Шарлотта Бронте, как известно, прожила немного дольше своих злосчастных сиблингов, что позволило ей выступить в роли первого и в силу этого наиболее канонического толкователя их текстов. Так, именно Шарлотте принадлежит известная трактовка «Грозового перевала» как романа о вреде дурного обращения с детьми. Дескать, если бы к Хитклиффу относились по-доброму, то, глядишь, выросло бы из «цыганского звереныша» (gypsy cub) что-то путное. Но его били, унижали – и вот вам, пожалуйста, получите и распишитесь, эталонный злодей.

В самом деле, Хитклифф обладает многими чертами идеального романного злодея – от таинственного происхождения и густых черных бровей до феноменальной мстительности. И, вроде бы, сущим дьяволом его и правда делает не столько природное злонравие, сколько жестокость, с которой к нему относится Хиндли Эрншо – старший сын и наследник старого хозяина, некогда притащившего брыкающегося чумазого сироту в дом.

Однако предложенное Шарлоттой прочтение («Хиндли обижает Хитклиффа, Хитклифф вырастает в чудовище, не будьте как Хиндли, вам же хуже будет, и как Хитклифф тоже не будьте») не единственное возможное. Есть тут, знаете ли, и другие претенденты на роль главного злодея.

Основной наш источник информации о воспитании, а после и о нравственном перерождении Хитклиффа – это Эллен Дин, домоправительница в доме Линтонов. Именно Эллен, выросшая с детьми Эрншо и наблюдавшая всю драму в их семье с самого начала, пересказывает ее мистеру Локвуду, а вместе с ним и нам. И вот к этой самой Эллен и к ее надежности в качестве рассказчика есть некоторые вопросики.

Первое впечатление, которое она производит на читателя – утешительная, нормальность, островок трезвого здравомыслия посреди творящегося в «Грозовом перевале» безумия. Она крепкой рукой ведет хозяйство в усадьбе, ловко улаживает конфликты между детьми и воспитанником в семье Эрншо, самоотверженно возится с лишившимся матери Гэртоном, сыном Хиндли, и вообще пытается по мере сил поддерживает порядок в слетевшем с катушек семействе. Во всяком случае, именно такой Эллен видит собственную роль и такую версию себя преподносит слушателю.

Однако если чуть внимательней прислушаться к тому, что в точности рассказывает нам Эллен, то в созданной ею благостной картинке начинают проступать, так сказать, новые грани. Именно Эллен тиранит совсем еще маленького Хитклиффа – она нещадно щиплет его, называет it, «оно», и вообще всячески притесняет. Она неявно поощряет Хиндли издеваться над приемышем. И, наконец, Эллен фактически режиссирует самую драматическую сцену романа – ту, где Кэти рассказывает ей о своих чувствах к будущему мужу, Эдгару Линтону. При этом Эллен прекрасно знает, что Хитклифф здесь и все слышит, но предпочитает не рассказывать об этом Кэти. Ну, и так далее.

Иными словами, именно Эллен, сохраняя на лице выражение чопорной праведности, аккуратно направляет длань рока, простертую над семьями Эрншо и Линтонов.

Эта версия была неприемлема для Шарлотты Бронте – она вообще сложно относилась к Эмили и ее творчеству, находя сестру слишком «дикой» и пытаясь замаскировать эту «дикость» в глазах чинного викторианского общества. Именно поэтому она предпочла убеждать себя и читателей, что «благоразумная» Эллен воплощает собой трезвый и неодобрительный авторский взгляд на происходящее с героями, что ее голос с нотками легкого фарисейства – это и есть голос собственно Эмили, порицающий Хиндли и Хитклиффа.

Однозначно отмести версию Шарлотты едва ли возможно – равно как нельзя считать «вину» Эллен полностью доказанной. Но едва ли, единожды сфокусировавшись на этой волнующей возможности, вы сумеете ее полностью развидеть – мысль о старой доброй Нелл как о главной злодейке, как о темном кукловоде романа так теперь и будет мерцать где-то на периферии вашего зрения.

Уже совсем скоро на платформе «Страдариум» стартует второй поток моего курса «Искусство медленного чтения», и начнем мы как раз с «Грозового перевала». Приходите, вместе будем искать в обманчиво простом тексте Эмили Бронте потайные ходы и странные переклички – их там огого, надолго хватит.

Акулы-молот, нарисованные для отчета перед правительством о местной живности островов Оки, Япония, 18 век

Во имя любви к знаниям!
В Страдариуме — распродажа! Только три дня скидки до 50% на все видеокурсы и курсы в записи.

Шорт-лист от Страдариума «как провести идеальный день святого Валентина»:

❤️ курс «Происхождение любви» — все что вы (не)хотели знать о любви
❤️ курс «Рождение кухни: Античность Средневековье Возрождение» — идеи для романтического ужина
❤️ курс «Музыка Средневековья и Возрождения» — выбор идеального саунд-трека для романтической встречи
❤️ курс «Дело в шляпке! Все про грибы» — опция «внезапный поворот» для заполнения неловких пауз в диалоге
❤️ курс «Искусство поэзии» — опция для продвинутых
❤️ и, разумеется, курс «В русской классике секса не было» (потому что был)

Страдариум — ключ к любому сердечку!

А мог бы откладывать ещё пару месяцев. Слабак.

Совет дня. Чтобы все провалить, надо всё тщательно спланировать!

Кстати, мы вас любим!

с любовью, Лев 🐾

он смотрит на неё. она смотрит на него. искра, буря, безумное желание бежать за велосипедистом и лаять.

XV век

Сердце не прячь — Амур не промажет (с)

Иероним Босх

Духу не помеха четыре стены
Память не засыпать холодной землёй

печной изразец второй половины 18 века производства!

полный израздец!

Фамилия Бронте, Brontë звучит странно что для русского уха, что для английского, а для англичан она еще и выглядит диковато. Диереза на последнем слоге как бы намекает на французское происхождение, но ударение на первый слог рушит эту гипотезу. Да и семейная история - Патрик Бронте, отец Шарлотты, Эмили, Энн и Бренуэлла был чистокровным ирландцем - не намекает на французские корни. Мне в фамилии Бронте всегда чудилось древнегреческое βροντή - "гром", но я же первая была готова признать полную несостоятельность своей гипотезы. Откуда, казалось бы, у Йоркширского парня семейства древнегреческая грусть.

Ну, и что бы вы думали - интуиция меня не подвела. Во всяком случае наиболее, пожалуй, авторитетный биограф великого семейства Джулия Баркер со мной согласна, и, в отличие от меня, опирается не на интуицию, но на факты.

Патрик Бронте происходил из семьи небогатых и не слишком грамотных ирланских фермеров, и хотя, вопреки мнению миссис Гаскелл, первого биографа Шарлотты, костлявая рука голода не держала их за горло, правильное (и, главное, системное) написание фамилии не входило в число семейных приоритетов. Поэтому писалась она по-всякому - Brunty, Bronty, Branty, Brantee и так далее.

Но когда Патрик, отрясая неплодородную ирландскую почву от стоп своих, окончательно решил стать английским джентельменом и священником, необходимость в приведении фамилии в божеский вид стала настоятельной. И придать ей благородные древнегреческие черты, чтобы избавиться от простонародного Бранти, посоветовал ему его первый покровитель - викарий Томас Тай, детей которого Патрик учил и у которого сам учился латыни и древнегреческому. Так фермерский сын Патрик Бранти-Бронти-Брэнти стал Патриком Бронте с диерезой над "е", обладателем "громокипящей" фамилии, чуть загадочной и, что немаловажно, маскирующей плебейское (да еще и ирландское) происхождение своего обладателя и его потомков.

Уже в ближайшую среду, то есть послезавтра, на платформе "Страдариум" стартует мой курс "Искусство медленного чтения", и первый его месяц (из четырех) мы посвятим "Грозовому перевалу" Эмили Бронте. Ну, и семейные их драмы, тайны и мифы, конечно, тоже обсудим. Приходите, места еще есть, но уже очень мало.

На многих мужчин эта пытка также действует.