Меня-то устраивал прежний логотип, коль скоро я пользуюсь необновляющимся Телеграмом Икс, в котором всё немного по-другому, но, взглянув однажды на вид этого прекрасного канала в классическом Телеграме, да ещё и не в чёрной теме, я понял, что нужно добавить кольцо вокруг. Только рисочки теперь ощутимо меньше. Возможно, это перебор.
Репортаж с главной улицы главного курорта области (#Светлогорск). Мобильные уличные музыканты быстро сообразили, что сегодня ясная и относительно комфортная погода, поэтому тут их аж двое. Один громкий и попсовый около спуска (но его не получилось снять), а у другого даже невиданный для меня доселе духовой инструмент (тем более на улице). И неплохой джазовый репертуар. Даже с нами поздоровался (это потому что мы выглядим как тоже музыканты). С — солидарность!
#полночьмузыканты
#полночьмузыканты
К сожалению, мы вас часто очень поздно извещаем о наших местах и времени. Нас постоянно забрасывает то туда, то сюда, да и изменчивая погода имеет влияние. Но вдруг вы прямо сейчас рядом находитесь? Так же более интригующе! Но добро, мы будем стараться планировать. Тайм-менеджмент, так сказать.
Иногда может показаться, что я не люблю русскоязычные песни. Но это неправда. Просто на них висит повышенный груз обязательств. Например, у них есть сложившийся шаблон репертуара, состоящий больше из классики русского рока, который мне просто не близок, типа Короля и шута, ДДТ, Гражданской Обороны. К счастью, с группой Кино у меня есть интимные отношения — а это важно для добавления песни в мой репертуар. Да и КиШ близок. Ещё ближе более популярные, всем известные советские песни, которые сейчас услышишь только на радио Маяк. Но, к несчастью, именно на гитаре их исполняют достаточно редко, чтобы не быть популярными среди среды (ха!) распространения аккордов. Приходится самому подбирать, лишая себя удобного механизма. А что поделать? Вот есть прекрасная песня «Что так сердце растревожено» композитора Тихона Хренникова. Её пока я не исполнял лишь потому, что мало кто ею интересуется (в том плане, что мало её среди существующих подборок аккордов). Но всё впереди! Как мало я вижу открытой любви к классным англоязычным песням, так мало я вижу памяти классных старых русскоязычных. Но на что я, собственно?
#полночькухня
#полночькухня
Есть идея сегодня петь вечером на Верхнем озере. Сезон продолжается!
И да. Мы будем в 8 часов на #ВерхнееОзеро. Так как я не выходил ещё сегодня на улицу, может, там слишком холодно и мы всё равно споём, но только одну песню. (Надеюсь, нет.)
#полночьпесни #slavnadeva
#полночьпесни #slavnadeva
Кажется, его при этом зовут Женя и он из группы «Все за» (что-то слышал). Но в интернете их я ещё не нашёл.
Классный был вечер (я бы ещё посидел, но надо было идти, да). Народу было как будто все ждали с последнего раза. Очень приятно! Пообещал одному моряку в межрейсье, что на следующих выходных тоже буду петь. Если будет не холоднее, то я только за!
Channel name was changed to «Полночь. Свобода прусских улиц ⋀ Slavnadeva»
С 21 (четверг, сегодня) по 23 ноября (суббота) в Балтик-Экспо проходит выставка «#АртКалининград». Там есть павильон наших друзей — недалеко от входа, называется «Живая книга». Загляните к ним! А мы выступаем сегодня (сейчас прям почти) и в субботу, в 16:00. Подходите!
#полночьпесни #slavnadeva
https://vk.com/wall-149179296_134
#полночьпесни #slavnadeva
https://vk.com/wall-149179296_134
VK
Slavnadeva ⋀ Полночь
С 21 (четверг, сегодня) по 23 ноября (суббота) в Балтик-Экспо проходит выставка «#АртКалининград». Там есть павильон наших друзей — недалеко от входа, называется «Живая книга». Загляните к ним! А мы выступаем сегодня (сейчас прям почти) и в субботу, в 16:00.…
И в пятницу мы тоже придём туда к 16:00 и что-нибудь споём. Там тепло и ветра нет к тому же! ;-)
Предпросмотр не работает, но это известное место Телеграф и мы собираемся там дать небольшой уютный концерт.
Forwarded from Архитектурные излишества (Paul Melkiades)
Василий Немирович-Данченко достаточно талантливо описывал города. Вот что он, например, пишет о прусском Кёнигсберге в 1893 году:
«…Кто попадает в Кёнигсберг не из России, а из Германии, тому он покажется совсем не немецким городом. Жалкие, мелкие домишки отдалённых улиц, грязь, слоями лежащая на самых главных, неопрятность жителей, массы славянских типов и множество евреев, встречающихся повсюду, дороговизна гостиниц и отсутствие всякого комфорта в них переносят вас куда хотите, в Россию, Литву, Польшу, но никак не в опрятную Германию.
Какие-то допотопные, мохом поросшие извозчики, подобных которым вы встретите только в Вильне, дребезжащие коляски, нищие на улицах, отсутствие всякого порядка и обилие кабаков на каждом шагу, запутанные лабиринты дальних переулков, с бушующими пьяными, приземистые землянки, даже чуть не рядом с историческими дворцами и башнями – характеризуют этот важный порт.
Почему Кёнигсберг считается в Пруссии вторым после Берлина городом – я не понимаю. Ещё в прошлом так, но теперь, какое же сравнение хотя бы с Кельном? Что касается до меня, я более противного места в Германии не знаю.
На рубеже двух государств Кёнигсберг успел соединить у себя пороки того и другого, не усвоив их достоинств… Напрасно пруссаки «для улучшения породы» держат тут отличные войска, напрасно во всех концах этого старого города целые дни играет военная музыка, полиция выбивается из сил очистить его – проходит десятилетие за десятилетием и даже прусская муштра ничего не может сделать с Кёнигсбергом…
Громадные сараи для склада товаров вырастают по его каналам, великолепные дома строятся богатеющими производителями «токаев, хересов и шампанских», общественные здания поражают своей красотой – но как в старой Москве, здешняя улица всё-таки остаётся такой же кривой и грязной, а закоулки такими же непроходимыми, как и прежде.
Тысячи судов приходят в Кёнигсбергские каналы – тысячи судов уходят отсюда. Богатство волной льётся, миллионеров считают десятками, но они положительно тонут в общей непроглядной массе. Торжественный замок королей, мрачный, облупившийся и почерневший, стоит посреди пустынной площади.
Внутри его – что ни шаг, то воспоминание о крупных событиях, от каждого камня здесь веет легендой, от каждых массивных и чёрных ворот – кровью, - но никому не приходит в голову поддержать эту древность, сохранить её от разрушения, хотя бы для того, чтобы потомки, глядя на неё, могли ужасаться варварству и кровожадности своих предков. Правда, собор – великолепен. Я говорю о новом, с его красными колоннами, разветвляющимися вверху в красивые и величественные своды, с его расписными окнами и царственными звуками великолепного органа; но отойдите несколько шагов в сторону – и вас со всех сторон охватят дома старого Кёнигсберга, покосившиеся, жалкие, бедные…
…Кёнигсберг очень близок к русской границе – и поэтому всего более знаком с нами. Тут зачастую бывают русские купцы, приказчики больших торговых домов, приезжающие из глубины России, из Ельца, например, из Самары и Саратова. Из Кёнигсберга идут к нам вина, фабрикующиеся здесь из рейнвейна.
Существует целая наука, как из плохонького писспортера или цильтингера приготовить хорошее токайское вино или превосходную мадеру, сделавшую, якобы, путешествие в Индию и обратно, прежде чем вам её, со всевозможной помпой золочёных пробок и этикеток, подадут в петербургском или московском ресторане.
Тут же приготовляются и самые настоящие шампанские вина, даже во сне не видевшие Шампани. В этом отношении Кёнигсберг мало-помалу начинает отбивать всю практику выгодных фальсификаций у заматоревшего на этом промысле Гамбурга. Но я не стану вам рассказывать о подлогах виноделания. Это не по моей части…»
«…Кто попадает в Кёнигсберг не из России, а из Германии, тому он покажется совсем не немецким городом. Жалкие, мелкие домишки отдалённых улиц, грязь, слоями лежащая на самых главных, неопрятность жителей, массы славянских типов и множество евреев, встречающихся повсюду, дороговизна гостиниц и отсутствие всякого комфорта в них переносят вас куда хотите, в Россию, Литву, Польшу, но никак не в опрятную Германию.
Какие-то допотопные, мохом поросшие извозчики, подобных которым вы встретите только в Вильне, дребезжащие коляски, нищие на улицах, отсутствие всякого порядка и обилие кабаков на каждом шагу, запутанные лабиринты дальних переулков, с бушующими пьяными, приземистые землянки, даже чуть не рядом с историческими дворцами и башнями – характеризуют этот важный порт.
Почему Кёнигсберг считается в Пруссии вторым после Берлина городом – я не понимаю. Ещё в прошлом так, но теперь, какое же сравнение хотя бы с Кельном? Что касается до меня, я более противного места в Германии не знаю.
На рубеже двух государств Кёнигсберг успел соединить у себя пороки того и другого, не усвоив их достоинств… Напрасно пруссаки «для улучшения породы» держат тут отличные войска, напрасно во всех концах этого старого города целые дни играет военная музыка, полиция выбивается из сил очистить его – проходит десятилетие за десятилетием и даже прусская муштра ничего не может сделать с Кёнигсбергом…
Громадные сараи для склада товаров вырастают по его каналам, великолепные дома строятся богатеющими производителями «токаев, хересов и шампанских», общественные здания поражают своей красотой – но как в старой Москве, здешняя улица всё-таки остаётся такой же кривой и грязной, а закоулки такими же непроходимыми, как и прежде.
Тысячи судов приходят в Кёнигсбергские каналы – тысячи судов уходят отсюда. Богатство волной льётся, миллионеров считают десятками, но они положительно тонут в общей непроглядной массе. Торжественный замок королей, мрачный, облупившийся и почерневший, стоит посреди пустынной площади.
Внутри его – что ни шаг, то воспоминание о крупных событиях, от каждого камня здесь веет легендой, от каждых массивных и чёрных ворот – кровью, - но никому не приходит в голову поддержать эту древность, сохранить её от разрушения, хотя бы для того, чтобы потомки, глядя на неё, могли ужасаться варварству и кровожадности своих предков. Правда, собор – великолепен. Я говорю о новом, с его красными колоннами, разветвляющимися вверху в красивые и величественные своды, с его расписными окнами и царственными звуками великолепного органа; но отойдите несколько шагов в сторону – и вас со всех сторон охватят дома старого Кёнигсберга, покосившиеся, жалкие, бедные…
…Кёнигсберг очень близок к русской границе – и поэтому всего более знаком с нами. Тут зачастую бывают русские купцы, приказчики больших торговых домов, приезжающие из глубины России, из Ельца, например, из Самары и Саратова. Из Кёнигсберга идут к нам вина, фабрикующиеся здесь из рейнвейна.
Существует целая наука, как из плохонького писспортера или цильтингера приготовить хорошее токайское вино или превосходную мадеру, сделавшую, якобы, путешествие в Индию и обратно, прежде чем вам её, со всевозможной помпой золочёных пробок и этикеток, подадут в петербургском или московском ресторане.
Тут же приготовляются и самые настоящие шампанские вина, даже во сне не видевшие Шампани. В этом отношении Кёнигсберг мало-помалу начинает отбивать всю практику выгодных фальсификаций у заматоревшего на этом промысле Гамбурга. Но я не стану вам рассказывать о подлогах виноделания. Это не по моей части…»