ЕСМ | РОССИЯ-Z

Был в Новом Театре у Боякова на спектакле «Столыпин». Какой бы ни был загруз (а он сейчас адовый), всё же надо находить время и на такое. Ни разу не пожалел. Великолепная зарисовка из важнейшего периода нашей истории. И невероятно актуальная: конфликт Столыпина с Коковцовым буквально напоминает перманентное напряжение между «блоком развития» и Минфином сейчас, Дурново это один в один наши сегодняшние «охранители», а эсеровская «боевая группа ЦК» это почти буквально украинский ГУР. И, да, очень точно передана роль близких — которые тоже мишень, когда глава семьи мишень. Я, конечно, ждал всё же появления на сцене в том или ином виде Гучкова — как по мне, одна из ключевых фигур тогдашнего расклада — но он в сценарный замысел не вписался.

Вообще, водил бы туда старшеклассников в обязательном порядке как на урок истории. Сразу схватывается ситуация, куда быстрее и точнее, чем из долгих объяснений учителя, кто там из них на ком стоял. А ещё лучше — ставить такие постановки самим в школе. Чтобы почувствовать эту ситуацию выбора — между долгом и любовью к близким, между позицией и необходимым аппаратным компромиссом, между задачами развития и рисками нажить влиятельных недругов. И всё это — в атмосфере непрерывного террора, когда каждый день может стать последним.

«Столыпин — неузнанный предтеча Сталина», говорил Павловский, причём говорил скорее в негативе: Сталина он не любил. Я пока не выработал собственного определённого отношения к Столыпину, такого, на котором мог бы настаивать в спорах. Из смешного — помню, как Пётр Щедровицкий с гордостью рассказывал про охранную бумагу, которую его предку Соломону Щедровицкому выписал лично Столыпин, в бытность свою саратовским губернатором. Одна из пунктирных линий пьесы — это настойчивые и неудачные попытки Столыпина продавить Николая на отмену черты оседлости, чтобы евреи перестали быть главными поставщиками кадров для российской тюрьмы и для революции. И колебания Николая, который то пытался быть твёрдым и последовательным, то, наоборот, уходил в роль арбитра-примирителя.

В общем, могу сказать одно: само то, что такое начало наконец появляться — тоже один из эффектов СВО. Когда «воздух настолько очистился», и оказалось, что современный русский театр — это не только Гоголь-центр. Возвращается настоящее, мы снова находим слова, чтобы говорить о действительно важном, в том числе и с театральной сцены. Помню, как было когда-то обидно, когда, отсидев 10 часов на стоппардовском «Береге утопии» в РАМТе, я вдруг понял, что единственно возможный вариант такого разговора — это когда нам о нас же рассказывают британские драматурги. Потому что сами совсем разучились. Оказывается — нет.

418 views12:15