ПИСЬМЕННОЕ САМОИССЛЕДОВАНИЕ
Суть метода в том, чтобы создать для себя собственный “мануал”, коллекцию “опор в трудные времена”, если использовать термин из нарративной практики — “удостоверение предпочитаемой идентичности”. Делается это за счет структурированных письменных практик в формате кластеров, или майндмапов (Изади называет их “картами”).
Фактически, автор предлагает взять привычную внутреннюю речь саморегуляции, существующую в «свернутом» виде, вынести вовне и развернуть в виде письменных практик, заменить на предпочитаемый способ отношения к себе и использовать «материализованные формы» внешней речи-для-себя (личные терапевтические документы и удостоверения идентичности), пока она не интериоризуется и не начнет существовать в свернутом виде.
Распространенная ошибка, которую допускают люди, решающие что-то изменить в своей жизни, - это броситься в изменения «с места в карьер», без предварительной подготовки. На самом деле, чем дольше мы «топчемся» на этапе рефлексивного самоисследования, тем более быстрым и устойчивым будет продвижение в желаемом направлении. Первый «проход» по всем упражнениям-картам займет больше времени, чем последующие. Важно перечитывать то, что мы при этом пишем (желательно - вслух), чтобы становиться самому себе сочувствующим свидетелем. Выписывая и прочитывая мысли, мы растождествляемся с ними, увеличивая зазор (внутреннюю просторность) между нами и ими, и противостоим их претензиям на непреложную истинность.
Базой для того, чтобы это было возможно, является практика осознанности - открытое, любознательное, неосуждающее принятие всех наших мыслей и переживаний.
ЧТО ОКАЗЫВАЕТСЯ “СПУСКОВЫМ КРЮЧКОМ” ДЛЯ ДУРНЫХ ПРИВЫЧЕК
Для того, чтобы сформировалась устойчивая хорошая привычка, работает не самозапугивание и не отвращение к себе — тому, в кого мы превратимся, если не изменимся, а надежда на лучшее, вдохновение, самоподдержка, сочувствие себе, прощение себя и вознаграждение себя. Если мы относимся к себе так, как будто мы слабые, дурные и нуждаемся в наказании («Знаешь же, как правильно, так почему не делаешь?»), рано или поздно мы начинаем бунтовать против этого и саботировать. Мы хорошие, и привычки наши были когда-то лучшим из возможных выходов из тяжелой для нас ситуации.
Наши дурные привычки и компульсивное аддиктивное поведение запускаются невыносимым для нас ощущением внутреннего дискомфорта, связанного с жестокостью голоса самокритики, унижающего нас. Метод доброты помогает нам выдерживать этот дискомфорт, в результате мы можем обратиться к голосу самокритики с открытостью и любознательностью, от чего он преображается. После этого очень многое в нашей жизни начинает налаживаться.
ПОЧЕМУ ЛЮДИ “СХОДЯТ С ДИСТАНЦИИ”
Решаясь на изменения, люди часто хотят изменить все и сразу, предъявляют к себе нереалистичные требования, «задирают планку» так, что падение с этой высоты может их полностью демотивировать. Но для изменений важнее продемонстрировать себе, что вы можете стойко придерживаться намеченного плана, а не продвижение семимильными шагами. Важно поверить в себя, обрести уверенность в себе и разными способами себя часто помаленечку радовать и по-хорошему удивлять. Поначалу лучше ставить себе цели на уровне «ниже плинтуса», а потом, по мере наращивания уверенности и компетентности, повышать планку. Важно, чтобы в ходе изменений вы чувствовали себя довольными, счастливыми, не уставшими и не перегруженными.
Часто бывает так, что решение о необходимости изменений принимается в момент эмоционального потрясения, “ямы”; но потом интенсивность переживаний проходит и мы начинаем обесценивать свое собственное намерение измениться (“ну не все же так страшно, вполне можно жить”). Шахру Изади предлагает вспомнить какой-то такой момент эмоционального потрясения и записать те инсайты, которые у нас в тот момент были (она дает набор незаконченных предложений, складывающихся в письмо самому себе, напоминающее о важности изменений). И когда нам начинает казаться, что “не ну а чо, вроде и так нормально живу”, — надо доставать это письмо и вслух его себе перечитывать.
Суть метода в том, чтобы создать для себя собственный “мануал”, коллекцию “опор в трудные времена”, если использовать термин из нарративной практики — “удостоверение предпочитаемой идентичности”. Делается это за счет структурированных письменных практик в формате кластеров, или майндмапов (Изади называет их “картами”).
Фактически, автор предлагает взять привычную внутреннюю речь саморегуляции, существующую в «свернутом» виде, вынести вовне и развернуть в виде письменных практик, заменить на предпочитаемый способ отношения к себе и использовать «материализованные формы» внешней речи-для-себя (личные терапевтические документы и удостоверения идентичности), пока она не интериоризуется и не начнет существовать в свернутом виде.
Распространенная ошибка, которую допускают люди, решающие что-то изменить в своей жизни, - это броситься в изменения «с места в карьер», без предварительной подготовки. На самом деле, чем дольше мы «топчемся» на этапе рефлексивного самоисследования, тем более быстрым и устойчивым будет продвижение в желаемом направлении. Первый «проход» по всем упражнениям-картам займет больше времени, чем последующие. Важно перечитывать то, что мы при этом пишем (желательно - вслух), чтобы становиться самому себе сочувствующим свидетелем. Выписывая и прочитывая мысли, мы растождествляемся с ними, увеличивая зазор (внутреннюю просторность) между нами и ими, и противостоим их претензиям на непреложную истинность.
Базой для того, чтобы это было возможно, является практика осознанности - открытое, любознательное, неосуждающее принятие всех наших мыслей и переживаний.
ЧТО ОКАЗЫВАЕТСЯ “СПУСКОВЫМ КРЮЧКОМ” ДЛЯ ДУРНЫХ ПРИВЫЧЕК
Для того, чтобы сформировалась устойчивая хорошая привычка, работает не самозапугивание и не отвращение к себе — тому, в кого мы превратимся, если не изменимся, а надежда на лучшее, вдохновение, самоподдержка, сочувствие себе, прощение себя и вознаграждение себя. Если мы относимся к себе так, как будто мы слабые, дурные и нуждаемся в наказании («Знаешь же, как правильно, так почему не делаешь?»), рано или поздно мы начинаем бунтовать против этого и саботировать. Мы хорошие, и привычки наши были когда-то лучшим из возможных выходов из тяжелой для нас ситуации.
Наши дурные привычки и компульсивное аддиктивное поведение запускаются невыносимым для нас ощущением внутреннего дискомфорта, связанного с жестокостью голоса самокритики, унижающего нас. Метод доброты помогает нам выдерживать этот дискомфорт, в результате мы можем обратиться к голосу самокритики с открытостью и любознательностью, от чего он преображается. После этого очень многое в нашей жизни начинает налаживаться.
ПОЧЕМУ ЛЮДИ “СХОДЯТ С ДИСТАНЦИИ”
Решаясь на изменения, люди часто хотят изменить все и сразу, предъявляют к себе нереалистичные требования, «задирают планку» так, что падение с этой высоты может их полностью демотивировать. Но для изменений важнее продемонстрировать себе, что вы можете стойко придерживаться намеченного плана, а не продвижение семимильными шагами. Важно поверить в себя, обрести уверенность в себе и разными способами себя часто помаленечку радовать и по-хорошему удивлять. Поначалу лучше ставить себе цели на уровне «ниже плинтуса», а потом, по мере наращивания уверенности и компетентности, повышать планку. Важно, чтобы в ходе изменений вы чувствовали себя довольными, счастливыми, не уставшими и не перегруженными.
Часто бывает так, что решение о необходимости изменений принимается в момент эмоционального потрясения, “ямы”; но потом интенсивность переживаний проходит и мы начинаем обесценивать свое собственное намерение измениться (“ну не все же так страшно, вполне можно жить”). Шахру Изади предлагает вспомнить какой-то такой момент эмоционального потрясения и записать те инсайты, которые у нас в тот момент были (она дает набор незаконченных предложений, складывающихся в письмо самому себе, напоминающее о важности изменений). И когда нам начинает казаться, что “не ну а чо, вроде и так нормально живу”, — надо доставать это письмо и вслух его себе перечитывать.
КАРТЫ КАК ОРИЕНТИРОВОЧНАЯ ОСНОВА ИЗМЕНЕНИЙ
Шахру Изади предлагает составить себе личный мануал изменений, заполнив в определенном порядке 17 карт. Их можно сфотографировать и просматривать их в телефоне в трудную минуту.
Первые несколько карт посвящены предпочитаемой идентичности (каким я люблю быть, чем я горжусь), а также способностям справляться (какие условия помогали мне сохранять мотивацию в прошлых больших и сложных проектах; какие стратегии не работали, так что не стоит их повторять).
Центральное место в работе занимают две карты — самоуничижительные высказывания о себе и слова поддержки для любимого человека.
Дальше предлагается составить карты, описывающие, в чем вред от текущего положения вещей, и причины, почему мы продолжаем опираться на дурную привычку (в каких ситуациях и от чего она нас защищает).
Следующие карты собирает в себе возможные новые тактики в провоцирующих ситуациях, и условия, в которых будет самое большое искушение вернуться к прежнему поведению и сойти с дистанции изменений.
Следующие две карты — образ предпочитаемого будущего (когда изменения реализуются, через 6 месяцев с настоящего момента) и образ непредпочитаемого будущего (когда изменения не реализуются).
Дальше — собственно, план изменений и карта, собирающая в себе все привычные самооправдания и способы отлынивания.
И, наконец, в завершение — пожалуй, одна из самых важных карт: “Что может помочь мне наполнить мою чашку радости сегодня?”
Для тех, кому важно быть неуязвимым для искушения, последняя карта “Как я пойму, что действительно изменил_ась”.
#привычки #модификация_поведения #метод_доброты #шахру_изади #сочувствие_себе #20_раз_упал_21_раз_поднялся
Шахру Изади предлагает составить себе личный мануал изменений, заполнив в определенном порядке 17 карт. Их можно сфотографировать и просматривать их в телефоне в трудную минуту.
Первые несколько карт посвящены предпочитаемой идентичности (каким я люблю быть, чем я горжусь), а также способностям справляться (какие условия помогали мне сохранять мотивацию в прошлых больших и сложных проектах; какие стратегии не работали, так что не стоит их повторять).
Центральное место в работе занимают две карты — самоуничижительные высказывания о себе и слова поддержки для любимого человека.
Дальше предлагается составить карты, описывающие, в чем вред от текущего положения вещей, и причины, почему мы продолжаем опираться на дурную привычку (в каких ситуациях и от чего она нас защищает).
Следующие карты собирает в себе возможные новые тактики в провоцирующих ситуациях, и условия, в которых будет самое большое искушение вернуться к прежнему поведению и сойти с дистанции изменений.
Следующие две карты — образ предпочитаемого будущего (когда изменения реализуются, через 6 месяцев с настоящего момента) и образ непредпочитаемого будущего (когда изменения не реализуются).
Дальше — собственно, план изменений и карта, собирающая в себе все привычные самооправдания и способы отлынивания.
И, наконец, в завершение — пожалуй, одна из самых важных карт: “Что может помочь мне наполнить мою чашку радости сегодня?”
Для тех, кому важно быть неуязвимым для искушения, последняя карта “Как я пойму, что действительно изменил_ась”.
#привычки #модификация_поведения #метод_доброты #шахру_изади #сочувствие_себе #20_раз_упал_21_раз_поднялся
Сегодня читаю о связи стоматологических проблем с другими проблемами здоровья, и, в частности, с психическими.
(Мой новый стоматолог понимает словосочетания “биологическая стоматология” и “биосовместимые материалы”, но все равно в преддверии встречи с ним как-то неуютно. Так как во всякой непонятной ситуации я открываю статью или книгу на английском и перевожу, то вот результат.)
О кишечном микробиоме уже много где пишут, тогда как микробиом полости рта лишь ненамного менее разнообразен, и также оказывает большое влияние на весь организм. Положу ссылку на большую обзорную статью на английском в комменты.
Немецкие ученые (1) исследовали корреляции между распространенными стоматологическими проблемами и разными хроническими заболеваниями (делали аналитический обзор аналитических обзоров). Больше всего корреляций обнаружено у периодонтита (диабет, сердечно-сосудистые заболевания, в т.ч. ИБС, инфаркт и инсульт, а также ХОБЛ). Самое большое количество стоматологических проблем разного рода — у больных диабетом. Что на что влияет и чему является причиной, по корреляциям сказать невозможно. Исследователи рассуждают об общих факторах риска и общих стратегиях лечения, а также о более плотном взаимодействии врачей разных специализаций между собой, не исключая стоматологов.
Японские ученые в 2019 году (2) продолжили публиковать свои исследования о возможном вкладе периодонтита как фактора риска для развития депрессии, болезни Паркинсона, болезни Альцгеймера и шизофрении. Биологическим механизмом, опосредующим это влияние, является нейровоспаление. …Так что чем лучше мы заботимся о своих зубах и деснах, тем больше вероятность хорошей старости.
Большую обзорную статью этих японских ученых про вклад воспалительных инфекционных заболеваний полости рта в развитие депрессии, опубликованную в 2018 г. (3) перевели для портала “Психиатрия и нейронауки” (ссылку на русский перевод положу в комменты).
(Там, конечно, еще масса всего про влияние токсичных материалов, используемых для пломбирования, и про оставленную у корней зубов инфекцию, замурованную там при удалении нервов и пломбировании каналов, и о том, как это все связано с дисфункцией печени, например, — но это отдельная история. И про нарушение проницаемости эпителия полости рта, когда оттуда в кровоток попадает всякое, чему туда попадать не следует.)
#микроби_омм #зубы_у_нассс_их_шшшесссть #это_ж_голова #нейровоспаление #а_еще_я_в_нее_ем #стоматология #периодонтит #пародонтит
(1) Seitz MW, Listl S, Bartols A, Schubert I, Blaschke K, Haux C, et al. Current Knowledge on Correlations Between Highly Prevalent Dental Conditions and Chronic Diseases: An Umbrella Review. Prev Chronic Dis 2019;16:180641. DOI: http://dx.doi.org/10.5888/pcd16.180641
external icon
.
(2) Hashioka S, Inoue K, Miyaoka T, Hayashida M, Wake R, Oh-Nishi A, Inagaki M. The Possible Causal Link of Periodontitis to Neuropsychiatric Disorders: More Than Psychosocial Mechanisms. Int J Mol Sci. 2019 Jul 30;20(15):3723. doi: 10.3390/ijms20153723. PMID: 31366073; PMCID: PMC6695849.
(3) Hashioka S, Inoue K, Hayashida M, Wake R, Oh-Nishi A, Miyaoka T. Implications of Systemic Inflammation and Periodontitis for Major Depression. Frontiers in Neuroscience. 2018, 12:483
DOI=10.3389/fnins.2018.00483
(Мой новый стоматолог понимает словосочетания “биологическая стоматология” и “биосовместимые материалы”, но все равно в преддверии встречи с ним как-то неуютно. Так как во всякой непонятной ситуации я открываю статью или книгу на английском и перевожу, то вот результат.)
О кишечном микробиоме уже много где пишут, тогда как микробиом полости рта лишь ненамного менее разнообразен, и также оказывает большое влияние на весь организм. Положу ссылку на большую обзорную статью на английском в комменты.
Немецкие ученые (1) исследовали корреляции между распространенными стоматологическими проблемами и разными хроническими заболеваниями (делали аналитический обзор аналитических обзоров). Больше всего корреляций обнаружено у периодонтита (диабет, сердечно-сосудистые заболевания, в т.ч. ИБС, инфаркт и инсульт, а также ХОБЛ). Самое большое количество стоматологических проблем разного рода — у больных диабетом. Что на что влияет и чему является причиной, по корреляциям сказать невозможно. Исследователи рассуждают об общих факторах риска и общих стратегиях лечения, а также о более плотном взаимодействии врачей разных специализаций между собой, не исключая стоматологов.
Японские ученые в 2019 году (2) продолжили публиковать свои исследования о возможном вкладе периодонтита как фактора риска для развития депрессии, болезни Паркинсона, болезни Альцгеймера и шизофрении. Биологическим механизмом, опосредующим это влияние, является нейровоспаление. …Так что чем лучше мы заботимся о своих зубах и деснах, тем больше вероятность хорошей старости.
Большую обзорную статью этих японских ученых про вклад воспалительных инфекционных заболеваний полости рта в развитие депрессии, опубликованную в 2018 г. (3) перевели для портала “Психиатрия и нейронауки” (ссылку на русский перевод положу в комменты).
(Там, конечно, еще масса всего про влияние токсичных материалов, используемых для пломбирования, и про оставленную у корней зубов инфекцию, замурованную там при удалении нервов и пломбировании каналов, и о том, как это все связано с дисфункцией печени, например, — но это отдельная история. И про нарушение проницаемости эпителия полости рта, когда оттуда в кровоток попадает всякое, чему туда попадать не следует.)
#микроби_омм #зубы_у_нассс_их_шшшесссть #это_ж_голова #нейровоспаление #а_еще_я_в_нее_ем #стоматология #периодонтит #пародонтит
(1) Seitz MW, Listl S, Bartols A, Schubert I, Blaschke K, Haux C, et al. Current Knowledge on Correlations Between Highly Prevalent Dental Conditions and Chronic Diseases: An Umbrella Review. Prev Chronic Dis 2019;16:180641. DOI: http://dx.doi.org/10.5888/pcd16.180641
external icon
.
(2) Hashioka S, Inoue K, Miyaoka T, Hayashida M, Wake R, Oh-Nishi A, Inagaki M. The Possible Causal Link of Periodontitis to Neuropsychiatric Disorders: More Than Psychosocial Mechanisms. Int J Mol Sci. 2019 Jul 30;20(15):3723. doi: 10.3390/ijms20153723. PMID: 31366073; PMCID: PMC6695849.
(3) Hashioka S, Inoue K, Hayashida M, Wake R, Oh-Nishi A, Miyaoka T. Implications of Systemic Inflammation and Periodontitis for Major Depression. Frontiers in Neuroscience. 2018, 12:483
DOI=10.3389/fnins.2018.00483
Вытащу из комментов к предыдущему посту; был комментарий, что по корреляционным исследованиям, указывающим на связь стоматологических проблем с другими проблемами в организме, непонятно, что делать, т.к. было б ясно, в чем причина, можно было бы и устранить ее.
Я в ответ написала: "Ну на самом деле некоторый ответ есть, если сделать контекстный шаг. По крайней мере, я так вижу. Если самая большая проблема во рту, связанная с состоянием всего организма, — это инфекционные заболевания десен и периодонта, а самая большая проблема в организме, связанная с самым большим количеством проблем во рту — это диабет, то движение, мне кажется, имеет смысл совершать в трех направлениях: (1) менять диету на такую, которая служит для профилактики диабета (т.е. без сахара и простых/"быстрых" углеводов) и (2) избавляться от патогенных микроорганизмов во рту (как минимум вылечить инфекцию у корней зубов, использовать "водяную щетку"-ирригатор для чистки полостей у основания коронок и т.п.) и (3) есть еду, богатую пробиотиками, чтобы они (пробиотики) не из капсул в кишечник попадали, а и во рту свое влияние оказывали".
Понятно, что тут много "но" и надо смотреть каждую ситуацию конкретно и индивидуально, чтобы проложить оптимальный "маршрут".
Я в ответ написала: "Ну на самом деле некоторый ответ есть, если сделать контекстный шаг. По крайней мере, я так вижу. Если самая большая проблема во рту, связанная с состоянием всего организма, — это инфекционные заболевания десен и периодонта, а самая большая проблема в организме, связанная с самым большим количеством проблем во рту — это диабет, то движение, мне кажется, имеет смысл совершать в трех направлениях: (1) менять диету на такую, которая служит для профилактики диабета (т.е. без сахара и простых/"быстрых" углеводов) и (2) избавляться от патогенных микроорганизмов во рту (как минимум вылечить инфекцию у корней зубов, использовать "водяную щетку"-ирригатор для чистки полостей у основания коронок и т.п.) и (3) есть еду, богатую пробиотиками, чтобы они (пробиотики) не из капсул в кишечник попадали, а и во рту свое влияние оказывали".
Понятно, что тут много "но" и надо смотреть каждую ситуацию конкретно и индивидуально, чтобы проложить оптимальный "маршрут".
Вспоминаю сегодня книгу Донны Джексон Наказавы “Аутоиммунная эпидемия”. В этой книге она ставит вопрос “почему в последние несколько десятков лет аутоиммунных заболеваний стало настолько больше, чем было раньше, ведь дело не только в том, что улучшилась диагностика”?
Это вторая ее книга; она писала ее, будучи парализованной в результате обострения аутоиммунного синдрома Гийена-Барре (при этом частично демиелинизируются периферические нервы). Оба раза, столкнувшись с обострением, Донна Джексон Наказава вынуждена была заново учиться ходить, и в общей сложности провела год в состоянии лежачей больной. И при этом провела объемное журналистское расследование.
В Америке (и дальше везде будет речь про США) сейчас, по грубым подсчетам, больше 23,5 миллионов больных аутоиммунными заболеваниями. Приходится руководствоваться грубыми подсчетами именно потому, что общего реестра и базы данных (как для больных раком и сердечно-сосудистыми заболеваниями) для пациентов с аутоиммунными заболеваниями нет.
Пока нет специализации врачей, которые бы фокусировались именно на том, как именно начинает сбоить иммунная система при аутоиммунном процессе (и этому в большинстве программ подготовки врачей уделяется мало внимания). Пациентов, больных аутоиммунными заболеваниями, традиционно “разбирают” специалисты по принципу “где основные симптомы”. Суставы болят? К ревматологу. Живот болит? К гастроэнтерологу. Диабет? К эндокринологу. Рассеянный склероз? К неврологу. Глаз отек? К офтальмологу.
В результате врачи-специалисты не видят целостной картины и не пытаются на нее посмотреть. Тогда как системные воспалительные аутоиммунные заболевания часто проявляются совокупностью симптомов в разных системах органов. Врачи лечат симптомы, но не зрят в корень.
В среднем, если ты обращаешься к врачу с жалобами на “хроническое непонятное”, которое в результате оказывается аутоиммунным заболеванием, между первым обращением и постановкой диагноза проходит шесть лет (и тебе приходится сменить в среднем шесть врачей). Несколько дольше, если ты — женщина. Жалобы женщины часто списывают на психосоматику и прочую жажду внимания. За шесть лет аутоиммунное заболевание, будь то болезнь Крона, системная красная волчанка, склеродерма, ревматоидный артрит, рассеянный склероз, диабет 1-го типа и пр. может убить, а если не убьет, то может нанести непоправимые повреждения разным органам.
Если у человека есть хотя бы одно аутоиммунное заболевание, достаточно высока вероятность, что будут и еще. Тут нет такого, что если ты уже больна волчанкой, то это значит, что ревматоидным артритом ты не заболеешь. Наоборот.
#донна_джексон_наказава #аутоиммунные_заболевания #аутоиммунная_эпидемия
Это вторая ее книга; она писала ее, будучи парализованной в результате обострения аутоиммунного синдрома Гийена-Барре (при этом частично демиелинизируются периферические нервы). Оба раза, столкнувшись с обострением, Донна Джексон Наказава вынуждена была заново учиться ходить, и в общей сложности провела год в состоянии лежачей больной. И при этом провела объемное журналистское расследование.
В Америке (и дальше везде будет речь про США) сейчас, по грубым подсчетам, больше 23,5 миллионов больных аутоиммунными заболеваниями. Приходится руководствоваться грубыми подсчетами именно потому, что общего реестра и базы данных (как для больных раком и сердечно-сосудистыми заболеваниями) для пациентов с аутоиммунными заболеваниями нет.
Пока нет специализации врачей, которые бы фокусировались именно на том, как именно начинает сбоить иммунная система при аутоиммунном процессе (и этому в большинстве программ подготовки врачей уделяется мало внимания). Пациентов, больных аутоиммунными заболеваниями, традиционно “разбирают” специалисты по принципу “где основные симптомы”. Суставы болят? К ревматологу. Живот болит? К гастроэнтерологу. Диабет? К эндокринологу. Рассеянный склероз? К неврологу. Глаз отек? К офтальмологу.
В результате врачи-специалисты не видят целостной картины и не пытаются на нее посмотреть. Тогда как системные воспалительные аутоиммунные заболевания часто проявляются совокупностью симптомов в разных системах органов. Врачи лечат симптомы, но не зрят в корень.
В среднем, если ты обращаешься к врачу с жалобами на “хроническое непонятное”, которое в результате оказывается аутоиммунным заболеванием, между первым обращением и постановкой диагноза проходит шесть лет (и тебе приходится сменить в среднем шесть врачей). Несколько дольше, если ты — женщина. Жалобы женщины часто списывают на психосоматику и прочую жажду внимания. За шесть лет аутоиммунное заболевание, будь то болезнь Крона, системная красная волчанка, склеродерма, ревматоидный артрит, рассеянный склероз, диабет 1-го типа и пр. может убить, а если не убьет, то может нанести непоправимые повреждения разным органам.
Если у человека есть хотя бы одно аутоиммунное заболевание, достаточно высока вероятность, что будут и еще. Тут нет такого, что если ты уже больна волчанкой, то это значит, что ревматоидным артритом ты не заболеешь. Наоборот.
#донна_джексон_наказава #аутоиммунные_заболевания #аутоиммунная_эпидемия
Сейчас описано более 200 аутоиммунных заболеваний и синдромов; во всех этих случаях иммунная система перестает “отличать своих от чужих” и начинает атаковать те или иные клетки организма.
Общий принцип возникновения аутоиммунной реакции заключается в том, что количество потенциально опасных антигенов, попадающих в организм человека, настолько велико, что иммунная система, все время находясь “на взводе” и разучившись отключаться, сходит с ума и начинает атаковать здоровые клетки организма. С одной стороны, она путает некоторые белковые последовательности на поверхности здоровых клеток с белковыми последовательностями на поверхности опасных частиц. С другой стороны, иммунные клетки, способные обращаться против здоровых клеток организма, возникают всегда (как раковые клетки, это такая ошибка, сбой). Но здоровая иммунная система не выпускает такие агрессивные иммунные клетки из костного мозга, где они производятся. А перегруженная иммунная система случайно их пропускает.
Вообще аутоиммунную реакцию можно представить себе в виде бочки, которая примерно у каждого четвертого на треть заполнена (это генетическая предрасположенность). Дальше в бочку “доливаются” влияния среды, и в какой-то момент вода стоит “горкой” над верхним краем бочки, и достаточно какой-то одной последней капли, чтобы вода бурно перелилась через край.
***
Главные вопросы в медикаментозном лечении аутоиммунных заболеваний сейчас, это
(1) как понять, какие именно элементы сложнейшей системы иммунного реагирования вышли из строя у данного конкретного человека, чтобы не глушить всю иммунную систему сразу (многие больные сейчас вынуждены пожизненно принимать иммуносупрессанты, у которых побочные эффекты иногда перевешивают пользу);
(2) как разработать прицельные вмешательства с минимумом побочных эффектов, которые приводили бы иммунную систему в нормальное, сбалансированное состояние;
(3) можно ли диагностировать “аутоиммунную готовность” до начала развития заболевания, и если да, то стоит ли проводить “предварительную диагностику”? Будут ли людей принимать на работу и давать им страховку, если про них будет известно, что у них, скажем “90%-ная готовность к аутоиммунному заболеванию в течение ближайших 2-х лет”?
(4) Как проводить профилактику, когда аутоиммунная готовность есть, а симптомов еще нет? Желательно не используя при этом дорогущие препараты (например, антитела трансгенных мышей), у которых в качестве побочного эффекта значится “в несколько раз повышает вероятность развития лимфомы”?
#донна_джексон_наказава #аутоиммунные_заболевания #аутоиммунная_эпидемия
Общий принцип возникновения аутоиммунной реакции заключается в том, что количество потенциально опасных антигенов, попадающих в организм человека, настолько велико, что иммунная система, все время находясь “на взводе” и разучившись отключаться, сходит с ума и начинает атаковать здоровые клетки организма. С одной стороны, она путает некоторые белковые последовательности на поверхности здоровых клеток с белковыми последовательностями на поверхности опасных частиц. С другой стороны, иммунные клетки, способные обращаться против здоровых клеток организма, возникают всегда (как раковые клетки, это такая ошибка, сбой). Но здоровая иммунная система не выпускает такие агрессивные иммунные клетки из костного мозга, где они производятся. А перегруженная иммунная система случайно их пропускает.
Вообще аутоиммунную реакцию можно представить себе в виде бочки, которая примерно у каждого четвертого на треть заполнена (это генетическая предрасположенность). Дальше в бочку “доливаются” влияния среды, и в какой-то момент вода стоит “горкой” над верхним краем бочки, и достаточно какой-то одной последней капли, чтобы вода бурно перелилась через край.
***
Главные вопросы в медикаментозном лечении аутоиммунных заболеваний сейчас, это
(1) как понять, какие именно элементы сложнейшей системы иммунного реагирования вышли из строя у данного конкретного человека, чтобы не глушить всю иммунную систему сразу (многие больные сейчас вынуждены пожизненно принимать иммуносупрессанты, у которых побочные эффекты иногда перевешивают пользу);
(2) как разработать прицельные вмешательства с минимумом побочных эффектов, которые приводили бы иммунную систему в нормальное, сбалансированное состояние;
(3) можно ли диагностировать “аутоиммунную готовность” до начала развития заболевания, и если да, то стоит ли проводить “предварительную диагностику”? Будут ли людей принимать на работу и давать им страховку, если про них будет известно, что у них, скажем “90%-ная готовность к аутоиммунному заболеванию в течение ближайших 2-х лет”?
(4) Как проводить профилактику, когда аутоиммунная готовность есть, а симптомов еще нет? Желательно не используя при этом дорогущие препараты (например, антитела трансгенных мышей), у которых в качестве побочного эффекта значится “в несколько раз повышает вероятность развития лимфомы”?
#донна_джексон_наказава #аутоиммунные_заболевания #аутоиммунная_эпидемия
Из влияний среды самыми мощными являются тяжелые металлы, токсичные отходы производства — и химикаты, которыми пропитано все, что нас окружает. Рост распространенности аутоиммунных заболеваний сильно коррелирует с развитием химической промышленности. Пестициды, гербициды, антипирены, ароматизаторы, стабилизаторы, подсластители, растворители и красители. И т.п. Мы их вдыхаем, пьем, едим, мажем на себя, прикасаемся к ним постоянно. Исследования длительного влияния того или иного нового химиката не проводятся, прежде чем он допускается на рынок. Просто неизвестно, что они с нами делают, и что они делают с нашими детьми (в одном известном исследовании было обнаружено, что в пуповинной крови младенцев, еще до того, как они сделали первый вдох, присутствуют по крайней мере 287 синтетических химических соединений (наверняка и больше, просто их не идентифицировали)).
Мы уже давно признали, что некоторые химикаты могут вызывать рак. Мы называем их канцерогенами. А вот специального термина, обозначающего “может вызывать аутоиммунные заболевания”, нет. Пора уже ввести в обиход термин “аутогены” или “аутоиммуногены”.
Из других средовых влияний, наполняющих “бочку” гиперреактивности иммунной системы, важно отметить вирусы. В первую очередь — вирус Эпштейна-Барр (мононуклеоз), вирус коксаки. У всех, кто болен системной красной волчанкой, есть в крови высокий титр антител к вирусу Эпштейна-Барр, при этом он появился там за десять лет до диагноза СКВ (была возможность посмотреть в ретроспективе, т.к. анализы крови американских военных сохраняются в базе данных много лет). (Что с нами сделает ковид, тоже пока неизвестно. - ДК.)
Отдельной строкой идут препараты ртути. Они содержатся, в частности, в вакцинах от распространенных инфекционных заболеваний, а также в крупной рыбе. Прививать важно, из общеэпидемиологических соображений, но важно разобраться, что содержится в той вакцине, которую вам предлагают, и есть ли менее токсичные альтернативы. (Тут отдельно про мультивакцины и про протокол прививок для младенцев с уже так или иначе уязвимой иммунной системой.)
Хронический стресс дезориентирует иммунную систему. Травмирующие воспоминания из прошлого оставляют глубокий след. Сам опыт хронической болезни служит огромным источником стресса. Размышления о будущем возможном ухудшении состояния очень угнетают, пугают и усиливают психическое напряжение.
***
Важный момент: Близнецовые исследования показали, что предрасположенность к аутоиммунным заболеваниям определяется примерно на 30% генами и примерно на 70% средовыми влияниями. На гены мы непосредственно повлиять не можем, а вот на среду — в какой-то степени все-таки можем (см. метафору бочки выше).
#донна_джексон_наказава #аутоиммунные_заболевания #аутоиммунная_эпидемия
Мы уже давно признали, что некоторые химикаты могут вызывать рак. Мы называем их канцерогенами. А вот специального термина, обозначающего “может вызывать аутоиммунные заболевания”, нет. Пора уже ввести в обиход термин “аутогены” или “аутоиммуногены”.
Из других средовых влияний, наполняющих “бочку” гиперреактивности иммунной системы, важно отметить вирусы. В первую очередь — вирус Эпштейна-Барр (мононуклеоз), вирус коксаки. У всех, кто болен системной красной волчанкой, есть в крови высокий титр антител к вирусу Эпштейна-Барр, при этом он появился там за десять лет до диагноза СКВ (была возможность посмотреть в ретроспективе, т.к. анализы крови американских военных сохраняются в базе данных много лет). (Что с нами сделает ковид, тоже пока неизвестно. - ДК.)
Отдельной строкой идут препараты ртути. Они содержатся, в частности, в вакцинах от распространенных инфекционных заболеваний, а также в крупной рыбе. Прививать важно, из общеэпидемиологических соображений, но важно разобраться, что содержится в той вакцине, которую вам предлагают, и есть ли менее токсичные альтернативы. (Тут отдельно про мультивакцины и про протокол прививок для младенцев с уже так или иначе уязвимой иммунной системой.)
Хронический стресс дезориентирует иммунную систему. Травмирующие воспоминания из прошлого оставляют глубокий след. Сам опыт хронической болезни служит огромным источником стресса. Размышления о будущем возможном ухудшении состояния очень угнетают, пугают и усиливают психическое напряжение.
***
Важный момент: Близнецовые исследования показали, что предрасположенность к аутоиммунным заболеваниям определяется примерно на 30% генами и примерно на 70% средовыми влияниями. На гены мы непосредственно повлиять не можем, а вот на среду — в какой-то степени все-таки можем (см. метафору бочки выше).
#донна_джексон_наказава #аутоиммунные_заболевания #аутоиммунная_эпидемия
Вышла книга Ильи Смитиенко про аутоиммунные заболевания: “Иммунитет атакует. Почему организм разрушает себя”.
Название сразу зацепило. Иммунитет атакует, а мы при этом что делаем? Мы вообще кто или что при этом? Мы — жертва атаки или поле битвы, “обстоятельство места”, на котором это все разворачивается? Что эта метафора делает с нашей агентностью, ощущением способности влиять на свою жизнь, авторством жизни? Как можно смотреть на аутоиммунные заболевания так, чтобы не чувствовать при этом беспомощность и обреченность?
Вот что пишет Эми Майерс в книге “Аутоиммунные заболевания: выход есть!” (The Autoimmune Solution)
“Хуже всего в аутоиммунных заболеваниях — ощущение, что твое тело захватило нечто чуждое и злонамеренное. Внезапно ты оказываешься на оккупированной территории, которой правит нечто загадочное, которое заставляет тебя покрываться сыпью, дрожать, испытывать боль, впадать в панику, не дает тебе спать, не дает сосредоточиться и вдобавок захлестывает чудовищной усталостью, слабостью и ощущением непреодолимой вязкости ума… Ваша иммунная система, похоже, внезапно съехала с катушек и набросилась на вашу кожу, щитовидную железу, слизистые, или на какую-то еще жизненно важную часть вашего телесного устройства… Даже если симптомы сами по себе не так ужасны, ужасно ощущение, что ты ничего не можешь сделать”.
Маргарет Э.А. Макнил в своей книге “Ревматоидный артрит: первый год после диагноза. Пациент-эксперт рассказывает, в чем разобраться и что делать”, прямо в первой главе на первой же странице пишет: “Эта метафора опасна для вашего здоровья”. Переведу оттуда кусочек:
“Когда мне поставили диагноз “ревматоидный артрит”, я прочитала, что мое тело “атакует себя”, что моя собственная иммунная система “нападает” на клетки моего организма. Я была в замешательстве, мне было страшно, я чувствовала себя виноватой. Ведь, конечно же, я знаю, что значит “атаковать себя, нападать на себя” за какой-то промах или ошибку, а то, что со мной происходит, явно какая-то ошибка.
Архаическое убеждение, что болезнь есть наказание за какую-то провинность, продолжает оказывать влияние на наше мышление, хоть мы и понимаем, что убеждение это дурацкое. Я могла думать только о том, что каким-то образом навлекла на себя болезнь.
Стресс определяют как физическую реакцию на ощущение “я не справляюсь”, “ситуация выходит из-под контроля”. Но что может быть более стрессогенным, чем ошеломляющая, отбивающая способность думать концепция беспомощного саморазрушения? На самом деле, эта метафора бесполезна, хуже чем бесполезна, поэтому давайте начнем с “обработки ее напильником”.
Метафоры часто намертво склеиваются с фактами, и важно помнить, что они — не факты, и если какая-то метафора перестала быть полезной, от нее можно и нужно избавиться. Вдоль исторического пути человечества валяется много отброшенных метафор, можем добавить еще одну в эту кучу.
Конечно, удобно для объяснения нормальной работы иммунной системы использовать военную метафору. Нас успокаивает, когда мы знаем, что у нас есть “патрули” и “солдаты”, защищающие нас от патогенного “вторжения извне”.
Но если у нас аутоиммунное заболевание, нам не нужно держаться за эту метафору так крепко, что мы начинаем дополнительно ранить себя. Клетки иммунной системы не имеют мозгов или эмоций, они не настроены на намеренное злостное разрушение. Они выполняют свои функции в ответ на поступающие биохимические сигналы.
Название сразу зацепило. Иммунитет атакует, а мы при этом что делаем? Мы вообще кто или что при этом? Мы — жертва атаки или поле битвы, “обстоятельство места”, на котором это все разворачивается? Что эта метафора делает с нашей агентностью, ощущением способности влиять на свою жизнь, авторством жизни? Как можно смотреть на аутоиммунные заболевания так, чтобы не чувствовать при этом беспомощность и обреченность?
Вот что пишет Эми Майерс в книге “Аутоиммунные заболевания: выход есть!” (The Autoimmune Solution)
“Хуже всего в аутоиммунных заболеваниях — ощущение, что твое тело захватило нечто чуждое и злонамеренное. Внезапно ты оказываешься на оккупированной территории, которой правит нечто загадочное, которое заставляет тебя покрываться сыпью, дрожать, испытывать боль, впадать в панику, не дает тебе спать, не дает сосредоточиться и вдобавок захлестывает чудовищной усталостью, слабостью и ощущением непреодолимой вязкости ума… Ваша иммунная система, похоже, внезапно съехала с катушек и набросилась на вашу кожу, щитовидную железу, слизистые, или на какую-то еще жизненно важную часть вашего телесного устройства… Даже если симптомы сами по себе не так ужасны, ужасно ощущение, что ты ничего не можешь сделать”.
Маргарет Э.А. Макнил в своей книге “Ревматоидный артрит: первый год после диагноза. Пациент-эксперт рассказывает, в чем разобраться и что делать”, прямо в первой главе на первой же странице пишет: “Эта метафора опасна для вашего здоровья”. Переведу оттуда кусочек:
“Когда мне поставили диагноз “ревматоидный артрит”, я прочитала, что мое тело “атакует себя”, что моя собственная иммунная система “нападает” на клетки моего организма. Я была в замешательстве, мне было страшно, я чувствовала себя виноватой. Ведь, конечно же, я знаю, что значит “атаковать себя, нападать на себя” за какой-то промах или ошибку, а то, что со мной происходит, явно какая-то ошибка.
Архаическое убеждение, что болезнь есть наказание за какую-то провинность, продолжает оказывать влияние на наше мышление, хоть мы и понимаем, что убеждение это дурацкое. Я могла думать только о том, что каким-то образом навлекла на себя болезнь.
Стресс определяют как физическую реакцию на ощущение “я не справляюсь”, “ситуация выходит из-под контроля”. Но что может быть более стрессогенным, чем ошеломляющая, отбивающая способность думать концепция беспомощного саморазрушения? На самом деле, эта метафора бесполезна, хуже чем бесполезна, поэтому давайте начнем с “обработки ее напильником”.
Метафоры часто намертво склеиваются с фактами, и важно помнить, что они — не факты, и если какая-то метафора перестала быть полезной, от нее можно и нужно избавиться. Вдоль исторического пути человечества валяется много отброшенных метафор, можем добавить еще одну в эту кучу.
Конечно, удобно для объяснения нормальной работы иммунной системы использовать военную метафору. Нас успокаивает, когда мы знаем, что у нас есть “патрули” и “солдаты”, защищающие нас от патогенного “вторжения извне”.
Но если у нас аутоиммунное заболевание, нам не нужно держаться за эту метафору так крепко, что мы начинаем дополнительно ранить себя. Клетки иммунной системы не имеют мозгов или эмоций, они не настроены на намеренное злостное разрушение. Они выполняют свои функции в ответ на поступающие биохимические сигналы.
Но понимать, что происходит, для нас все-таки важно, и тут нам очень пригодилась бы какая-то годная метафора. Мне полезно (и вам, надеюсь, тоже будет полезно) смотреть на ситуацию так: У меня когда-то был очень старательный садовник, которого я наняла прополоть клумбы. Настолько старательный (…и, скажем честно, уставший и довольно нервный — ДК), что он вырвал и ценные цветы тоже. Никакого злостного намерения у него не было, он не атаковал цветы, не испытывал желания их уничтожить. Это была ошибка в коммуникации. В случае аутоиммунных заболеваний, наша старательная (…а также усталая и нервная…) иммунная система делает то, на что она запрограммирована. Но ошибается и не останавливается вовремя.
Когда я поняла, что я не воюю с собой, я смогла сделать глубокий вдох и подумать, что же мне делать-то. Мне не нужно было “победить” или “одолеть” свою иммунную систему, что бы мне ни говорили врачи и разные руководства на книжных полках. Это все мои собственные клетки и они пытаются позаботиться обо мне настолько хорошо, насколько могут. Но ошибаются и возникает путаница.
Если мы начинаем “сражаться с собой”, это стрессогенная позиция. А стресс, как мы знаем, плохо влияет на иммунную систему. В мире и так достаточно войн, конфликтов и склок, чтобы еще приумножать это, ощущая себя как страну, разорванную гражданской войной, свои против своих.
Важно выбирать для себя такие метафоры, которые не заставляют нас чувствовать себя беспомощными, дезориентированными и виноватыми”. (стр. 1-3)
Добавлю сюда же слова Майкла Уайта из “Карт нарративной практики”:
“Если используемые метафоры битвы или поединка ограничивают определение успеха терминами “победы” над проблемой, ее “уничтожения”, а потом человек обнаруживает, что проблема вновь появилась в его жизни, он может посчитать это равнозначным своему полному провалу или несостоятельности. Такое развитие событий отобьет у него желание и готовность делать что-то еще для пересмотра своих отношений с проблемой”.
Если вы не понаслышке знакомы с аутоиммунными заболеваниями, какие метафоры, описывающие то, что происходит в вашем теле, оказываются для вас более полезными, а какие — менее полезными?
#авторство_жизни #метафора_битвы #беспомощность #аутоиммунные_заболевания
Когда я поняла, что я не воюю с собой, я смогла сделать глубокий вдох и подумать, что же мне делать-то. Мне не нужно было “победить” или “одолеть” свою иммунную систему, что бы мне ни говорили врачи и разные руководства на книжных полках. Это все мои собственные клетки и они пытаются позаботиться обо мне настолько хорошо, насколько могут. Но ошибаются и возникает путаница.
Если мы начинаем “сражаться с собой”, это стрессогенная позиция. А стресс, как мы знаем, плохо влияет на иммунную систему. В мире и так достаточно войн, конфликтов и склок, чтобы еще приумножать это, ощущая себя как страну, разорванную гражданской войной, свои против своих.
Важно выбирать для себя такие метафоры, которые не заставляют нас чувствовать себя беспомощными, дезориентированными и виноватыми”. (стр. 1-3)
Добавлю сюда же слова Майкла Уайта из “Карт нарративной практики”:
“Если используемые метафоры битвы или поединка ограничивают определение успеха терминами “победы” над проблемой, ее “уничтожения”, а потом человек обнаруживает, что проблема вновь появилась в его жизни, он может посчитать это равнозначным своему полному провалу или несостоятельности. Такое развитие событий отобьет у него желание и готовность делать что-то еще для пересмотра своих отношений с проблемой”.
Если вы не понаслышке знакомы с аутоиммунными заболеваниями, какие метафоры, описывающие то, что происходит в вашем теле, оказываются для вас более полезными, а какие — менее полезными?
#авторство_жизни #метафора_битвы #беспомощность #аутоиммунные_заболевания
Прочитала книгу “Иммунитет атакует. Почему организм разрушает себя”. Несколько личных заметок по ходу чтения:
Это лучшие практики современной аллопатической медицины. Автор подробно ориентирует пациентов в симптомах, тревожных сигналах, препаратах и способах их применения. Автор — ревматолог, поэтому в книге подробно описаны аутоиммунные заболевания, с которыми автор сталкивается по своему ревматологическому профилю (и тиреоидит Хашимото впридачу, просто потому, что он встречается чаще всего).
Испытала "филологическую" фрустрацию оттого, что как раз на вопрос “почему”, обозначенный в заголовке, ответа в книге нет. Есть много ответов на вопрос “каким именно конкретным образом проявляются эффекты заболевания в случае того или иного диагноза”. В каждом разделе про заболевания: “точные причины неизвестны”. Нет ответа на вопрос “почему это происходит”. (У представителей функциональной медицины есть набор ответов, положу ссылку в комменты. - ДК.). Ну, думаю, названия книг, выходящих в больших издательствах, часто вообще не авторы придумывают, так что этот ляпсус на совести издателей.
Меня, само собой, тут интересует все то, что имеет отношение к психонейроэндокриноиммунологии и к сопроводительной (adjuvant) терапии. Что имеют по этому поводу сказать лучшие практики аллопатической медицины?
Глава “что надо знать о диете и образе жизни” занимает 6 страниц (это 3% всей книги) (…прикольно, я за три года прочитала около двух тысяч книжных страниц на эту тему, не считая статей, так что _там есть, о чем читать_ - ДК). При этом автор отмечает, что если рекомендации по диете не универсальны для людей с одним и тем же диагнозом, то они спорны (…логично, что рекомендации вообще-то индивидуальны, потому что организмы-в-среде индивидуальны, и диагнозы часто бывают “зонтиками”, под которыми собирается несколько чем-то схожих заболеваний с в чем-то разным течением и симптоматикой. - ДК)
Про психические коморбидности в книге нет ничего: слово “депрессия” упоминается один раз в контексте фибромиалгии, слово “антидепрессанты” упоминается дважды, в контексте фибромиалгии и в контексте синдрома хронической усталости. “Тревожность” упоминается дважды, как сопутствующее явление при неустановленном диагнозе и как симптом тиреотоксикоза. Слово “психотерапевт” в книге упоминается три раза — один раз в контексте “неуточненного диагноза” и два раза в контексте фибромиалгии.
(Хотя есть исследования, показывающие, что как сами хронические воспалительные заболевания, так и прием глюкокортикостероидов достаточно часто приводят к депрессии; и, соответственно, есть основания упоминать симптомы стрессового расстройства, тревоги и депрессии как симптомы “основного заболевания”; в идеальном случае пациента должна вести команда врачей, психолог и соцработник (кейс-менеджер, коуч здоровья). - ДК, тут я это (*поправляет очки*) изрекаю как кандидат психологических наук и магистр нарративной терапии, а не “просто так пописать вышла”.)
Что И.Смитиенко однозначно рекомендует из сопроводительной терапии:
— физическую активность,
— медитацию,
— дыхательные практики снижения стресса,
— ведение дневника самочувствия,
— отказ от курения и употребления алкоголя,
— отказ от любых продуктов питания, вызывающих ухудшение состояния (…это такой очень замаскированный реверанс в сторону элиминационных диет, думаю я; надо же еще понять, какие именно продукты вызывают ухудшение состояния; очень здорово и подробно про это у доктора Джона Мэнсфилда в книге, изданной в 1990 г. 🙂 он еще в 1980-х публиковал двойное рандомизированное клиническое исследование элиминационной диеты при ревматоидном артрите в журнале “Ланцет”. — ДК),
— низкоуглеводную диету,
— ограничение добавленной соли.
Про нормализацию сна как специальную задачу, помогающую снижать общий уровень воспаления, и про детоксификацию (среды и организма) тоже ни слова.
#аутоиммунные_заболевания #коморбидная_депрессия #интегративный_подход #функциональная_медицина #сопроводительная_терапия #лучшие_практики_современной_медицины
Это лучшие практики современной аллопатической медицины. Автор подробно ориентирует пациентов в симптомах, тревожных сигналах, препаратах и способах их применения. Автор — ревматолог, поэтому в книге подробно описаны аутоиммунные заболевания, с которыми автор сталкивается по своему ревматологическому профилю (и тиреоидит Хашимото впридачу, просто потому, что он встречается чаще всего).
Испытала "филологическую" фрустрацию оттого, что как раз на вопрос “почему”, обозначенный в заголовке, ответа в книге нет. Есть много ответов на вопрос “каким именно конкретным образом проявляются эффекты заболевания в случае того или иного диагноза”. В каждом разделе про заболевания: “точные причины неизвестны”. Нет ответа на вопрос “почему это происходит”. (У представителей функциональной медицины есть набор ответов, положу ссылку в комменты. - ДК.). Ну, думаю, названия книг, выходящих в больших издательствах, часто вообще не авторы придумывают, так что этот ляпсус на совести издателей.
Меня, само собой, тут интересует все то, что имеет отношение к психонейроэндокриноиммунологии и к сопроводительной (adjuvant) терапии. Что имеют по этому поводу сказать лучшие практики аллопатической медицины?
Глава “что надо знать о диете и образе жизни” занимает 6 страниц (это 3% всей книги) (…прикольно, я за три года прочитала около двух тысяч книжных страниц на эту тему, не считая статей, так что _там есть, о чем читать_ - ДК). При этом автор отмечает, что если рекомендации по диете не универсальны для людей с одним и тем же диагнозом, то они спорны (…логично, что рекомендации вообще-то индивидуальны, потому что организмы-в-среде индивидуальны, и диагнозы часто бывают “зонтиками”, под которыми собирается несколько чем-то схожих заболеваний с в чем-то разным течением и симптоматикой. - ДК)
Про психические коморбидности в книге нет ничего: слово “депрессия” упоминается один раз в контексте фибромиалгии, слово “антидепрессанты” упоминается дважды, в контексте фибромиалгии и в контексте синдрома хронической усталости. “Тревожность” упоминается дважды, как сопутствующее явление при неустановленном диагнозе и как симптом тиреотоксикоза. Слово “психотерапевт” в книге упоминается три раза — один раз в контексте “неуточненного диагноза” и два раза в контексте фибромиалгии.
(Хотя есть исследования, показывающие, что как сами хронические воспалительные заболевания, так и прием глюкокортикостероидов достаточно часто приводят к депрессии; и, соответственно, есть основания упоминать симптомы стрессового расстройства, тревоги и депрессии как симптомы “основного заболевания”; в идеальном случае пациента должна вести команда врачей, психолог и соцработник (кейс-менеджер, коуч здоровья). - ДК, тут я это (*поправляет очки*) изрекаю как кандидат психологических наук и магистр нарративной терапии, а не “просто так пописать вышла”.)
Что И.Смитиенко однозначно рекомендует из сопроводительной терапии:
— физическую активность,
— медитацию,
— дыхательные практики снижения стресса,
— ведение дневника самочувствия,
— отказ от курения и употребления алкоголя,
— отказ от любых продуктов питания, вызывающих ухудшение состояния (…это такой очень замаскированный реверанс в сторону элиминационных диет, думаю я; надо же еще понять, какие именно продукты вызывают ухудшение состояния; очень здорово и подробно про это у доктора Джона Мэнсфилда в книге, изданной в 1990 г. 🙂 он еще в 1980-х публиковал двойное рандомизированное клиническое исследование элиминационной диеты при ревматоидном артрите в журнале “Ланцет”. — ДК),
— низкоуглеводную диету,
— ограничение добавленной соли.
Про нормализацию сна как специальную задачу, помогающую снижать общий уровень воспаления, и про детоксификацию (среды и организма) тоже ни слова.
#аутоиммунные_заболевания #коморбидная_депрессия #интегративный_подход #функциональная_медицина #сопроводительная_терапия #лучшие_практики_современной_медицины
книга, о которой речь https://www.litres.ru/ilya-smitienko/immunitet-atakuet-pochemu-organizm-razrushaet-sebya/?lfrom=373547669&ref_key=3a94d6e3f5961ee8465e64383994e5e73525c2f5a5d50f30b664f4d32f589a19&ref_offer=1
ЛитРес
«Иммунитет атакует. Почему организм разрушает себя» – Илья Смитиенко | ЛитРес
Иногда наш главный защитник – иммунная система – вдруг начинает играть против нас, поражая наши собственные органы и ткани. Аутоиммунные болезни сложные и коварные, а их лечение требует вдумчивого по…
Вчера в “Нью-Йорк Таймс” появилась статья о том, что ученые из университета Эмори исследовали больных нынешним вирусом в тяжелой форме и обнаружили, что у многих из них есть аутоиммунные антитела к разным тканям организма. У некоторых людей вирус приводит иммунную систему в такое смятение, что она перестает отличать своих от чужих.
Я полезла посмотреть оригинальное исследование (оно пока еще не попало в научные журналы, потому что не прошло peer review, это занимает довольно много времени; статья выложена на агрегаторе MedRxiv), и вычитала там вот что:
Взяли данные о больных, не имевших диагностированных аутоиммунных заболеваний в прошлом и проходивших лечение от ковида в одном из госпиталей Атланты с 1 июня по 1 июля и отмеченных как “в крайне тяжелом/критическом состоянии”. Проверили их кровь на содержание в ней аутоиммунных антител (антинуклеарные антитела, ревматоидный фактор, антитела к фосфолипидам, протромбину, антитела к цитоплазме нейтрофилов (АНЦА)).
Почти у половины пациентов были обнаружены антинуклеарные антитела (характерные для системной красной волчанки). Из них больше чем у половины были обнаружены аутоантитела других типов.
Исследователи показали, что есть корреляция показателей СРБ с аутореактивностью (чем выше СРБ, тем вероятнее, что будет аутореактивность (в первую очередь антинуклеарные антитела и ревматоидный фактор).
Гипотез, объясняющих данные результаты, у исследователей две. Либо так тяжело ковидом болеют люди, у которых уже начался недиагностированный аутоиммунный процесс, либо ковид запускает в некоторых случаях аутоиммунный процесс “с нуля”. Вторую гипотезу авторы считают более вероятной.
***
Я думаю в связи с этим вот о чем:
⁃ что особенно важно понимать, что такое бывает, и что это не человек “какой-то неправильный”, что он не может выздороветь; вирусы коварные штуки, иногда ты вроде как бы поправился, но как-то не совсем. Тони Бернхард, помнится, в 2001 или 2002 году заболела “гриппом” и так и продолжает себя чувствовать до сих пор, как будто у нее грипп. Затяжной, больше 17 лет уже длится.
⁃ проблемы жизни с хроническим заболеванием становятся все более видимыми. Та же Тони Бернхард написала, будучи, фактически, прикованной к постели этим своим “гриппом”, две очень хорошие книги — “Как болеть” и “Как жить хорошо с хронической болезнью и хроническим болевым синдромом”. Обязательно про них напишу. Еще про книгу Патрисии Феннелл “Жизнь с хронической болезнью: рабочая книга”.
⁃ очень надеюсь, что это приведет к прорыву в науке и в медицине в отношении аутоиммунных заболеваний. Но пока еще он произойдет, этот прорыв, а искать способы сохранять надежду и находить силы нужно сейчас, так или иначе, каждый день. Тут каждая кроха ценна. Как мы можем успокоить и гармонизовать иммунную систему, которая “в истерике”?
#аутоиммунные_заболевания #этот_самый_вирус #жизнь_с_хронической_болезнью
Я полезла посмотреть оригинальное исследование (оно пока еще не попало в научные журналы, потому что не прошло peer review, это занимает довольно много времени; статья выложена на агрегаторе MedRxiv), и вычитала там вот что:
Взяли данные о больных, не имевших диагностированных аутоиммунных заболеваний в прошлом и проходивших лечение от ковида в одном из госпиталей Атланты с 1 июня по 1 июля и отмеченных как “в крайне тяжелом/критическом состоянии”. Проверили их кровь на содержание в ней аутоиммунных антител (антинуклеарные антитела, ревматоидный фактор, антитела к фосфолипидам, протромбину, антитела к цитоплазме нейтрофилов (АНЦА)).
Почти у половины пациентов были обнаружены антинуклеарные антитела (характерные для системной красной волчанки). Из них больше чем у половины были обнаружены аутоантитела других типов.
Исследователи показали, что есть корреляция показателей СРБ с аутореактивностью (чем выше СРБ, тем вероятнее, что будет аутореактивность (в первую очередь антинуклеарные антитела и ревматоидный фактор).
Гипотез, объясняющих данные результаты, у исследователей две. Либо так тяжело ковидом болеют люди, у которых уже начался недиагностированный аутоиммунный процесс, либо ковид запускает в некоторых случаях аутоиммунный процесс “с нуля”. Вторую гипотезу авторы считают более вероятной.
***
Я думаю в связи с этим вот о чем:
⁃ что особенно важно понимать, что такое бывает, и что это не человек “какой-то неправильный”, что он не может выздороветь; вирусы коварные штуки, иногда ты вроде как бы поправился, но как-то не совсем. Тони Бернхард, помнится, в 2001 или 2002 году заболела “гриппом” и так и продолжает себя чувствовать до сих пор, как будто у нее грипп. Затяжной, больше 17 лет уже длится.
⁃ проблемы жизни с хроническим заболеванием становятся все более видимыми. Та же Тони Бернхард написала, будучи, фактически, прикованной к постели этим своим “гриппом”, две очень хорошие книги — “Как болеть” и “Как жить хорошо с хронической болезнью и хроническим болевым синдромом”. Обязательно про них напишу. Еще про книгу Патрисии Феннелл “Жизнь с хронической болезнью: рабочая книга”.
⁃ очень надеюсь, что это приведет к прорыву в науке и в медицине в отношении аутоиммунных заболеваний. Но пока еще он произойдет, этот прорыв, а искать способы сохранять надежду и находить силы нужно сейчас, так или иначе, каждый день. Тут каждая кроха ценна. Как мы можем успокоить и гармонизовать иммунную систему, которая “в истерике”?
#аутоиммунные_заболевания #этот_самый_вирус #жизнь_с_хронической_болезнью
Сегодня напишу про пресловутое клиническое исследование доктора Мэнсфилда и коллег про влияние подбора персонализированного рациона на симптомы ревматоидного артрита. Оно опубликовано в “Ланцете” в 1986 году, и доступа к такой “древней” полнотекстовой статье нет, поэтому я нашла его описание в книге доктора Мэнсфилда (но там нет конкретных цифр).
Задачей исследования было максимально объективно изучить влияние элиминационной диеты на симптомы ревматоидного артрита. При этом не принимались во внимание возможные непереносимости химикатов, загрязненного воздуха и кандидотоксина.
Исследователи пригласили 53 пациентов с РА, проходивших амбулаторное лечение (43 женщины, 10 мужчин). В течение двух недель до начала собственно исследования их перевели с их текущего протокола лечения на плацебо и использовали парацетамол в качестве обезболивающего. В этот период испытуемые ели свою обычную еду. Далее пациентов случайным образом распределили на две группы. Первая группа сразу начала элиминационную диету и продолжала ее в течение 6 недель; вторая группа в этот период продолжала плацебо, а потом в течение 6 недель — элиминационную диету.
В течение первой недели элиминационной диеты пациентам давали только ту еду, которая с высокой вероятностью не вызывает непереносимости. Далее продукты вводились по одному, чтобы посмотреть, усугубляются ли симптомы при введении в рацион того или иного продукта. Поначалу вводились те продукты, которые редко вызывают непереносимость, а потом те, которые, согласно клиническому опыту врачей, вызывают непереносимость чаще (например, злаковые и молочные продукты). Постепенно таким образом были введены и протестированы все продукты, составляющие обычный рацион. Согласно правилам ротационной диеты, продукты, относящиеся к одному “семейству”, предлагались не чаще, чем раз в 4 дня. Если какая-то пища вызывала усугубление симптомов у конкретного человека, ее исключали из персонализированного рациона этого человека.
Зависимой переменной в этом исследовании была интенсивность симптомов, которую обследовал независимый специалист, не знавший, перед ним человек из первой группы или из второй группы. При этом использовались следующие методы оценки симптомов: самоотчет об интенсивности боли днем и ночью (по 4-балльной шкале), оценка средней интенсивности боли за сутки (по 10-балльной аналоговой шкале), длительность утренней скованности, сила хватки руки, количество болезненных суставов; а также время, требуемое для того, чтобы пройти 18 метров. Были использованы также лабораторные анализы: гемоглобин, абсолютное количество эозинофилов, количество тромбоцитов, СОЭ, антинуклеарные антитела, ревматоидный фактор, С3, криоглобулины и фибриноген.
Так как исследование было длительным, по ходу несколько человек в силу обстоятельств прекратили участие, в итоге к концу 12-недельного периода осталось 24 человека в первой группе и 21 во второй группе. Сравнивали различия между первой группой (элиминационная диета) и второй группой (обычный рацион) по итогам 6 недель. Также сравнивали внутри каждой группы показатели на момент начала исследования, на момент начала элиминационной диеты (в случае второй группы) и на момент окончания элиминационной диеты. Во всех случаях обнаружились значимые различия.
Было обнаружено, что 3/4 испытуемых испытывают существенные улучшения состояния в результате подбора персонализированного рациона по большинству исследованных параметров, а на 1/4 испытуемых это не влияет, и/или состояние ухудшается в отсутствие привычной схемы лечения.
Пересчитав данные для тех, для кого это работает, исследователи получили еще более заметные различия в симптомах под влиянием элиминационной диеты.
Задачей исследования было максимально объективно изучить влияние элиминационной диеты на симптомы ревматоидного артрита. При этом не принимались во внимание возможные непереносимости химикатов, загрязненного воздуха и кандидотоксина.
Исследователи пригласили 53 пациентов с РА, проходивших амбулаторное лечение (43 женщины, 10 мужчин). В течение двух недель до начала собственно исследования их перевели с их текущего протокола лечения на плацебо и использовали парацетамол в качестве обезболивающего. В этот период испытуемые ели свою обычную еду. Далее пациентов случайным образом распределили на две группы. Первая группа сразу начала элиминационную диету и продолжала ее в течение 6 недель; вторая группа в этот период продолжала плацебо, а потом в течение 6 недель — элиминационную диету.
В течение первой недели элиминационной диеты пациентам давали только ту еду, которая с высокой вероятностью не вызывает непереносимости. Далее продукты вводились по одному, чтобы посмотреть, усугубляются ли симптомы при введении в рацион того или иного продукта. Поначалу вводились те продукты, которые редко вызывают непереносимость, а потом те, которые, согласно клиническому опыту врачей, вызывают непереносимость чаще (например, злаковые и молочные продукты). Постепенно таким образом были введены и протестированы все продукты, составляющие обычный рацион. Согласно правилам ротационной диеты, продукты, относящиеся к одному “семейству”, предлагались не чаще, чем раз в 4 дня. Если какая-то пища вызывала усугубление симптомов у конкретного человека, ее исключали из персонализированного рациона этого человека.
Зависимой переменной в этом исследовании была интенсивность симптомов, которую обследовал независимый специалист, не знавший, перед ним человек из первой группы или из второй группы. При этом использовались следующие методы оценки симптомов: самоотчет об интенсивности боли днем и ночью (по 4-балльной шкале), оценка средней интенсивности боли за сутки (по 10-балльной аналоговой шкале), длительность утренней скованности, сила хватки руки, количество болезненных суставов; а также время, требуемое для того, чтобы пройти 18 метров. Были использованы также лабораторные анализы: гемоглобин, абсолютное количество эозинофилов, количество тромбоцитов, СОЭ, антинуклеарные антитела, ревматоидный фактор, С3, криоглобулины и фибриноген.
Так как исследование было длительным, по ходу несколько человек в силу обстоятельств прекратили участие, в итоге к концу 12-недельного периода осталось 24 человека в первой группе и 21 во второй группе. Сравнивали различия между первой группой (элиминационная диета) и второй группой (обычный рацион) по итогам 6 недель. Также сравнивали внутри каждой группы показатели на момент начала исследования, на момент начала элиминационной диеты (в случае второй группы) и на момент окончания элиминационной диеты. Во всех случаях обнаружились значимые различия.
Было обнаружено, что 3/4 испытуемых испытывают существенные улучшения состояния в результате подбора персонализированного рациона по большинству исследованных параметров, а на 1/4 испытуемых это не влияет, и/или состояние ухудшается в отсутствие привычной схемы лечения.
Пересчитав данные для тех, для кого это работает, исследователи получили еще более заметные различия в симптомах под влиянием элиминационной диеты.
Улучшение при помощи подбора персонализированного рациона в 75% случаев — мне это, как вы понимаете, очень интересно. Было бы здорово на конкретные цифры посмотреть. Ну и минус, очевидно, в том, что такая элиминационная диета — весьма громоздкая штука, хотя с некоторыми гражданами мы ее когда-то пробовали. И что в идеале ее надо проводить в антиаллергическом боксе 🙂 Пока что считается, что это самый надежный способ выявить пищевые непереносимости. Но IgG RAST ELISA тоже вполне годный тест, если понимать, что он на самом деле показывает.
Жалко, что психологические симптомы не измеряли, тоже было бы интересно.
#элиминационная_диета #персонализированный_рацион #аутоиммунные_заболевания #ревматоидный_артрит #не_только_британские_ученые #но_и_британские_тоже #доктор_мэнсфилд
Жалко, что психологические симптомы не измеряли, тоже было бы интересно.
#элиминационная_диета #персонализированный_рацион #аутоиммунные_заболевания #ревматоидный_артрит #не_только_британские_ученые #но_и_британские_тоже #доктор_мэнсфилд
Благодаря Вадиму Виниченко мне удалось заглянуть в полнотекстовую статью уже сегодня, и я посмотрела на цифры.
Цифры такие:
В начале исследования в первой группе у 11 человек из 23 были сильные боли в течение дня и у 10 (скорее всего, это те же люди) — сильные боли по ночам. Спустя неделю “жесткой” элиминационной диеты сильные боли ночью и/или днем были у 1 человека из 23. Коэффициент значимости этих изменений р< 0.01.
Средний балл по самооценке боли по 10-балльной шкале был в начале исследования 5,3 (+- 2,5), через неделю “жесткой” элиминационной диеты — 2,9 (+-2,0). Коэффициент значимости р< 0.001.
Длительность утренней скованности составляла к моменту начала исследования 60 минут, через неделю “жесткой” элиминационной диеты — 10 минут. Коэффициент значимости этих изменений р< 0.01.
Количество болезненных суставов к моменту начала исследования — 20,0 (+-9,4), через неделю “жесткой” элиминационной диеты — 15,6 (+- 9,7). Коэффициент значимости р< 0.005.
Сила хватки правой руки была 142 +-82 мм рт.ст., стала 174 +-84 мм рт.ст. Коэффициент значимости этих изменений р< 0.01.
Левой руки: была 142 +-83 мм рт.ст., стала 168+-84 мм рт.ст. Коэффициент значимости р< 0.005.
Аналогичные результаты были получены во второй группе.
Спустя шесть недель тестирования продуктов и подбора персонализированного рациона суточная интенсивность боли продолжила снижаться, равно как и количество болезненных суставов. Снизились уровень воспаления (по СОЭ) и интенсивность иммунного ответа (по третьему компоненту системы комплемента (С3)).
#элиминационная_диета #персонализированный_рацион #аутоиммунные_заболевания #ревматоидный_артрит #не_только_британские_ученые #но_и_британские_тоже #доктор_мэнсфилд
Цифры такие:
В начале исследования в первой группе у 11 человек из 23 были сильные боли в течение дня и у 10 (скорее всего, это те же люди) — сильные боли по ночам. Спустя неделю “жесткой” элиминационной диеты сильные боли ночью и/или днем были у 1 человека из 23. Коэффициент значимости этих изменений р< 0.01.
Средний балл по самооценке боли по 10-балльной шкале был в начале исследования 5,3 (+- 2,5), через неделю “жесткой” элиминационной диеты — 2,9 (+-2,0). Коэффициент значимости р< 0.001.
Длительность утренней скованности составляла к моменту начала исследования 60 минут, через неделю “жесткой” элиминационной диеты — 10 минут. Коэффициент значимости этих изменений р< 0.01.
Количество болезненных суставов к моменту начала исследования — 20,0 (+-9,4), через неделю “жесткой” элиминационной диеты — 15,6 (+- 9,7). Коэффициент значимости р< 0.005.
Сила хватки правой руки была 142 +-82 мм рт.ст., стала 174 +-84 мм рт.ст. Коэффициент значимости этих изменений р< 0.01.
Левой руки: была 142 +-83 мм рт.ст., стала 168+-84 мм рт.ст. Коэффициент значимости р< 0.005.
Аналогичные результаты были получены во второй группе.
Спустя шесть недель тестирования продуктов и подбора персонализированного рациона суточная интенсивность боли продолжила снижаться, равно как и количество болезненных суставов. Снизились уровень воспаления (по СОЭ) и интенсивность иммунного ответа (по третьему компоненту системы комплемента (С3)).
#элиминационная_диета #персонализированный_рацион #аутоиммунные_заболевания #ревматоидный_артрит #не_только_британские_ученые #но_и_британские_тоже #доктор_мэнсфилд