Forwarded from Деньги и песец
Японское
В комментариях к посту на канале ув. @politicanimalis, развернулась большая дискуссия – можно ли считать Японию «страной с высоким темпом жизни»? («стагнация», «факсы вместо мессенджеров», вот это вот все, почитайте)
Добавлю и я свои пять копеек.
Выходила в СССР такая книжка «Пятнадцатый камень сада Рёандзи», написал её журналист Владимир Цветов, много лет проживший в Японии (он заведовал там корреспондентским пунктом советского телевидения).
Цветов рассказывает в этой книге такие истории (дело происходит в начале 1980х, Япония тогда была безумно модной страной, а «японская техника» - символом прогресса)
История первая
«— Скажите, пожалуйста, где у вас склад для хранения кормов? — спросил я крестьянина, о хозяйстве которого снимал репортаж. Хозяйство представляло собой два длинных одноэтажных сарая. В них содержались 50 тысяч кур-несушек. — Не вижу я и места, где вы держите снесенные курами яйца?
— Зачем мне склад, если кормов — лишь суточный запас? — ответил крестьянин.
— Чем же вы собираетесь кормить кур завтра?
— Завтра корма привезет господин Хосода. Он специализируется на них,
— А если не привезет? — предположил я.
— То есть как не привезет? — переспросил крестьянин с интонацией, будто я усомнился в неизбежности восхода солнца.
— Ну, вдруг умрет! — решил я смоделировать экстремальную ситуацию.
— Жена господина Хосоды привезет. — Крестьянин говорил со снисходительной уверенностью гроссмейстера, разбирающего для любителя шахматную партию.
— Жена будет хоронить мужа! — стоял на своем я.
— Сын господина Хосоды привезет. — Для крестьянина это было очевидней таблицы умножения.
— Сын уедет на похороны тоже!
— Сосед господина Хосоды привезет.
— У вас, что же, такой строгий подписан контракт с господином Хосодой? — спросил я.
— Зачем нам контракт? — удивился крестьянин. — Господин Хосода, — разъяснил он, — пообещал мне привозить корма каждый день.
— Ладно, — сдался я, но вспомнил, что в хозяйстве нет помещения для хранения и готовой продукции — яиц, и поинтересовался причиной этого.
— Оптовая фирма забирает, — ответил крестьянин и, предвидя мои следующие вопросы, добавил: — Забирает каждый день и никогда не подводит. Забирает тоже без контракта.»
История вторая
«В сборочном цехе телевизорного завода концерна "Мацусита дэнки" я попросил главного инженера дать интервью для программы, которую снимал о концерне. Кинооператор включил камеру, я пустил магнитофон.
— Бывает ли в цехе брак?
— Что? — переспросил инженер.
— Брак, — повторил я.
— А что это такое? — удивился инженер.
Останавливаю магнитофон. Ясно, что без уточнения терминологии интервью не получится.
— Неужели вы не знаете, что такое брак? — Я не верил в искренность главного инженера.
— Что вы имеете в виду под браком? — в свою очередь спросил главный инженер.
— Предположим, с конвейера сходит собранный телевизионный приемник, — принялся объяснять я. — Вы включаете его в электросеть, а он не работает. Или начинает работать и через некоторое время гаснет.
— Но почему же собранный у нас телевизор не должен работать? — Землетрясения на заводе не было, в цехе не вспыхивал пожар, наводнение конвейер не заливало.
Я понял, что брак ассоциируется у инженера со стихийным бедствием.
— Уж не хотите ли вы сказать, что ваша продукция сплошь отличного качества? — Я почувствовал безотчетное раздражение.
— К сожалению, не сплошь, — сокрушенно сказал инженер. — Дефекты случаются.
— Много? — спросил я. Сознаюсь, в это мгновение я испытал, к стыду своему, удовлетворение.
— Много, — убито ответил инженер. — Пять тысячных дефекта на телевизор. Один дефект на 200 телевизоров, подсчитал я.
— Что же это за дефекты?
— Например, винт, которым крепится задняя крышка к корпусу телевизора, не совсем точно идет по резьбе…»
История третья
«Доброе утро!» — говорим мы и этим выражением, произносимым автоматически, желаем друг другу добра, счастья, которые должно принести наступившее утро. С таким же автоматизмом японцы произносят: «Охаё годзаимас», то есть — «Мы оба встали рано и собираемся заняться трудом».
В комментариях к посту на канале ув. @politicanimalis, развернулась большая дискуссия – можно ли считать Японию «страной с высоким темпом жизни»? («стагнация», «факсы вместо мессенджеров», вот это вот все, почитайте)
Добавлю и я свои пять копеек.
Выходила в СССР такая книжка «Пятнадцатый камень сада Рёандзи», написал её журналист Владимир Цветов, много лет проживший в Японии (он заведовал там корреспондентским пунктом советского телевидения).
Цветов рассказывает в этой книге такие истории (дело происходит в начале 1980х, Япония тогда была безумно модной страной, а «японская техника» - символом прогресса)
История первая
«— Скажите, пожалуйста, где у вас склад для хранения кормов? — спросил я крестьянина, о хозяйстве которого снимал репортаж. Хозяйство представляло собой два длинных одноэтажных сарая. В них содержались 50 тысяч кур-несушек. — Не вижу я и места, где вы держите снесенные курами яйца?
— Зачем мне склад, если кормов — лишь суточный запас? — ответил крестьянин.
— Чем же вы собираетесь кормить кур завтра?
— Завтра корма привезет господин Хосода. Он специализируется на них,
— А если не привезет? — предположил я.
— То есть как не привезет? — переспросил крестьянин с интонацией, будто я усомнился в неизбежности восхода солнца.
— Ну, вдруг умрет! — решил я смоделировать экстремальную ситуацию.
— Жена господина Хосоды привезет. — Крестьянин говорил со снисходительной уверенностью гроссмейстера, разбирающего для любителя шахматную партию.
— Жена будет хоронить мужа! — стоял на своем я.
— Сын господина Хосоды привезет. — Для крестьянина это было очевидней таблицы умножения.
— Сын уедет на похороны тоже!
— Сосед господина Хосоды привезет.
— У вас, что же, такой строгий подписан контракт с господином Хосодой? — спросил я.
— Зачем нам контракт? — удивился крестьянин. — Господин Хосода, — разъяснил он, — пообещал мне привозить корма каждый день.
— Ладно, — сдался я, но вспомнил, что в хозяйстве нет помещения для хранения и готовой продукции — яиц, и поинтересовался причиной этого.
— Оптовая фирма забирает, — ответил крестьянин и, предвидя мои следующие вопросы, добавил: — Забирает каждый день и никогда не подводит. Забирает тоже без контракта.»
История вторая
«В сборочном цехе телевизорного завода концерна "Мацусита дэнки" я попросил главного инженера дать интервью для программы, которую снимал о концерне. Кинооператор включил камеру, я пустил магнитофон.
— Бывает ли в цехе брак?
— Что? — переспросил инженер.
— Брак, — повторил я.
— А что это такое? — удивился инженер.
Останавливаю магнитофон. Ясно, что без уточнения терминологии интервью не получится.
— Неужели вы не знаете, что такое брак? — Я не верил в искренность главного инженера.
— Что вы имеете в виду под браком? — в свою очередь спросил главный инженер.
— Предположим, с конвейера сходит собранный телевизионный приемник, — принялся объяснять я. — Вы включаете его в электросеть, а он не работает. Или начинает работать и через некоторое время гаснет.
— Но почему же собранный у нас телевизор не должен работать? — Землетрясения на заводе не было, в цехе не вспыхивал пожар, наводнение конвейер не заливало.
Я понял, что брак ассоциируется у инженера со стихийным бедствием.
— Уж не хотите ли вы сказать, что ваша продукция сплошь отличного качества? — Я почувствовал безотчетное раздражение.
— К сожалению, не сплошь, — сокрушенно сказал инженер. — Дефекты случаются.
— Много? — спросил я. Сознаюсь, в это мгновение я испытал, к стыду своему, удовлетворение.
— Много, — убито ответил инженер. — Пять тысячных дефекта на телевизор. Один дефект на 200 телевизоров, подсчитал я.
— Что же это за дефекты?
— Например, винт, которым крепится задняя крышка к корпусу телевизора, не совсем точно идет по резьбе…»
История третья
«Доброе утро!» — говорим мы и этим выражением, произносимым автоматически, желаем друг другу добра, счастья, которые должно принести наступившее утро. С таким же автоматизмом японцы произносят: «Охаё годзаимас», то есть — «Мы оба встали рано и собираемся заняться трудом».
Telegram
Political Animals
Кто у нас тут самый быстрый?
Robert V. Levine, Ara Norenzayan
Жителей стран глобального юга, то есть большинства стран Африки, Азии и Африки, часто называют ленивыми, неспешными и непунктуальными: они по жизни никогда никуда не торопятся. Тем временем…
Robert V. Levine, Ara Norenzayan
Жителей стран глобального юга, то есть большинства стран Африки, Азии и Африки, часто называют ленивыми, неспешными и непунктуальными: они по жизни никогда никуда не торопятся. Тем временем…
Существует ли культурная несовместимость между нациями?
В последнее время часто попадаются инфоповоды, где фигурируют мигранты из Средней Азии или из российских мусульманских регионов. С одной стороны, в моей эхо-камере чувствуется растущая напряженность в отношении уроженцев среднеазиатских республик; с другой стороны, тот же Толкователь пишет, опираясь на социологию, что россиян эти вопросы не сильно волнуют и проблема мигрантов не стоит в приоритете.
На мой субъективный взгляд, всё-таки есть некоторый рост ксенофобии, шовинизма и расизма. Интересно, что среди ключевых аргументов фигурирует «культурная несовместимость» коренного населения и приезжих. Здесь хочу остановится подробнее.
В современной науке, занимающейся изучением этнических конфликтов и миграции, отмечается, что такие феномены как расизм и ксенофобия — неотъемлемая характеристика любого общества. Грубо говоря, обществ, где нет неприязни к чужакам, не существует. Однако, если раньше шовинистическая риторика исходила из этнического или идеологического превосходства, то сейчас она апеллирует к культуре. Культура в контексте глобализации и массовой миграции стала ключевым элементом этнической самоидентификации как среди автохтонного населения, так и среди мигрантов.
Но существуют ли культурные различия в действительности? Отвечу: и да и нет. А если быть ещё точнее, то всё зависит от того, насколько та или иная нация урбанизирована и модернизирована.
Культурная совместимость пролегает не по национальным границам, а по ценностным. Эти ценности определяются городом или деревней (архаикой, традицией). Уровень урбанизации РФ — 75 %, а стран Центральной Азии в совокупности — 10 % (данные от Всемирного Банка за 2009 год). Большинство мигрантов из этих стран едет как раз не из городов, а из сельской местности, где доминируют ценности традиционного общества: жесткие социальные иерархии, патриархальные гендерные роли и пр.
Именно здесь и пролегает основная линия конфликта или напряженности, которая возникает между жителями России и мигрантами: россияне (европейских и части азиатских регионов) в большинстве являются носителями ценностей постиндустриального общества, в то время как многие жители Средней Азии до сих пор живут где-то между традицией и модерном.
Некоторые любят заострять внимание на крайне неприятных «культурных особенностях» мигрантов из Центральной Азии. Например, часто говорят про скотоложество и бача-бази. Эти отвратительные примеры свойственны практически всем архаичным обществам. Чтобы далеко не ходить, приведу пример России XIX века. Среди крестьян было распространено снохачество, скотоложество и другие прелести (об этом подробно можно прочесть у доктора исторических наук Безгина В.Б.). Так что такие «культурные особенности» являются характеристикой патриархально-традиционных обществ, а не какой-то конкретной нации или национальной культуры.
Далее, надо задать вопрос: существует ли культурная несовместимость между русскими и, например, таджиками? Нет, она пролегает не между нациями, а между классами: городом и деревней. У образованного русского и таджика из города гораздо больше общего с друг другом, чем с русским из деревни или таджиком из кишлака.
1. Джилл, И. , & Го, Ч. (2009). Сельско-городская интеграция в Центральной Азии. Евразийская Экономическая Интеграция, (4 (5)), 058-069.
2. Безгин В.Б. РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ КОНЦА XIX – НАЧАЛА XX ВЕКА: ГРАНИ КРЕСТЬЯНСКОЙ ДЕВИАНТНОСТИ (Часть 2) // Genesis: исторические исследования. 2012. № 2. С. 149-190.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
В последнее время часто попадаются инфоповоды, где фигурируют мигранты из Средней Азии или из российских мусульманских регионов. С одной стороны, в моей эхо-камере чувствуется растущая напряженность в отношении уроженцев среднеазиатских республик; с другой стороны, тот же Толкователь пишет, опираясь на социологию, что россиян эти вопросы не сильно волнуют и проблема мигрантов не стоит в приоритете.
На мой субъективный взгляд, всё-таки есть некоторый рост ксенофобии, шовинизма и расизма. Интересно, что среди ключевых аргументов фигурирует «культурная несовместимость» коренного населения и приезжих. Здесь хочу остановится подробнее.
В современной науке, занимающейся изучением этнических конфликтов и миграции, отмечается, что такие феномены как расизм и ксенофобия — неотъемлемая характеристика любого общества. Грубо говоря, обществ, где нет неприязни к чужакам, не существует. Однако, если раньше шовинистическая риторика исходила из этнического или идеологического превосходства, то сейчас она апеллирует к культуре. Культура в контексте глобализации и массовой миграции стала ключевым элементом этнической самоидентификации как среди автохтонного населения, так и среди мигрантов.
Но существуют ли культурные различия в действительности? Отвечу: и да и нет. А если быть ещё точнее, то всё зависит от того, насколько та или иная нация урбанизирована и модернизирована.
Культурная совместимость пролегает не по национальным границам, а по ценностным. Эти ценности определяются городом или деревней (архаикой, традицией). Уровень урбанизации РФ — 75 %, а стран Центральной Азии в совокупности — 10 % (данные от Всемирного Банка за 2009 год). Большинство мигрантов из этих стран едет как раз не из городов, а из сельской местности, где доминируют ценности традиционного общества: жесткие социальные иерархии, патриархальные гендерные роли и пр.
Именно здесь и пролегает основная линия конфликта или напряженности, которая возникает между жителями России и мигрантами: россияне (европейских и части азиатских регионов) в большинстве являются носителями ценностей постиндустриального общества, в то время как многие жители Средней Азии до сих пор живут где-то между традицией и модерном.
Некоторые любят заострять внимание на крайне неприятных «культурных особенностях» мигрантов из Центральной Азии. Например, часто говорят про скотоложество и бача-бази. Эти отвратительные примеры свойственны практически всем архаичным обществам. Чтобы далеко не ходить, приведу пример России XIX века. Среди крестьян было распространено снохачество, скотоложество и другие прелести (об этом подробно можно прочесть у доктора исторических наук Безгина В.Б.). Так что такие «культурные особенности» являются характеристикой патриархально-традиционных обществ, а не какой-то конкретной нации или национальной культуры.
Далее, надо задать вопрос: существует ли культурная несовместимость между русскими и, например, таджиками? Нет, она пролегает не между нациями, а между классами: городом и деревней. У образованного русского и таджика из города гораздо больше общего с друг другом, чем с русским из деревни или таджиком из кишлака.
1. Джилл, И. , & Го, Ч. (2009). Сельско-городская интеграция в Центральной Азии. Евразийская Экономическая Интеграция, (4 (5)), 058-069.
2. Безгин В.Б. РУССКАЯ ДЕРЕВНЯ КОНЦА XIX – НАЧАЛА XX ВЕКА: ГРАНИ КРЕСТЬЯНСКОЙ ДЕВИАНТНОСТИ (Часть 2) // Genesis: исторические исследования. 2012. № 2. С. 149-190.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Forwarded from Толкователь
(к предыдущему посту)
Ещё одно важное различие в семейных установках среднеазиатов, живущих в Москве, и москвичей/россиян.
У мигрантов больше распространена авторитарная система властных отношений в семье, а у москвичей – демократическая.
Также у москвичей почти нет такого «института» как власть старших в семье (обычно – родителей мужа), тогда как у среднеазиатов такая власть распространена в почти каждой пятой семье.
Также уголовное наказание за семейное насилие поддержало бы большинство опрошенных жителей Московского мегаполиса (78%) и на 16 п.п. меньше мигрантов (61%). Безусловную поддержку введения уголовного наказания за внутрисемейное (домашнее) насилие преимущественно высказывали женщины (москвички и жительницы Подмосковья - 88%, мигрантки - 72%, москвичи и жители Подмосковья - 78%, мигранты – только 54%.
Ещё одно важное различие в семейных установках среднеазиатов, живущих в Москве, и москвичей/россиян.
У мигрантов больше распространена авторитарная система властных отношений в семье, а у москвичей – демократическая.
Также у москвичей почти нет такого «института» как власть старших в семье (обычно – родителей мужа), тогда как у среднеазиатов такая власть распространена в почти каждой пятой семье.
Также уголовное наказание за семейное насилие поддержало бы большинство опрошенных жителей Московского мегаполиса (78%) и на 16 п.п. меньше мигрантов (61%). Безусловную поддержку введения уголовного наказания за внутрисемейное (домашнее) насилие преимущественно высказывали женщины (москвички и жительницы Подмосковья - 88%, мигрантки - 72%, москвичи и жители Подмосковья - 78%, мигранты – только 54%.
Nationalism matters
Есть такой термин в политической и исторической науке как «ирредентизм». Изначально он связан с движением итальянских националистов в XIX веке, которые стремились освободить якобы исконные итальянские земли, населенные преимущественно италоговорящим населением, от власти Австро-Венгрии.
Этот термин в последнее время часто используется в современной политической науке для анализа действий России против Украины. Однако большинство экспертов и аналитиков при анализе конфликтов предпочитает мыслить в русле «модели рационального игрока» (Rational actor model или RAM), где такие идеалистические факторы, как национализм обычно сбрасываются со счётов.
Ученый из американского Висконсинского университета в Мэдисоне Надав Шелеф в русле конструктивизма утверждает, что националистические настроения оказывают значительное влияние на вероятность начала военного конфликта. И доказывает это эмпирическим путем.
Он стал автором так называемой концепции «территориальность родины» (homeland territoriality). Шелеф утверждает, что с начала эпохи национализма территориальный статус различных земель приобрел буквально сакральный статус для многих идеологов национализма. Если раньше территория воспринималась больше как «культурный регион» (cultural region) — то есть место, откуда ты родом, где населению совершенно не важно, у какого государства в руках сосредоточен контроль над этой территорией — то теперь суверенитет над территорией стал играть ключевое значение.
Шелеф захотел узнать, какое влияние оказывает статус территории как родины для той или иной нации на вероятность вооруженных конфликтов между государствами. Для этой цели он проанализировал все двусторонние конфликты с 1945 по 1996 год, делая особый упор на те кейсы, где одна страна потеряла территорию, считавшую её частью своей родины и те, где такого статуса у утраченных территорий не было.
Он разделил эти конфликты на три типа:
▪️Агрессивные двусторонние конфликты (dyadic militarized interstate disputes или MIDs).
▪️Насильственные двусторонние конфликты ( violent dyadic MIDs)
▪️Двусторонние войны (dyadic wars).
В рамках первых до прямого столкновений между государствами так и не дошло несмотря на агрессивную и воинственную риторику; в рамках второго — были столкновения и жертвы, но до прямой войны дело не дошло; и, собственно, война, потери в которой достигли минимума 1 тыс.
Главный итог: потеря территории, которая считается частью родины для нации, с большей степенью вероятности приводет к возникновению новых конфликтов между двумя государствами. Этот вывод в равной мере относится к трём типам конфликтов, которые были приведены выше.
Так что, как утверждает Шелеф, потеря территории, которая считается родиной для нации, может стать причиной — или, как минимум, внести значительный вклад в начало — конфликта. В национальную эпоху идея территориальности и суверенитета приобретает сакральный статус, что стало благодатной почвой для формирования ирредентизма, ведущего к войнам за возвращение утраченных земель.
Shelef, N. G. (2020). Homelands: Shifting borders and territorial disputes. Cornell University Press.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Есть такой термин в политической и исторической науке как «ирредентизм». Изначально он связан с движением итальянских националистов в XIX веке, которые стремились освободить якобы исконные итальянские земли, населенные преимущественно италоговорящим населением, от власти Австро-Венгрии.
Этот термин в последнее время часто используется в современной политической науке для анализа действий России против Украины. Однако большинство экспертов и аналитиков при анализе конфликтов предпочитает мыслить в русле «модели рационального игрока» (Rational actor model или RAM), где такие идеалистические факторы, как национализм обычно сбрасываются со счётов.
Ученый из американского Висконсинского университета в Мэдисоне Надав Шелеф в русле конструктивизма утверждает, что националистические настроения оказывают значительное влияние на вероятность начала военного конфликта. И доказывает это эмпирическим путем.
Он стал автором так называемой концепции «территориальность родины» (homeland territoriality). Шелеф утверждает, что с начала эпохи национализма территориальный статус различных земель приобрел буквально сакральный статус для многих идеологов национализма. Если раньше территория воспринималась больше как «культурный регион» (cultural region) — то есть место, откуда ты родом, где населению совершенно не важно, у какого государства в руках сосредоточен контроль над этой территорией — то теперь суверенитет над территорией стал играть ключевое значение.
Шелеф захотел узнать, какое влияние оказывает статус территории как родины для той или иной нации на вероятность вооруженных конфликтов между государствами. Для этой цели он проанализировал все двусторонние конфликты с 1945 по 1996 год, делая особый упор на те кейсы, где одна страна потеряла территорию, считавшую её частью своей родины и те, где такого статуса у утраченных территорий не было.
Он разделил эти конфликты на три типа:
▪️Агрессивные двусторонние конфликты (dyadic militarized interstate disputes или MIDs).
▪️Насильственные двусторонние конфликты ( violent dyadic MIDs)
▪️Двусторонние войны (dyadic wars).
В рамках первых до прямого столкновений между государствами так и не дошло несмотря на агрессивную и воинственную риторику; в рамках второго — были столкновения и жертвы, но до прямой войны дело не дошло; и, собственно, война, потери в которой достигли минимума 1 тыс.
Главный итог: потеря территории, которая считается частью родины для нации, с большей степенью вероятности приводет к возникновению новых конфликтов между двумя государствами. Этот вывод в равной мере относится к трём типам конфликтов, которые были приведены выше.
Так что, как утверждает Шелеф, потеря территории, которая считается родиной для нации, может стать причиной — или, как минимум, внести значительный вклад в начало — конфликта. В национальную эпоху идея территориальности и суверенитета приобретает сакральный статус, что стало благодатной почвой для формирования ирредентизма, ведущего к войнам за возвращение утраченных земель.
Shelef, N. G. (2020). Homelands: Shifting borders and territorial disputes. Cornell University Press.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Постнациональная эпоха?
В общем, какой вывод я сделал из чтения эмпирический части книги: что нация и национализм — это объективные факторы существования, которые игнорировать нельзя. Любая ирредента — это не блажь и не продукт всего лишь иррационального мышления, который так часто критикуют противники конструктивизма, а явление, рождённое мощным зарядом национального воображения, способного мобилизовать огромные слои населения на кровопролитие и войны.
Как я уже утверждал, национализм ещё не сошел со сцены вопреки тому, что говорят сторонники постнациональной эпохи вроде Стивена Каслза и Саскии Сассен, и мы ещё увидим его в действии в различных странах, особенно в контексте распада текущей системы международных отношений.
Я даже боюсь представить, сколько есть в мире нерешённых и спящих конфликтных ситуаций, которые возникли вследствие прошлых войн или других конфликтов, повлекших за собой утрату чей-то национальной территории. Все это будет серьезным фактором дестабилизации, который необходимо учитывать в дальнейших прогнозах.
Однако , как утверждает Шелеф, сила и привлекательность националистического casus belli зависит от ещё одного фактора — времени. Если утрата территории, которую проигравшая сторона считает исконно своей, имела место довольно давно (например 30-50 лет назад), то вероятность возникновения такого конфликта снижается, а если недавно — то остаётся довольно высокой. Причем, отдельно отмечает Шелеф, в случае именно настоящей войны, которая велась между двумя государствами, то вероятность возникновения нового конфликта остается высокой даже по прошествии длительного времени, если итогом прошлой войны стала потеря части родных территорий.
Shelef, N. G. (2020). Homelands: Shifting borders and territorial disputes. Cornell University Press.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
В общем, какой вывод я сделал из чтения эмпирический части книги: что нация и национализм — это объективные факторы существования, которые игнорировать нельзя. Любая ирредента — это не блажь и не продукт всего лишь иррационального мышления, который так часто критикуют противники конструктивизма, а явление, рождённое мощным зарядом национального воображения, способного мобилизовать огромные слои населения на кровопролитие и войны.
Как я уже утверждал, национализм ещё не сошел со сцены вопреки тому, что говорят сторонники постнациональной эпохи вроде Стивена Каслза и Саскии Сассен, и мы ещё увидим его в действии в различных странах, особенно в контексте распада текущей системы международных отношений.
Я даже боюсь представить, сколько есть в мире нерешённых и спящих конфликтных ситуаций, которые возникли вследствие прошлых войн или других конфликтов, повлекших за собой утрату чей-то национальной территории. Все это будет серьезным фактором дестабилизации, который необходимо учитывать в дальнейших прогнозах.
Однако , как утверждает Шелеф, сила и привлекательность националистического casus belli зависит от ещё одного фактора — времени. Если утрата территории, которую проигравшая сторона считает исконно своей, имела место довольно давно (например 30-50 лет назад), то вероятность возникновения такого конфликта снижается, а если недавно — то остаётся довольно высокой. Причем, отдельно отмечает Шелеф, в случае именно настоящей войны, которая велась между двумя государствами, то вероятность возникновения нового конфликта остается высокой даже по прошествии длительного времени, если итогом прошлой войны стала потеря части родных территорий.
Shelef, N. G. (2020). Homelands: Shifting borders and territorial disputes. Cornell University Press.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Глобальная трайбализация
Подписчик задал мне вопрос касательно перспектив эволюции к единому пониманию человечества с сопутствующим отказом от национализма.
Я убежден, что никакого космополитизма так и не получится. Более того, мы будем все дальше уходить от универсальности человеческой культуры и общих принципов существования к локализации и архаизации культурных практик и самоидентификации.
Удивительно то, что этот процесс был запущен в эпоху глобализации и постмодерна с появлением интернета и электронных медиа. Известный канадский теоретик и исследователь медиа Маршалл Маклюэн придумал всем известный термин «глобальная деревня» (global village), вложив него идею о всеобщей связанности человечества. Я же, наоборот, вижу, что мир превращается в «деревню» не только в силу всеобщей связанности (connectivity), но в социальном, культурном и политическом смысле.
Как это происходит?
▪️Во-первых, крушение метанарративов ( единых и унифицирующих картин мира) после Второй мировой войны породило резкий рост обособленных микронарративов, вокруг которых строятся тысячи разнообразных идентичностей. Носители этих идентичностей в условиях интернета и соцсетей существуют в состоянии эхо-камер, где взаимный обмен информацией, ограничен, что ведет к формированию разнообразных и изолированных друг от друга социальных миров. Хорошим примером может послужить растущее расхождение в мировоззрении между мужским и женским полом, которое фиксируется на уровне статистики.
▪️Во-вторых, крушение Запада как производителя смыслов и мирового лидера сочетается с пестованием «многополярности» и права каждой страны на свой собственный уникальный путь развития. Иными словами, человечество потеряло единую картину мира, общих моральных и культурных ценностей, на основе которых сформировался Запад и которые он последовательно распространял на остальные страны. Теперь такие вещи как условные каннибализм и педофилия постепенно в сознании людей избавляются от того негативного значения, которым их наделила прошлая этическая система ценностей. Сейчас — во многом с подачи «прогрессивных» антропологов — такие практики признаются уникальными свойствами этнических и других национальных культур, над которыми у западной системы ценностей нет никакого превосходства. Вместо иерархии теперь тотальное равенство дискурсов, пресловутая многополярность в культурной сфере.
▪️В-третьих, это влияние электронных медиа на психику и восприятие реальности, о котором писал Маклюэн. Как утверждает ученый, постепенное замещение текстового способа передачи информации визуально-аудиальным (телевидение, ютуб, тикток и пр.) приводит наше сознание в состояние, близкое к сознанию примитивных первобытных племен. Печатное слово, текст, вынудило наше сознание развивать один орган чувств в ущерб остальным — зрение, что позволило развиться аналитическому способу мышления вместо холистического, который доминирует в примитивных культурах. Сейчас происходит откат в обратную сторону.
Итогом сей трансформации станет глобальная трайбализация — превращение человечества в конгломерат «племен», живущих в социальной, культурной и политической изоляции от друг друга.
Это значит, что мир постепенно скатывается в состояние варварства, которое под глянцем технологического развития и прогресса не очень заметно.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Подписчик задал мне вопрос касательно перспектив эволюции к единому пониманию человечества с сопутствующим отказом от национализма.
Я убежден, что никакого космополитизма так и не получится. Более того, мы будем все дальше уходить от универсальности человеческой культуры и общих принципов существования к локализации и архаизации культурных практик и самоидентификации.
Удивительно то, что этот процесс был запущен в эпоху глобализации и постмодерна с появлением интернета и электронных медиа. Известный канадский теоретик и исследователь медиа Маршалл Маклюэн придумал всем известный термин «глобальная деревня» (global village), вложив него идею о всеобщей связанности человечества. Я же, наоборот, вижу, что мир превращается в «деревню» не только в силу всеобщей связанности (connectivity), но в социальном, культурном и политическом смысле.
Как это происходит?
▪️Во-первых, крушение метанарративов ( единых и унифицирующих картин мира) после Второй мировой войны породило резкий рост обособленных микронарративов, вокруг которых строятся тысячи разнообразных идентичностей. Носители этих идентичностей в условиях интернета и соцсетей существуют в состоянии эхо-камер, где взаимный обмен информацией, ограничен, что ведет к формированию разнообразных и изолированных друг от друга социальных миров. Хорошим примером может послужить растущее расхождение в мировоззрении между мужским и женским полом, которое фиксируется на уровне статистики.
▪️Во-вторых, крушение Запада как производителя смыслов и мирового лидера сочетается с пестованием «многополярности» и права каждой страны на свой собственный уникальный путь развития. Иными словами, человечество потеряло единую картину мира, общих моральных и культурных ценностей, на основе которых сформировался Запад и которые он последовательно распространял на остальные страны. Теперь такие вещи как условные каннибализм и педофилия постепенно в сознании людей избавляются от того негативного значения, которым их наделила прошлая этическая система ценностей. Сейчас — во многом с подачи «прогрессивных» антропологов — такие практики признаются уникальными свойствами этнических и других национальных культур, над которыми у западной системы ценностей нет никакого превосходства. Вместо иерархии теперь тотальное равенство дискурсов, пресловутая многополярность в культурной сфере.
▪️В-третьих, это влияние электронных медиа на психику и восприятие реальности, о котором писал Маклюэн. Как утверждает ученый, постепенное замещение текстового способа передачи информации визуально-аудиальным (телевидение, ютуб, тикток и пр.) приводит наше сознание в состояние, близкое к сознанию примитивных первобытных племен. Печатное слово, текст, вынудило наше сознание развивать один орган чувств в ущерб остальным — зрение, что позволило развиться аналитическому способу мышления вместо холистического, который доминирует в примитивных культурах. Сейчас происходит откат в обратную сторону.
Итогом сей трансформации станет глобальная трайбализация — превращение человечества в конгломерат «племен», живущих в социальной, культурной и политической изоляции от друг друга.
Это значит, что мир постепенно скатывается в состояние варварства, которое под глянцем технологического развития и прогресса не очень заметно.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Запад — культ односторонней силы и иерархии?
Отвечу на комментарий подписчика к предыдущему посту.
В том то и дело, что тут речь не про пресловутую иерархию, навязываемую Западом, и не про «порядок, основанный на правилах». Это лишь часть картины. Самое важное — это культурный код, сформированный христианством, который заложил основания для подлинного космополитизма и универсализма. Этот космополитизм многие века продвигал Запад: международное право, права человека и многое другое. Да, неидеально, местами совсем чудовищно, но эта парадигма задавала четкие критерии добра и зла, дозволенного и недозволенного.
Этот «культурный генотип» не был вшит в человека: он создавался вручную, буквально с нуля и вопреки всем предшествующим традициям.
Теперь этого нет. Сейчас происходит окончательный отказ от этой культуры в пользу нечто такого, что можно назвать «новым язычеством».
Язычество здесь не надо понимать буквально: это именно плюрализм мировоззренческих концепций, который легитимизирует абсолютно различные подходы к человеческому общежитию. Условно: нравится есть людей? Пожалуйста, это же часть твоей самобытной культуры, и мы должны ее уважать как никак. Считаешь, что права человека — это фикция, а пытки — норма? Конечно, пожалуйста, пользуйтесь на здоровье и ни в чем себе не отказывайте, ведь права человека бездуховный Запад придумал, поэтому и безнравственно.
Список можно продолжать бесконечно.
Хорошую иллюстрацию данного положения из истории даёт античность, где, даже несмотря на становление римско-эллинской ойкумены, сосуществовали различные языческие культы. Единого и общепризнанного стандарта мироустройства не было: все было относительно и зависело от вкуса отдельных людей. Были некоторые общие элементы картины, которые разделялись большинством, но, в целом, этический плюрализм был нормой.
И вот ещё что: если западные страны нарушают собственные стандарты, это ещё не повод говорить, что они — фикция. Их ценность сама по себе уникальна и важна, и она не зависит от того, соответствует кто-то им или нет. Это лучшее что у нас есть и терять это в пользу «уникальной цивилизационной самобытности» совсем не хочется.
Единственно возможный космополитизм — это христианский или же светский , но в основании которого лежат христианские нормы. Другого быть не может.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Отвечу на комментарий подписчика к предыдущему посту.
В том то и дело, что тут речь не про пресловутую иерархию, навязываемую Западом, и не про «порядок, основанный на правилах». Это лишь часть картины. Самое важное — это культурный код, сформированный христианством, который заложил основания для подлинного космополитизма и универсализма. Этот космополитизм многие века продвигал Запад: международное право, права человека и многое другое. Да, неидеально, местами совсем чудовищно, но эта парадигма задавала четкие критерии добра и зла, дозволенного и недозволенного.
Этот «культурный генотип» не был вшит в человека: он создавался вручную, буквально с нуля и вопреки всем предшествующим традициям.
Теперь этого нет. Сейчас происходит окончательный отказ от этой культуры в пользу нечто такого, что можно назвать «новым язычеством».
Язычество здесь не надо понимать буквально: это именно плюрализм мировоззренческих концепций, который легитимизирует абсолютно различные подходы к человеческому общежитию. Условно: нравится есть людей? Пожалуйста, это же часть твоей самобытной культуры, и мы должны ее уважать как никак. Считаешь, что права человека — это фикция, а пытки — норма? Конечно, пожалуйста, пользуйтесь на здоровье и ни в чем себе не отказывайте, ведь права человека бездуховный Запад придумал, поэтому и безнравственно.
Список можно продолжать бесконечно.
Хорошую иллюстрацию данного положения из истории даёт античность, где, даже несмотря на становление римско-эллинской ойкумены, сосуществовали различные языческие культы. Единого и общепризнанного стандарта мироустройства не было: все было относительно и зависело от вкуса отдельных людей. Были некоторые общие элементы картины, которые разделялись большинством, но, в целом, этический плюрализм был нормой.
И вот ещё что: если западные страны нарушают собственные стандарты, это ещё не повод говорить, что они — фикция. Их ценность сама по себе уникальна и важна, и она не зависит от того, соответствует кто-то им или нет. Это лучшее что у нас есть и терять это в пользу «уникальной цивилизационной самобытности» совсем не хочется.
Единственно возможный космополитизм — это христианский или же светский , но в основании которого лежат христианские нормы. Другого быть не может.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Политический клиентелизм
К предыдущему посту несколько подписчиков указали на схожесть «пацанской политики» и феодализма.
Я не любитель анахронизмов, потому что в большинстве случаев их способность адекватно описать реальность очень мала. В качестве современной альтернативы в политологии с подачи Генри Хейла в отношении Северной Евразии закрепился хороший термин: patronal politics (политический клиентелизм).
Можем почитать и разобрать поподробнее при желании, как это устроено на постсоветском пространстве.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
К предыдущему посту несколько подписчиков указали на схожесть «пацанской политики» и феодализма.
Я не любитель анахронизмов, потому что в большинстве случаев их способность адекватно описать реальность очень мала. В качестве современной альтернативы в политологии с подачи Генри Хейла в отношении Северной Евразии закрепился хороший термин: patronal politics (политический клиентелизм).
Можем почитать и разобрать поподробнее при желании, как это устроено на постсоветском пространстве.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
«Голожопые варвары», расизм и персоязычный мир. Как конструировалась иранская идентичность. Часть 2
Кермани и Ахунзаде передали эстафету новому поколению иранских националистов как Хасан Тагизаде и другие, которые по приглашению немцев переехали в Берлин в 1916 году и работали над антибританской и антироссийской пропагандой, издавая журнал под названием «Каве». Эта группа получила название «Берлинский кружок». Они занимались тем, чем занимались их предшественники: поливанием грязью арабов, пением дифирамбов богатой персидской культуре, которую погубили семиты и восхвалением Запада, в частности Германии.
Однако была одна особенность: Тагизаде и его команда не просто восхищались Западом, они предоставили идеологическое обоснование авторитарной модернизации (вестернизации), которую проводил в Иране монарх Реза Шах, основатель династии Пехлеви.
В 1922 журнал «Каве» закрылся. Вместо него появился «Ираншахр». Его главное достижение: творческое осмысление ислама, где шиизм получил этническую окраску, как истинно иранская форма ислама, которая противопоставляется арабской — суннизму. Эта наработка отчасти легла в официальную идеологию современного Ирана.
Некоторые авторы этого журнала предлагали совсем дикие идеи в духе нацизма: они утверждали, что необходимо очистить территорию Ирана от пришельцев-арабов и тюрков, которые пришли сюда во время нашествия арабов и монголов. Грубо говоря, они призывали к этническим чисткам, а за вдохновением и примером рекомендовали обратиться к турецким коллегам и их опыту геноцида армян в 1917 году.
Далее, перед Исламской революцией и после ряд интеллектуалов как Али Шариати и Дариуш Шаеган проповедовали что-то вроде «возврата к корням» в духе критики евроцентризма, опираясь на другого иранского интеллектуала Джалала але-Ахмада, придумавшего термин «отравление Западом».
Заключительным этапом в формировании иранской национальной идентичности стала разработка спорной концепции «Персоязычного мира» (Persianate world). Ее ключевая идея заключалась в переосмыслении привычных границ персидской цивилизации, в орбиту которой предлагалось теперь включить не только Иран в текущих границах, но и огромное число народов и государств, где утвердился персидский язык, или его диалекты. Таким образом, Иран получал легитимное право на нечто вроде зоны влияния в этих странах и аргумент в пользу лингвистической унификации у таких народов как белуджи и курды (это болезненная тема в современном Иране в силу его полиязычности). Забавно, что её придумали не иранцы, а западный историк Маршалл Ходжсон.
В общем, что стоит сказать в заключение: иранская нация — это плод усилий западных ученых и интеллектуалов, на основе трудов которых иранцы уже смастерили свою национальную идентичность. Даже поздние работы вроде трудов интеллектуала Али Шариати, который пытался сочетать ислам с марксизмом, в основном черпают вдохновение из западной традиции.
Другой ключевой элемент — это образ «Другого», который иранцам опять же подарили европейцы: арабы и иногда турки и монголы. В основе этого образа лежит ненависть и расизм. Иранцам был нужен этот образ, чтобы оправдать свое отставание от Запада и найти козла отпущения, на которого можно свалить вину. Чуть позже под влиянием «евроцентризма», исходящего от Запада, иранские интеллектуалы решили отвергнуть западный мир как модель для подражания и вместо арабов в качестве «Другого» идеологи Исламской революции выбрали евреев и американцев.
Mohammadpour, A. (2024). Persian orientalism: Raciolinguistic ideologies and the construction of ‘Iranianness’. Nations and Nationalism, 30(2), 356-375.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Кермани и Ахунзаде передали эстафету новому поколению иранских националистов как Хасан Тагизаде и другие, которые по приглашению немцев переехали в Берлин в 1916 году и работали над антибританской и антироссийской пропагандой, издавая журнал под названием «Каве». Эта группа получила название «Берлинский кружок». Они занимались тем, чем занимались их предшественники: поливанием грязью арабов, пением дифирамбов богатой персидской культуре, которую погубили семиты и восхвалением Запада, в частности Германии.
Однако была одна особенность: Тагизаде и его команда не просто восхищались Западом, они предоставили идеологическое обоснование авторитарной модернизации (вестернизации), которую проводил в Иране монарх Реза Шах, основатель династии Пехлеви.
В 1922 журнал «Каве» закрылся. Вместо него появился «Ираншахр». Его главное достижение: творческое осмысление ислама, где шиизм получил этническую окраску, как истинно иранская форма ислама, которая противопоставляется арабской — суннизму. Эта наработка отчасти легла в официальную идеологию современного Ирана.
Некоторые авторы этого журнала предлагали совсем дикие идеи в духе нацизма: они утверждали, что необходимо очистить территорию Ирана от пришельцев-арабов и тюрков, которые пришли сюда во время нашествия арабов и монголов. Грубо говоря, они призывали к этническим чисткам, а за вдохновением и примером рекомендовали обратиться к турецким коллегам и их опыту геноцида армян в 1917 году.
Далее, перед Исламской революцией и после ряд интеллектуалов как Али Шариати и Дариуш Шаеган проповедовали что-то вроде «возврата к корням» в духе критики евроцентризма, опираясь на другого иранского интеллектуала Джалала але-Ахмада, придумавшего термин «отравление Западом».
Заключительным этапом в формировании иранской национальной идентичности стала разработка спорной концепции «Персоязычного мира» (Persianate world). Ее ключевая идея заключалась в переосмыслении привычных границ персидской цивилизации, в орбиту которой предлагалось теперь включить не только Иран в текущих границах, но и огромное число народов и государств, где утвердился персидский язык, или его диалекты. Таким образом, Иран получал легитимное право на нечто вроде зоны влияния в этих странах и аргумент в пользу лингвистической унификации у таких народов как белуджи и курды (это болезненная тема в современном Иране в силу его полиязычности). Забавно, что её придумали не иранцы, а западный историк Маршалл Ходжсон.
В общем, что стоит сказать в заключение: иранская нация — это плод усилий западных ученых и интеллектуалов, на основе трудов которых иранцы уже смастерили свою национальную идентичность. Даже поздние работы вроде трудов интеллектуала Али Шариати, который пытался сочетать ислам с марксизмом, в основном черпают вдохновение из западной традиции.
Другой ключевой элемент — это образ «Другого», который иранцам опять же подарили европейцы: арабы и иногда турки и монголы. В основе этого образа лежит ненависть и расизм. Иранцам был нужен этот образ, чтобы оправдать свое отставание от Запада и найти козла отпущения, на которого можно свалить вину. Чуть позже под влиянием «евроцентризма», исходящего от Запада, иранские интеллектуалы решили отвергнуть западный мир как модель для подражания и вместо арабов в качестве «Другого» идеологи Исламской революции выбрали евреев и американцев.
Mohammadpour, A. (2024). Persian orientalism: Raciolinguistic ideologies and the construction of ‘Iranianness’. Nations and Nationalism, 30(2), 356-375.
#кратко
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Белые негры
Плакат, бьющий тревогу об угрозе замещении немцев и иных западных европейцев, славянами.
В очередной раз убеждаюсь, что Виссарион Белинский был прав, назвав славян (крепостных крестьян) «белыми неграми».
На всем европейском пространстве восточноевропейские славяне в глазах немцев, британцев и англичан виделись кем-то вроде современных негров и латиносов, угрожающих вырождением старым западноевропейским нациям благодаря высокой рождаемости и массовой миграции.
Сейчас страхи и фобии остаются теми же самыми, только теперь место славян заняли игроки с дальней периферии, которых модернизация, индустриализация и географическая мобильность, вызванная глобализацией, коснулись немного позже.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis
Плакат, бьющий тревогу об угрозе замещении немцев и иных западных европейцев, славянами.
В очередной раз убеждаюсь, что Виссарион Белинский был прав, назвав славян (крепостных крестьян) «белыми неграми».
На всем европейском пространстве восточноевропейские славяне в глазах немцев, британцев и англичан виделись кем-то вроде современных негров и латиносов, угрожающих вырождением старым западноевропейским нациям благодаря высокой рождаемости и массовой миграции.
Сейчас страхи и фобии остаются теми же самыми, только теперь место славян заняли игроки с дальней периферии, которых модернизация, индустриализация и географическая мобильность, вызванная глобализацией, коснулись немного позже.
#комментарий
🔻 Подпишись на Politicanimalis