🤝 Дружеские анонсы

Хочу немного помочь проектам, за работой которых регулярно слежу сам, да и вдруг кому-то будет полезно.

▪️Синие капибары

Мастерская по созданию репортажей для начинающих журналистов проводит набор на стажировку. Особенно нужны люди из регионов.

Важно: дедлайн подачи заявок — уже 20 апреля (то есть через два дня).

Чтобы подать заявку, нужно заполнить эту форму. Нужно приложить ссылки на свои лучшие работы, рассказать, почему хотите попасть на стажировку, предложить три темы для текстов, которые еще никто не делал, и указать двух человек, которые могут вас рекомендовать.

Непростая заявка, поэтому лучше поторопиться.

Что входит в стажировку — можно почитать тут. Тексты учеников «Синих капибар» можно почитать на сайте проекта.

▪️Гроза

Издание для студентов проводит кампанию по сбору денег для редакции, в которой ваши вредные привычки могут оказаться плюсом.

При заказе еды или напитков в некоторых барах и кафе Тбилиси, Еревана и Белграда часть суммы достанется «Грозе».

Полный список заведений — вот тут. Я был в белградском Nekrasova, там делают лонг-коктейль «Гроза», вроде неплохой.

▪️Медиазона

У редакции, в которой я работаю, продолжается краудфандинговая кампания. До цели в пять тысяч регулярных подписчиков осталось всего ничего — 73 человека. Поддержать «Медиазону» можно по этой ссылке.

✨ Всем хороших выходных

🔎 Подборка журналистов и медиаспециалистов, которые ищут работу

▪️Ангелина Трефилова (Moscow Times)

Есть опыт работы новостником и корреспондентом, может работать автором и редактором, писать сценарии, вести соцсети. Умеет базово монтировать видео и звук.

Лауреатка «Редколлегии» как анонимный автор за дата-исследование о президентских грантах и войне

Готова взяться за проектную работу, парт-тайм или фулл-тайм. Уровень английского — C1 (в том числе письменный).

Контакты: телеграм, LinkedIn

▪️Екатерина Мезенцева (ФБК)

Два года руководила изданием ФБК «Сирена», была пиар-директоркой театральных фестивалей в Москве и Петербурге, создавала коммуникационные стратегии для крупных международных брендов и правозащитной организации.

Может писать и редактировать любые тексты, писать сценарии, снимать и монтировать, руководить коллективом.

Открыта к предложениям в любых сферах, живет в Лондоне. Предпочтителен фул-тайм, но проекты под гонорары тоже рассматриваются.

Контакты: инстаграм, телеграм

▪️Николай Овчинников (Волна, Афиша, Noesis и другие)

Запустил медиа Волна в Риге, писал ежедневную рассылку для Медиазоны, переделал телеграм Delfi.

А еще большой опыт в музыкальной журналистике: как автор и редактор текстов, лектор и сценарист для видео.

«Выпустил три игры с нашей Noesis — одна из них, «Гражданин Начальник», в топе карточных игр AppStore, в нее поиграли больше 200 тысяч пользователей»

В идеале ищет работу как продюсер спецпроектов или игровых проектов, как редактор и автор рассылок, автор текстов о музыке и поп-культуре и еще как преподаватель/лектор.

Живет в Риге, может работать удаленно

Инстаграм, фейсбук, телеграм, Linkedin

🤔 Если вы ищете работу и хотите рассказать о себе в моем канале — пишите @eg_fedorov.

Предыдущие подборки

📰 Дайджест. О чем рассказывали русскоязычные медиа на этой неделе: 30 материалов

🧐 Мой выбор

▪️Важные истории, Соня Савина, Егор Феоктистов. Как сын замдиректора ЦРУ Майкл Глосс погиб на войне в Украине ~ 23 минуты

▪️Такие дела, Владимир Севриновский. Как людей с ментальными нарушениями, которых раньше не брали в армию, стали набирать для войны ~ 17 минут

▪️Важные истории, Соня Савина, Егор Феоктистов. Как 1,5 тысячи иностранцев попали в российскую армию через московский пункт отбора ~ 17 минут

▪️Кавказ.Реалии, Закир Магомедов. Интервью с представителем чеченского движения Niyso, чей телеграм-канал стал одним из главных источников о преступлениях силовиков в регионе ~ 14 минут

▪️Если быть точным, Борис Ги. Милое исследование о редких птицах в регионах России и пользе наблюдений бердвотчеров ~ 11 минут

🗞 Расследование

▪️Би-би-си, отдел расследований и Дмитрий Власов. Как случайных людей судят за взрыв на Крымском мосту и как был организован этот теракт ~ 25 минут

По теме: текст «Медиазоны» о преследовании обвиняемых.

▪️Досье/Suddeutsche Zeitung/WDR. Как ГРУ проводит операции по саботажу за границей ~ 22 минут (видеоверсия)

▪️Люди Байкала. Как живет военный прокурор Валерий Петров, родившийся и долгое время работавший в Бурятии ~ 16 минут

▪️Новая-Европа, Олеся Шмагун, Елизавета Кирпанова. Как Cybertruck от Tesla мог попасть к Рамзану Кадырову ~ 7 минут

🗞 Репортаж

▪️Кибер, Георгий Ядвидчук. Как шел суд геймдизайнера Николая Дыбовского с женой, которая обвинила его в насилии и попытке похищения сына ~ 50 минут

📹 Важные истории. Как призывника из Челябинской области отправили охранять границу, а отец попытался спасти его ~ 22 минуты

▪️Новая вкладка. Как жителю Карелии с генетическим заболеванием ампутировали ногу после пяти дней в психиатрической больнице ~ 18 минут

▪️Кедр, Анастасия Троянова. Как живет Орск спустя год после разрушительного наводнения ~ 17 минут

▪️Новая газета, Никита Телиженко. Как психологи и родственники участников войны сталкиваются с их ментальными расстройствами после возвращения ~ 15 минут

▪️Idel.Реалии. Как жители Башкортостана выступают против добычи меди на хребте Крыктытау ~ 14 минут

▪️Кедр, Анна Садовина. Как в Орле расследуют гибель 50-летней рабочей, которую засыпало мусором на свалке ~ 14 минут

▪️Люди Байкала, Наталья Федотова. Как срочника нашли повешенным в лесу около военной части в Бурятии ~ 12 минут

🗞 Исследование

▪️Верстка. Как россиян судят по протоколам о «дискредитации» за разговоры в публичных местах ~ 20 минут

▪️Такие дела, Катя Кобенок. Как устроена программа исправления для людей, желающих изменить свое агрессивное поведение ~ 18 минут

▪️Бумага, Екатерина Баркалова. Как в Петербурге и Ленобласти судят военных, отказавшихся воевать ~ 16 минут

▪️Новая-Европа, Константин Пахалюк. Как Центр исторической памяти при Путине распространяет пропагандистские нарративы ~ 13 минут

▪️Верстка. Что известно о статистике пропавших военных из данных проекта «Хочу найти» ~ 11 минут

▪️Бумага, Екатерина Баркалова. Как органы опеки в Петербурге перестали забирать детей от неблагополучных родителей под предлогом «сбережения семьи» ~ 10 минут

🗞 Портрет

▪️ОВД-Инфо, Ирина Павлова. История Вероники Горецкой, которую подозревают в содействии силовикам в двух политических делах ~ 22 минут

▪️Вот так, Ирина Новик. История пенсионерки из Грозного, которую пытали кадыровцы из-за антивоенной фразы ~ 16 минут

▪️НеМосква, Арина Рубль, Дарья Львова. История самарского протоиерея Сергия Рыбакова, которого выгнали из храма за антивоенные проповеди ~ 14 минут

▪️Такие дела, Римма Авшалумова, Наталья Шульгина. Как жительница Оренбургской области создала сообщество для матерей детей с инвалидностью ~ 13 минут

▪️Idel.Реалии. История 60-летнего фигуранта «баймакского дела» Умутбая Давлетбердина — отца четверых детей и простого шофера ~ 11 минут

🗞 Интервью / Монолог

📹 Новая-Европа. История дезертира, который оказался на войне из-за дела о наркотиках и выстрелил себе на фронте в ногу ~ 37 минут

🏆 Кто получил Пулитцеровскую премию в 2025 году

Самая престижная награда в американской журналистике буквально несколько минут назад закончила объявлять лауреатов этого года.

Я собрал победителей из главных номинаций, они будут ниже.

Краткие выводы такие — прошлый год выдался мощным для New York Times, у редакции четыре победы.

Самой важной темой для жюри, судя по числу победителей, оказались фентаниловый кризис, от передозировок которого умирают тысячи американцев, и последствия войны в Газе.

Public Service (служение обществу, самая главная номинация)

▪️ProPublica. За серию текстов о том, как запреты абортов в некоторых американских штатах привели к смертям женщин.

Абсолютно заслуженная и ожидаемая победа. За эту серию редакция уже получила в этом году National Magazine Award. Когда-нибудь дойдут руки, чтобы пересказать эти тексты.

Breaking News Reporting (срочные новости)

▪️The Washington Post. За освещение неудачного покушения на Дональда Трампа во время предвыборной кампании.

Investigative Reporting (расследования)

▪️Reuters. За серию материалов о международной торговле сырьем для фентанила — наркотика, от которого погибло около 450 тысяч американцев.

Explanatory Reporting (объясняющий репортаж)

▪️New York Times. Расследование о том, как более двух тысяч человек пропали в Афганистане из-за действий генарала Абдула Разика, которого поддержали власти США.

Можно почитать, как создавалось это расследование, и краткий пересказ на русском от «Коммерсанта»

Local Reporting (репортаж по местной повестке)

▪️Baltimore Banner и New York Times. За серию текстов о массовых случаях передозировок фентанилом и другими наркотиками в штате Балтимор.

National Reporting (репортаж по федеральной повестке)

▪️Wall Street Journal. За текст о влиянии Илона Маска на американскую политику и его связях с Путиным.

International Reporting (международный репортаж)

▪️New York Times. За расследование о гуманитарном кризисе в Судане из-за войны.

Советую почитать историю журналиста Деклана Уолша, который работал над материалом, чтобы узнать подробности

Feature Writing (очерк)

▪️Esquire. За портрет мэра небольшого города в Алабаме и баптистского пастора Баббы Коупленда, который покончил с собой из-за медийной анти-ЛГБТК кампании против него.

Commentary (колумнистика)

▪️New Yorker. За эссе палестинского поэта Мосаба Абу Тохи о том, как война в Газе изменила его жизнь.

Медиазона, Би-би-си, Insider и Важные истории попали в шорт-лист Sigma Awards 2025

Престижная награда в области дата-журналистики Sigma Awards назвала шорт-лист 2025 года.

Из 498 заявок жюри отобрали 50 претендентов — 37 проектов и 13 редакционных портфолио.

Среди российских медиа в шорт-лист попали:

▪️Insider — с материалом о том, как Тайвань стал главным поставщиком станков для российской военной промышленности

▪️Медиазона и Би-би-си — с исследованием о числе погибших и завербованных заключенных в «Вагнере»

▪️Важные истории — как участник глобального расследования «Раскрытый дубай»

Всего в шорт-лист попали 18 заявок из Европы, 10 — из Северной Америки, 9 — из Южной Америки, 8 — из Азии, и 5 — из стран Карибского бассейна и Ближнего Востока.

Победители станут известны в период с 19 по 23 мая

Умерла Ирина Панкратова

Журналистка Нина Абросимова написала, что от рака умерла корреспондентка The Bell Ирина Панкратова.

Я не был знаком с Ирой лично, но я хорошо помню, как я впервые прочитал ее текст. Это был еще печатный журнал РБК, июльский выпуск 2018 года про героев новых медиа.

У Иры вышло расследование про то, кто стоит за нелегальным казино Azino777 (помните, приставучую рекламу «а как поднять бабла? Азино-три-топора»).

Для меня, на тот момент первокурсника, это был какой-то иной уровень деловой журналистики — тогда, в целом, была очень сильная редакция РБК.

Я хочу сказать спасибо Ире за расследование про бизнес-империю Константина Малофеева, за тексты про то, как «ВКонтакте» сошелся с пропагандой вместе с другими прихлебателями госбюджета. И, конечно, за текст про схемы владельцев «Пробизнесбанка».

Еще у Иры на сайте The Bell был целый курс про то, как делать онлайн-расследования — он доступен по этой ссылке. Это буквально готовая методичка для начинающего журналиста.

В теории я должен был развиртуализироваться с Ирой этим летом, и очень грустно, что этого не произойдет.

Мои соболезнования ее коллегам, родным и друзьям

📰 Дайджест. О чем рассказывали русскоязычные медиа в мае: 23 материала

Собрал все материалы, вышедшие за почти первую половину мая, потому что из-за праздников издания почти не выпускали что-то крупное

🧐 Мой выбор

▪️Медуза, Лилия Яппарова. Как устроен теневой бизнес, основанный на взятках для уклонения от мобилизации и службы в армии — и кто готов платить миллионы за это ~ 19 минут

▪️Кедр, Мария Залужная. Истории трех человек, которые решили подружиться с медведями и в итоге погибли ~ 15 минут

▪️Окно. Как складывается жизнь забайкальской журналистки Ники Новак в заключении после приговора за сотрудничество с Радио Свобода ~ 14 минут

🗞 Репортаж

▪️Медиазона, Софья Крылова. Как тверскому активисту Андрею Трофимову, осужденному на 10 лет колонии, дали еще 3 года сверху за антивоенное выступление в последнем слове ~ 17 минут

По теме: последнее слово Трофимова перед новым приговором.

▪️Такие дела, Ева Елисеева, Дарья Асланян. Как петербургского стрит-арт художника отправили в психиатрическую больницу из-за «акции ко Дню победы» ~ 17 минут

▪️Кедр, Анна Садовина. Как жители рязанского села противостоят свиноферме на 80 тысяч голов, которую хочет открыть приближенный сына Патрушева ~ 16 минут

▪️Грати, Анастасия Москвичева. Как похищенные украинцы после освобождения на месяцы попадают в российские депортационные центры ~ 15 минут

▪️161.ru, Ирина Бабичева, Евгений Игнатенко. Как в Ростовской области в годы войны с Германией появился концлагерь — и что находится сейчас на его месте ~ 14 минут

По теме: еще один текст Ирины Бабичевой — о 20-летнем ветеране ВОВ Сергее Оганяне.

▪️Вот так, Ирина Новик. Как вернувшиеся из украинского плена россияне сталкиваются с заключением и допросами ФСБ ~ 13 минут

▪️Медиазона/Astra. Что известно про убийство многодетной матери в курской деревне российским солдатом ~ 11 минут

▪️Idel.Реалии. Как жителей Татарстана вербуют на службу в Африке ~ 11 минут

▪️Грати, Лутфие Зудиева. Как шестерым крымским татарам дали до 14 лет заключения из-за двухчасового разговора в 2015 году ~ 11 минут

▪️Сибирь.Реалии. Как люди, оказавшиеся в рабстве, потом принудительно попадают в армию ~ 10 минут

🗞 Исследование

▪️Север.Реалии. Кого и как судят по статье о реабилитации нацизма — и о скольки приговорах уже известно в 2025 году ~ 16 минут

▪️Новая-Европа, Соня Рихтер, Денис Морохин. О чем говорят многочисленные новости про возвращение иностранных брендов в Россию — и можно ли им доверять ~ 12 минут

▪️7х7, Игорь Сажин. Как менялся подход к описанию Великой Отечественной войны в советских и российских учебниках истории ~ 11 минут

🗞 Портрет

📹 Такие дела. Как жительница Екатеринбурга Ольга Бахтина создала единственный в городе приют для бездомных ~ 20 минут

▪️Медуза. Как московская судья Наталья Дударь стала символом несправедливых приговоров по политическим делам ~ 15 минут

🗞 Прямая речь

▪️Холод, Маша Матвеева. История пары, в которой жена решила сделать транспереход ~ 16 минут

▪️Такие дела, Маша Ковальковская. Рассказ девушки, которая живет с параноидной шизофренией и галлюцинациями ~ 13 минут

▪️Люди Байкала, Маргарита Иванова. Монолог матери из Забайкалья, чей 12-летний сын находится в кадетском классе — о взрослении в период войны ~ 12 минуты

***
Отдельно хочу обратить внимание на трогательный некролог редакции The Bell журналистке Ирине Панкратовой и подборку ее главных материалов

Перестройка канала и ваше мнение

Решил прервать молчание, чтобы рассказать, о чем я в последнее время думаю.

Примерно два года назад я начал активно вести этот канал, и, кажется, сейчас наступил момент творческого тупика. Последние две недели я пытался решить, что мне интересно и как это донести до других, то есть до вас.

Одна из идей, которая пришла в голову — отказаться от еженедельных дайджестов с обзором материалов из русскоязычных медиа.

Причин у этого несколько.

Первая — я физически не всегда успеваю все качественно прочитать из вышедшего за неделю.

Вторая — я несколько подустал от чтения однотипных материалов или текстов на так называемые «вечнозеленые» темы.

Репортажи про мусорные полигоны или последствия мобилизации в регионах несомненно важны, потому что это тексты «с земли» — о том, что происходит в России прямо сейчас. Но зачастую они имеют одну и ту же композицию, и в какой-то момент у тебя появляется ощущение, что ты читаешь один и тот же текст — просто в другой локации и с другим набором героев.

Как журналист, который интересуется сторителлингом и нарративными приемами, я мало что могу почерпнуть для себя — но еще раз это никак не умаляет значимость материалов.

И третья — я не уверен, что подборки с ссылками на 20+ текстов сильно удобны. Но у этого тезиса есть свои аргументы за и против.

За — люди, которые не успевают следить за медиаповесткой, могут быстро просмотреть, что выходило на неделе, и выбрать для себя интересную тему или же понять, что они ничего не пропустили (избавляемся от FOMO).

Против — как будто бы несколько текстов, но с более внимательным анализом могут дать больше пищи для размышлений и какого-то читательского интереса. А еще мне не всегда хватает количества знаков в посте, чтобы уместить все ссылки!

Я начинал собирать эти подборки, в первую очередь, для себя. Чтобы понимать, кто и как отрабатывает разные темы. Чтобы использовать канал как базу текстов, к которой можно обратиться, если нужно посмотреть, что выходило до тебя. Ну, и чтобы привлекать больше внимания к талантливым авторам — собственно, поэтому я обычно указываю не только редакции.

В общем, как видите, у меня много сомнений, но нет готового решения — и я буду рад, если вы мне подскажете, нужны ли крупные дайджесты дальше или нет.

Свое мнение можно высказать тут в комментариях или проголосовать в опроснике ниже.

P.S. Если что — типичный дайджест выглядит вот так

Чего мне не хватает в наших медиа — личные истории и эссе

Я часто читаю американские медиа, и так сложилось, что один из моих любимых жанров — это эссе, или personal history, как его именуют в New Yorker.

Мне нравятся работы, которые находятся где-то на стыке мемуаров, автобиографии и социального комментария.

Когда автор вроде бы описывает личную историю, но через нее можно взглянуть на опыт целого поколения или определенной группы людей.

Когда я читаю эссе редакторки Atlantic Джениши Уоттс об опыте взросления в дисфункциональной семье и достижении успеха — что называется, с низов — я в то же время знакомлюсь с болью целого поколения детей, выросших во времена эпидемии крэка в США.

Когда я читаю историю журналистки New Yorker Цзиян Фань о миграции из Китая в США и травле госпропаганды в период ковида, я могу представить, что таких семей в стране, совмещающих в себе две разных идентичности, — огромное количество.

Алекс Тизон в посмертном очерке «Рабыня моей семьи» (перевод) рассказывает мне историю филиппинки Лолы, попавшей в бесправное положение в США, и одновременно показывает, как устроен американский колониализм и как можно попытаться исправить ошибку прошлого поколения.

Еще примеры вдохновляющих работ можно посмотреть тут, но я думаю, посыл понятен.

И если честно, я мало вижу подобных историй в русскоязычных массовых медиа. Точнее так — у нас это совершенно не регулярный жанр.

Сейчас лучше всех, на мой взгляд, в жанре личных историй работает «Холод». Из последнего, что меня сильно впечатлило — монологи про борьбу с наркотической зависимостью и опыт переживания смерти взрослой дочери от рака.

Структурно материалы «Холода» выглядят несколько иначе, чем у американских коллег: автором указывается журналист, поговоривший с человеком, а не сам носитель истории. И акцент делается все же больше на личный опыт, чем на попытку осмыслить нечто большее за ним.

И тут мы подходим к моему вопросу: а почему личными историями регулярно занимается только «Холод»?

Один из коллег, с которым я обсуждал эту тему, предположил, что в российской традиции эссеистика относится больше к литературе — мол, это жанр, в котором упражняются писатели, — чем к журналистике.

Я с ним в чем-то согласен. Мы как будто настолько привыкли к традиции «Ведомостей/Коммерсанта» писать о событиях в третьем лице, с чьих-то слов, «только о важном» ©, что перестали воспринимать себя как авторов, которым вообще-то есть что рассказать о боли. А эти рассказы, если бывают, почему-то достаются книжкам, а не страницам интернет-СМИ.

Личное мнение ютится где-то в разделах «Колумнистика» и «Мнение» или, что хуже, мешается с чисто документальными жанрами. Зачем писать отдельный материал со своими мыслями, если можно мимоходом запихнуть их в текст про других людей?

Я люблю текст Юлии Дудкиной, где она размышляет о своей травле в школе и обсуждает эту проблему с уже повзрослевшими одноклассниками. Но он вышел в 2018 году.

Что-то похожее встречалось в цикле «Та самая история» у «Батеньки, да вы трансформер»: авторы самиздата рассказывали, как война в Чечне повлияла на семью или как можно пойти на убийство ради денег. Но они выходили до 2020 года.

Окей, может быть, не каждый из нас способен размышлять и писать, как Джоан Дидион в «Годе магического мышления», но как же, блин, не хватает сейчас не очередных аналитических текстов «что там в Украине/Палестине/Кремле», а рефлексии через личный опыт. Не анализа события, а своей реакции на него.

Недавно я прочитал текст преподавательницы томского журфака Марины Сенинг «Родовая боль» — это автобиографическая проза с элементами эссеистики и мемуаров

Он никак не связан с современной повесткой, он о чем-то более вечном: о связи с семьей, исторической родиной, поиске идентичности и ностальгии.

Я легко могу представить этот текст на страницах New Yorker или Paris Review, но, к сожалению, не у нас.

Чего мне не хватает в наших медиа — прозрачности перед читателем

Решил написать серию постов с размышлениями о нашей бренной медиажизни перед трансформацией канала (об этом — в отдельном посте).

Сегодня хочу поговорить про прозрачность и открытость медиа перед аудиторией. И начну снова с западных примеров.

Как у них

Я очень люблю рубрику New York Times Times Insider. По сути, это корпоративный блог, в котором журналисты редакции рассказывают о том, как они работали над материалами, или же размышляют о своей работе (опция для мэтров-корифеев).

Фотодокументалистка Линси Аддарио рассказывала, как провела неделю с украинской семьей, живущей у линии фронта. Майкл Форсайт описывал работу над расследованием о пропаже картины ван Гога. Директор отдела безопасности Таг Вилсон объяснял, как вывозили журналистов московского бюро после начала вторжения в Украину.

Times Insider — это один из разделов секции Reader Center, которую NYT запустила в 2017 году, что относительно недавно.

Вот с какими целями придумывался Reader Center:

▪️Улучшение взаимодействия с читателями

▪️Повышение прозрачности и помощь в объяснении редакционной политики и принципов.

▪️Новый формат взаимодействия с аудиторией.

▪️Поддержка журналистов в создании сообщества, которое интересуется определенными темами.

«Мы хотим, чтобы читатели поняли: у нас по всему миру работают выдающиеся люди, которые порой сталкиваются с трудностями, но испытывают и радость от своей работы», — объясняет редакторка Times Insider Дженнифер Краус.

Еще у NYT есть аналог Times Insider для команды разработчиков и дизайнеров — NYT Open. Там они периодически рассказывают, как делают разные технические штуки: игры и кроссворды, инструменты для освещения выборов или карту лесных пожаров.

Это я не говорю про относительно недавнюю идею NYT кратко рассказывать о том, что именно сделал журналист, в самом материале — куда съездил, что прочитал, с кем поговорил.

И NYT — это не какой-то уникальный случай, привычка рассказывать о себе своей же аудитории есть и у других медиа.

Marshall Project при публикации исследования о преступлениях сотрудников исправительных учреждений Нью-Йорка не только рассказали о работе над ним, но и опубликовали пять выводов, которые появились за два года работы над темой.

Получается схема: «вот что мы сделали» — «вот как мы это сделали» — «вот что мы поняли».

Редакция ProPublica, которая недавно получила очередную Пулитцеровскую премию за освещение последствий антиабортной политики в США, объясняла, каких принципов они придерживаются в этой теме.

У Washington Post некоторые журналисты ведут инстаграмы, в которых показывают закулисье работы. Одна из них — журналистка пула Белого дома Эмили Дэвис (я когда-то писал, как она пришла к этому).

Как у нас

В российских СМИ примеров такой прозрачности как будто раз-два и обчёлся.

Самая заметная попытка была у «Медузы»: редакция рассказывала о своей работе сначала на Medium, а потом на отдельной вкладке на сайте. Но с декабря 2022 года она не обновляется. Почему блог для читателей закрылся, читателям, что забавно, так и не объяснили.

Еще хороший пример — канал «Мастерская» Важных историй. Из последнего: редакция рассказывала о разных подходах к фактчекингу и о работе с данными в своих расследованиях. А еще у них есть отдельный ютуб-канал, в котором журналисты рассказывают о том, как собирать данные с помощью кода.

В основном, в российских медиа о своей работе рассказывают только корреспонденты, выпустившие новый материал. Отвлеченные размышления о самой профессии как будто бы редкость, а если они есть, то без какой-либо рубрикации или систематизации. И, конечно, чуть не забыл про мой «любимый» жанр «Заявление редакции» по поводу и без.

Пример того, как можно интересно и регулярно рассказывать о своей работе — коммуникационное агентство SETTERS. Компания ведет внутренние блоги в инстаграме и телеграме, в которых сотрудники делятся мыслями про маркетинг и дизайн. Совокупная аудитория блогов — около 25 тысяч подписчиков, что, согласитесь, немало для медиа только про «внутрячки».

Аргументы, которые я предвижу, в пользу того, почему в российских СМИ такие блоги не приживутся — у нас выше риски по безопасности, Кремль и ФСБ следуют по пятам, а еще нет денег и людей на эти писульки о себе.

Окей, если это так, то почему все еще не закрылась ютуб-программа «Прослушка» Андрея Захарова, который приглашает к себе на эфиры журналистов, чтобы они рассказали о своих материалах? Почему премия «Редколлегия» все еще публикует речи лауреатов, где они пишут о подготовке своих работ?

К сожалению, я как будто знаю ответ на свои вопросы — редакциям просто пофиг. Мы все расследовали, мы знаем все и лучше всех, просто поверь нам, а если не понимаешь и сомневаешься, то «сочувствую». «Если надо объяснять, то не надо объяснять» — это слабая позиция.

Я согласен, что после 2022 года (да даже раньше) быть российским журналистом и сохранять прежние стандарты прозрачности стало сложнее. Но никто не просит рассказывать о том, как вы получаете финансирование или работаете с фрилансерами в России.

Расскажите про свое отношение к AI-технологиям. Расскажите, почему вы употребляете феминитивы и следите за гендерной лексикой. Расскажите, как проверяете анонимные источники. Расскажите, как вы освещали вторжение в Курскую область или теракт в «Крокусе»: как не спали, ничего не успевали, переживали. Расскажите, что вы обычные люди.

Если чувствуете, что к материалу будет много вопросов даже у лояльной аудитории, подготовьтесь заранее — выпустите вместе с основным текстом объяснялку: как мы работали и что мы про это думаем. У нас, как правило, такие тексты появляются уже пост-фактум, когда срач случился и игнорировать его невозможно.

При желании быть прозрачным все еще возможно. И тут я сошлюсь на пример знакомого мне как внешне, так и изнутри продукта — Медиазону (на всякий случай: ниже приведено мое мнение, а не редакции).

Когда Трамп зарубил зарубежную грантовую помощь, я то и дело слышал от коллег из разных изданий о том, какой это пиздец и как все плохо.

Открыто и подробно о новой для себя реальности, кажется, рассказала только Медиазона. Своих сотрудников увольняла и когда-то прозрачная Медуза, но об этом мне, читателю, сообщила почему-то не сама редакция, а невзлинская SOTA. Похожая история была и с сокращениями в «Радио Свобода» и «Голосе Америки».

Недавно на ютуб-канале Медиазоны вышли видео, из которых можно узнать, как ведется подсчет погибших на войне в Украине и кто вообще есть в редакции. Надеюсь, что эта тенденция будет продолжаться и дальше.

***
И напоследок, если вдруг еще есть сомнения, должны ли редакции открываться перед читателем, советую почитать недавний материал Reuters Institute о том, как на проблему смотрят западные журналисты.