Создание эмоциональной сонастройки с клиентом
#феноменология #переживания #pg02
Понятно, что часть ощущений, которые приходят к нам при идентификации с клиентом, могут быть точными, т. е. соответствующими тому, что действительно происходит с ним, а часть — нашими фантазиями, вытекающими, например, из собственного опыта. Как это ни парадоксально, не так важно, будет ли верной каждая наша попытка понять клиента через идентификацию. Но очень важно, чтобы мы принципиально стремились постоянно идентифицироваться с ним. Терапевт, который идентифицируется и проверяет у клиента свои ощущения, рано или поздно поймет его, а тот, который не идентифицируется, рискует вообще не понять.
Вторая важная работа, которую делает терапевт во время диалога с клиентом, кроме идентификации с ним, это организация постоянной проверки своих эмпатических переживаний в диалоге с клиентом. Последовательно это выглядит примерно так:
(1) терапевт погружается в ситуацию клиента и находит предполагаемое эмпатическое переживание;
(2) терапевт делится им с клиентом;
(3) по реакции и ответу клиента терапевт получает обратную связь, правильно ли он понял переживание клиента в его ситуации;
(4) терапевт корректирует свое видение, если оно нуждается в корректировке, или развивает и уточняет первоначальное, если оно оказалось верным.
В результате этого процесса между клиентом и терапевтом постепенно создается «поле взаимопонимания», «сонастройка», в котором и терапевт, и клиент переживают, что слышат и понимают друг друга одинаково. Такая «сонастройка» клиента и терапевта часто является необходимым условием для дальнейшей эффективной психотерапевтической работы.
Проверять свои эмпатические переживания на правильность психотерапевт может полностью вербально, периодически задавая такой вопрос:
— 0: Мне кажется, если бы я оказался на твоем месте в этот момент, я бы переживал… [обозначение переживания]. Это похоже на твои переживания?
Или полувербально: во время рассказа клиента, когда терапевту кажется, что он опознал переживание клиента, он, не прерывая речь клиента, просто показывает переживание телесно (например, мимически и жестом) и спрашивает клиента одним из этих, например, способов:
— 0: (Телесно показывая переживание.) Так?
— 0: (Телесно показывая переживание страха.) Тревога? (Психотерапевт назвал переживание с вопросительной интонацией.)
Такой способ прост, быстр и органичен для большинства ситуаций.
// PG02 Идентификация с клиентом и психодраматическое дублирование
#феноменология #переживания #pg02
Понятно, что часть ощущений, которые приходят к нам при идентификации с клиентом, могут быть точными, т. е. соответствующими тому, что действительно происходит с ним, а часть — нашими фантазиями, вытекающими, например, из собственного опыта. Как это ни парадоксально, не так важно, будет ли верной каждая наша попытка понять клиента через идентификацию. Но очень важно, чтобы мы принципиально стремились постоянно идентифицироваться с ним. Терапевт, который идентифицируется и проверяет у клиента свои ощущения, рано или поздно поймет его, а тот, который не идентифицируется, рискует вообще не понять.
Вторая важная работа, которую делает терапевт во время диалога с клиентом, кроме идентификации с ним, это организация постоянной проверки своих эмпатических переживаний в диалоге с клиентом. Последовательно это выглядит примерно так:
(1) терапевт погружается в ситуацию клиента и находит предполагаемое эмпатическое переживание;
(2) терапевт делится им с клиентом;
(3) по реакции и ответу клиента терапевт получает обратную связь, правильно ли он понял переживание клиента в его ситуации;
(4) терапевт корректирует свое видение, если оно нуждается в корректировке, или развивает и уточняет первоначальное, если оно оказалось верным.
В результате этого процесса между клиентом и терапевтом постепенно создается «поле взаимопонимания», «сонастройка», в котором и терапевт, и клиент переживают, что слышат и понимают друг друга одинаково. Такая «сонастройка» клиента и терапевта часто является необходимым условием для дальнейшей эффективной психотерапевтической работы.
Проверять свои эмпатические переживания на правильность психотерапевт может полностью вербально, периодически задавая такой вопрос:
— 0: Мне кажется, если бы я оказался на твоем месте в этот момент, я бы переживал… [обозначение переживания]. Это похоже на твои переживания?
Или полувербально: во время рассказа клиента, когда терапевту кажется, что он опознал переживание клиента, он, не прерывая речь клиента, просто показывает переживание телесно (например, мимически и жестом) и спрашивает клиента одним из этих, например, способов:
— 0: (Телесно показывая переживание.) Так?
— 0: (Телесно показывая переживание страха.) Тревога? (Психотерапевт назвал переживание с вопросительной интонацией.)
Такой способ прост, быстр и органичен для большинства ситуаций.
// PG02 Идентификация с клиентом и психодраматическое дублирование
Включение открытости к идентификации
#феноменология #переживания #pg02
Любая работа по идентификации с клиентом требует от терапевта открытости к переживанию всех эмоций. Открытость к переживанию некоторой эмоции — это возможность ощутить ее в себе:
— достаточно ясно для идентификации возникающих побуждений;
— не слишком сильно, чтобы эта эмоция не захватывала терапевта целиком.
Но если у терапевта часть эмоционального спектра «закрыта» или «перегрета», то это будет естественным образом ограничивать его способность к пониманию клиента при столкновении с этими переживаниями.
Если у терапевта прикосновение к каким-то переживаниям клиента вызывает собственные идентичные сильные переживания, то скорее всего ему потребуется личная терапия после этой сессии с клиентом. А в процессе сессии с клиентом ему необходимо стараться «выносить свои переживания за скобки», хотя это и не очень просто. Личная терапия для терапевта будет нужна и в случае, если часть эмоционального спектра ему систематически не доступна. Причем такого рода сбой идентификации скорее всего не получится обнаружить самостоятельно без супервизии.
А вот если терапевт испытывает временные сложности в эмоциональной готовности переживать некую эмоцию, то в этом случае возможно техническое решение проблемы. Давайте приведу пару примеров таких сложностей терапевта:
— Если фоновые переживания терапевта несколько агрессивны, то ему может быть сложно при идентификации почувствовать переживание смущения.
— Если в фоновых переживаниях терапевта есть хорошо вытесненная тревога, то ему может быть сложно при идентификации почувствовать тревогу клиента.
Такого рода временные сложности легко преодолеть, сделав простое мысленное упражнение. Терапевту необходимо вспомнить любую собственную не травматическую ситуацию, в которой он переживал эту эмоцию, и ощутить ее. После этого можно воспоминание отпустить, а «эмоциональная открытость» к этому переживанию останется доступной для использования в процессе идентификации с клиентом.
// PG02 Идентификация с клиентом и психодраматическое дублирование
#феноменология #переживания #pg02
Любая работа по идентификации с клиентом требует от терапевта открытости к переживанию всех эмоций. Открытость к переживанию некоторой эмоции — это возможность ощутить ее в себе:
— достаточно ясно для идентификации возникающих побуждений;
— не слишком сильно, чтобы эта эмоция не захватывала терапевта целиком.
Но если у терапевта часть эмоционального спектра «закрыта» или «перегрета», то это будет естественным образом ограничивать его способность к пониманию клиента при столкновении с этими переживаниями.
Если у терапевта прикосновение к каким-то переживаниям клиента вызывает собственные идентичные сильные переживания, то скорее всего ему потребуется личная терапия после этой сессии с клиентом. А в процессе сессии с клиентом ему необходимо стараться «выносить свои переживания за скобки», хотя это и не очень просто. Личная терапия для терапевта будет нужна и в случае, если часть эмоционального спектра ему систематически не доступна. Причем такого рода сбой идентификации скорее всего не получится обнаружить самостоятельно без супервизии.
А вот если терапевт испытывает временные сложности в эмоциональной готовности переживать некую эмоцию, то в этом случае возможно техническое решение проблемы. Давайте приведу пару примеров таких сложностей терапевта:
— Если фоновые переживания терапевта несколько агрессивны, то ему может быть сложно при идентификации почувствовать переживание смущения.
— Если в фоновых переживаниях терапевта есть хорошо вытесненная тревога, то ему может быть сложно при идентификации почувствовать тревогу клиента.
Такого рода временные сложности легко преодолеть, сделав простое мысленное упражнение. Терапевту необходимо вспомнить любую собственную не травматическую ситуацию, в которой он переживал эту эмоцию, и ощутить ее. После этого можно воспоминание отпустить, а «эмоциональная открытость» к этому переживанию останется доступной для использования в процессе идентификации с клиентом.
// PG02 Идентификация с клиентом и психодраматическое дублирование
Сегодня 100 лет со дня рождения психодрамы!
#психодрама #феноменология
По этому случаю я хочу поделиться размышлениями по одному из вопросов про психодраму, который давно меня интересует.
Вопрос звучит так:
Как так получается, что люди, обучающиеся психодраме, де-факто при этом обучаются работать ещё и в жанре диалога?
(В том смысле, что учатся они как бы «терапии сценическим действием», а работают потом средствами диалога в индивидуальной работе ничуть не хуже, чем психодраматическими техниками на сцене.)
Мне кажется, проще всего отвечать на этот вопрос через перечисление метанавыков психотерапевта, которые прекрасно развиваются при обучении психодраме, а далее становятся опорой во всей психотерапевтической работе. Вот несколько метанавыков, которые первыми приходят в голову:
— Метанавык понимать, чувствовать и сонастраиваться с эмоциональным процессом клиента. Этот навык развивается в первую очередь благодаря практике обмена ролями и опыту групповой психотерапии.
— Метанавык продвигать и управлять эмоциональным процессом клиента, умение трансформировать эмоции клиента через метафоры ситуаций. Этот навык развивается, когда студент учится быть директором психодраматической работы.
— Метанавык говорить с клиентом, одновременно понимая, к чему может привести каждая реплика, которую произносит терапевт. Этот навык тоже развивается благодаря практике обмена ролями и опыту групповой психотерапии.
— Метанавык видеть в клиенте его внутренние процессы. Какие переживания стоят за словами? Какие переживания стоят за этими переживаниями? Как клиент защищается от переживаний? Какой опыт привёл к появлению этих переживаний? И какой опыт в долгосрочной и краткосрочной перспективах будет обладать исцеляющим эффектом? Этот навык развивается в любом хорошем обучении классической психотерапии, и в психодраматическом обучении в том числе.
Конечно, на этом список метанавыков психотерапевта далеко не исчерпан, но уже того, что перечислено, достаточно, чтобы при наличии практики под супервизией получился хороший профессионал владеющий классической психотерапией.
Со столетием психодрамы!
#психодрама #феноменология
По этому случаю я хочу поделиться размышлениями по одному из вопросов про психодраму, который давно меня интересует.
Вопрос звучит так:
Как так получается, что люди, обучающиеся психодраме, де-факто при этом обучаются работать ещё и в жанре диалога?
(В том смысле, что учатся они как бы «терапии сценическим действием», а работают потом средствами диалога в индивидуальной работе ничуть не хуже, чем психодраматическими техниками на сцене.)
Мне кажется, проще всего отвечать на этот вопрос через перечисление метанавыков психотерапевта, которые прекрасно развиваются при обучении психодраме, а далее становятся опорой во всей психотерапевтической работе. Вот несколько метанавыков, которые первыми приходят в голову:
— Метанавык понимать, чувствовать и сонастраиваться с эмоциональным процессом клиента. Этот навык развивается в первую очередь благодаря практике обмена ролями и опыту групповой психотерапии.
— Метанавык продвигать и управлять эмоциональным процессом клиента, умение трансформировать эмоции клиента через метафоры ситуаций. Этот навык развивается, когда студент учится быть директором психодраматической работы.
— Метанавык говорить с клиентом, одновременно понимая, к чему может привести каждая реплика, которую произносит терапевт. Этот навык тоже развивается благодаря практике обмена ролями и опыту групповой психотерапии.
— Метанавык видеть в клиенте его внутренние процессы. Какие переживания стоят за словами? Какие переживания стоят за этими переживаниями? Как клиент защищается от переживаний? Какой опыт привёл к появлению этих переживаний? И какой опыт в долгосрочной и краткосрочной перспективах будет обладать исцеляющим эффектом? Этот навык развивается в любом хорошем обучении классической психотерапии, и в психодраматическом обучении в том числе.
Конечно, на этом список метанавыков психотерапевта далеко не исчерпан, но уже того, что перечислено, достаточно, чтобы при наличии практики под супервизией получился хороший профессионал владеющий классической психотерапией.
Со столетием психодрамы!
Друзья, этот канал непременно скоро оживет! Это произойдет как только я начну заниматься каким-то новым текстом. Я очень скучаю по этому занятию и очень надеюсь, что это произойдет скоро))
Я тут не размещаю объявлений о наших учебных семинарах для психологов — для этого есть отдельный канал с анонсами. Например, сейчас там есть анонс последнего в этом году семинара «Работа с проблемами межличностных отношений» и не только он.
Канал с анонсами: @psychodrama_edu
Я тут не размещаю объявлений о наших учебных семинарах для психологов — для этого есть отдельный канал с анонсами. Например, сейчас там есть анонс последнего в этом году семинара «Работа с проблемами межличностных отношений» и не только он.
Канал с анонсами: @psychodrama_edu
Приглашение к взаимоотзывчивым отношениям
#отношения
Приведенные ниже приглашение и манифест не являются инструкциями к действиям или текстом, который целесообразно присылать или произносить партнеру по отношениям. Приглашение написано, чтобы дать читателю проникнуться идеализированной, но все равно красивой картинкой взаимоотзывчивых отношений. И если после «Приглашения...» прочитать «Манифест меняющего отношения в одиночку», то можно отчетливо увидеть навыки и умения, которые может развивать человек, чтобы быть способным трансформировать отношения с близкими в сторону большей взаимоотзывчивости.
Прочитайте, пожалуйста, сначала «Приглашение...» и разрешите себе эмоционально проникнуться им и через него увидеть образ взаимоотзывчивых отношений.
Приглашение к взаимоотзывчивым отношениям
1. Давай я никогда не буду давить на тебя или принуждать тебя, а ты никогда не будешь давить на меня или принуждать меня.
2. Давай я буду относиться как к большой ценности ко всему, что важно для тебя, а ты будешь относиться как к большой ценности ко всему, что важно для меня.
3. Давай я буду искренне интересоваться твоими переживаниями, буду стремиться понять их и буду всегда относиться к ним с уважением и вниманием. А ты будешь искренне интересоваться моими переживаниями, будешь стремиться понять их и будешь всегда относиться к ним с уважением и вниманием.
4. Давай я буду открывать тебе мои слабые места, а ты будешь открывать мне свои слабые места, чтобы мы могли по-настоящему беречь друг друга и заботиться друг о друге.
5. Давай ты будешь обращаться ко мне с просьбами и рассказывать мне о твоих мечтах и желаниях, и я буду обращаться к тебе с просьбами и буду рассказывать тебе о моих мечтах и желаниях, чтобы мы могли лучше понимать, как помочь друг другу становиться немножко счастливее.
И от нас обоих зависит, получится ли у нас создать взаимоотзывчивые отношения.
После прочтения приглашения хорошо взять небольшую паузу и позволить себе почувствовать все те переживания, которые появляются, когда вы представляете себе такие отношения. Возьмите ее — отвлекитесь от чтения на 30–60 секунд.
После паузы уже можно обратить внимание на основную проблему этого приглашения: чтобы в паре получились такие отношения, требуется страстное желание обоих партнеров. А что если этого нет? Что если изменений хочет только один? На этот вопрос отвечает «Манифест меняющего отношения в одиночку», в котором все пункты сформулированы так, чтобы описать рисунок поведения не двоих, а только того человека, который хочет изменить отношения к лучшему. Текст, который был заменен или добавлен по сравнению с приглашением, выделен полужирным. Итак… (продолжение в следующем посте)
// TH Манифест меняющего отношения в одиночку
#отношения
Приведенные ниже приглашение и манифест не являются инструкциями к действиям или текстом, который целесообразно присылать или произносить партнеру по отношениям. Приглашение написано, чтобы дать читателю проникнуться идеализированной, но все равно красивой картинкой взаимоотзывчивых отношений. И если после «Приглашения...» прочитать «Манифест меняющего отношения в одиночку», то можно отчетливо увидеть навыки и умения, которые может развивать человек, чтобы быть способным трансформировать отношения с близкими в сторону большей взаимоотзывчивости.
Прочитайте, пожалуйста, сначала «Приглашение...» и разрешите себе эмоционально проникнуться им и через него увидеть образ взаимоотзывчивых отношений.
Приглашение к взаимоотзывчивым отношениям
1. Давай я никогда не буду давить на тебя или принуждать тебя, а ты никогда не будешь давить на меня или принуждать меня.
2. Давай я буду относиться как к большой ценности ко всему, что важно для тебя, а ты будешь относиться как к большой ценности ко всему, что важно для меня.
3. Давай я буду искренне интересоваться твоими переживаниями, буду стремиться понять их и буду всегда относиться к ним с уважением и вниманием. А ты будешь искренне интересоваться моими переживаниями, будешь стремиться понять их и будешь всегда относиться к ним с уважением и вниманием.
4. Давай я буду открывать тебе мои слабые места, а ты будешь открывать мне свои слабые места, чтобы мы могли по-настоящему беречь друг друга и заботиться друг о друге.
5. Давай ты будешь обращаться ко мне с просьбами и рассказывать мне о твоих мечтах и желаниях, и я буду обращаться к тебе с просьбами и буду рассказывать тебе о моих мечтах и желаниях, чтобы мы могли лучше понимать, как помочь друг другу становиться немножко счастливее.
И от нас обоих зависит, получится ли у нас создать взаимоотзывчивые отношения.
После прочтения приглашения хорошо взять небольшую паузу и позволить себе почувствовать все те переживания, которые появляются, когда вы представляете себе такие отношения. Возьмите ее — отвлекитесь от чтения на 30–60 секунд.
После паузы уже можно обратить внимание на основную проблему этого приглашения: чтобы в паре получились такие отношения, требуется страстное желание обоих партнеров. А что если этого нет? Что если изменений хочет только один? На этот вопрос отвечает «Манифест меняющего отношения в одиночку», в котором все пункты сформулированы так, чтобы описать рисунок поведения не двоих, а только того человека, который хочет изменить отношения к лучшему. Текст, который был заменен или добавлен по сравнению с приглашением, выделен полужирным. Итак… (продолжение в следующем посте)
// TH Манифест меняющего отношения в одиночку
Манифест меняющего отношения в одиночку
#отношения
В «Манифесте меняющего отношения в одиночку», в отличие от «Приглашения...» (в предыдущем посте), все пункты сформулированы так, чтобы описать рисунок поведения не двоих, а только того человека, который хочет изменить отношения к лучшему. Текст, который был заменен или добавлен по сравнению с приглашением, выделен полужирным. Итак…
Манифест меняющего отношения в одиночку
1. Я никогда не буду давить на тебя или принуждать тебя, и я никогда не буду позволять тебе давить на меня или принуждать меня.
2. Я буду относиться как к большой ценности ко всему, что важно для тебя, и я никогда не буду позволять тебе обесценивать ничего из того, что важно для меня.
3. Я буду искренне интересоваться твоими переживаниями, буду стремиться понять их и буду всегда относиться к ним с уважением и вниманием. И я буду говорить тебе о моих переживаниях, и буду настаивать, чтобы ты всегда относился к ним с уважением и вниманием.
4. Я буду всегда бережно обходиться с твоими слабыми местами независимо от того, как мне стало известно о них. И я не буду скрывать от тебя мои слабые места, но я никогда не буду позволять тебе быть не бережным к ним или как-то пользоваться моей слабостью.
5. Я буду поддерживать тебя обращаться ко мне с просьбами и рассказывать мне о твоих мечтах и желаниях, и я буду обращаться к тебе с просьбами и буду рассказывать тебе о моих мечтах и желаниях. При этом будет не столь важно, сможем ли мы всякий раз выполнить просьбу друг друга, но я буду с уважением и вниманием относиться к твоим просьбам и буду настаивать, чтобы ты всегда с уважением и вниманием относился к любой моей просьбе.
И все равно от нас обоих зависит, получится ли у нас создать взаимоотзывчивые отношения, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы поддерживать взаимную отзывчивость и не пускать в наши отношения ничего иного.
Может быть, сейчас тоже нужна пауза, чтобы почувствовать, как этот текст эмоционально воздействует на вас. Для меня главная ценность этого манифеста в том, что он в сравнении с приглашением дает возможность увидеть, чему полезно научиться, чтобы трансформировать отношения в сторону большей взаимоотзывчивости. Давайте я теперь попробую кратко сформулировать эти умения. Итак, это: 1) обращаться к партнеру без давления; 2) открыто проявлять свои переживания и потребности; 3) не давать партнеру обходиться с собой плохо (принуждать, обесценивать и т. п.); 4) видеть в действиях партнера отзывчивость, если она там есть; 5) строить реалистичные гипотезы о том, что происходит в душе у другого человека, в первую очередь, какими мотивами он руководствуется. Именно эти умения и предстоит развивать людям, стремящимся к взаимоотзывчивым отношениям, а психологам — помогать им в этом.
// TH Манифест меняющего отношения в одиночку
#отношения
В «Манифесте меняющего отношения в одиночку», в отличие от «Приглашения...» (в предыдущем посте), все пункты сформулированы так, чтобы описать рисунок поведения не двоих, а только того человека, который хочет изменить отношения к лучшему. Текст, который был заменен или добавлен по сравнению с приглашением, выделен полужирным. Итак…
Манифест меняющего отношения в одиночку
1. Я никогда не буду давить на тебя или принуждать тебя, и я никогда не буду позволять тебе давить на меня или принуждать меня.
2. Я буду относиться как к большой ценности ко всему, что важно для тебя, и я никогда не буду позволять тебе обесценивать ничего из того, что важно для меня.
3. Я буду искренне интересоваться твоими переживаниями, буду стремиться понять их и буду всегда относиться к ним с уважением и вниманием. И я буду говорить тебе о моих переживаниях, и буду настаивать, чтобы ты всегда относился к ним с уважением и вниманием.
4. Я буду всегда бережно обходиться с твоими слабыми местами независимо от того, как мне стало известно о них. И я не буду скрывать от тебя мои слабые места, но я никогда не буду позволять тебе быть не бережным к ним или как-то пользоваться моей слабостью.
5. Я буду поддерживать тебя обращаться ко мне с просьбами и рассказывать мне о твоих мечтах и желаниях, и я буду обращаться к тебе с просьбами и буду рассказывать тебе о моих мечтах и желаниях. При этом будет не столь важно, сможем ли мы всякий раз выполнить просьбу друг друга, но я буду с уважением и вниманием относиться к твоим просьбам и буду настаивать, чтобы ты всегда с уважением и вниманием относился к любой моей просьбе.
И все равно от нас обоих зависит, получится ли у нас создать взаимоотзывчивые отношения, но я сделаю всё, что в моих силах, чтобы поддерживать взаимную отзывчивость и не пускать в наши отношения ничего иного.
Может быть, сейчас тоже нужна пауза, чтобы почувствовать, как этот текст эмоционально воздействует на вас. Для меня главная ценность этого манифеста в том, что он в сравнении с приглашением дает возможность увидеть, чему полезно научиться, чтобы трансформировать отношения в сторону большей взаимоотзывчивости. Давайте я теперь попробую кратко сформулировать эти умения. Итак, это: 1) обращаться к партнеру без давления; 2) открыто проявлять свои переживания и потребности; 3) не давать партнеру обходиться с собой плохо (принуждать, обесценивать и т. п.); 4) видеть в действиях партнера отзывчивость, если она там есть; 5) строить реалистичные гипотезы о том, что происходит в душе у другого человека, в первую очередь, какими мотивами он руководствуется. Именно эти умения и предстоит развивать людям, стремящимся к взаимоотзывчивым отношениям, а психологам — помогать им в этом.
// TH Манифест меняющего отношения в одиночку
Несколько слов о завершении терапии с клиентом
#психотерапия
Я не буду в полной мере разворачивать тему о завершении терапии, но тем не менее хочу написать список вопросов, на которые можно опираться, завершая терапию с клиентом. В зависимости от длительности и особенностей терапевтической работы, какие-то из этих вопросов можно начать обсуждать задолго до реального окончания терапии. И конечно, этот список вопросов далеко не исчерпывающий.
Переживания, связанные с завершением
0: Как ты эмоционально переживаешь, что мы думаем и говорим о завершении? Есть ли у тебя какие-то тревоги, связанные с этим? Если есть, то давай вместе подумаем, что мы можем сделать для тебя, чтобы здесь было больше устойчивости.
И может быть:
0: Если хочешь, мы можем уделить время и собрать все варианты, как ты можешь помогать сам себе в сложных местах или как опираться на других.
0: Если хочешь, я как терапевт могу сказать, как я вижу сложные места, за которыми мне кажется важным следить.
0: И безусловно, ты можешь обращаться, если возникнет необходимость.
Ассимиляция проделанной работы
0: Что для тебя было самым важным и полезным в нашей работе? Выражать и формулировать словами то, что было важным и полезным, обладает большой ценностью, так как позволяет еще в большей степени присвоить и закрепить это.
Инвентаризация незатронутых тем
0: Возникали ли в нашей работе темы, которые мы не смогли рассмотреть в полной мере и которые полезно не забыть? Может быть, мы можем еще успеть развернуть какие-то темы? А если и нет, то в любом случае всегда ценно их перечислить. Если хочешь, то я могу сказать, какие такие темы вижу и считаю важными я.
Ассимиляция опыта терапевтических отношений
0: Как тебе кажется, был ли какой-то вклад в нашу работу от того, каким ты ощущал мое отношение к тебе и каким было твое ощущение во взаимодействии со мной? Это еще одна из зон, которая сильно влияет на эффективность, но часто остается незамеченной, и тем интереснее про нее поговорить.
И может быть:
0: Если хочешь, я могу сказать, как меня изменил опыт нашей с тобой работы и за что я как терапевт благодарен тебе.
// TX Первый телефонный разговор и первая встреча с клиентом
#психотерапия
Я не буду в полной мере разворачивать тему о завершении терапии, но тем не менее хочу написать список вопросов, на которые можно опираться, завершая терапию с клиентом. В зависимости от длительности и особенностей терапевтической работы, какие-то из этих вопросов можно начать обсуждать задолго до реального окончания терапии. И конечно, этот список вопросов далеко не исчерпывающий.
Переживания, связанные с завершением
0: Как ты эмоционально переживаешь, что мы думаем и говорим о завершении? Есть ли у тебя какие-то тревоги, связанные с этим? Если есть, то давай вместе подумаем, что мы можем сделать для тебя, чтобы здесь было больше устойчивости.
И может быть:
0: Если хочешь, мы можем уделить время и собрать все варианты, как ты можешь помогать сам себе в сложных местах или как опираться на других.
0: Если хочешь, я как терапевт могу сказать, как я вижу сложные места, за которыми мне кажется важным следить.
0: И безусловно, ты можешь обращаться, если возникнет необходимость.
Ассимиляция проделанной работы
0: Что для тебя было самым важным и полезным в нашей работе? Выражать и формулировать словами то, что было важным и полезным, обладает большой ценностью, так как позволяет еще в большей степени присвоить и закрепить это.
Инвентаризация незатронутых тем
0: Возникали ли в нашей работе темы, которые мы не смогли рассмотреть в полной мере и которые полезно не забыть? Может быть, мы можем еще успеть развернуть какие-то темы? А если и нет, то в любом случае всегда ценно их перечислить. Если хочешь, то я могу сказать, какие такие темы вижу и считаю важными я.
Ассимиляция опыта терапевтических отношений
0: Как тебе кажется, был ли какой-то вклад в нашу работу от того, каким ты ощущал мое отношение к тебе и каким было твое ощущение во взаимодействии со мной? Это еще одна из зон, которая сильно влияет на эффективность, но часто остается незамеченной, и тем интереснее про нее поговорить.
И может быть:
0: Если хочешь, я могу сказать, как меня изменил опыт нашей с тобой работы и за что я как терапевт благодарен тебе.
// TX Первый телефонный разговор и первая встреча с клиентом
Травматический эпизод как «скриншот прошлого»
#травма #психодрама #психотерапия
У травматических эпизодов, которые произошли с нами однажды в далёком прошлом, есть неочевидный и очень интересный для психотерапии побочный эффект. Травматические эпизоды выступают своеобразными «скриншотами прошлого», всматриваясь в которые можно восстановить, что происходило в нашей жизни в то время. То есть мы можем в психотерапии исследовать психотравмирующий эпизод не только для того, чтобы уменьшить психологические последствия, которые он оставил. А еще и для того, чтобы понять, какие процессы сильно влияли на жизнь нашего клиента в то время. И в некоторых случаях ценность этой неочевидной задачи может превышать ценность работы с психологическими последствиями эпизода.
Чтобы объяснить полезность такой работы, нужно сделать небольшое отступление. На добрую половину психотравмирующих событий можно посмотреть как на происшествия, случившиеся на фоне некоторого психологического состояния в тот период жизни человека. И будет одновременно верно: 1) и что травма появилась из-за самого происшествия; 2) и что без фонового психологического состояния идентичное происшествие могло бы не стать травмой. Стратегически работу с такими травматическими событиями можно одинаково успешно реализовать, заходя и со стороны происшествия, и со стороны фонового состояния. Построение работы через исследование фонового состояния может иметь такие преимущества:
— Мы можем обнаружить и взять в работу психологические факторы, которые повлияли на клиента значительно сильнее, чем локальный психотравмирующий эпизод.
— Работая с фоновым состоянием, мы можем в некоторой степени одновременно работать с некоторым количеством разных эпизодов, которые были на его фоне.
— Возможность обнаружить фоновые факторы ценна ещё и потому, что их зачастую сложно обнаружить. Клиенту не приходит в голову, что что-то в его обычной жизни могло быть иначе, и, как следствие, он не замечает эти факторы.
И травматический эпизод как «скриншот прошлого» открывает доступ ко всей этой работе, если мы сфокусируемся не на сюжете эпизода, а на фоне.
Кстати, давайте скажу то же самое на психодраматическом языке. Когда мы исследуем некоторое психотравмирующее событие, то иногда важно подробно выстроить и проработать сцену, в контексте которой будет разворачиваться сюжет нашего события. В проработанной сцене порой прячется нечто не менее важное, чем в сюжете психотравмирующего эпизода.
// ~ По мотивам размышлений
#травма #психодрама #психотерапия
У травматических эпизодов, которые произошли с нами однажды в далёком прошлом, есть неочевидный и очень интересный для психотерапии побочный эффект. Травматические эпизоды выступают своеобразными «скриншотами прошлого», всматриваясь в которые можно восстановить, что происходило в нашей жизни в то время. То есть мы можем в психотерапии исследовать психотравмирующий эпизод не только для того, чтобы уменьшить психологические последствия, которые он оставил. А еще и для того, чтобы понять, какие процессы сильно влияли на жизнь нашего клиента в то время. И в некоторых случаях ценность этой неочевидной задачи может превышать ценность работы с психологическими последствиями эпизода.
Чтобы объяснить полезность такой работы, нужно сделать небольшое отступление. На добрую половину психотравмирующих событий можно посмотреть как на происшествия, случившиеся на фоне некоторого психологического состояния в тот период жизни человека. И будет одновременно верно: 1) и что травма появилась из-за самого происшествия; 2) и что без фонового психологического состояния идентичное происшествие могло бы не стать травмой. Стратегически работу с такими травматическими событиями можно одинаково успешно реализовать, заходя и со стороны происшествия, и со стороны фонового состояния. Построение работы через исследование фонового состояния может иметь такие преимущества:
— Мы можем обнаружить и взять в работу психологические факторы, которые повлияли на клиента значительно сильнее, чем локальный психотравмирующий эпизод.
— Работая с фоновым состоянием, мы можем в некоторой степени одновременно работать с некоторым количеством разных эпизодов, которые были на его фоне.
— Возможность обнаружить фоновые факторы ценна ещё и потому, что их зачастую сложно обнаружить. Клиенту не приходит в голову, что что-то в его обычной жизни могло быть иначе, и, как следствие, он не замечает эти факторы.
И травматический эпизод как «скриншот прошлого» открывает доступ ко всей этой работе, если мы сфокусируемся не на сюжете эпизода, а на фоне.
Кстати, давайте скажу то же самое на психодраматическом языке. Когда мы исследуем некоторое психотравмирующее событие, то иногда важно подробно выстроить и проработать сцену, в контексте которой будет разворачиваться сюжет нашего события. В проработанной сцене порой прячется нечто не менее важное, чем в сюжете психотравмирующего эпизода.
// ~ По мотивам размышлений
Правила работы психологической группы
#групповая_психотерапия
Правила написаны как прямое обращение к участникам новой группы.
На время нашей работы мы становимся терапевтической группой. Такая группа — это особое пространство, в котором участники и ведущие придерживаются специальных правил взаимодействия друг с другом. И эти правила важны, чтобы наше пространство могло служить своим целям.
Мы с уважением относимся к личному пространству друг друга. Не делаем с другими людьми ничего без их согласия, не обнимаем, не нарушаем границ интимности. Стремимся заботиться о физическом и эмоциональном комфорте наших соседей по кругу и всех остальных участников.
Мы с уважением относимся к чувствам и внутреннему миру других людей: не интерпретируем действия и мысли других людей, не оцениваем «со своей колокольни» то, что важно другому, не даем советы, даже если нас просят. Все эти действия «возвышают» говорящего над другим, что в лучшем случае вызывает раздражение, а в худшем может помешать человеку учиться быть самим собой. Каждый должен искать свои ответы сам, а лучшее, чем мы можем тут помочь — это поделиться с другим нашим собственным опытом, причем важно делать это скромно и без пафоса, т. к. иначе мы только унизим другого и оставим его в одиночестве с его сложностью, а не поможем ему.
Я не подозреваю участников группы в плохом отношении к другим людям, но часто так бывает, что мы относимся хорошо, но формулируем наши чувства так, что раним друг друга. И поэтому нам надо стремиться следить за нашими формулировками, чтобы слова, сказанные другому, при всем желании нельзя было воспринять как обесценивание или поучение. И кстати, этот сложный навык нужен не только на группе, но полезен и в обычной жизни, особенно в отношениях с близкими людьми.
Мы строго сохраняем конфиденциальность происходящего в группе: не выносим за пределы группы любую личную информацию про других людей (услышанную как на самой группе, так и «в коридоре»). Кроме того, очень полезно стремиться не делать выводов о других людях исходя из того, что вы узнаете о них на группе. Терапевтическая группа — это по определению такое пространство, в котором люди показывают свои социально осуждаемые стороны — в справедливой надежде на то, что это останется в пределах группы. И кстати, нарушением будет вынесение за пределы группы не только личной информации, но и суждений о других участниках, основанных на этой информации.
Мы стремимся бережно относиться к групповому процессу: ставим мобильные телефоны на бесшумный режим (или предупреждаем о невозможности в какой-то день это сделать); не выходим из группы, когда это может помешать работе других участников; заранее предупреждаем, если необходимо опоздать или уйти раньше объявленного времени окончания группы.
Нам важно заботиться не только о других, но и о собственном психическом состоянии. Пожалуйста, говорите о своем психическом дискомфорте, говорите, если вам эмоционально плохо. Конечно, лучше не оставлять это на последние 10 минут рабочего дня, но сказать даже в последние 10 минут — всегда лучше, чем не сказать совсем. Не участвуйте в тех формах работы, которые не соответствуют вашему актуальному состоянию (в т. ч. вы можете попросить не выбирать вас на какие-то роли в психодраме). Помните, что любой участник может в любой момент попросить остановиться любого другого участника или ведущего, если для него непереносимы или разрушительны его слова или действия.
И в завершение — призыв к активности! Терапевтические группы существуют для того, чтобы приносить пользу участникам. Если вы перестали ощущать, что происходящее интересно и полезно для вас — говорите про это, будьте активными! Стремитесь, договариваясь с ведущим и другими участниками, направлять групповую работу в полезную для вас сторону.
// TH Правила работы психологической группы
#групповая_психотерапия
Правила написаны как прямое обращение к участникам новой группы.
На время нашей работы мы становимся терапевтической группой. Такая группа — это особое пространство, в котором участники и ведущие придерживаются специальных правил взаимодействия друг с другом. И эти правила важны, чтобы наше пространство могло служить своим целям.
Мы с уважением относимся к личному пространству друг друга. Не делаем с другими людьми ничего без их согласия, не обнимаем, не нарушаем границ интимности. Стремимся заботиться о физическом и эмоциональном комфорте наших соседей по кругу и всех остальных участников.
Мы с уважением относимся к чувствам и внутреннему миру других людей: не интерпретируем действия и мысли других людей, не оцениваем «со своей колокольни» то, что важно другому, не даем советы, даже если нас просят. Все эти действия «возвышают» говорящего над другим, что в лучшем случае вызывает раздражение, а в худшем может помешать человеку учиться быть самим собой. Каждый должен искать свои ответы сам, а лучшее, чем мы можем тут помочь — это поделиться с другим нашим собственным опытом, причем важно делать это скромно и без пафоса, т. к. иначе мы только унизим другого и оставим его в одиночестве с его сложностью, а не поможем ему.
Я не подозреваю участников группы в плохом отношении к другим людям, но часто так бывает, что мы относимся хорошо, но формулируем наши чувства так, что раним друг друга. И поэтому нам надо стремиться следить за нашими формулировками, чтобы слова, сказанные другому, при всем желании нельзя было воспринять как обесценивание или поучение. И кстати, этот сложный навык нужен не только на группе, но полезен и в обычной жизни, особенно в отношениях с близкими людьми.
Мы строго сохраняем конфиденциальность происходящего в группе: не выносим за пределы группы любую личную информацию про других людей (услышанную как на самой группе, так и «в коридоре»). Кроме того, очень полезно стремиться не делать выводов о других людях исходя из того, что вы узнаете о них на группе. Терапевтическая группа — это по определению такое пространство, в котором люди показывают свои социально осуждаемые стороны — в справедливой надежде на то, что это останется в пределах группы. И кстати, нарушением будет вынесение за пределы группы не только личной информации, но и суждений о других участниках, основанных на этой информации.
Мы стремимся бережно относиться к групповому процессу: ставим мобильные телефоны на бесшумный режим (или предупреждаем о невозможности в какой-то день это сделать); не выходим из группы, когда это может помешать работе других участников; заранее предупреждаем, если необходимо опоздать или уйти раньше объявленного времени окончания группы.
Нам важно заботиться не только о других, но и о собственном психическом состоянии. Пожалуйста, говорите о своем психическом дискомфорте, говорите, если вам эмоционально плохо. Конечно, лучше не оставлять это на последние 10 минут рабочего дня, но сказать даже в последние 10 минут — всегда лучше, чем не сказать совсем. Не участвуйте в тех формах работы, которые не соответствуют вашему актуальному состоянию (в т. ч. вы можете попросить не выбирать вас на какие-то роли в психодраме). Помните, что любой участник может в любой момент попросить остановиться любого другого участника или ведущего, если для него непереносимы или разрушительны его слова или действия.
И в завершение — призыв к активности! Терапевтические группы существуют для того, чтобы приносить пользу участникам. Если вы перестали ощущать, что происходящее интересно и полезно для вас — говорите про это, будьте активными! Стремитесь, договариваясь с ведущим и другими участниками, направлять групповую работу в полезную для вас сторону.
// TH Правила работы психологической группы
Что такое работа с семейной историей?
#семейная_история
Я начну публиковать фрагменты об области психотерапевтической практики, которая в психодраматическом мире обычно обозначается словами «Работа с семейной историей». Это направление, где клиент погружается в историю своей семьи и пытается понять, как она влияет на его жизнь. В первую очередь речь идет о передаче страхов, симптомов и эмоциональных паттернов между несколькими поколениями семьи. В некоторых подходах такая работа делается с опорой на генограмму или геносоциограмму (генограмму, дополненную обозначениями отношений), а в некоторых — без таких графических средств.
Самое важное для нас, что в большинстве школ ключевым элементом этой работы является реконструкция эмоциональной жизни предыдущих поколений: клиент с терапевтом размышляют о том, как жили и что чувствовали все эти люди из прошлого. В процессе таких размышлений клиент погружается в переживания людей из предыдущих поколений и далее зачастую переходит к фантазированию о том, как могла бы иначе сложиться их жизнь. Правда, правильнее было бы говорить не о фантазировании, а о проживании в символическом пространстве, так как в этом процессе происходит полноценная трансформация переживаний клиента.
Приведу пример для тех читателей, которые не видели такую работу вживую. Клиенту в психодраматической работе предлагается войти в роль своего близкого, скажем, собственной бабушки. И через некоторое время на сцене разыгрывается фантазийный сюжет, в котором для этой роли бабушки происходит что-то хорошее, меняющее ее психологическое состояние. Например, в ее детстве родители не умирают, а остаются живы и дают ей то, в чем она нуждалась. Внешне это выглядит, как чудесное исцеление роли бабушки, что стороннему наблюдателю может показаться нереальным и странным. Но в таких работах клиенты эмоционально проживают трансформацию состояния своих близких как что-то очень для себя важное. Практика показывает, что такая трансформация приносит много пользы клиентам, и далее в тексте я буду рассказывать почему.
Опираясь на описанное выше, мне хочется дать простое условное определение этого направления. Работа с семейной историей — это область практики, в которой основная психотерапевтическая польза достигается через проживание клиентом фантазий об «исцелении» близких ему людей.
Конечно, такое определение является в существенной степени упрощением, и некоторые виды работы не сводятся к нему, но, мне кажется, оно отлично подходит для открытия нашего повествования.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
#семейная_история
Я начну публиковать фрагменты об области психотерапевтической практики, которая в психодраматическом мире обычно обозначается словами «Работа с семейной историей». Это направление, где клиент погружается в историю своей семьи и пытается понять, как она влияет на его жизнь. В первую очередь речь идет о передаче страхов, симптомов и эмоциональных паттернов между несколькими поколениями семьи. В некоторых подходах такая работа делается с опорой на генограмму или геносоциограмму (генограмму, дополненную обозначениями отношений), а в некоторых — без таких графических средств.
Самое важное для нас, что в большинстве школ ключевым элементом этой работы является реконструкция эмоциональной жизни предыдущих поколений: клиент с терапевтом размышляют о том, как жили и что чувствовали все эти люди из прошлого. В процессе таких размышлений клиент погружается в переживания людей из предыдущих поколений и далее зачастую переходит к фантазированию о том, как могла бы иначе сложиться их жизнь. Правда, правильнее было бы говорить не о фантазировании, а о проживании в символическом пространстве, так как в этом процессе происходит полноценная трансформация переживаний клиента.
Приведу пример для тех читателей, которые не видели такую работу вживую. Клиенту в психодраматической работе предлагается войти в роль своего близкого, скажем, собственной бабушки. И через некоторое время на сцене разыгрывается фантазийный сюжет, в котором для этой роли бабушки происходит что-то хорошее, меняющее ее психологическое состояние. Например, в ее детстве родители не умирают, а остаются живы и дают ей то, в чем она нуждалась. Внешне это выглядит, как чудесное исцеление роли бабушки, что стороннему наблюдателю может показаться нереальным и странным. Но в таких работах клиенты эмоционально проживают трансформацию состояния своих близких как что-то очень для себя важное. Практика показывает, что такая трансформация приносит много пользы клиентам, и далее в тексте я буду рассказывать почему.
Опираясь на описанное выше, мне хочется дать простое условное определение этого направления. Работа с семейной историей — это область практики, в которой основная психотерапевтическая польза достигается через проживание клиентом фантазий об «исцелении» близких ему людей.
Конечно, такое определение является в существенной степени упрощением, и некоторые виды работы не сводятся к нему, но, мне кажется, оно отлично подходит для открытия нашего повествования.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
Зачем исцелять воображаемых близких?
(объяснение через идею «внутреннего объекта»)
#семейная_история
Проще всего объяснить, зачем исцелять близких в психодраматическом пространстве, через условный пример. Представьте себе клиента, который вырос рядом с неуравновешенным и импульсивным родителем. Естественно, такая среда развития оставит в психике нашего клиента отчетливый след. Вариантов там много, но предположим, что у клиента появился страх импульсивности. Такой страх мы можем обнаружить у нашего клиента во взаимодействии с самыми разными людьми, но особенно важно, что он усиливается рядом с людьми, похожими на того самого родителя, и, конечно, особенно рядом с тем самым родителем. Такой след (в нашем примере — страх импульсивности) мы будем называть телесно-эмоциональным отпечатком воздействия или сокращенно — отпечатком воздействия или отпечатком.
Теперь я перейду на более образный язык. Когда у клиента рядом с некоторым человеком актуализируется телесно-эмоциональный отпечаток из прошлого опыта, то можно сказать, что клиент чувствует себя так, как будто бы тот самый импульсивный близкий в этот момент присутствует рядом с ним. А некоторые клиенты рядом со всеми людьми ощущают себя так, как будто бы тот импульсивный близкий «стал невидимым» и постоянно находится рядом с ними. Или иными словами, внутренний объект этого импульсивного близкого присутствует в психике клиента, и его наличие проявляется в виде страха импульсивности (телесно-эмоционального отпечатка воздействия).
Оставаясь в описанной метафоре внутреннего объекта, мы уже в двух шагах от ответа на вопрос, какой терапевтической ценностью для клиента обладает исцеление его близких в психодраматическом пространстве. Ответ таков: если мы в психодраматическом пространстве исцеляем внутренний объект, например, делая его внутри клиента менее импульсивным, то мы можем добиться смягчения той реальной телесно-эмоциональной реакции. А внешне такая терапевтическая работа обычно выглядит, как исцеление того самого импульсивного родителя в психодраматическом пространстве.
Несмотря на метафоричность описания, оно дает простую для понимания картинку, иллюстрирующую, зачем «исцелять воображаемых близких». Еще раз: это полезно для того, чтобы смягчить телесно-эмоциональный отпечаток воздействия, возникший от длительного контакта с этим близким и мешающий жить клиенту.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
(объяснение через идею «внутреннего объекта»)
#семейная_история
Проще всего объяснить, зачем исцелять близких в психодраматическом пространстве, через условный пример. Представьте себе клиента, который вырос рядом с неуравновешенным и импульсивным родителем. Естественно, такая среда развития оставит в психике нашего клиента отчетливый след. Вариантов там много, но предположим, что у клиента появился страх импульсивности. Такой страх мы можем обнаружить у нашего клиента во взаимодействии с самыми разными людьми, но особенно важно, что он усиливается рядом с людьми, похожими на того самого родителя, и, конечно, особенно рядом с тем самым родителем. Такой след (в нашем примере — страх импульсивности) мы будем называть телесно-эмоциональным отпечатком воздействия или сокращенно — отпечатком воздействия или отпечатком.
Теперь я перейду на более образный язык. Когда у клиента рядом с некоторым человеком актуализируется телесно-эмоциональный отпечаток из прошлого опыта, то можно сказать, что клиент чувствует себя так, как будто бы тот самый импульсивный близкий в этот момент присутствует рядом с ним. А некоторые клиенты рядом со всеми людьми ощущают себя так, как будто бы тот импульсивный близкий «стал невидимым» и постоянно находится рядом с ними. Или иными словами, внутренний объект этого импульсивного близкого присутствует в психике клиента, и его наличие проявляется в виде страха импульсивности (телесно-эмоционального отпечатка воздействия).
Оставаясь в описанной метафоре внутреннего объекта, мы уже в двух шагах от ответа на вопрос, какой терапевтической ценностью для клиента обладает исцеление его близких в психодраматическом пространстве. Ответ таков: если мы в психодраматическом пространстве исцеляем внутренний объект, например, делая его внутри клиента менее импульсивным, то мы можем добиться смягчения той реальной телесно-эмоциональной реакции. А внешне такая терапевтическая работа обычно выглядит, как исцеление того самого импульсивного родителя в психодраматическом пространстве.
Несмотря на метафоричность описания, оно дает простую для понимания картинку, иллюстрирующую, зачем «исцелять воображаемых близких». Еще раз: это полезно для того, чтобы смягчить телесно-эмоциональный отпечаток воздействия, возникший от длительного контакта с этим близким и мешающий жить клиенту.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
Зачем исцелять воображаемых близких?
(объяснение через «физиологию коммуникации»)
#семейная_история
... Видимо фантазийная трансформация «плохого» отца через создание для него нового детства, выглядит для психики более реалистичной идеей, чем то, что он сможет понять что-то в реальности. И психика с удовольствием лечится (снимает внутреннее напряжение) через такие фантазии. ...
Теперь объяснение с другого ракурса. Представьте себе клиентку, которую унижал отец. Вследствие этого клиентка испытывает напряжение при контакте с ним и у нее могут обостриться реакции на разные вовсе не обязательно деструктивные действия со стороны других людей, если это будет как-то ассоциироваться с действиями отца. Природой в нас заложен механизм, позволяющий снять напряжение, которое проявляется в контакте с неким человеком. Если клиентка начнет проявлять свои переживания, возникающие рядом с отцом, и он, видя ее переживания, начнет на них «правильно для клиентки» реагировать, то сила ее переживаний будет уменьшаться.
Давайте разберемся подробнее, что должен сделать отец, чтобы напряжение клиентки уменьшилось. В идеале он должен эмоционально впечатлиться ее переживаниями настолько сильно, что это поменяет его поведение. Он должен ощутить три группы переживаний: 1) эмпатически проникнуться тем, что переживает клиентка; 2) почувствовать тревогу за отношения с ней; и 3) обнаружить в себе стремление о ней позаботиться. И если все это произойдет: отец впечатлится, начнет вести себя иначе, а клиентка увидит эту трансформацию отца и эмоционально поверит, что он действительно чувствует это, — то ее напряжение в контакте начнет уменьшаться.
Обратите внимание, что я делаю акцент не на словах близкого, которые он говорит нам, когда, например, просит прощения, а на том эмоциональном процессе, который происходит внутри него. Мы верим словам близкого, только когда чувствуем, что внутри него произошла настоящая эмоциональная трансформация.
Как вы понимаете, такая эмоциональная трансформация отца может быть невозможной в реальности, но при этом для клиентки может иметь ценность снижение того самого напряжения. Это и есть случай, когда могут помочь техники работы с семейной историей. Когда мы в психодраматической реальности меняем что-то в истории жизни отца, то это и есть способ осуществить его эмоциональную трансформацию в ее внутреннем мире. Ту трансформацию, которая невозможна в реальности, но вместе с которой будет снижаться напряжение клиентки.
Можно сказать, что техники семейной истории позволяют получить эффект снятия напряжения, подобный коммуникативному, но только терапевтический эффект происходит не за счет слов со стороны близкого, а за счет эмоциональной трансформации образа близкого. Мы нуждаемся в таком способе работы в первую очередь тогда, когда уже не сможем поверить никаким словам и психодраматическая коммуникация уже не дает эффекта снижения напряжения. Видимо, фантазийная трансформация «плохого» отца через создание для него нового детства выглядит для психики более реалистичной идеей, чем то, что он сможет понять что-то в реальности. И психика с удовольствием лечится (снимает внутреннее напряжение) через такие фантазии.
Давайте сформулируем второй ответ на вопрос, зачем «исцелять воображаемых близких». Психодраматическое «исцеление» наших близких способно уменьшать напряжение в тех случаях, когда коммуникация уже не в силах нам помочь. Оно одновременно уменьшает исходное напряжение в контакте с исследуемым близким и идентичное напряжение во взаимодействии с другими людьми.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
(объяснение через «физиологию коммуникации»)
#семейная_история
... Видимо фантазийная трансформация «плохого» отца через создание для него нового детства, выглядит для психики более реалистичной идеей, чем то, что он сможет понять что-то в реальности. И психика с удовольствием лечится (снимает внутреннее напряжение) через такие фантазии. ...
Теперь объяснение с другого ракурса. Представьте себе клиентку, которую унижал отец. Вследствие этого клиентка испытывает напряжение при контакте с ним и у нее могут обостриться реакции на разные вовсе не обязательно деструктивные действия со стороны других людей, если это будет как-то ассоциироваться с действиями отца. Природой в нас заложен механизм, позволяющий снять напряжение, которое проявляется в контакте с неким человеком. Если клиентка начнет проявлять свои переживания, возникающие рядом с отцом, и он, видя ее переживания, начнет на них «правильно для клиентки» реагировать, то сила ее переживаний будет уменьшаться.
Давайте разберемся подробнее, что должен сделать отец, чтобы напряжение клиентки уменьшилось. В идеале он должен эмоционально впечатлиться ее переживаниями настолько сильно, что это поменяет его поведение. Он должен ощутить три группы переживаний: 1) эмпатически проникнуться тем, что переживает клиентка; 2) почувствовать тревогу за отношения с ней; и 3) обнаружить в себе стремление о ней позаботиться. И если все это произойдет: отец впечатлится, начнет вести себя иначе, а клиентка увидит эту трансформацию отца и эмоционально поверит, что он действительно чувствует это, — то ее напряжение в контакте начнет уменьшаться.
Обратите внимание, что я делаю акцент не на словах близкого, которые он говорит нам, когда, например, просит прощения, а на том эмоциональном процессе, который происходит внутри него. Мы верим словам близкого, только когда чувствуем, что внутри него произошла настоящая эмоциональная трансформация.
Как вы понимаете, такая эмоциональная трансформация отца может быть невозможной в реальности, но при этом для клиентки может иметь ценность снижение того самого напряжения. Это и есть случай, когда могут помочь техники работы с семейной историей. Когда мы в психодраматической реальности меняем что-то в истории жизни отца, то это и есть способ осуществить его эмоциональную трансформацию в ее внутреннем мире. Ту трансформацию, которая невозможна в реальности, но вместе с которой будет снижаться напряжение клиентки.
Можно сказать, что техники семейной истории позволяют получить эффект снятия напряжения, подобный коммуникативному, но только терапевтический эффект происходит не за счет слов со стороны близкого, а за счет эмоциональной трансформации образа близкого. Мы нуждаемся в таком способе работы в первую очередь тогда, когда уже не сможем поверить никаким словам и психодраматическая коммуникация уже не дает эффекта снижения напряжения. Видимо, фантазийная трансформация «плохого» отца через создание для него нового детства выглядит для психики более реалистичной идеей, чем то, что он сможет понять что-то в реальности. И психика с удовольствием лечится (снимает внутреннее напряжение) через такие фантазии.
Давайте сформулируем второй ответ на вопрос, зачем «исцелять воображаемых близких». Психодраматическое «исцеление» наших близких способно уменьшать напряжение в тех случаях, когда коммуникация уже не в силах нам помочь. Оно одновременно уменьшает исходное напряжение в контакте с исследуемым близким и идентичное напряжение во взаимодействии с другими людьми.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
Три механизма интергенерационной передачи психологических сложностей
#семейная_история
Сначала вспомним основные термины. Интергенерационная передача («интер-» — между) — это передача между двумя ближайшими поколениями: поколением родителей и поколением их детей. Трансгенерационная передача («транс-» — через) — это передача между тремя и более поколениями, например, между поколениями детей, их родителей и бабушек/дедушек (между поколением бабушек/дедушек и поколением детей произошла трансгенерационная передача чего-то через поколение).
Техники семейной истории сложно классифицировать по одному общему основанию и, как следствие, их трудно структурированно изложить в тексте. Описываемая мной модель опирается на три механизма интергенерационной передачи психологических сложностей, то есть того, как особенности родителей могут стать проблемами детей. А когда мы разберем три механизма передачи от родителя к ребенку, мы сможем через призму этих элементов понять, как происходит трансгенерационная передача.
Давайте я сразу перечислю три механизма передачи сложностей от поколения к поколению, на которые будем опираться. Наш взрослый клиент когда-то был ребенком, и в то время он был в высокой степени подвержен следующим трем эффектам.
1. Отпечаток воздействия — когда у ребенка остается психический след от некоторых действий родителя по отношению к нему. Например, если родитель систематически не учитывал переживания ребенка, совершая «воспитательные воздействия», то мы можем получить у ребенка эффект сверхсильной эмоциональной реакции в ситуациях, похожих на взаимодействие с этим родителем.
2. Передача через вчувствование — когда ребенок эмоционально заражается переживаниями родителя и начинает переживать их как свои. Например, если родитель в глубине души испытывает ужас перед некоторыми событиями, то есть вероятность, что этот ужас перед такими событиями передастся и ребенку.
3. Наследование дефицита опыта — когда ребенок был лишен некоторого взаимодействия с родителем, так как родитель вследствие идентичного дефицита не понимал, что такое взаимодействие вообще возможно. Например, родитель не обнаруживал в себе желания эмоционально взаимодействовать с ребенком, так как просто сам не понимал, что такое эмоциональное взаимодействие, приносящее радость.
Рассмотрев подробнее эти три механизма интергенерационной передачи, можно будет перейти к описанию нарушения принадлежности к своей семье, а потом — к трансгенерационной передаче психологических сложностей.
По описанию этого плана уже предварительно прорисовывается предлагаемая модель работы с семейной историей. Во-первых, работая с цепочкой трансгенерационной передачи психологической черты, я буду рассматривать каждую передачу между поколениями по отдельности. Во-вторых, основная терапевтическая работа будет сфокусирована на взаимодействии с тем родственником, через которого интересующая нас черта передалась моему клиенту. Это все мне и предстоит раскрыть далее.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
#семейная_история
Сначала вспомним основные термины. Интергенерационная передача («интер-» — между) — это передача между двумя ближайшими поколениями: поколением родителей и поколением их детей. Трансгенерационная передача («транс-» — через) — это передача между тремя и более поколениями, например, между поколениями детей, их родителей и бабушек/дедушек (между поколением бабушек/дедушек и поколением детей произошла трансгенерационная передача чего-то через поколение).
Техники семейной истории сложно классифицировать по одному общему основанию и, как следствие, их трудно структурированно изложить в тексте. Описываемая мной модель опирается на три механизма интергенерационной передачи психологических сложностей, то есть того, как особенности родителей могут стать проблемами детей. А когда мы разберем три механизма передачи от родителя к ребенку, мы сможем через призму этих элементов понять, как происходит трансгенерационная передача.
Давайте я сразу перечислю три механизма передачи сложностей от поколения к поколению, на которые будем опираться. Наш взрослый клиент когда-то был ребенком, и в то время он был в высокой степени подвержен следующим трем эффектам.
1. Отпечаток воздействия — когда у ребенка остается психический след от некоторых действий родителя по отношению к нему. Например, если родитель систематически не учитывал переживания ребенка, совершая «воспитательные воздействия», то мы можем получить у ребенка эффект сверхсильной эмоциональной реакции в ситуациях, похожих на взаимодействие с этим родителем.
2. Передача через вчувствование — когда ребенок эмоционально заражается переживаниями родителя и начинает переживать их как свои. Например, если родитель в глубине души испытывает ужас перед некоторыми событиями, то есть вероятность, что этот ужас перед такими событиями передастся и ребенку.
3. Наследование дефицита опыта — когда ребенок был лишен некоторого взаимодействия с родителем, так как родитель вследствие идентичного дефицита не понимал, что такое взаимодействие вообще возможно. Например, родитель не обнаруживал в себе желания эмоционально взаимодействовать с ребенком, так как просто сам не понимал, что такое эмоциональное взаимодействие, приносящее радость.
Рассмотрев подробнее эти три механизма интергенерационной передачи, можно будет перейти к описанию нарушения принадлежности к своей семье, а потом — к трансгенерационной передаче психологических сложностей.
По описанию этого плана уже предварительно прорисовывается предлагаемая модель работы с семейной историей. Во-первых, работая с цепочкой трансгенерационной передачи психологической черты, я буду рассматривать каждую передачу между поколениями по отдельности. Во-вторых, основная терапевтическая работа будет сфокусирована на взаимодействии с тем родственником, через которого интересующая нас черта передалась моему клиенту. Это все мне и предстоит раскрыть далее.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
Несмотря на то, что этот канал не предназначен для чужого контента, я хочу сделать исключение и опубликовать ссылку на последнее видео Максима Каца. Он внезапно сделал видео о психотерапии для людей, которые с ней вообще не знакомы. Такие материалы важны для всего нашего общества.
Когда кто-то пытается сделать такого рода материалы, они часто выходят плохими. У специалистов они получаются или слишком сложными или очевидно предвзятыми в ту или иную сторону. А у журналистов обычно не выходит во всем разобраться и они зачастую говорят много ерунды. И внезапно у Максима получилось и просто, и не предвзято, и достаточно верно.
На это видео можно давать ссылку людям, которые о психотерапии ничего не знают, чтобы они получили свое первое представление.
Ссылка на YouTube: https://youtu.be/wjUur3lYICw
Когда кто-то пытается сделать такого рода материалы, они часто выходят плохими. У специалистов они получаются или слишком сложными или очевидно предвзятыми в ту или иную сторону. А у журналистов обычно не выходит во всем разобраться и они зачастую говорят много ерунды. И внезапно у Максима получилось и просто, и не предвзято, и достаточно верно.
На это видео можно давать ссылку людям, которые о психотерапии ничего не знают, чтобы они получили свое первое представление.
Ссылка на YouTube: https://youtu.be/wjUur3lYICw
YouTube
Помощь психологов | Стоит ли её бояться @Max_Katz
Пока в западных странах психотерапию включают в страховку, а ВОЗ создаёт инициативу по охране ментального здоровья, в России ходить на психотерапию всё еще стыдно и страшно. Давайте сегодня поговорим, почему россияне не ходят на терапию, ну и постараемся…
Типовые шаги терапевтической работы с отпечатком воздействия
#семейная_история
Итак, предположим, что в ходе психотерапевтического исследования мы обнаружили у клиента устойчивое дискомфортное телесно-эмоциональное ощущение, возникающее при взаимодействии со всеми людьми или с людьми, обладающими какими-то особыми чертами. Далее предположим, у нас родилась гипотеза, что оно берет начало из «сложных» отношений с некоторым человеком, рядом с которым клиент вырос или провел много времени. Допустим, мы подтвердили нашу гипотезу, обнаружив, что исследуемое дискомфортное ощущение клиента усиливается, когда он вспоминает взаимодействие с этим близким. Напомню, что такое дискомфортное телесно-эмоциональное ощущение мы договорились называть телесно-эмоциональным отпечатком воздействия. И давайте я опишу типовые шаги психодраматической работы по его уменьшению в техниках семейной истории:
S1. Почувствовать эмоциональную сложность в собственной роли при взаимодействии с близким. Клиенту необходимо достаточно полно прожить и прочувствовать в первой сцене ту эмоциональную сложность, которая возникает во взаимодействии с близким человеком и которую мы хотим далее преобразовать. Отличным вариантом первой сцены будет ситуация, где близкий ведет себя именно так, что у клиента возникает исследуемое дискомфортное телесно-эмоциональное ощущение. Ключевые интервенции:
— В каких ситуациях ты чувствуешь это дискомфортное ощущение рядом с этим близким особенно сильно?
— Как ты телесно ощущаешь себя рядом с ним в таких ситуациях?
S2. Играя роль близкого, консолидировать в целостную роль его деструктивные проявления. Собрать деструктивные для клиента поведенческие проявления близкого в целостную роль: непротиворечивый образ, объединяющий исследуемые нами поведенческие проявления и дополненный предполагаемой эмоциональной сферой. Ключевые интервенции (обращаясь к роли близкого):
— Что вами движет, когда вы поступаете так?
— Как у вас получается себя так вести? Что это за такие особенные ваши черты? (Долгое, медленное и вдумчивое феноменологическое исследование, желательно находясь в роли близкого.)
S3. Играя роль близкого, создать гипотезу об источнике деструктивных черт. Оставаясь в роли, создать гипотезу, какие нарушения в развитии или жизни близкого привели к возникновению деструктивных для клиента черт личности близкого. Ключевые интервенции (обращаясь к роли близкого):
— Какие особенности вашей жизни или развития в семье сделали вас таким?
— Попробуй изнутри его роли создать фантазию, которая будет ощущаться тобой похожей на правду, как он вырос/стал таким? Расскажи про это подробно, и можем проверить эти идеи сценическими средствами.
S4. Играя роль близкого, в доступной степени исцелить эту роль. Превратить гипотезу в проигрывание альтернативной хорошей истории, акцентируясь на телесных изменениях роли близкого. Ключевые интервенции (обращаясь к роли близкого):
— Какой иной опыт мог бы сделать вас другим [более хорошим для протагониста]?
S5. Ассимилировать телесно-эмоциональные изменения в своей роли. Ощутить и ассимилировать собственное новое телесно-эмоциональное состояние рядом с изменившимся близким. Ключевые интервенции:
— Что с тобой происходит, когда ты видишь, что твой близкий стал немного другим?
— Как ты себя телесно ощущаешь рядом с ним?
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
#семейная_история
Итак, предположим, что в ходе психотерапевтического исследования мы обнаружили у клиента устойчивое дискомфортное телесно-эмоциональное ощущение, возникающее при взаимодействии со всеми людьми или с людьми, обладающими какими-то особыми чертами. Далее предположим, у нас родилась гипотеза, что оно берет начало из «сложных» отношений с некоторым человеком, рядом с которым клиент вырос или провел много времени. Допустим, мы подтвердили нашу гипотезу, обнаружив, что исследуемое дискомфортное ощущение клиента усиливается, когда он вспоминает взаимодействие с этим близким. Напомню, что такое дискомфортное телесно-эмоциональное ощущение мы договорились называть телесно-эмоциональным отпечатком воздействия. И давайте я опишу типовые шаги психодраматической работы по его уменьшению в техниках семейной истории:
S1. Почувствовать эмоциональную сложность в собственной роли при взаимодействии с близким. Клиенту необходимо достаточно полно прожить и прочувствовать в первой сцене ту эмоциональную сложность, которая возникает во взаимодействии с близким человеком и которую мы хотим далее преобразовать. Отличным вариантом первой сцены будет ситуация, где близкий ведет себя именно так, что у клиента возникает исследуемое дискомфортное телесно-эмоциональное ощущение. Ключевые интервенции:
— В каких ситуациях ты чувствуешь это дискомфортное ощущение рядом с этим близким особенно сильно?
— Как ты телесно ощущаешь себя рядом с ним в таких ситуациях?
S2. Играя роль близкого, консолидировать в целостную роль его деструктивные проявления. Собрать деструктивные для клиента поведенческие проявления близкого в целостную роль: непротиворечивый образ, объединяющий исследуемые нами поведенческие проявления и дополненный предполагаемой эмоциональной сферой. Ключевые интервенции (обращаясь к роли близкого):
— Что вами движет, когда вы поступаете так?
— Как у вас получается себя так вести? Что это за такие особенные ваши черты? (Долгое, медленное и вдумчивое феноменологическое исследование, желательно находясь в роли близкого.)
S3. Играя роль близкого, создать гипотезу об источнике деструктивных черт. Оставаясь в роли, создать гипотезу, какие нарушения в развитии или жизни близкого привели к возникновению деструктивных для клиента черт личности близкого. Ключевые интервенции (обращаясь к роли близкого):
— Какие особенности вашей жизни или развития в семье сделали вас таким?
— Попробуй изнутри его роли создать фантазию, которая будет ощущаться тобой похожей на правду, как он вырос/стал таким? Расскажи про это подробно, и можем проверить эти идеи сценическими средствами.
S4. Играя роль близкого, в доступной степени исцелить эту роль. Превратить гипотезу в проигрывание альтернативной хорошей истории, акцентируясь на телесных изменениях роли близкого. Ключевые интервенции (обращаясь к роли близкого):
— Какой иной опыт мог бы сделать вас другим [более хорошим для протагониста]?
S5. Ассимилировать телесно-эмоциональные изменения в своей роли. Ощутить и ассимилировать собственное новое телесно-эмоциональное состояние рядом с изменившимся близким. Ключевые интервенции:
— Что с тобой происходит, когда ты видишь, что твой близкий стал немного другим?
— Как ты себя телесно ощущаешь рядом с ним?
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
Что мы называем отпечатком воздействия?
#семейная_история
Итак, в контексте темы о семейной истории словами телесно-эмоциональный отпечаток воздействия я буду называть психический след — набор паттернов восприятия и эмоционального реагирования, — оставшийся у клиента от взаимодействия с близким ему человеком. Набор паттернов, который:
— возник в результате долговременного взаимодействия с близким, но не единовременного травматического эпизода (травматический эпизод требует работы с эпизодом);
— возник скорее в результате того, что близкий делал по отношению к клиенту, а не в результате того, что близкий переживал (станет понятным после сравнения с двумя другими механизмами передачи);
— проявляется уже не только при взаимодействии с тем самым близким, но и во взаимодействии с другими людьми: со всеми или некоторыми;
— возник при взаимодействии с близким, от которого клиент в существенной степени зависел или не мог оградить себя от его воздействия;
— возник от взаимодействия с близким, который не был достаточно отзывчив и, видя переживания клиента, не мог корректировать своё поведение.
Обратите внимание на последний пункт про способность близкого к отзывчивости на запросы клиента. По сути, в нем сформулировано одно из главных показаний к использованию техник работы с семейной историей. Когда у клиента есть опыт, что близкий откликается на его запросы, то его психика способна к самостоятельному разрешению внутренних конфликтов с этим человеком. Она может разрешать их благодаря тому, что клиент ощущал на себе, что этот близкий в принципе способен откликаться. А в противном случае у нее как будто «в конструкторе отношений» с этим человеком не хватает некоторых деталей, и она «не может поверить», что некоторые виды реакций возможны с его стороны. А техники семейной истории, трансформируя ригидные внутренние объекты клиента, дают ему возможность допустить и почувствовать новые для него варианты эмоциональных реакций со стороны близкого.
Упрощенно можно сказать, что почти любой паттерн восприятия и реагирования, возникший от долгосрочного взаимодействия с некоторым близким, можно рассматривать как телесно-эмоциональный отпечаток воздействия.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
#семейная_история
Итак, в контексте темы о семейной истории словами телесно-эмоциональный отпечаток воздействия я буду называть психический след — набор паттернов восприятия и эмоционального реагирования, — оставшийся у клиента от взаимодействия с близким ему человеком. Набор паттернов, который:
— возник в результате долговременного взаимодействия с близким, но не единовременного травматического эпизода (травматический эпизод требует работы с эпизодом);
— возник скорее в результате того, что близкий делал по отношению к клиенту, а не в результате того, что близкий переживал (станет понятным после сравнения с двумя другими механизмами передачи);
— проявляется уже не только при взаимодействии с тем самым близким, но и во взаимодействии с другими людьми: со всеми или некоторыми;
— возник при взаимодействии с близким, от которого клиент в существенной степени зависел или не мог оградить себя от его воздействия;
— возник от взаимодействия с близким, который не был достаточно отзывчив и, видя переживания клиента, не мог корректировать своё поведение.
Обратите внимание на последний пункт про способность близкого к отзывчивости на запросы клиента. По сути, в нем сформулировано одно из главных показаний к использованию техник работы с семейной историей. Когда у клиента есть опыт, что близкий откликается на его запросы, то его психика способна к самостоятельному разрешению внутренних конфликтов с этим человеком. Она может разрешать их благодаря тому, что клиент ощущал на себе, что этот близкий в принципе способен откликаться. А в противном случае у нее как будто «в конструкторе отношений» с этим человеком не хватает некоторых деталей, и она «не может поверить», что некоторые виды реакций возможны с его стороны. А техники семейной истории, трансформируя ригидные внутренние объекты клиента, дают ему возможность допустить и почувствовать новые для него варианты эмоциональных реакций со стороны близкого.
Упрощенно можно сказать, что почти любой паттерн восприятия и реагирования, возникший от долгосрочного взаимодействия с некоторым близким, можно рассматривать как телесно-эмоциональный отпечаток воздействия.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
Поиск телесно-эмоционального отпечатка воздействия
#семейная_история
В двух приведенных в начале этой главы объяснениях, зачем «исцелять воображаемых близких», можно увидеть общую деталь, которую хочется подчеркнуть. Мы «исцеляем воображаемых близких» не ради любви к прекрасному, а для того чтобы смягчить проявления паттернов, возникших во взаимодействии с ними. Исходя из этого, чтобы иметь ясные основания для этой работы, нам нужно вначале обнаружить тот самый телесно-эмоциональный отпечаток воздействия, который мы хотим смягчить.
Идеальная последовательность психотерапевтической работы по обнаружению отпечатка воздействия для меня выглядит примерно так:
1. Разбирая некоторое количество разных случаев про отношения клиента с другими людьми, мы обнаруживаем там повторяющийся дисфункциональный паттерн восприятия/реагирования, мешающий клиенту в его актуальных отношениях в настоящем.
2. Мы можем сверить найденный дисфункциональный паттерн со своими ощущениями во взаимодействии с клиентом. Может быть, наши контрпереносные реакции дадут нам подтверждение или опровержение гипотезы о паттерне.
3. Вновь и вновь обнаруживая тот же самый паттерн при обсуждении разных отношений и задумываясь о его происхождении, клиент понимает, что в существенной степени паттерн возник во взаимодействии с конкретным близким человеком из его прошлого.
4. Думая о прошлом опыте взаимодействия с этим близким человеком, клиент вспоминает примеры поступков этого человека, которые могли привести к появлению паттерна. И мы обнаруживаем устойчивую связь между воспоминаниями и реакцией: когда клиент вспоминает эпизоды контакта с этим человеком, он ощущает явное усиление исследуемых паттернов реагирования.
5. Клиент с терапевтом, если в этом есть необходимость, договариваются о специальной работе, направленной на смягчения этого паттерна реагирования — телесно-эмоционального отпечатка воздействия.
Как вы понимаете по вышеприведенному перечислению, эта работа может занимать довольно много терапевтического времени. Но будет неправильным считать ее вспомогательной — в ней, помимо обнаружения отпечатка воздействия, содержится множество другой важной психотерапии для клиента.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
#семейная_история
В двух приведенных в начале этой главы объяснениях, зачем «исцелять воображаемых близких», можно увидеть общую деталь, которую хочется подчеркнуть. Мы «исцеляем воображаемых близких» не ради любви к прекрасному, а для того чтобы смягчить проявления паттернов, возникших во взаимодействии с ними. Исходя из этого, чтобы иметь ясные основания для этой работы, нам нужно вначале обнаружить тот самый телесно-эмоциональный отпечаток воздействия, который мы хотим смягчить.
Идеальная последовательность психотерапевтической работы по обнаружению отпечатка воздействия для меня выглядит примерно так:
1. Разбирая некоторое количество разных случаев про отношения клиента с другими людьми, мы обнаруживаем там повторяющийся дисфункциональный паттерн восприятия/реагирования, мешающий клиенту в его актуальных отношениях в настоящем.
2. Мы можем сверить найденный дисфункциональный паттерн со своими ощущениями во взаимодействии с клиентом. Может быть, наши контрпереносные реакции дадут нам подтверждение или опровержение гипотезы о паттерне.
3. Вновь и вновь обнаруживая тот же самый паттерн при обсуждении разных отношений и задумываясь о его происхождении, клиент понимает, что в существенной степени паттерн возник во взаимодействии с конкретным близким человеком из его прошлого.
4. Думая о прошлом опыте взаимодействия с этим близким человеком, клиент вспоминает примеры поступков этого человека, которые могли привести к появлению паттерна. И мы обнаруживаем устойчивую связь между воспоминаниями и реакцией: когда клиент вспоминает эпизоды контакта с этим человеком, он ощущает явное усиление исследуемых паттернов реагирования.
5. Клиент с терапевтом, если в этом есть необходимость, договариваются о специальной работе, направленной на смягчения этого паттерна реагирования — телесно-эмоционального отпечатка воздействия.
Как вы понимаете по вышеприведенному перечислению, эта работа может занимать довольно много терапевтического времени. Но будет неправильным считать ее вспомогательной — в ней, помимо обнаружения отпечатка воздействия, содержится множество другой важной психотерапии для клиента.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
Работа средствами психодрамы и средствами диалога
#семейная_история
Работать в техниках семейной истории можно как средствами психодрамы (с элементами ролевой игры), так и средствами терапевтической беседы. Использование ролевой игры в терапии — это просто очень эффективное средство для фокусировки на нужных психических процессах и отличное средство усиления проживания. Упрощенно можно описать это как последовательность шагов расширения инструментария: 1) есть терапевтическая беседа; 2) ее можно расширить средствами работы в воображении; а еще 3) все это можно обогатить инструментами ролевой игры. Но конечно, терапевт свободен выбирать средства своей работы, опираясь на ситуацию, специфику клиента и собственные предпочтения — в моем понимании диалоговые и психодраматические средства тут в целом работают сопоставимо.
Из описанного выше, на мой взгляд, есть одно исключение, а именно проживание переживаний из роли объекта идентификации в работе с идентификационным процессом (много непонятных слов из следующей главы). Там не обязательно использовать ролевую игру, но очень желательно, чтобы клиент поменял позицию и стал говорить о переживаниях не от своего лица, а от лица другого человека. Впрочем, не буду забегать вперед.
В целом, я бы предложил терапевтам, работающим в техниках семейной истории, активно предлагать клиенту проживать кусочки этой работы не от своего лица, а из позиции близких — мне кажется, этот компонент может увеличить эффективность работы. А вот, например, использование пространства кабинета для психодраматического действия или смена места при обмене ролями мне кажутся уже не столь обязательными, хотя для части клиентов и очень полезными.
В параграфе «Последовательность терапевтического преобразования отпечатка воздействия» приведена таблица со списком вопросов, с помощью которых можно делать эту работу без ролевой игры. Там же, в таблице, можно увидеть пошаговое соотнесение психодраматического и диалогового вариантов работы.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
#семейная_история
Работать в техниках семейной истории можно как средствами психодрамы (с элементами ролевой игры), так и средствами терапевтической беседы. Использование ролевой игры в терапии — это просто очень эффективное средство для фокусировки на нужных психических процессах и отличное средство усиления проживания. Упрощенно можно описать это как последовательность шагов расширения инструментария: 1) есть терапевтическая беседа; 2) ее можно расширить средствами работы в воображении; а еще 3) все это можно обогатить инструментами ролевой игры. Но конечно, терапевт свободен выбирать средства своей работы, опираясь на ситуацию, специфику клиента и собственные предпочтения — в моем понимании диалоговые и психодраматические средства тут в целом работают сопоставимо.
Из описанного выше, на мой взгляд, есть одно исключение, а именно проживание переживаний из роли объекта идентификации в работе с идентификационным процессом (много непонятных слов из следующей главы). Там не обязательно использовать ролевую игру, но очень желательно, чтобы клиент поменял позицию и стал говорить о переживаниях не от своего лица, а от лица другого человека. Впрочем, не буду забегать вперед.
В целом, я бы предложил терапевтам, работающим в техниках семейной истории, активно предлагать клиенту проживать кусочки этой работы не от своего лица, а из позиции близких — мне кажется, этот компонент может увеличить эффективность работы. А вот, например, использование пространства кабинета для психодраматического действия или смена места при обмене ролями мне кажутся уже не столь обязательными, хотя для части клиентов и очень полезными.
В параграфе «Последовательность терапевтического преобразования отпечатка воздействия» приведена таблица со списком вопросов, с помощью которых можно делать эту работу без ролевой игры. Там же, в таблице, можно увидеть пошаговое соотнесение психодраматического и диалогового вариантов работы.
// PG09 Психодраматическая работа с семейной историей
Зачем психотерапевтам собственная психотерапия?
#психотерапия
Не замахиваясь на полное описание того, какое значение личная психотерапия играет в обучении психотерапевта, мы хотим выделить несколько ключевых моментов:
1. Личная терапия необходима будущему терапевту, чтобы он научился хорошо опознавать настоящие и иногда неприглядные причины своих реакций и мотивы действий. Терапевту необходимо быть очень честным с самим собой, а без этого он рискует быть разрушительным для клиентов.
2. Личная терапия необходима будущему терапевту, чтобы он научился хорошо опознавать в себе те состояния, когда он находится в том или ином виде защиты (очень упрощенно говоря, когда он избегает переживать боль и уязвимость). Пока мы не научимся ощущать свою боль и уязвимость, для нас останется невидимой идентичная боль и уязвимость у наших клиентов.
3. Личная терапия необходима будущему терапевту, чтобы он приобрел хороший и исцеляющий опыт быть открытым в своей уязвимости в контакте с другим человеком. Терапевту нужна способность быть открытым с клиентом в своей уязвимости, чтобы его клиенты могли тоже приобрести этот опыт.
4. Личная терапия необходима будущему терапевту, чтобы он почувствовал на своем собственном опыте, что психотерапия работает. Без этого невозможно быть честным, находясь в роли терапевта, и придется постоянно отгонять от себя ощущение, что я в чем-то обманываю клиента. В конце концов, мы лучше всего делаем именно ту терапию, которая однажды помогла нам самим.
// Из внутренних документов МСП
#психотерапия
Не замахиваясь на полное описание того, какое значение личная психотерапия играет в обучении психотерапевта, мы хотим выделить несколько ключевых моментов:
1. Личная терапия необходима будущему терапевту, чтобы он научился хорошо опознавать настоящие и иногда неприглядные причины своих реакций и мотивы действий. Терапевту необходимо быть очень честным с самим собой, а без этого он рискует быть разрушительным для клиентов.
2. Личная терапия необходима будущему терапевту, чтобы он научился хорошо опознавать в себе те состояния, когда он находится в том или ином виде защиты (очень упрощенно говоря, когда он избегает переживать боль и уязвимость). Пока мы не научимся ощущать свою боль и уязвимость, для нас останется невидимой идентичная боль и уязвимость у наших клиентов.
3. Личная терапия необходима будущему терапевту, чтобы он приобрел хороший и исцеляющий опыт быть открытым в своей уязвимости в контакте с другим человеком. Терапевту нужна способность быть открытым с клиентом в своей уязвимости, чтобы его клиенты могли тоже приобрести этот опыт.
4. Личная терапия необходима будущему терапевту, чтобы он почувствовал на своем собственном опыте, что психотерапия работает. Без этого невозможно быть честным, находясь в роли терапевта, и придется постоянно отгонять от себя ощущение, что я в чем-то обманываю клиента. В конце концов, мы лучше всего делаем именно ту терапию, которая однажды помогла нам самим.
// Из внутренних документов МСП
Посттравматические симптомы вторжения
#травма
Самый важный для нас признак психологической травматизации — это наличие у клиента симптомов вторжения. Симптомы вторжения — это группа разнообразных симптомов, у которых есть одно общее свойство: они переживаются человеком так, как будто в его текущую жить вторгаются переживания, воспоминания, ощущения, состояния из травматического опыта. В психотерапевтической практике в подавляющем большинстве случаев работы с травмой мы видим симптомы вторжения той или иной степени выраженности.
Симптомы вторжения для нас одновременно являются и базовым пунктом диагностики, и основной терапевтической мишенью. Они являются терапевтической мишенью, так как если психическая травматизация не была настолько сильной, что дала толчок к развитию ПТСР, то именно симптомы вторжения больше всего мешают жить нашим клиентам. Поэтому избавление от них и становится целью нашей работы.
Самый распространенный симптом вторжения — это сильное дискомфортное переживание, появляющееся у клиента, когда что-то происходящее в его жизни напоминает ему о травматическом эпизоде. Такие моменты клиенты часто описывают словами «Я куда-то провалился», «Я как будто оказался не тут», «Меня накрыло». Все переживается так, как будто в этот момент в психике активируются те переживания, которые были у человека во время психотравмирующего эпизода.
Причем люди не всегда изначально связывают эти переживания с конкретным психотравмирующим эпизодом, особенно если эпизод был много лет назад. Но обычно достаточно небольшого погружения и рефлексии этого состояния вместе с психотерапевтом, чтобы эта связь восстановилась.
Как уже было сказано, симптомы вторжения чаще всего появляются в тот момент, когда что-то в текущей жизни выступает триггером и напоминает человеку о травматическом эпизоде. Например, если у человека был психотравмирующий опыт, где ему не хватало воздуха, то он может активироваться при контакте с горлом. Если у человека был психотравмирующий опыт, где ему изменял партнер, то он может активироваться при неясностях в отношениях или, например, когда его партнер не отвечает на звонки. Соответственно, чем ближе повседневная жизнь человека к зоне его психотравмирующего опыта, тем больше шансов на симптомы вторжения и обычно тем больше причин делать психотерапевтическую работу с этим опытом.
При этом есть и более сильные виды симптомов вторжения, которые разрушают текущую жить несравнимо больше. Активизация травматических переживаний может быть настолько сильной, что в этот момент человек как будто снова оказывается внутри травматического эпизода и переживает прошлое, как происходящее в настоящем. Активизация травматических переживаний может происходить вообще без явного внешнего триггера, и это может превращаться в повторяющиеся непроизвольные навязчивые воспоминания о психотравмирующем эпизоде. И есть довольно распространенный вариант, когда воспоминания о травматическом эпизоде приходят перед сном или во сне в виде ночных кошмаров по мотивам психотравмирующего эпизода.
А для нас еще очень интересен более слабый вид симптомов вторжения: активизация переживаний, возникающая при сознательном вспоминании травматического эпизода. Мы будем пользоваться этим эффектом для определения, что история, которую рассказывает клиент, может быть травматической для него.
// PG05 Работа с последствиями психотравмирующих событий
#травма
Самый важный для нас признак психологической травматизации — это наличие у клиента симптомов вторжения. Симптомы вторжения — это группа разнообразных симптомов, у которых есть одно общее свойство: они переживаются человеком так, как будто в его текущую жить вторгаются переживания, воспоминания, ощущения, состояния из травматического опыта. В психотерапевтической практике в подавляющем большинстве случаев работы с травмой мы видим симптомы вторжения той или иной степени выраженности.
Симптомы вторжения для нас одновременно являются и базовым пунктом диагностики, и основной терапевтической мишенью. Они являются терапевтической мишенью, так как если психическая травматизация не была настолько сильной, что дала толчок к развитию ПТСР, то именно симптомы вторжения больше всего мешают жить нашим клиентам. Поэтому избавление от них и становится целью нашей работы.
Самый распространенный симптом вторжения — это сильное дискомфортное переживание, появляющееся у клиента, когда что-то происходящее в его жизни напоминает ему о травматическом эпизоде. Такие моменты клиенты часто описывают словами «Я куда-то провалился», «Я как будто оказался не тут», «Меня накрыло». Все переживается так, как будто в этот момент в психике активируются те переживания, которые были у человека во время психотравмирующего эпизода.
Причем люди не всегда изначально связывают эти переживания с конкретным психотравмирующим эпизодом, особенно если эпизод был много лет назад. Но обычно достаточно небольшого погружения и рефлексии этого состояния вместе с психотерапевтом, чтобы эта связь восстановилась.
Как уже было сказано, симптомы вторжения чаще всего появляются в тот момент, когда что-то в текущей жизни выступает триггером и напоминает человеку о травматическом эпизоде. Например, если у человека был психотравмирующий опыт, где ему не хватало воздуха, то он может активироваться при контакте с горлом. Если у человека был психотравмирующий опыт, где ему изменял партнер, то он может активироваться при неясностях в отношениях или, например, когда его партнер не отвечает на звонки. Соответственно, чем ближе повседневная жизнь человека к зоне его психотравмирующего опыта, тем больше шансов на симптомы вторжения и обычно тем больше причин делать психотерапевтическую работу с этим опытом.
При этом есть и более сильные виды симптомов вторжения, которые разрушают текущую жить несравнимо больше. Активизация травматических переживаний может быть настолько сильной, что в этот момент человек как будто снова оказывается внутри травматического эпизода и переживает прошлое, как происходящее в настоящем. Активизация травматических переживаний может происходить вообще без явного внешнего триггера, и это может превращаться в повторяющиеся непроизвольные навязчивые воспоминания о психотравмирующем эпизоде. И есть довольно распространенный вариант, когда воспоминания о травматическом эпизоде приходят перед сном или во сне в виде ночных кошмаров по мотивам психотравмирующего эпизода.
А для нас еще очень интересен более слабый вид симптомов вторжения: активизация переживаний, возникающая при сознательном вспоминании травматического эпизода. Мы будем пользоваться этим эффектом для определения, что история, которую рассказывает клиент, может быть травматической для него.
// PG05 Работа с последствиями психотравмирующих событий
В каких случаях полезно работать с психологической травмой?
#травма
Есть две основные задачи, стремясь к реализации которых мы можем предложить клиенту работу с психологической травмой.
1. Переработка или уменьшение симптомов вторжения. Это наиболее ясная и очень реалистичная задача, на решение которой можно рассчитывать, работая с психотравмирующим эпизодом. Если мы обнаруживаем, что в симптомах вторжения в жизни клиента активируются именно переживания из конкретного травматического эпизода, то у нас есть очень хорошие шансы на то, что психологическая работа с этим эпизодом уменьшит или даже снимет симптомы вторжения в жизни клиента.
2. Восстановление качества жизни, предшествующего травматическому эпизоду. Если нам начинает казаться, что качество жизни клиента существенно снизилось после некоторого события, то можно попробовать предложить клиенту работу этим событием как с травматическим опытом в надежде, что эта работа будет способствовать восстановлению качества жизни. Снижение качества жизни может проявляться в эмоциональном состоянии или в виде каких-то симптомов, например, бессонницы или невозможности радоваться. В отличие от первого варианта, это более комплексная задача, и тут мы уже имеем дело с вероятностями. Тут уже не так очевидно, что снижение качества жизни связано именно с психотравмирующим эпизодом. А еще в этом случае нам приходится верить оценкам клиента про его прошлое и настоящее, а такие оценки могут быть очень искаженными. Тем не менее мы можем попробовать сделать такую работу, особенно если мы действительно видим эпизод, у которого есть и иные признаки травматизации, кроме рассказа клиента о снижении качества жизни.
Конечно, есть и много других маленьких, но важных случаев, когда может быть полезна работа с травматическим эпизодом. Мы будем знакомиться с ними постепенно в нашем рассказе в тех местах, где будет уместно упомянуть тот или иной конкретный пример.
// PG05 Работа с последствиями психотравмирующих событий
#травма
Есть две основные задачи, стремясь к реализации которых мы можем предложить клиенту работу с психологической травмой.
1. Переработка или уменьшение симптомов вторжения. Это наиболее ясная и очень реалистичная задача, на решение которой можно рассчитывать, работая с психотравмирующим эпизодом. Если мы обнаруживаем, что в симптомах вторжения в жизни клиента активируются именно переживания из конкретного травматического эпизода, то у нас есть очень хорошие шансы на то, что психологическая работа с этим эпизодом уменьшит или даже снимет симптомы вторжения в жизни клиента.
2. Восстановление качества жизни, предшествующего травматическому эпизоду. Если нам начинает казаться, что качество жизни клиента существенно снизилось после некоторого события, то можно попробовать предложить клиенту работу этим событием как с травматическим опытом в надежде, что эта работа будет способствовать восстановлению качества жизни. Снижение качества жизни может проявляться в эмоциональном состоянии или в виде каких-то симптомов, например, бессонницы или невозможности радоваться. В отличие от первого варианта, это более комплексная задача, и тут мы уже имеем дело с вероятностями. Тут уже не так очевидно, что снижение качества жизни связано именно с психотравмирующим эпизодом. А еще в этом случае нам приходится верить оценкам клиента про его прошлое и настоящее, а такие оценки могут быть очень искаженными. Тем не менее мы можем попробовать сделать такую работу, особенно если мы действительно видим эпизод, у которого есть и иные признаки травматизации, кроме рассказа клиента о снижении качества жизни.
Конечно, есть и много других маленьких, но важных случаев, когда может быть полезна работа с травматическим эпизодом. Мы будем знакомиться с ними постепенно в нашем рассказе в тех местах, где будет уместно упомянуть тот или иной конкретный пример.
// PG05 Работа с последствиями психотравмирующих событий