Июль. Исходят липы цветом.
У лета дел невпроворот.
С утра, разбуженный рассветом,
Пчелиный трудится народ.
Спешит. И в том его заслуга,
Судьбы великая страда.
И мёдом пахнет вся округа,
Деревья, воздух и вода.
Земли и неба мир раздольный,
Его насущные дела.
А липы, словно колокольни,
Гудят во все колокола.
Поэт Михаил Дудин
У лета дел невпроворот.
С утра, разбуженный рассветом,
Пчелиный трудится народ.
Спешит. И в том его заслуга,
Судьбы великая страда.
И мёдом пахнет вся округа,
Деревья, воздух и вода.
Земли и неба мир раздольный,
Его насущные дела.
А липы, словно колокольни,
Гудят во все колокола.
Поэт Михаил Дудин
Сказал он: «За всё спасибо:
За Вашего сердца лёд,
За то, что об лёд, как рыба,
Я бьюсь уж который год.
За ласковый, за вечерний,
За дружески-нежный свет,
За то, что ожесточенья
Во мне, нелюбимом, нет».
Она поцелуем быстрым
Коснулась его волос.
«Ох, если бы высечь искру
Из сердца мне удалось…»
А он усмехнулся, в синем
Табачном плывя дыму:
«Подобное не под силу,
Я думаю, никому».
Она опустила веки,
Чтоб скрыть невесёлый взгляд…
То было в двадцатом веке.
Так было сто лет назад.
Юлия Друнина
За Вашего сердца лёд,
За то, что об лёд, как рыба,
Я бьюсь уж который год.
За ласковый, за вечерний,
За дружески-нежный свет,
За то, что ожесточенья
Во мне, нелюбимом, нет».
Она поцелуем быстрым
Коснулась его волос.
«Ох, если бы высечь искру
Из сердца мне удалось…»
А он усмехнулся, в синем
Табачном плывя дыму:
«Подобное не под силу,
Я думаю, никому».
Она опустила веки,
Чтоб скрыть невесёлый взгляд…
То было в двадцатом веке.
Так было сто лет назад.
Юлия Друнина
Если ты мне враг –
Кто тогда мне друг?
Вертится Земля,
Как гончарный круг.
Мучась и бесясь,
Составляет Бог
Карточный пасьянс
Из людских дорог.
Смотрит он, чудак,
В миллионы схем –
Что, когда и как,
Где, кому и с кем.
Перепутал год,
Перепутал век, –
И тебе не тот
Выпал человек!..
Я не виноват.
Он не виноват.
И на всех троих –
Узенький Арбат.
Леонид Филатов
Кто тогда мне друг?
Вертится Земля,
Как гончарный круг.
Мучась и бесясь,
Составляет Бог
Карточный пасьянс
Из людских дорог.
Смотрит он, чудак,
В миллионы схем –
Что, когда и как,
Где, кому и с кем.
Перепутал год,
Перепутал век, –
И тебе не тот
Выпал человек!..
Я не виноват.
Он не виноват.
И на всех троих –
Узенький Арбат.
Леонид Филатов
Николай Заболоцкий
Признание
Зацелована, околдована,
С ветром в поле когда-то обвенчана,
Вся ты словно в оковы закована,
Драгоценная моя женщина!
Не веселая, не печальная,
Словно с темного неба сошедшая,
Ты и песнь моя обручальная,
И звезда моя сумасшедшая.
Я склонюсь над твоими коленями,
Обниму их с неистовой силою,
И слезами и стихотвореньями
Обожгу тебя, горькую, милую.
Отвори мне лицо полуночное,
Дай войти в эти очи тяжелые,
В эти черные брови восточные,
В эти руки твои полуголые.
Что прибавится — не убавится,
Что не сбудется — позабудется…
Отчего же ты плачешь, красавица?
Или это мне только чудится?
1957 г.
Признание
Зацелована, околдована,
С ветром в поле когда-то обвенчана,
Вся ты словно в оковы закована,
Драгоценная моя женщина!
Не веселая, не печальная,
Словно с темного неба сошедшая,
Ты и песнь моя обручальная,
И звезда моя сумасшедшая.
Я склонюсь над твоими коленями,
Обниму их с неистовой силою,
И слезами и стихотвореньями
Обожгу тебя, горькую, милую.
Отвори мне лицо полуночное,
Дай войти в эти очи тяжелые,
В эти черные брови восточные,
В эти руки твои полуголые.
Что прибавится — не убавится,
Что не сбудется — позабудется…
Отчего же ты плачешь, красавица?
Или это мне только чудится?
1957 г.
Александр Николаевич Островский родился и вырос в Москве, в самом центре Замоскворечья, которое в то время было совершенно особым миром. Живших там людей, их взаимоотношения, их быт, живой и красочный язык купцов, чиновников и дворян Островский впоследствии воспроизвел в своих комедиях. Своими пьесами Островский создал школу настоящего русского драматического искусства, простого и естественного, чуждого всякой вычурности и аффектации.
Всю ночь кузнечики поют … июль.
Собаки спать нам не дают … июль.
Куда ни глянь – везде живут … июль.
Ночная жизнь и там и тут
… июль.
А в поле васильки цветут … июль.
Из леса ягоды несут … июль.
Из родника пригоршней пьют … июль.
Дожди грибные с неба льют
… июль.
Хожу с утра встречать рассвет … июль.
И на жару один ответ … июль.
И если лето перегнуть,
На сгибе снова с нами будет
… июль.
Терентiй Травнiкъ
Собаки спать нам не дают … июль.
Куда ни глянь – везде живут … июль.
Ночная жизнь и там и тут
… июль.
А в поле васильки цветут … июль.
Из леса ягоды несут … июль.
Из родника пригоршней пьют … июль.
Дожди грибные с неба льют
… июль.
Хожу с утра встречать рассвет … июль.
И на жару один ответ … июль.
И если лето перегнуть,
На сгибе снова с нами будет
… июль.
Терентiй Травнiкъ
Умей, умей себе приказывать,
Муштруй себя, а не вынянчивай.
Умей, умей себе отказывать
В успехах верных, но обманчивых.
Умей отказываться начисто,
Не убоясь и одиночества,
От неподсудного ловкачества,
От сахарина легких почестей.
От ласки, платой озабоченной,
И от любви, достаток любящей,
И от ливреи позолоченной
Отказывайся — даже в рубище.
От чьей-то равнодушной помощи,
От чьей-то выморочной сущности…
Отказывайся — даже тонущий —
От недруга руки тянущейся!
Вадим Шефнер
Муштруй себя, а не вынянчивай.
Умей, умей себе отказывать
В успехах верных, но обманчивых.
Умей отказываться начисто,
Не убоясь и одиночества,
От неподсудного ловкачества,
От сахарина легких почестей.
От ласки, платой озабоченной,
И от любви, достаток любящей,
И от ливреи позолоченной
Отказывайся — даже в рубище.
От чьей-то равнодушной помощи,
От чьей-то выморочной сущности…
Отказывайся — даже тонущий —
От недруга руки тянущейся!
Вадим Шефнер
А следом, следом шел июль,
Июльский дождик мчался следом,
Носили молоко по средам,
А по ночам на окнах тюль
Белел. А днем была жара.
Жасмина изгородь живая
Цвела, полдома закрывая,
А после дождика сыра
Была земля. Сыра, бела,
Бела от лепестков жасмина,
Которых целая лавина
Сошла. О Господи, дела
Столь утешительны Твои
Для слуха чуткого и взгляда,
Что больше ничего не надо,
Все остальное утаи...
Лариса Миллер
Июльский дождик мчался следом,
Носили молоко по средам,
А по ночам на окнах тюль
Белел. А днем была жара.
Жасмина изгородь живая
Цвела, полдома закрывая,
А после дождика сыра
Была земля. Сыра, бела,
Бела от лепестков жасмина,
Которых целая лавина
Сошла. О Господи, дела
Столь утешительны Твои
Для слуха чуткого и взгляда,
Что больше ничего не надо,
Все остальное утаи...
Лариса Миллер
Меня сомненья - чёрт возьми! -
Давно буравами сверлили:
Зачем мы сделались людьми?
Зачем потом заговорили?
Зачем живя на четырёх,
Мы встали, распрямили спины?
Затем - и это видит Бог, -
Чтоб взять каменья и дубины.
Мы умудрились много знать,
Повсюду мест наделать лобных,
И предавать, и распинать,
И брать на крюк себе подобных!
Владимир Высоцкий
Давно буравами сверлили:
Зачем мы сделались людьми?
Зачем потом заговорили?
Зачем живя на четырёх,
Мы встали, распрямили спины?
Затем - и это видит Бог, -
Чтоб взять каменья и дубины.
Мы умудрились много знать,
Повсюду мест наделать лобных,
И предавать, и распинать,
И брать на крюк себе подобных!
Владимир Высоцкий
Бежит тропинка с бугорка,
Как бы под детскими ногами,
Все также сонными лугами
Лениво движется Ока;
Колокола звонят в тени,
Спешат удары за ударом,
И все поют о добром, старом,
О детском времени они.
О, дни, где утро было рай,
И полдень рай, и все закаты!
Где были шпагами лопаты
И замком царственный сарай.
Куда ушли, в какую даль вы?
Что между нами пролегло?
Все также сонно-тяжело
Качаются на клумбах мальвы...
Марина Цветаева
Как бы под детскими ногами,
Все также сонными лугами
Лениво движется Ока;
Колокола звонят в тени,
Спешат удары за ударом,
И все поют о добром, старом,
О детском времени они.
О, дни, где утро было рай,
И полдень рай, и все закаты!
Где были шпагами лопаты
И замком царственный сарай.
Куда ушли, в какую даль вы?
Что между нами пролегло?
Все также сонно-тяжело
Качаются на клумбах мальвы...
Марина Цветаева