Эмпатия — способность понимать и разделять эмоциональные состояния, мысли и чувства других людей — играет решающую роль в социальном поведении человека. Аффективная эмпатия — это способность разделять эмоциональное состояние другого человека, то есть сопереживать. Когнитивная эмпатия предполагает оценивание и понимание чужого опыта.

Нейробиологические исследования выявили нейронную сеть в сенсомоторной коре головного мозга, известную как система зеркальных нейронов. Она активируется, когда люди понимают или имитируют действия других людей, а также когда они сопереживают человеку, испытывающему боль.

Предполагается, что система зеркальных нейронов лежит в основе эмпатии. Когда мы видим или представляем ситуацию, в которой человек испытывает боль, это активирует у нас собственное переживание подобной ситуации. Нейровизуализационные исследования показали, что паттерны активации в переднем островке и передней поясной коре при наблюдении чужой острой физической боли совпадают с теми же паттернами активации, которые наблюдаются, когда человек испытывает боль сам.

🔗 Читать подробнее про возрастные особенности эмпатии.

В своей новой статье, опубликованной в World Psychiatry, один из наиболее авторитетных теоретиков современной психиатрии, Дэн Дж. Стайн, предлагает взвешенное размышление о том, какую роль играют современные открытия в области геномики в определении и переосмыслении психиатрической нозологии. Он выделяет три возможные позиции: классическую, критическую и интегративную — не как строгие школы мысли, а как модели, помогающие осмыслить разный уровень ожиданий от генетических данных в психиатрии.

Классическая позиция тяготеет к биологическому эссенциализму: если психические расстройства являются наследуемыми, значит, рано или поздно мы полностью раскроем их генетическую архитектуру, как это произошло с ростом или цветом глаз. Подобная точка зрения вселяет уверенность, что полигенные шкалы риска (polygenic risk scores) будут с увеличением выборок становиться всё точнее и когда-нибудь окажутся полезными для диагностики и терапии.

Критическая позиция, напротив, подчёркивает, что сама по себе высокая наследуемость ещё ничего не говорит о механизмах, ведущих к расстройству, и предостерегает от наивного редукционизма. Генетическая предрасположенность может лишь отражать сложное переплетение всех факторов, в том числе средовых. Полигенные шкалы риска, предупреждают сторонники критической позиции, могут быть столь же бессмысленны для понимания природы расстройства, как наследуемость образования или разводов. Даже редкие патогенные мутации, кажется, неспецифичны и ассоциированы сразу с несколькими психическими состояниями.

🔗 Читать подробнее про генетику и психиатрическую нозологию.

Наиболее современным и рекомендуемым вариантом лечения шизофрении является назначение антипсихотических препаратов второго поколения и немедикаментозные подходы, включая семейные вмешательства и стратегии психосоциальной реабилитации. Шизофрения встречается у 1% населения во всем мире и обычно манифестирует в возрасте от 16 до 30 лет. Как следствие, шизофренией страдает множество молодых женщин детородного возраста. Женщины с шизофренией имеют повышенный риск рецидива и более высокую частоту госпитализаций во время беременности и в раннем послеродовом периоде.

Рецидив психического расстройства в перинатальный указывается в качестве одной из ведущих причин материнской смертности. Нестабильное психическое состояние в перинатальный период также может стать причиной неспособности женщины заботиться о себе или ребенке, а также может привести к потере опеки над детьми или даже детоубийству. Поэтому рациональное применение антипсихотиков у женщин с шизофренией в перинатальный период имеет решающее значение как для матери, так и для ее ребенка. Балансирование между рисками отсутствия терапии и рисками побочных эффектов, связанных с приемом антипсихотических препаратов, является особенно сложной задачей. Это побуждают специалистов в области охраны психического здоровья рассматривать конкретные стратегии, ориентированные на женщин с шизофренией как на молодых матерей, оптимизируя при этом здоровую беременность.

Систематический обзор последних международных клинических рекомендаций, посвященных ведению перинатального периода у женщин с шизофренией, подчеркивает отсутствие консенсуса относительно оптимальной стратегии лечения шизофрении в перинатальный период.

🔗 Читать подробнее про ведение шизофрении у женщин в перинатальный период.

В журнале Scientific Reports опубликовано масштабное клиническое исследование, посвящённое связи между выраженностью обсессивно-компульсивной симптоматики, уровнем интеллектуального развития и повседневным функционированием у подростков с различными психическими расстройствами. Авторы поставили цель выйти за рамки привычного дихотомического подхода (наличие или отсутствие диагноза) и впервые применили спектральный анализ, рассматривая обсессивно-компульсивные симптомы как континуум — от нулевой до высокой выраженности.

В исследование включены 341 подросток, обратившийся за психиатрической помощью, средний возраст — около 15 лет. Симптомы обсессивно-компульсивного спектра оценивались с помощью шкалы Comprehensive Assessment of At Risk Mental States (CAARMS), интеллектуальные способности — по шкале WISC-IV или WAIS-IV, а уровень социально-бытового функционирования — по шкале Social and Occupational Functioning Assessment Scale (SOFAS).

Ключевым результатом стало выявление нелинейной, инвертированной U-образной зависимости между выраженностью обсессивно-компульсивной симптоматики и интеллектуальным функционированием. Подростки с умеренно выраженными симптомами демонстрировали более высокий уровень IQ по сравнению с теми, у кого симптомы отсутствовали или были выражены значительно. Эта зависимость сохранялась даже после учета клинических и демографических переменных.

🔗 Читать подробнее про навязчивости и интеллект у подростков.

Психоз, индуцированный психоактивными веществами (ППАВ), — это состояние, при котором психотическая симптоматика возникает в непосредственной временной связи с приёмом наркотиков или других психоактивных веществ у людей, ранее не страдавших психотическими расстройствами. Несмотря на очевидную клиническую значимость этой категории, ее распространённость и природа до сих пор изучены недостаточно глубоко.

Согласно данным многоцентрового исследования 2022 года, уровень заболеваемости ППАВ в странах Скандинавии остаётся относительно стабильным — от 4,1 до 9,3 случая на 100 000 человеко-лет [1]. При этом, по оценкам различных исследований, на долю ППАВ приходится от 6,5 % до 10,3 % всех первых эпизодов психоза.

Одной из ключевых сложностей в диагностике ППАВ является его клиническое сходство с шизофренией в острой фазе. Однако по диагностическим критериям Международной классификации болезней (МКБ-10 и МКБ-11), симптомы ППАВ должны существенно ослабевать в течение первого месяца после прекращения приёма вещества и полностью исчезать не позднее шести месяцев. Если этого не происходит, речь уже идёт не об индуцированном, а об эндогенном психотическом расстройстве.

Хотя связь между приёмом психоактивных веществ и психозом очевидна, одной только интоксикации недостаточно для развития ППАВ. Возникает вопрос: насколько оправдано использовать употребление вещества в качестве главного — а зачастую и единственного — критерия диагностики? Такой подход несёт в себе опасность игнорирования других факторов риска и, как следствие, приводит к недооценке тяжести состояния и выбору недостаточно эффективной лечебной стратегии.

🔗 Читать подробнее про проблему диагноза ППАВ.

Впервые диагноз “пограничное расстройство личности” (ПРЛ) был введен в DSM-III в 1980 году, и в его описании уже тогда присутствовали характерные для этой диагностической единицы проблемы идентичности и трудности в межличностных взаимоотношениях. Данное РЛ изучалось гораздо обширнее, чем другие, однако до сих пор оно остаётся вызовом как для клиницистов, так и для исследователей: например, и сейчас существуют противоречия в том, как концептуализировать ПРЛ, как специфическое РЛ или как уровень нарушения личностного функционирования. Даже лечение ПРЛ остаётся трудным вопросом, поскольку в настоящее время не существует данных, свидетельствующих об эффективности какого-либо психотропного препарата для лечения расстройства, а рекомендованное психотерапевтическое лечение неэффективно, по некоторым данным, в 50% случаев. В данном переводе будут освещены отдельные подтемы комплексного обзора Leichsenring et al, опубликованном в журнале World Psychiatry в 2024 году.

🔗 Читать далее про обзор современных данных о диагностике и медикаментозном лечении ПРЛ.