитанная сотню раз. Как обычно, Игорь решает, что лучше получить за дело, чем за отсутствие действий, поэтому поздравить все-таки решается. Остается открытым вопрос, как. От цветов и красного вина его уже самого тошнит. У Пети наверняка своих тематически-праздничных вызовов до черта. Нарики ведь тоже имеют свои любовные драмы.
Игорь ломает голову в течение дня, и пока единственное его решение — это поздравить именно лично, без этих вот смс-ок. Он задумчиво поглядывает на ворох картонных жопок со слащавыми пожеланиями внутри, они продаются сегодня буквально везде. Но картонная жопка — это слишком просто. И в доме, где живут два мусора, третьему мусору места уже маловато. На подарок в Петином стиле сбережений у Игоря маловато. Но все еще остается собственный ресурс.
Поисковик уже преезнтовал картинку подарочного банта на голых возлюбленных, Игорь представил это и решил, что ничего подарочного в таком нет. Голый Игорь — это то, что Пете и так доступно каждый день, и подарочная лента не сделает его дохуя праздничным, а на эксперименты вроде силиконовой праздничной бутылки в жопе Игорек не готов без моральной подготовки.
На следующее четырнадцатое он, честное слово, задумается, но только не сегодня. Ужины в их устоявшемся быту принято и без повода друг другу устраивать. С их работой, если бы не эта привычка, они бы питались одним кофе и шавой, как делал Игорь до появления Пети в его жизни.
[⤵️]
#хазцов #ногивлюбви
Макс с самого начала удивлялся, как они с Петей идеально подошли друг другу. Как точно совпали желания, взгляды и даже графики. Там, где у Пети рейд и дежурство, у Максима — интервью и, как Хазин говорил, усмехаясь, фотоохота. Так что, никто оставленным себя не чувствовал. Да и права такого ни у кого из них не было — с самого начала рамки были расставлены очень чётко: у тебя своя жизнь, у меня — своя, но иногда неплохо было бы, чтобы эти жизни пересекались в койке.
Максима такой формат отношений устраивал более чем. Ну, не готов он был к чему-то долгосрочному и серьёзному. Не нагулялся, что называется, не насмотрелся, не натрогался и не напробовался. А тут так удачно подвернувшийся Хазин, которого очень хотелось и погулять, и потрогать, и попробовать, при этом без шанса надоесть ему или пресытиться самому.
В какой момент появилась эта странная потребность узнавать не только планы на вечер, но и как проходит день, Кольцов едва ли сообразит. Но, кажется, это не смущало никого. Обычный смолтолк, который иногда из переписки переходил в короткие созвоны на перекурах. Даже курили они одновременно, да. Курили, стоя каждый на крыльце своего офиса в разных районах огромного города — у кого опенспейс, наполненный шумом чужих разговоров, а у кого — душный кабинет, давящий своей тишиной, бумагами и портретом Дзержинского на стене. И из обоих этих мест было так кстати съебаться на перекур, рассказывая друг другу по телефону, кто уже до обеда успел вывести из себя, кто ведёт себя как чёрт, а кому хочется по ебалу дать просто за один вид. Максим после одного из таких разговоров даже скинул Хазину мемчик с двумя котами с недовольными мордочками и подписями «Как же всё бесит» и «Меня тоже», но без особой надежды на то, что юморок будет понят. Однако в ответ прилетело «Хаха, бля, мы!», и сразу как-то вкуснее стал кофе, который офис-менеджер из экономии закупал самый беспонтовый.
Кольцов бы так и довольствовался сексом и болтовнёй о том, какие все вокруг уроды. Ну, а что? Нормальная такая дружба, в которой есть место и удовольствию, и своеобразной поддержке. Всё-таки, тридцатник — уже не тот возраст, когда достаточно активно обрастаешь социальными связями, не связанными с работой. А им вот, повезло найти и одним человеком закрыть сразу два места.
И Максима всё вполне устраивало, большего и не нужно было, пока однажды Петя, переведя дыхание после оргазма и подкурив, не вставая с кровати, схватил поднявшегося было за трусами Макса за локоть.
— Ты чё?
— Заебал ты суетиться. Полежи хоть пока я курю.
— А, ну, окей. Я просто думал, что в гостях неприлично хуем светить.
— А он у тебя ещё и светится, что ли?
За тупыми шутками и ещё парой сигарет Макс не заметил, как вырубился. Тяжёлая неделя дала о себе знать, а кровать у Хазина была слишком пиздатой, чтоб сопротивляться.
Так появились ночёвки. Не слишком частые, но достаточно регулярные, чтобы Макс мог привыкнуть к чужой руке, закинутой на грудь, второй зубной щётке в собственной ванной и тому, что выделенная ему самому щётка в чужой квартире всегда встречает его в стаканчике на раковине, а не достаётся из какого-нибудь шкафчика.
А потом нарисовались и какие-никакие совместные праздники. Вернее, встречи после того, как каждый отгулял корпоратив. Новый Год встречали не вместе, но уже второго числа Хазин приехал с бутылкой какой-то дорогой игристой кислятины, которую так и не допили, перейдя на имеющийся в квартире Макса коньяк. Его тоже не допили, перейдя уже в кровать.
Приближающийся День Святого Валентина Максим не мог не заметить: сердечки, поцелуйчики и купидоны висели пошлым розовым кошмаром в шапке чуть ли не каждого сайта. Доставка еды уж точно без этого не обошлась: куча "выгодных" акций на десерты и сеты роллов, которые Макса в общем-то и не интересовали. Разве что над хачапури в форме сердца Кольцов усмехнулся, подумав, что хачапури не виноват и менее вкусным от этого не станет.
В середине дня, когда в глазах уже рябило из-за мельтешащих по опенспейсу девчонок, которые носились с "праздничной почтой", телефон коротко пиликнул на столе. Точно, перекур же.
[⤵️]
Макс с самого начала удивлялся, как они с Петей идеально подошли друг другу. Как точно совпали желания, взгляды и даже графики. Там, где у Пети рейд и дежурство, у Максима — интервью и, как Хазин говорил, усмехаясь, фотоохота. Так что, никто оставленным себя не чувствовал. Да и права такого ни у кого из них не было — с самого начала рамки были расставлены очень чётко: у тебя своя жизнь, у меня — своя, но иногда неплохо было бы, чтобы эти жизни пересекались в койке.
Максима такой формат отношений устраивал более чем. Ну, не готов он был к чему-то долгосрочному и серьёзному. Не нагулялся, что называется, не насмотрелся, не натрогался и не напробовался. А тут так удачно подвернувшийся Хазин, которого очень хотелось и погулять, и потрогать, и попробовать, при этом без шанса надоесть ему или пресытиться самому.
В какой момент появилась эта странная потребность узнавать не только планы на вечер, но и как проходит день, Кольцов едва ли сообразит. Но, кажется, это не смущало никого. Обычный смолтолк, который иногда из переписки переходил в короткие созвоны на перекурах. Даже курили они одновременно, да. Курили, стоя каждый на крыльце своего офиса в разных районах огромного города — у кого опенспейс, наполненный шумом чужих разговоров, а у кого — душный кабинет, давящий своей тишиной, бумагами и портретом Дзержинского на стене. И из обоих этих мест было так кстати съебаться на перекур, рассказывая друг другу по телефону, кто уже до обеда успел вывести из себя, кто ведёт себя как чёрт, а кому хочется по ебалу дать просто за один вид. Максим после одного из таких разговоров даже скинул Хазину мемчик с двумя котами с недовольными мордочками и подписями «Как же всё бесит» и «Меня тоже», но без особой надежды на то, что юморок будет понят. Однако в ответ прилетело «Хаха, бля, мы!», и сразу как-то вкуснее стал кофе, который офис-менеджер из экономии закупал самый беспонтовый.
Кольцов бы так и довольствовался сексом и болтовнёй о том, какие все вокруг уроды. Ну, а что? Нормальная такая дружба, в которой есть место и удовольствию, и своеобразной поддержке. Всё-таки, тридцатник — уже не тот возраст, когда достаточно активно обрастаешь социальными связями, не связанными с работой. А им вот, повезло найти и одним человеком закрыть сразу два места.
И Максима всё вполне устраивало, большего и не нужно было, пока однажды Петя, переведя дыхание после оргазма и подкурив, не вставая с кровати, схватил поднявшегося было за трусами Макса за локоть.
— Ты чё?
— Заебал ты суетиться. Полежи хоть пока я курю.
— А, ну, окей. Я просто думал, что в гостях неприлично хуем светить.
— А он у тебя ещё и светится, что ли?
За тупыми шутками и ещё парой сигарет Макс не заметил, как вырубился. Тяжёлая неделя дала о себе знать, а кровать у Хазина была слишком пиздатой, чтоб сопротивляться.
Так появились ночёвки. Не слишком частые, но достаточно регулярные, чтобы Макс мог привыкнуть к чужой руке, закинутой на грудь, второй зубной щётке в собственной ванной и тому, что выделенная ему самому щётка в чужой квартире всегда встречает его в стаканчике на раковине, а не достаётся из какого-нибудь шкафчика.
А потом нарисовались и какие-никакие совместные праздники. Вернее, встречи после того, как каждый отгулял корпоратив. Новый Год встречали не вместе, но уже второго числа Хазин приехал с бутылкой какой-то дорогой игристой кислятины, которую так и не допили, перейдя на имеющийся в квартире Макса коньяк. Его тоже не допили, перейдя уже в кровать.
Приближающийся День Святого Валентина Максим не мог не заметить: сердечки, поцелуйчики и купидоны висели пошлым розовым кошмаром в шапке чуть ли не каждого сайта. Доставка еды уж точно без этого не обошлась: куча "выгодных" акций на десерты и сеты роллов, которые Макса в общем-то и не интересовали. Разве что над хачапури в форме сердца Кольцов усмехнулся, подумав, что хачапури не виноват и менее вкусным от этого не станет.
В середине дня, когда в глазах уже рябило из-за мельтешащих по опенспейсу девчонок, которые носились с "праздничной почтой", телефон коротко пиликнул на столе. Точно, перекур же.
[⤵️]
#смиргром #ногивлюбви
тин!Юра, Костя образца “Душегубов”
– Тебе уже третий десяток пошёл, а ты всё от маменьки ко мне бегаешь каждую вашу ссору. Не устал ещё?
Костя старается быть очень аккуратным в словах, да только это не про него. Аккуратность, ха. Кто придумал вообще слово такое дурацкое. Вот переть как танк, это да. Это жизнь. Ничего удивительного что со Смирновым, однажды проходившим свидетелем по одному их делу, они сошлись, как два кусочка мозайки. Костя бросался на преступников, Юра – на авантюры всякие, выходя при этом сухим из воды. Двадцать лет, что с него взять, про третий десяток это так, пугалка.
Единственное, что так сильно не давало покоя Юре, так это вечные попытки его маменьки сыночка женить. И таких предлагала, и эдаких, всех подруг перетаскала к ним домой с дочерьми, и очень обижалась каждый раз, когда вместо согласия сбегать на свидание или проводить девушку до дома, Юрка устраивал над ней какую-нибудь шутку, заставляя сбежать подальше. А потом сбегал сам, домой к товарищу майору.
Который держал на коленях развернутую газету, а мог бы, вообще-то, его.
Потому что Юра давно покушается, а Костя всё делает вид, что это история не про них. Только искрит так… Фейерверки ярко так не взрываются, как между ними пролетает. И всё равно, Гром бараном упрямым продолжает твердить, что сегодня между ними ничего.
И завтра. И через неделю тоже.
Юра очень демонстративно, как кот лапкой, сбрасывает с комода какую-то безделушку, которая, точно знает, не разобьётся, и смотрит большими невинными глазами на Костю, свободной рукой теребя серьгу в ухе.
– Я тут слышал, – начинает он сильно издалека, занимая место этой самой безделушки на комоде и закидывая ногу на ногу, – что сегодня праздник. Американский. День святого… Ламантина? Типа того.
– Валентина. – не удерживается от желания поправить Гром, тут же загоняя себя в ловушку. Если он уж он про праздник знает, то…
– Вот-вот, Валентина! – обрадованный Юра сразу же сиять начинает весь, хлеще цацки в его ухе. – будешь моим Валентином, майор? Пока я тут всю хату тебе не разнёс.
Вроде и пригрозил, а вроде и замер мышью, выжидая. Костя над такими вопросами думает долго, это Юра знает, вот и ждёт сидит. Затаился. А руку-лапку, на всякий случай, положил на какой-то древний кубок, собираясь отправить на пол и его.
Костя поднимается с кресла одним плавным движением, оставляя газету на своём месте, а строгий коричневый пиджак одёргивая, будто бы это его броня. Шаг, шаг, шаг, пока он не оказывается прямо перед Юрой, который, успев подготовиться, поудобнее разложился на комоде, раскинув ноги в стороны. Костя протискивается прямо между ними, укладывая ладони по обе стороны от чужих бёдер.
– А ты наглый.
– А ты нерешительный. – бурчит на него Смирнов, но последнее слово теряется где-то на губах самого Кости, в его усах, в тепле его языка, оглаживающего губы и рта. Юра не стесняется издать совершенно похабный стон, он ведь ТАК этого ждал.
Представлять Костю в своих самых смелых фантазиях, пропихивая руку за резинку домашних штанов было проще простого. Все остальные оставались серыми тенями, и лишь его образ, вжимающий его в несуществующую стену, разжигал пожар, который было не потушить. Теперь под лопатками нет стены, но самая надежная опора позволяет вцепиться в свои плечи, и потянуть дурацкий пиджак вниз.
– Прям здесь? – ехидничает Юра, когда ловкие пальцы, – какими им ещё быть у человека, который на скорость собирает и разбирает оружие – тянутся к его ширинке. – Неромантично как-то, товарищ Гром.
Болтливый рот Костя снова затыкает поцелуем, для острастки ещё и куснув за нижнюю губу, пока Юра обвивает его талию ногами, помогая утащить себя в чуть более романтичное и удобное кресло. Кровати в этом доме всё равно нет, а диван, это Смирнов знает не понаслышке, скрипит как старые кости.
[⤵️]
тин!Юра, Костя образца “Душегубов”
– Тебе уже третий десяток пошёл, а ты всё от маменьки ко мне бегаешь каждую вашу ссору. Не устал ещё?
Костя старается быть очень аккуратным в словах, да только это не про него. Аккуратность, ха. Кто придумал вообще слово такое дурацкое. Вот переть как танк, это да. Это жизнь. Ничего удивительного что со Смирновым, однажды проходившим свидетелем по одному их делу, они сошлись, как два кусочка мозайки. Костя бросался на преступников, Юра – на авантюры всякие, выходя при этом сухим из воды. Двадцать лет, что с него взять, про третий десяток это так, пугалка.
Единственное, что так сильно не давало покоя Юре, так это вечные попытки его маменьки сыночка женить. И таких предлагала, и эдаких, всех подруг перетаскала к ним домой с дочерьми, и очень обижалась каждый раз, когда вместо согласия сбегать на свидание или проводить девушку до дома, Юрка устраивал над ней какую-нибудь шутку, заставляя сбежать подальше. А потом сбегал сам, домой к товарищу майору.
Который держал на коленях развернутую газету, а мог бы, вообще-то, его.
Потому что Юра давно покушается, а Костя всё делает вид, что это история не про них. Только искрит так… Фейерверки ярко так не взрываются, как между ними пролетает. И всё равно, Гром бараном упрямым продолжает твердить, что сегодня между ними ничего.
И завтра. И через неделю тоже.
Юра очень демонстративно, как кот лапкой, сбрасывает с комода какую-то безделушку, которая, точно знает, не разобьётся, и смотрит большими невинными глазами на Костю, свободной рукой теребя серьгу в ухе.
– Я тут слышал, – начинает он сильно издалека, занимая место этой самой безделушки на комоде и закидывая ногу на ногу, – что сегодня праздник. Американский. День святого… Ламантина? Типа того.
– Валентина. – не удерживается от желания поправить Гром, тут же загоняя себя в ловушку. Если он уж он про праздник знает, то…
– Вот-вот, Валентина! – обрадованный Юра сразу же сиять начинает весь, хлеще цацки в его ухе. – будешь моим Валентином, майор? Пока я тут всю хату тебе не разнёс.
Вроде и пригрозил, а вроде и замер мышью, выжидая. Костя над такими вопросами думает долго, это Юра знает, вот и ждёт сидит. Затаился. А руку-лапку, на всякий случай, положил на какой-то древний кубок, собираясь отправить на пол и его.
Костя поднимается с кресла одним плавным движением, оставляя газету на своём месте, а строгий коричневый пиджак одёргивая, будто бы это его броня. Шаг, шаг, шаг, пока он не оказывается прямо перед Юрой, который, успев подготовиться, поудобнее разложился на комоде, раскинув ноги в стороны. Костя протискивается прямо между ними, укладывая ладони по обе стороны от чужих бёдер.
– А ты наглый.
– А ты нерешительный. – бурчит на него Смирнов, но последнее слово теряется где-то на губах самого Кости, в его усах, в тепле его языка, оглаживающего губы и рта. Юра не стесняется издать совершенно похабный стон, он ведь ТАК этого ждал.
Представлять Костю в своих самых смелых фантазиях, пропихивая руку за резинку домашних штанов было проще простого. Все остальные оставались серыми тенями, и лишь его образ, вжимающий его в несуществующую стену, разжигал пожар, который было не потушить. Теперь под лопатками нет стены, но самая надежная опора позволяет вцепиться в свои плечи, и потянуть дурацкий пиджак вниз.
– Прям здесь? – ехидничает Юра, когда ловкие пальцы, – какими им ещё быть у человека, который на скорость собирает и разбирает оружие – тянутся к его ширинке. – Неромантично как-то, товарищ Гром.
Болтливый рот Костя снова затыкает поцелуем, для острастки ещё и куснув за нижнюю губу, пока Юра обвивает его талию ногами, помогая утащить себя в чуть более романтичное и удобное кресло. Кровати в этом доме всё равно нет, а диван, это Смирнов знает не понаслышке, скрипит как старые кости.
[⤵️]
От кого: #ногивлюбви
Кому: наши любимые подписчики
Вот и подошёл к концу наш тематический день, посвящённый Дню Святого Валентина, надеемся, вам понравилось (свои впечатления можно оставить под этим постом), до новых встреч 💕
Кому: наши любимые подписчики
Вот и подошёл к концу наш тематический день, посвящённый Дню Святого Валентина, надеемся, вам понравилось (свои впечатления можно оставить под этим постом), до новых встреч 💕
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
#приглашенныйавтор
автор: Соловей
трек: Grad!ent - Бог
#топи #дениститов
"Он был, словно ангел с небес, когда смеялся, в нем, думали, бес."
Денис смеялся над самим собой. Сейчас он был смешон.
У каждого царя должен был быть свой скоморох, опричник, кравчий и немного советчик. Он часто говорил Денису, что тот похож на Шута, сумасшедшего.
Особенно тогда, когда тот в очередной раз стрелял по скопившимся на деревьях кикиморам. Они же, в свою очередь, Дениса ненавидели за подобное развлечение. Он не испытывал вины. Он Денис. Посвященный Дионису, теперь посвящен другому человеку. И становится таким же хтоническим монстром.
"Он, лишь коснувшись рукой, клялся в любви, Боже мой!
Вместо него уже был кто-то другой."
Денис боялся, что ему найдут замену.
Но нет, это не была какая-то ревность или любовь. Нет, Денис к выражению таких чувств не способен. Его способность к такому забрали. Нет, никто его не принуждал. Он сам отдал. Не нужно было это ему. Так считал Хозяин, и теперь Титов – тоже.
Пока он исправно служит Хозяину этих мест, он чувствует себя живым. Хотя нет, не так. Пока он исправно выполняет поручения, он здоров. Жизнью его существование не назвать. Но адские головные боли прошли и... Ему хорошо.
"И рядом с ним он забыл обо всем."
А можно ли было помнить? Нет, он боялся подумать хоть как-то неправильно. Титов не знал, умеет ли Он читать мысли. А если все-таки да? Стоило опасаться.
"Хотел веселья, уплыв в алкоголь, проклятье над головой, бабочки трепет ночной...
Он не заметил, как стал его рабом."
Это произошло слишком быстро. Он и не заметил, как стал должен. То есть... Денис осознанно привел людей на убийство, чтобы его из лечили от рака. Ведь за все нужно платить. Но потом понял, что запутался в этих чертовых Топях. Они засасывали его. Как зыбучие пески. Они не давали сделать и шагу неверного. Как рыболовные крючки Хозяина, что так сильно любил рыбалку. Они прокалывали грудную клетку, а лески держал сам Алябьев.
"Дьявол не смог бы свести с него взгляд.
Он прикажет, и ты виноват. Не стой, не спи, умри за меня.
Впрочем, и все как всегда."
Он мог приказать. Все, что угодно. И отказывать было нельзя. Можно ли?
— Приведи еще людей. Два дня тебе.
И Титов привел. Было не сложно и даже не совестно. Совесть он тоже отдал Хозяину в качестве благодарности.
— Стреляй.
И он выстрелил.
— Руби.
И он ударил топором, а голова Эли покатилась в сторону, оставляя за собой дорожку крови. Красиво...
"Неужели он нашел в нем Бога?
Он так чувствовал свою свободу!
Рядом с Богом тогда все можно...
Когда Бог твой – ложный."
Скорее не Бог, а дьявол. Денис был скептиком, не верил никогда в подобное. Но сейчас уверовал. Было ли возможно другое? Сначала Титов думал, что ему мерещится, что он поехал головой все-таки. Потом молился в монастыре, стирая колени об пол перед иконостасом. А потом просто поверил, свыкаясь с тем, что бабушкины рассказы про бабайку, который уносит непослушных ребят, совсем не сказки. Только это не бабайка, а огромная тварь, являющаяся самими топями и засасывающая души. Хотя, кто знает... Наверное, и Хозяин тоже был частью Топи.
"Неужели он нашел святого?
Сел играть в русскую пулю-дуру."
Он бы рад, чтобы ему дали застрелиться. Ведь он знал, что здесь нет зимы, здесь не течет время, нет связи, нет родных, нет друзей, нет ничего, чем так дорожил Денис. Но он был слишком хорошим подданным, чтобы Король этого ненастоящего мира смог его отпустить.
"Рядом с богом тогда все можно, когда...
Он испил всю кровь на губах, крутил ложь у себя на устах."
Он постепенно сходил с ума. Денис понимал это, когда начинал испытывать удовольствие или хотя бы не чувствовал ничего, когда нажимал на курок и прерывал жизнь человека, пулей в голову.
Он впадал в зависимость от этого. От похвалы в свою строну, ведь Денис делал все так, как надо.
"Послушай, мальчик, очнись, ты от него отвернись и станешь первым, кто сделал это, гордись!"
[⤵️]
автор: Соловей
трек: Grad!ent - Бог
#топи #дениститов
"Он был, словно ангел с небес, когда смеялся, в нем, думали, бес."
Денис смеялся над самим собой. Сейчас он был смешон.
У каждого царя должен был быть свой скоморох, опричник, кравчий и немного советчик. Он часто говорил Денису, что тот похож на Шута, сумасшедшего.
Особенно тогда, когда тот в очередной раз стрелял по скопившимся на деревьях кикиморам. Они же, в свою очередь, Дениса ненавидели за подобное развлечение. Он не испытывал вины. Он Денис. Посвященный Дионису, теперь посвящен другому человеку. И становится таким же хтоническим монстром.
"Он, лишь коснувшись рукой, клялся в любви, Боже мой!
Вместо него уже был кто-то другой."
Денис боялся, что ему найдут замену.
Но нет, это не была какая-то ревность или любовь. Нет, Денис к выражению таких чувств не способен. Его способность к такому забрали. Нет, никто его не принуждал. Он сам отдал. Не нужно было это ему. Так считал Хозяин, и теперь Титов – тоже.
Пока он исправно служит Хозяину этих мест, он чувствует себя живым. Хотя нет, не так. Пока он исправно выполняет поручения, он здоров. Жизнью его существование не назвать. Но адские головные боли прошли и... Ему хорошо.
"И рядом с ним он забыл обо всем."
А можно ли было помнить? Нет, он боялся подумать хоть как-то неправильно. Титов не знал, умеет ли Он читать мысли. А если все-таки да? Стоило опасаться.
"Хотел веселья, уплыв в алкоголь, проклятье над головой, бабочки трепет ночной...
Он не заметил, как стал его рабом."
Это произошло слишком быстро. Он и не заметил, как стал должен. То есть... Денис осознанно привел людей на убийство, чтобы его из лечили от рака. Ведь за все нужно платить. Но потом понял, что запутался в этих чертовых Топях. Они засасывали его. Как зыбучие пески. Они не давали сделать и шагу неверного. Как рыболовные крючки Хозяина, что так сильно любил рыбалку. Они прокалывали грудную клетку, а лески держал сам Алябьев.
"Дьявол не смог бы свести с него взгляд.
Он прикажет, и ты виноват. Не стой, не спи, умри за меня.
Впрочем, и все как всегда."
Он мог приказать. Все, что угодно. И отказывать было нельзя. Можно ли?
— Приведи еще людей. Два дня тебе.
И Титов привел. Было не сложно и даже не совестно. Совесть он тоже отдал Хозяину в качестве благодарности.
— Стреляй.
И он выстрелил.
— Руби.
И он ударил топором, а голова Эли покатилась в сторону, оставляя за собой дорожку крови. Красиво...
"Неужели он нашел в нем Бога?
Он так чувствовал свою свободу!
Рядом с Богом тогда все можно...
Когда Бог твой – ложный."
Скорее не Бог, а дьявол. Денис был скептиком, не верил никогда в подобное. Но сейчас уверовал. Было ли возможно другое? Сначала Титов думал, что ему мерещится, что он поехал головой все-таки. Потом молился в монастыре, стирая колени об пол перед иконостасом. А потом просто поверил, свыкаясь с тем, что бабушкины рассказы про бабайку, который уносит непослушных ребят, совсем не сказки. Только это не бабайка, а огромная тварь, являющаяся самими топями и засасывающая души. Хотя, кто знает... Наверное, и Хозяин тоже был частью Топи.
"Неужели он нашел святого?
Сел играть в русскую пулю-дуру."
Он бы рад, чтобы ему дали застрелиться. Ведь он знал, что здесь нет зимы, здесь не течет время, нет связи, нет родных, нет друзей, нет ничего, чем так дорожил Денис. Но он был слишком хорошим подданным, чтобы Король этого ненастоящего мира смог его отпустить.
"Рядом с богом тогда все можно, когда...
Он испил всю кровь на губах, крутил ложь у себя на устах."
Он постепенно сходил с ума. Денис понимал это, когда начинал испытывать удовольствие или хотя бы не чувствовал ничего, когда нажимал на курок и прерывал жизнь человека, пулей в голову.
Он впадал в зависимость от этого. От похвалы в свою строну, ведь Денис делал все так, как надо.
"Послушай, мальчик, очнись, ты от него отвернись и станешь первым, кто сделал это, гордись!"
[⤵️]
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
авторка видео: so1ynda
трек: Lana Del Rey - Born to Die (speed up)
авторка текста: rxresono ❤️🩹
#хазгром
[1 часть au]
[2 часть au]
[3 часть au]
Рассказывать о том, почему плохо, почему страшно от одной мысли о том, что что-то почувствуешь к другому человеку, — пугающе. Смотреть на себя в зеркало — помятого, с уже привычно проступающим блеском в уголках глаз — отвратительно.
[⤵️]
трек: Lana Del Rey - Born to Die (speed up)
авторка текста: rxresono ❤️🩹
#хазгром
[1 часть au]
[2 часть au]
[3 часть au]
Рассказывать о том, почему плохо, почему страшно от одной мысли о том, что что-то почувствуешь к другому человеку, — пугающе. Смотреть на себя в зеркало — помятого, с уже привычно проступающим блеском в уголках глаз — отвратительно.
[⤵️]
#хазгром
– Эй ты, бля! Сюда подошёл.
Ухмылочка на лице Пети расцветает с каждой минутой, что голоса приближаются к нему. Смешно даже, ещё часа не прошло, как он с поезда сошёл, а до него уже местная гопота доебалась. Вот уж да, Санкт-Петербург, город контрастов. Тут ему вежливо улыбнулась девушка, поинтересовались, который час, потому что она, по её же словам, замечтавшись, забыла телефон дома, а тут – компания из пацанов чуть за двадцать, которые или его телефон хотят погонять, или просто решили, что он больно мажористо выглядит, в куртке от какого-то выебистого дизайнера, которую он купил, не глядя на ценник, и теперь хотят курточку-то эту самую помять.
В любом случае, за угол вместе с компашкой Петя заходит без особого страха. За себя постоять он тоже умеет, а грудь приятно греет корочка во внутреннем кармане. Всегда можно ткнуть сначала её в нос, а потом кого-то носом в пол.
Чего самоуверенность не предусматривает, так это того, что вместо драки его ждёт просто мордобитие. Даже обернуться, блять, не дают, а у него такая заковыристая фраза на языке была!
Что-то типа "ну чё, ушлёпки, вам сразу рассказать ваши права или каталажку подождем?".
Приходится выебоны чутка отложить и сгруппироваться, закрываясь руками. Иногда получалось сделать выпад, но его тут же прерывали очередной летящей в него ногой.
Ну пиздец.
Звуки ударов меняются как-то неуловимо, Петя и не замечает. Поднимает глаза, услышав, что чьё-то тело впечатывается, с характерным звуком, в перегородку, и тут же снова выкидывает кулак вперёд, заставляя одного из обмудков согнуться пополам. Так тебе, скотина.
Что собственный нос кровит, пачкая футболку и куртку, это Хазин замечает уже потом, когда последний из нападавших получает хороший пинок под зад, улетая следом за своими дружбанами на улицу, к которой примыкал переулок. Вытянув из кармана платок, Петя минуту пытается просморкаться, да получается целое нихуя. Плюнув, кидает платок прямо на землю, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку.
Его молчаливый помощник так ничего и не говорит, глядя с прищуром из под низко посаженной кепки. Дурацкой, кстати.
– Ну и чё мы, в молчанку играть будем? – с удовольствием затягиваясь, Петька носом хлюпает, утирая его костяшками пальцев. – Ты кто вообще?
– Майор Игорь Гром. Теперь понял, за что получил. – низким голосом, от которого у Хазина коленки подрагивать начинают, как у школьницы, выдает тот. – Живой? Ну я пойду тогда.
– Не-не. Ты, майор, подожди. Давай все по протоколу. Меня, как потерпевшего, опросить надо, вся хуйня.
На компанию этим днём Петя не рассчитывал, но раз уж ему такой попался, грех упускать. И тоже мент, ну прям магия Питерская. Быка за рога, вся хуйня.
– Я пешком и не по службе. – с той же краткостью отвечает "майор Игорь Гром", но Хазин его по плечу треплет, кивая в сторону виднеющейся дороги.
– А я не тороплюсь. Погнали до отдела вашего.
Довольным Игорь не выглядит, но не нудит, переходя на быстрый шаг. Вот же дылда, приходится два шага делать на его один, хотя Петька сам не из мелких.
[⤵️]
– Эй ты, бля! Сюда подошёл.
Ухмылочка на лице Пети расцветает с каждой минутой, что голоса приближаются к нему. Смешно даже, ещё часа не прошло, как он с поезда сошёл, а до него уже местная гопота доебалась. Вот уж да, Санкт-Петербург, город контрастов. Тут ему вежливо улыбнулась девушка, поинтересовались, который час, потому что она, по её же словам, замечтавшись, забыла телефон дома, а тут – компания из пацанов чуть за двадцать, которые или его телефон хотят погонять, или просто решили, что он больно мажористо выглядит, в куртке от какого-то выебистого дизайнера, которую он купил, не глядя на ценник, и теперь хотят курточку-то эту самую помять.
В любом случае, за угол вместе с компашкой Петя заходит без особого страха. За себя постоять он тоже умеет, а грудь приятно греет корочка во внутреннем кармане. Всегда можно ткнуть сначала её в нос, а потом кого-то носом в пол.
Чего самоуверенность не предусматривает, так это того, что вместо драки его ждёт просто мордобитие. Даже обернуться, блять, не дают, а у него такая заковыристая фраза на языке была!
Что-то типа "ну чё, ушлёпки, вам сразу рассказать ваши права или каталажку подождем?".
Приходится выебоны чутка отложить и сгруппироваться, закрываясь руками. Иногда получалось сделать выпад, но его тут же прерывали очередной летящей в него ногой.
Ну пиздец.
Звуки ударов меняются как-то неуловимо, Петя и не замечает. Поднимает глаза, услышав, что чьё-то тело впечатывается, с характерным звуком, в перегородку, и тут же снова выкидывает кулак вперёд, заставляя одного из обмудков согнуться пополам. Так тебе, скотина.
Что собственный нос кровит, пачкая футболку и куртку, это Хазин замечает уже потом, когда последний из нападавших получает хороший пинок под зад, улетая следом за своими дружбанами на улицу, к которой примыкал переулок. Вытянув из кармана платок, Петя минуту пытается просморкаться, да получается целое нихуя. Плюнув, кидает платок прямо на землю, доставая из кармана пачку сигарет и зажигалку.
Его молчаливый помощник так ничего и не говорит, глядя с прищуром из под низко посаженной кепки. Дурацкой, кстати.
– Ну и чё мы, в молчанку играть будем? – с удовольствием затягиваясь, Петька носом хлюпает, утирая его костяшками пальцев. – Ты кто вообще?
– Майор Игорь Гром. Теперь понял, за что получил. – низким голосом, от которого у Хазина коленки подрагивать начинают, как у школьницы, выдает тот. – Живой? Ну я пойду тогда.
– Не-не. Ты, майор, подожди. Давай все по протоколу. Меня, как потерпевшего, опросить надо, вся хуйня.
На компанию этим днём Петя не рассчитывал, но раз уж ему такой попался, грех упускать. И тоже мент, ну прям магия Питерская. Быка за рога, вся хуйня.
– Я пешком и не по службе. – с той же краткостью отвечает "майор Игорь Гром", но Хазин его по плечу треплет, кивая в сторону виднеющейся дороги.
– А я не тороплюсь. Погнали до отдела вашего.
Довольным Игорь не выглядит, но не нудит, переходя на быстрый шаг. Вот же дылда, приходится два шага делать на его один, хотя Петька сам не из мелких.
[⤵️]