Кто мы и зачем мы.
Нерусские миры в русской вселенной. Негосударствообразующие пасынки империи. Те, кого пропаганда обязывает стыдиться своего существования и происхождения.

Какое бы слово не придумали в русском языке для нашего обозначения (туземцы, инородцы, нацмены, тоже россияне) – оно быстро станет ругательством. Нам говорят, что это много говорит о нас. Мы говорим – это много говорит о том культурном поле, в котором эти слова функционируют.

Нам говорят, что в России исследуют и анализируют русский национализм и показывают одну монографию и несколько статей про маргиналов-долбославов. Мы же говорим, что господствующая в России идеология – та, что прививается со школьной скамьи, та что поддерживается и государством и большинством оппозиционеров, та что воспринимается как норма и вообще «отсутствие» идеологии, что этот идеологический «ноль» в России – имперский национализм с высоким уровнем этнического шовинизма. И не существует анализа этого шовинизма в истории страны – мы больше знаем про историю расизма в США, чем про местные реалии. У нас отсутствует даже язык для описания этих реалий. В России почти нет постколониальных исследований – есть только редкие упоминания о них и несколько десятков человек знакомых с постколониальной оптикой.

Тексты, постулирующие этническое превосходство русских, воспринимаются в обществе как норма, интерес нерусского россиянина к родному языку и родной культуре воспринимается как «этнонационализм».

Наш канал про анализ того как функционирует эта идеология – про национализм, в котором мы живем. Про то, что мы не те, кем хочет нас изобразить и видеть пропаганда и у нас есть свои взгляды на себя самих – про наши культуры.

Мы концентрируемся на коренных народах внутренней России не потому, что делим людей по степени «укорененности», и не предполагаем, что право жить на какой-то земле может передаваться только по наследству. Но у узбеков и армян есть институции способные репрезентовать их, поддерживать их языки и культуры.

У нас нет ни голоса, ни представительсва, ни непрерванной традиции борьбы за свои права, но у нас есть и мысли, и слова, и надежды. Мы есть. Мы никуда не уйдем.

Подобный ресурс задумывался мной давно, но я откладывал. Сейчас, в условиях войны он может показаться неактуальным и даже неуместным. Будто не время для анализа – время действий и новостей. Но, возможно, именно сейчас нужно говорить об одном из корней нынешней катастрофы.
Сама эта безумная война и её приятие частью российского общество – следствие именно того российского консенсуса о превосходстве всего этнически русского на всем постимперском пространстве, который и есть предмет анализа этого канала. Люди, которые сейчас удивленно хлопают глазами, на протяжении пары последних десятилетий не замечали потрясающей российской «толерантности к ксенофобии». Не месяц назад начали говорить о том, что на этом пространстве все нерусские обязаны русским существованием «своих» государств, административных образований и даже самих идентичностей и культур, не месяц назад возник презрительный тон при описании всего постколониального и нерусского в пределах бывшей империи. Все, что говорил ВВП в предвоенной речи – не ново.
Не знаю, что завтра будет с Украиной, миром и Россией. Но я точно знаю, что для России все обнулилось. Придется строить что-то новое, и значит уже сейчас нужно осмыслить тупики и ошибки агонизирующей идеологии, приведшие её к краху.
Ресурс задумывался мной давно, но я откладывал – слишком триггерная для меня тема, слишком больно мне было слышать агрессивную реакцию даже близких мне людей на мои обвинения российской массовой культуры в имперском национализме, рвать связи с «приличными», вроде бы людьми. И в том, что я не решался переступить эту боль и молчал – моя вина и ответственность за происходящее сейчас. И то, во что это все выльется зависит и от моей способности говорить и доносить сказанное.
Темп событий и острота момента заставляют скорректировать первоначальную задумку. Вместо подробного, глубокого и редкого по времени анализа русского национализма в мейнстримной русской поп-культуре мы займемся беглым её анализом и таким же беглым (хоть и запоздалым) анализом новостных поводов.
Если к окончанию войны я буду на свободе, эти наброски проработаю в спокойном академическом духе. Но пока – время военное.

Та хтонь, которая вскрывается в местах, откуда отступила российская армия – шокирует. В то, что просто служащие российской армии (кажется, нет речи о каких-то отрядах политической полиции связанных с этим) поверить больно, страшно и многим - сложно.

А я напомню про Жирновского. В начале 90-х он призвал к депортациям башкир и татар. Почти все об этом забыли, кроме (башкир и татар) и лет через 25 он заявил, что никогда такого не говорил (и пруфы из начала 90-х найти действительно трудно). В 2013-м он призывал законодательно ограничить рождаемость для народов Северного Кавказа и оградить места их компактного расселения колючей проволокой от остальной России (нет – без вывода этих территорий из состава России). А в конце 1999-го он на дебатах в эфире федерального канал призвал к геноциду вообще всех коренных нерусских народов России. Иногда я рассказывал знакомым об этом, как о том, что меня волнует. От многих русских знакомых я видел умиленно-снисходительную улыбку и призыв не обращать внимания на слова политического клоуна.
Но «клоунство» не отменяет серьезности ситуации. Лидер старейшей российской парламентской партии, со стабильной поддержкой в районе 10% публично призывает травить инородцев газами. Поддержка среди этнических русских у него вообще в районе 12% (каждый восьмой). И вот каждому восьмому русскому в России импонирует призыв к геноциду «других». Но меня тревожила не эта 1/8. Меня тревожило то, что в метрополии (да и вообще в регионах с сильным преобладанием русских) эти призывы почти не становились предметом большого скандала и бурного общественного обсуждения. Ну призвал к геноциду – бывает. Нацмены и яблочники возмутились, что-то мелкие левые кружки пробурчали - всё.
Есть расхожее и небезосновательное мнение, что хтонь, изрыгаемая Жириновским – не всегда случайна, что иногда его устами власти проверяют реакцию населения на «щекотливые вопросы» (сюда же и его обещания «бомбить Киев» данные в 2020-м, и обещание войны Украине в конце февраля, данные за два месяца до этого). Вне зависимости от того, верно ли это мнение, «усредненное» российское общество к потенциальным геноцидам нерусских отнеслось бы… индифферентно… Страшны не те 10%, что рады резне (но к ним еще надо добавить процентов 5, которые за ЛДПР не голосуют потому, что те «слишком» редко призывают к геноциду). Страшны те 60%, которые не считают это большим делом. Это не только про национализм, но и про приятие насилия обществом вообще, но наша тема – узкая.
И вот в войне за русский мир армия приходят к «неправильным русским» (как украинцев описывает российская пропаганда) и армия видит, что многие жители Украины упорны в своей «неправильности». Буча была подготовлена не неделю назад и не месяц. Она готовилась десятки лет.
Мне больно и страшно видеть следы расправ над мирными жителями. Но мне не так уж и сложно в это поверить. https://t.me/ross_too/5

Известный либеральный публицист Илья Красильщик пару недель назад написал, что «россияне провалились как нация». Это прозвучало громко – многие восхитились, многие возмутились. Я, если честно, - удивился – какая такая «нация россиян»? Автор уснул в 1999-м и только что проснулся? Это тогда были «дорогие россияне». Просмотрел тексты новогодних обращений ВВП за последние 9 лет – нет там «россиян». «Граждане России» - часто, иногда просто «дорогие друзья», никаких «россиян».
Это сейчас не про снятие с себя ответственности. Все сказанное об ответственности Илией Красильщиком точно и метко. К нам, «нацменам», это все относится. Наша ответственность, в значительной мере, как раз в том, что мы не отстояли федерацию, не отстояли право быть полноправными гражданами, не повторяя на каждом углу, как мы сильно любим и превозносим всё русское и как мы преданы лидеру русского мира.
Это сейчас про то, что мало кто строил россиян как нацию годов с 90-х. Если этот национальный проект и провалился, то лет 20 назад. Разделение «граждан России» в Конституции на этнос «государствообразующих» и прочих граждан состоялось относительно недавно, но фактически и идеологически разделения на сорта произошло давно. И очень странно, что в метрополии многие этой смерти «россиян как проекта» не заметили – видимо – не велика для них потеря.
Война оправдывается борьбой за «русский мир», и «исправлением» «неправильных русских» отпавших от своей «русскости», офицеры «российской» армии позиционируют себя как «русский военный корабль» (это звучит совершенно естественно и ни у кого вопросов не вызывает). Даже пытаясь (неожиданно), показать свой «интернационализм», пропаганда снимает ролик, где актеры повторяют «я кореец, но я русский», а пытаясь поднять «патриотизм» в инонациональных регионах вешает плакаты с лозунгами «Я калмык, но сегодня мы все русские» - никакой России, никаких россиян. Российская нация не провалилась в 2022-м году. Она провалилась в 00-х. В 2022-м году провалилось общество Русского Национального Государства. РНГ мне и не жаль. Но – и мы провалились – мы мало боролись за свое равноправие с русскими, за пропорциональную и равнозначную (не виде инфернального зла/беспомощных несмышленышей) представленность в идеологическом и гуманитарном поле. И теперь мы на правах пассажиров второго сорта – на борту русского военного корабля. https://www.nytimes.com/2022/03/16/opinion/russia-ukraine-putin.html

Кстати, про «я нерусский, но я русский» включенное телевизором в разгар преступной войны. Это напомнило мне об известном стихотворении башкирского поэта и писателя Мустая Карима «Рус түгелмен, ләкин россиян мин» («Не русский я, но россиянин»). Посыл именно гражданского единения, а не имперского поглощения, который в России, традиционно исходил чаще от тоже_россиян, чем от государствообразующих – огромная тема. Здесь хотелось бы сказать пару слов об особенностях «переводов» стихотворений с языков колонизированных народов на русский. Есть разборы весьма специфического «официального» перевода с татарского знакового стиха Габдулы Тукая «Китмибез!», кому интересно, могут найти. Но это не «разовая акция». Начиная приблизительно с середины тридцатых и, часто, по наши дни, переводы эти обладают рядом специфических черт.
Во-первых это сам отбор «визитных карточек» - того, что будет внесено в многочисленные сборники, хрестоматии, региональные учебники по «культуре родного края» и «родной литературе», будет звучать с официальных площадок. Мустай Карим – прекрасный писатель и неплохой поэт – у него есть очень пронзительная любовная и натурная лирика, но любить конкретного ближнего и природу – дело поэта русского, а инородцы в хрестоматиях должны демонстрировать любовь к Родине, Партии и Старшему Брату в лице русского народа. И мне глубоко симпатичен посыл автора – дружба между башкирским и русским народами – это прекрасно. Но это далеко не самое удачное произведение Мустая Карима с литературной точки зрения и его растиражированность создает ложное представление об уровне его творчества вообще.
Во-вторых – переводы самых растиражированных произведений – это «переводы» выполненные людьми не знакомыми не с языками оригинала, не с культурным контекстом, выполненные людьми талантливыми, но работавшими конвеерно. Образы в них часто уплощаются, игра ритма сохраняется редко (обычно все приводится к стандартным размерам), а изящество синтаксических конструкций исчезает почти всегда. Часто из действительно неплохих стихов из под пера талантливых поэтов выходят «переводы» достойные отличника по литературе в очень средней школе. При этом у того же Мустая Карима есть и приличные переводы – авторские и выполненные носителями языка. Но помянутое стихотворение известно нам в переводе Михаила Дудина – знаковые произведения нужно было пропустить через фильтр.
В-третьих – в подобных переводах акценты смещены, и в том, куда они смещены и скрыт нехитрый идеологический посыл. По набору образов текст перевода довольно близок к подстрочнику, но есть многозначительный нюанс…
Четверостишье:

Замандар бик хәтәр мәлдә Мәскәү
Дуҫлыҡ ауазымды ишеткән,
Һәм рус халҡы минең яҙмышымды
Үҙе яҙмышына иш иткән.

Перевод:
Когда времена были очень опасными(трагичными) Москва
Мой голос дружбы услышала,
И русский народ мою судьбу
сделал частью своей судьбы

«Литературный» официальный перевод:
Давно Москва, мой голос дружбы слыша,
Откликнулась, исполненная сил.
И русский брат — что есть на свете выше! —
С моей судьбой свою соединил.

Строчка «И русский брат — что есть на свете выше!» в оригинале отсутствует. Про братство – это просто особенности образных штампов двух языков. В других местах стихотворения говорится о русском народе как о «родных», слово «брат» – отсутствует (в башкирском и нет слова «брат» – есть слова для близкого родственника старше тебя и близкого родственника младше себя). Суть разницы именно в восклицании, что на свете нет ничего выше, чем русский брат. Но чем дружба башкира с марийцем ниже? Что такого не переживали совместно марийский и башкирский народы, что совместно пережили русский и башкирский? В оригинале Мустая Карима много теплых слов и слов благодарности в адрес русского народа, но нет иерархии народов их соподчиненности, которые в переводе мелькают и в других местах. В российском идеологическом поле «дружба народов» это почти всегда «дружба народов с русскими» и всегда – отношения иерархии. Если убрать из нее это имперское БДСМ, то получится вполне настоящий интернационализм.

Одним из самых популярных в «патриотическом» сегменте рунета ответов на текст Красильщика стала заявление Анастасии Ивлеевой «мне не стыдно быть русской». В нем характерно все.
То, что разговор о россиянах она перевела в разговор о русских с минимумом пояснений – т.е. остальные разговора и не достойны.
То что она приняла позу «Русских Людей Обижают» в ответ на текст, где о русских не было ни слова – видеть «русофобию» в любом случайном инфоповоде – это часть нашей национальной идеи и идеологии (об этом я надеюсь еще много написать).
То, что она провалу общества как субъекта политики противопоставила свой индивидуальный карьерный успех – это про атомизацию, отсутствие чувства ответственности за все кроме личного успеха – доведенный «шоковой терапией» до предела неолиберальный социальный расизм.
То, что она привела в примере тех, кому не нужно стыдиться своих земляков – жителей села, новейшая история которого (до окончательного превращения в спальный пригород Петербурга) связанна с депортацией по этническому признаку его прежних жителей (ингерманландцев). Это отдельная большая тема – особое чувство гордости за свою этничность и особый уровень агрессии в ответ на любой (даже воображенный) намек об «извинениях» у многих потомков людей, переселенных на место депортированных народов (это не само родилось - целеноправлено создавалось идеологией) (и до этого надеюсь добраться) .

Последняя (пока?) попытка реанимировать проект гражданской нации, а не этнической империи, прозвучала в 2016 году, когда В. А. Михайлов (кстати, изначально – специалист по национальной политике СССР в УССР) предложил проект закона "О единстве российской нации и управлении межэтническими отношениями". Не ясно, что за закон смог бы «управлять межэтническими отношениями», но в процессе работы, закон сменил название на "Об основах государственной национальной политики", и вскоре о нем забыли. При этом проект закона с аналогичным (второму варианту) названием был внесен еще в 2003-м году и окончательно отклонен только в 2012-м. То был документ за равенство и все хорошее, и почти каждая его статья вступает в противоречие с действующими сейчас законами (например, с законом об образовании), правоприменительной практикой, практикой административно-чиновничьей, с ксенофобными истериками провластных СМИ, с нынешней конституцией (статья 14 законопроекта со статьей 68 конституции). Тот отклоненный законопроект – он сугубо декларативный, механизмы его реализации прописаны не были, но если вам интересно как декларативно можно было (19 лет назад) говорить о гражданской нации – прочтите.