Когда-то писал специальный пост о городке Панипат, у которого индийцев три раза очень больно били разнообразные пришельцы с северо-запада, но о том, что для описания недостатков современной индийской внешней политики существует выражение "Панипатский синдром" не знал.
Forwarded from Special Lassi
Краткий конспект первой главы книги Джайшанкара.
1. Мир меняется. Эпоха мягкой глобализации, которую Китай использовал для своего возвышения, подошла к концу; настало время конкуренции. Противостояние США и Китая - это всерьез и надолго, оно меняет мир; поднявшийся Китай физически не сможет войти в существующий мировой порядок, а значит, этот порядок будет изменяться. Сосуществование двух сверхдежав в лучшем случае затруднено, в худшем выливается в конфликт - учитывая специфику Китая, конфликт сейчас неизбежен.
2. Этот конфликт и сложные процессы, разворачивающиеся сейчас в мире, создают поле, на котором Индии придется играть. Играть будет сложно, надо учитывать стратегии и интересы и других игроков, включая Россию и Европу, но на Китай и США обращать особое внимание. Штаты сейчас меняют сами принципы своей внешней политики, переориентируясь на конфликт, это надо учитывать; бесполезно обвинять Трампа - надо пытаться его понять и осознать, что им движет.
3. В этих условиях Индии надо действовать активно, а не ждать у моря погоды. Пора кончать с "панипатским синдромом"; примеры активных, правильных действий - Третья индо-пакистанская война и помощь в сецессии Бангладеш, экономическая реформа 1991 г., ядерные испытания 1998 г., ядерная сделка 2005 г. Индия не может себе позволить пребывать в расслабленном состоянии - уже один раз допребывались, когда европейцы в итоге захватили Индию. Чтобы с Индией считались, ей нужно продемонстрировать свою глобальную значимость. Индия нуждается в жесткой силе: только реалполитик, только хардкор, геополитика и баланс сил. При этом Индия в мире большого конфликта заинтересована в создании порядка, основанного на правилах, и "должна примирить глобальное благо с национальными интересами".
4. Индия уступила Китаю лидерство по трем причинам: а) раздел Британской Индии, который уменьшил ее население и ослабил политически, б) запоздавшие на полтора десятилетия экономические реформы, в) позднее и трудное вступление в клуб ядерных держав. Как следствие, политика Индии должна быть направлена на ликвидацию последствий этих причин. Первая может быть ликвидирована при помощи создания системы устойчивых экономических и политических связей с соседями, расширение сферы интересов на весь Индийский океан, интеграция его в систему безопасности Индии.
5. Нынешняя турбулентность несет для Индии больше возможностей, чем проблем, так как она ведет к многополярному миру, в котором Нью-Дели будет одним из полюсов. Важным элементом многополярного мира должна быть многополярная Азия. Индия должна стать ключевым игроком, который работает со всеми другими акторами, сохраняя и восстанавливая баланс к своей выгоде и выгоде всего человечества. Индия должна внушать любовь, а не просто уважение, и в первую очередь своим ближайшим соседям, но и всем прочим тоже.
6. Важная роль отводится введению в мировой дискурс выгодных для Индии понятий, таких как ИТР; расширение культурного влияния через йогу, аюрведу, изучение индийских языков. Индия не отказывается от мягкой силы - она всегда помогала слабым даже тогда, когда сама испытывала трудности, это ее неотъемлемое свойство.
7. Естественное состояние мира - это многополярность; биполярный мир после 1945 г. - это кратковременное отклонение от нормы. Индия не собирается выбирать сторону: она равно успешно работает и в рамках КВАД, и в рамках БРИКС, взаимодействует и с Европой, и с Россией, и с Китаем, и с Японией, и с США.
8. Индия сможет эффективно действовать вовне только в том случае, если удачно справится со внутренними проблемами. Сейчас она на правильном пути, но нужны новые реформы, которые позволят справиться с последствиями пандемии и сбалансировать экономическое развитие.
9. Индия сейчас находится в процессе трансформации из государства-цивилизации в государство-нацию, и мир должен с этим смириться.
1. Мир меняется. Эпоха мягкой глобализации, которую Китай использовал для своего возвышения, подошла к концу; настало время конкуренции. Противостояние США и Китая - это всерьез и надолго, оно меняет мир; поднявшийся Китай физически не сможет войти в существующий мировой порядок, а значит, этот порядок будет изменяться. Сосуществование двух сверхдежав в лучшем случае затруднено, в худшем выливается в конфликт - учитывая специфику Китая, конфликт сейчас неизбежен.
2. Этот конфликт и сложные процессы, разворачивающиеся сейчас в мире, создают поле, на котором Индии придется играть. Играть будет сложно, надо учитывать стратегии и интересы и других игроков, включая Россию и Европу, но на Китай и США обращать особое внимание. Штаты сейчас меняют сами принципы своей внешней политики, переориентируясь на конфликт, это надо учитывать; бесполезно обвинять Трампа - надо пытаться его понять и осознать, что им движет.
3. В этих условиях Индии надо действовать активно, а не ждать у моря погоды. Пора кончать с "панипатским синдромом"; примеры активных, правильных действий - Третья индо-пакистанская война и помощь в сецессии Бангладеш, экономическая реформа 1991 г., ядерные испытания 1998 г., ядерная сделка 2005 г. Индия не может себе позволить пребывать в расслабленном состоянии - уже один раз допребывались, когда европейцы в итоге захватили Индию. Чтобы с Индией считались, ей нужно продемонстрировать свою глобальную значимость. Индия нуждается в жесткой силе: только реалполитик, только хардкор, геополитика и баланс сил. При этом Индия в мире большого конфликта заинтересована в создании порядка, основанного на правилах, и "должна примирить глобальное благо с национальными интересами".
4. Индия уступила Китаю лидерство по трем причинам: а) раздел Британской Индии, который уменьшил ее население и ослабил политически, б) запоздавшие на полтора десятилетия экономические реформы, в) позднее и трудное вступление в клуб ядерных держав. Как следствие, политика Индии должна быть направлена на ликвидацию последствий этих причин. Первая может быть ликвидирована при помощи создания системы устойчивых экономических и политических связей с соседями, расширение сферы интересов на весь Индийский океан, интеграция его в систему безопасности Индии.
5. Нынешняя турбулентность несет для Индии больше возможностей, чем проблем, так как она ведет к многополярному миру, в котором Нью-Дели будет одним из полюсов. Важным элементом многополярного мира должна быть многополярная Азия. Индия должна стать ключевым игроком, который работает со всеми другими акторами, сохраняя и восстанавливая баланс к своей выгоде и выгоде всего человечества. Индия должна внушать любовь, а не просто уважение, и в первую очередь своим ближайшим соседям, но и всем прочим тоже.
6. Важная роль отводится введению в мировой дискурс выгодных для Индии понятий, таких как ИТР; расширение культурного влияния через йогу, аюрведу, изучение индийских языков. Индия не отказывается от мягкой силы - она всегда помогала слабым даже тогда, когда сама испытывала трудности, это ее неотъемлемое свойство.
7. Естественное состояние мира - это многополярность; биполярный мир после 1945 г. - это кратковременное отклонение от нормы. Индия не собирается выбирать сторону: она равно успешно работает и в рамках КВАД, и в рамках БРИКС, взаимодействует и с Европой, и с Россией, и с Китаем, и с Японией, и с США.
8. Индия сможет эффективно действовать вовне только в том случае, если удачно справится со внутренними проблемами. Сейчас она на правильном пути, но нужны новые реформы, которые позволят справиться с последствиями пандемии и сбалансировать экономическое развитие.
9. Индия сейчас находится в процессе трансформации из государства-цивилизации в государство-нацию, и мир должен с этим смириться.
Между тем, на Индию надвигается первое постковидное голосование. В конце октября пройдут выборы в законодательное собрание Бихара - беднейшего индийского штата со 110-миллионным населением.
Когда-то мы рассказывали об эпичном главе правительства Бихара Лалу Прасад Ядаве, который сажал на министерские посты пастухов из собственной касты, привозил агитировать за себя фейкового Усаму бен Ладена, потом неожиданно стал вполне достойным министром железных дорог в федеральном правительстве, а потом сел в тюрьму за коррупцию. Наводить порядок на том пепелище, которое осталось после Ядава, начал Нитиш Кумар, возглавивший правительство в 2005 году.
Биография Нитиш Кумара в чём-то похожа на биографию Ядава. Он принадлежит к не слишком высокой земледельческой касте курми, участвовал в оппозиционном движении Джайпракаша Нараяна в конце 1970-ых гг., а в 1990-ые гг. возглавлял федеральное министерство железнодорожного транспорта. Особых успехов на этом посту Нитиш Кумар не достиг, а в 1999 году ему пришлось уйти в отставку после чудовищной железнодорожной катастрофы в Гаисале, унесшей жизни почти трёхсот человек. А вот на посту главы правительства штата Нитиш Кумар оказался вполне полезен. Более того, результаты его правления часто именуют "бихарским чудом".
Согласно данным официальной статистики, в Бихаре сейчас 70,5% грамотного населения. Не слишком много, но в начале 2000-ых гг. грамотных было около 40% В 2016 году в 58% домохозяйств Бихара было электричество - не слишком потрясающий повод для гордости но в 2001 году таких домохозяйств было всего 9%. Экономика Бихара растёт в полтора раза быстрее среднеиндийских темпов. Правда, рост идёт с очень низкой точки, поэтому сейчас ВВП на душу населения в Бихаре примерно как в Эфиопии. Но в 2005 году Бихар был не на уровне Эфиопии, а на уровне Бурунди или Нигера, так что гордиться безусловно есть чем.
При Нитиш Кумаре в сельских районах штата появились первые ростки системы здравоохранения и крестьяне узнали, что государство в теории имеет перед ними какие-то социальные обязательства. Существенно сократилась численность наксалитов и практически полностью исчезли "сены" - отряды самопровозглашённых помощников армии и полиции, которые доставляли порой больше проблем, чем сами наксалиты.
Это может показаться невероятным, но глава бихарского правительства суме избежать даже коррупционных скандалов. Конечно, определённые подозрения по поводу внезапно разбогатевших представителей касты курми у местных журналистов имеются, да и некоторые решения по распределению участков для строительства в Патне выглядят сомнительно. Но на фоне Ядава, который буквально крал всё, что не приколочено, да и других предшествовавших бихарских руководителей Нитиш Кумар смотрится практически аскетом.
Нитиш Кумар с небольшими перерывами правит Бихаром вот уже 15 лет и полон решимости сохранить власть. Его партия Джаната дал (Объединённая) имеет всего 71 место в законодательном собрании из 243, но Кумар всегда отличался умением находить нужных союзников.
О союзниках и противниках мы поговорим в следующем выпуске.
Когда-то мы рассказывали об эпичном главе правительства Бихара Лалу Прасад Ядаве, который сажал на министерские посты пастухов из собственной касты, привозил агитировать за себя фейкового Усаму бен Ладена, потом неожиданно стал вполне достойным министром железных дорог в федеральном правительстве, а потом сел в тюрьму за коррупцию. Наводить порядок на том пепелище, которое осталось после Ядава, начал Нитиш Кумар, возглавивший правительство в 2005 году.
Биография Нитиш Кумара в чём-то похожа на биографию Ядава. Он принадлежит к не слишком высокой земледельческой касте курми, участвовал в оппозиционном движении Джайпракаша Нараяна в конце 1970-ых гг., а в 1990-ые гг. возглавлял федеральное министерство железнодорожного транспорта. Особых успехов на этом посту Нитиш Кумар не достиг, а в 1999 году ему пришлось уйти в отставку после чудовищной железнодорожной катастрофы в Гаисале, унесшей жизни почти трёхсот человек. А вот на посту главы правительства штата Нитиш Кумар оказался вполне полезен. Более того, результаты его правления часто именуют "бихарским чудом".
Согласно данным официальной статистики, в Бихаре сейчас 70,5% грамотного населения. Не слишком много, но в начале 2000-ых гг. грамотных было около 40% В 2016 году в 58% домохозяйств Бихара было электричество - не слишком потрясающий повод для гордости но в 2001 году таких домохозяйств было всего 9%. Экономика Бихара растёт в полтора раза быстрее среднеиндийских темпов. Правда, рост идёт с очень низкой точки, поэтому сейчас ВВП на душу населения в Бихаре примерно как в Эфиопии. Но в 2005 году Бихар был не на уровне Эфиопии, а на уровне Бурунди или Нигера, так что гордиться безусловно есть чем.
При Нитиш Кумаре в сельских районах штата появились первые ростки системы здравоохранения и крестьяне узнали, что государство в теории имеет перед ними какие-то социальные обязательства. Существенно сократилась численность наксалитов и практически полностью исчезли "сены" - отряды самопровозглашённых помощников армии и полиции, которые доставляли порой больше проблем, чем сами наксалиты.
Это может показаться невероятным, но глава бихарского правительства суме избежать даже коррупционных скандалов. Конечно, определённые подозрения по поводу внезапно разбогатевших представителей касты курми у местных журналистов имеются, да и некоторые решения по распределению участков для строительства в Патне выглядят сомнительно. Но на фоне Ядава, который буквально крал всё, что не приколочено, да и других предшествовавших бихарских руководителей Нитиш Кумар смотрится практически аскетом.
Нитиш Кумар с небольшими перерывами правит Бихаром вот уже 15 лет и полон решимости сохранить власть. Его партия Джаната дал (Объединённая) имеет всего 71 место в законодательном собрании из 243, но Кумар всегда отличался умением находить нужных союзников.
О союзниках и противниках мы поговорим в следующем выпуске.
В 1947 году две крупнейшие религиозные общины Британской Индии поделили Южную Азию. Несмотря на то, что и Конгресс, и Мусульманская лига декларировали мультиконфессиональность и уважение к меньшинствам, Пакистан и Индия однозначно воспринимались большинством как государства "для мусульман" и "для индусов". Тем интереснее судьба тех политиков, которые раздела не приняли и остались в "чужих" государствах. В первом индийском правительстве были министры-мусульмане, а в первом пакистанском - министры-индусы.
Абул Калам Азад, занявший в первом правительстве Неру пост министра образования, по идее должен был быть преданным патриотом Пакистана. Он родился в Мекке, куда его отец бежал после поражения сипайского восстания, его матерью была женщина из знатного аравийского рода, а родным языком - арабский. Азад был знатоком шариатского права, автором переложения Корана на урду - при этом он всегда был горячим индийским националистом, сторонником индусско-мусульманского единства и противником "пакистанской идеи". В 1940 году Азад стал президентом ИНК.
Для Мусульманской лиги наличие внутри Конгресса фракции "мусульман-националистов" было крайне неудобным фактором. К этому добавлялась глубочайшая личная неприязнь Джинны, который буквально физически не переносил Абул Калам Азада и отказывался от переговоров с конгрессистскими делегациями если узнавал, что придётся сидеть за одним столом с "мусульманским Квислингом".
Парадокс заключался ещё и в том, что Джинна, отстаивающий идею мусульманской обособленности, был совершенно светским человеком, а Азад, защищавший идеи общеиндийского национализма, наоборот, глубоко религиозным.
Азад препятствовал разделу страны до последнего, даже после того, как с этим согласились Неру и другие члены ИНК. Образование Пакистана стало для него личной трагедией, от которой он полностью не оправился до конца жизни. Одиннадцать лет Азад возглавлял индийское министерство образования и много сделал как для борьбы с неграмонтостью в сельской местности, так и для создания в стране сети технологических институтов.
Вошедший в пакистанское правительство индус Джогендранатх Мандал был выходцем из бенгальской касты намасундара, которая относилась к категории "неприкасаемых". Он основал бенгальское отделение "Федерации зарегистрированных каст", а в Конгрессе поддерживал Субхас Чандра Боса. После поражения последнего в борьбе за власть в ИНК, Мандал предложил Джинне сотрудничество и стал пытаться создать движение низших каст в поддержку Мусульманской лиги. В1947 году он вошёл в пакистанское правительство, возглавив министерства юстиции и социальной политики.
Очень скоро пакистанское государство столкнулось с серьёзными конфессиональными и языковыми проблемами. В 1950 году Мандал ушёл в отставку со всех постов, уехал в Индию и направил пакистанскому премьеру Лиакат Али Хану длинное письмо с перечислением "антибенгальских и антииндусских высказываний" пакистанских политиков. Больше Мандал в политической жизни не участвовал. Умер он в 1968 году, не дожив нескольких лет до начала войны за независимость в Восточном Пакистане.
Абул Калам Азад, занявший в первом правительстве Неру пост министра образования, по идее должен был быть преданным патриотом Пакистана. Он родился в Мекке, куда его отец бежал после поражения сипайского восстания, его матерью была женщина из знатного аравийского рода, а родным языком - арабский. Азад был знатоком шариатского права, автором переложения Корана на урду - при этом он всегда был горячим индийским националистом, сторонником индусско-мусульманского единства и противником "пакистанской идеи". В 1940 году Азад стал президентом ИНК.
Для Мусульманской лиги наличие внутри Конгресса фракции "мусульман-националистов" было крайне неудобным фактором. К этому добавлялась глубочайшая личная неприязнь Джинны, который буквально физически не переносил Абул Калам Азада и отказывался от переговоров с конгрессистскими делегациями если узнавал, что придётся сидеть за одним столом с "мусульманским Квислингом".
Парадокс заключался ещё и в том, что Джинна, отстаивающий идею мусульманской обособленности, был совершенно светским человеком, а Азад, защищавший идеи общеиндийского национализма, наоборот, глубоко религиозным.
Азад препятствовал разделу страны до последнего, даже после того, как с этим согласились Неру и другие члены ИНК. Образование Пакистана стало для него личной трагедией, от которой он полностью не оправился до конца жизни. Одиннадцать лет Азад возглавлял индийское министерство образования и много сделал как для борьбы с неграмонтостью в сельской местности, так и для создания в стране сети технологических институтов.
Вошедший в пакистанское правительство индус Джогендранатх Мандал был выходцем из бенгальской касты намасундара, которая относилась к категории "неприкасаемых". Он основал бенгальское отделение "Федерации зарегистрированных каст", а в Конгрессе поддерживал Субхас Чандра Боса. После поражения последнего в борьбе за власть в ИНК, Мандал предложил Джинне сотрудничество и стал пытаться создать движение низших каст в поддержку Мусульманской лиги. В1947 году он вошёл в пакистанское правительство, возглавив министерства юстиции и социальной политики.
Очень скоро пакистанское государство столкнулось с серьёзными конфессиональными и языковыми проблемами. В 1950 году Мандал ушёл в отставку со всех постов, уехал в Индию и направил пакистанскому премьеру Лиакат Али Хану длинное письмо с перечислением "антибенгальских и антииндусских высказываний" пакистанских политиков. Больше Мандал в политической жизни не участвовал. Умер он в 1968 году, не дожив нескольких лет до начала войны за независимость в Восточном Пакистане.
Forwarded from Wild Field
В этот день, 27 сентября 1857 года династия Тимуридов (Великих Моголов) в Индии была окончательно низложена, а империя упразднена. На следующий год был уже провозглашен Британский Радж.
Есть интересная история, иллюстрирующая харизму Моголов в Индии уже XX века. Когда последний низам Хайдарабада Асаф Джах VII посетил гробницу падишаха Аурангзеба, чтобы прочитать за него молитву, он запретил своим придворным (чобдарам) объявлять его царские титулы, а вместо этого смиренно объявил себя "субадаром Деккана" (наместником), прежде чем приблизился к месту упокоения Аурангзеба.
До самого конца в 1947 году низамы считали себя вассалами Моголов (хотя настоящую присягу давали императорам Индии из Саксен-Кобург-Готской-Виндзорской династии).
Есть интересная история, иллюстрирующая харизму Моголов в Индии уже XX века. Когда последний низам Хайдарабада Асаф Джах VII посетил гробницу падишаха Аурангзеба, чтобы прочитать за него молитву, он запретил своим придворным (чобдарам) объявлять его царские титулы, а вместо этого смиренно объявил себя "субадаром Деккана" (наместником), прежде чем приблизился к месту упокоения Аурангзеба.
До самого конца в 1947 году низамы считали себя вассалами Моголов (хотя настоящую присягу давали императорам Индии из Саксен-Кобург-Готской-Виндзорской династии).
Спрашивали тут, остались ли вообще в Пакистане индусы? Отвечаем - остались, и в достаточно большом количестве. Перепись 1998 года показала, что в Пакистане живёт около двух с половиной миллионов индусов. Сейчас лидеры общины говорят, что индусов восемь миллионов - скорее всего, это сильное преувеличение, большинство исследователей склоняется к оценке в четыре миллиона на 2018 год.
Индусы по Пакистану распределены крайне неравномерно. До 1947 года большая часть общины проживала в Панджабе, но после раздела Британской Индии им пришлось перебраться в ту часть провинции, которая осталась за Индией. Межконфессиональные столкновения в Панджабе отличались чудовищной жестокостью, меньшинства были изгнаны практически полностью. Сейчас в пакистанском Панджабе индусы и сикхи в сумме составляют около полупроцента всего населения. Похожая ситуация сложилась и в индийском Панджабе, там мусульман осталось всего 1,5%.
В провинции Синд события 1947 года прошли гораздо более мирно. Мусульмане составляли там абсолютное большинство уже сотни лет, было изначально понятно, что этот регион отойдёт к Пакистану. Конечно, летом 1947 года в Карачи тоже имели место кровавые столкновения, но, по сравнению с тем адом, который в это время случился в Панджабе, Синд был просто оазисом спокойствия. В провинцию прибыло большое количество беженцев-мусульман из Индии - в основном, они расселились в крупных городах. Существенная часть индусов уехала в Индию, но в отличие от Панджаба, большая часть общины приняла решение остаться в Пакистане. Сейчас индусы в Синде составляет 7,5 % населения и эта доля не уменьшается, а даже вроде бы чуть-чуть растёт. В паре пограничных с Раджастханом пустынных районов доля индусов вообще достигает 40%.
Жизнь в Пакистане в принципе тяжела, жизнь религиозных меньшинств тяжела в особенности, но можно сказать, что индусам на общем фоне относительно везёт. Они находятся в стороне от "большой политики" и внимания исламистов. Показательно, что количество членов общины, ежегодно переезжающих в Индию, достаточно невелико. Нередки и случаи возвращения мигрантов обратно - эти случаи широко освещаются пакистанскими СМИ. Большая часть пакистанских индусов проживает в сельской местности, занимается земледелием и не знает никакого языка, кроме синдхи. С образованием дела обстоят плохо, уровень грамотности у индусов существенно ниже, чем у мусульман - с такими вводными данными нормально устроиться в Индии практически невозможно.
Ситуация несколько улучшается в последние годы ещё и потому, что пакистанское правительство начинает заниматься улучшением образа страны на международной арене и совершает некоторые шаги в сторону индусской общины. Индусам с большой помпой вернули несколько храмов, отобранных в 1947 году, появляются индусы-депутаты парламента и даже министры. Естественно, в обмен на это представители общины регулярно выступают с гневным осуждением оккупации Кашмира или ещё какого-нибудь "агрессивного действия Индии".
Несколько месяцев назад в Исламабаде даже задумали строить индусский храм. Строительство должно было финансироваться из бюджетных средств, первый камень заложил член парламента от правящей партии "Техрик-е Инсаф" индус Лал Чанд Мани, зачитавший приветственный адрес от премьер-министра Имран Хана. Конечно же, гладко всё пройти не могло - начались протесты исламистских организаций, стартовала проверка законности приобретения земельного участка и строительство временно забуксовало. Вместе с тем, ряд мусульманских организаций (вроде Совета улемов Пакистана) сочли возможным индусскую общину поддержать.
Неизвестно, достроят ли храм Кришны в Исламабаде - но сама тенденция не может не вызывать одобрения.
Индусы по Пакистану распределены крайне неравномерно. До 1947 года большая часть общины проживала в Панджабе, но после раздела Британской Индии им пришлось перебраться в ту часть провинции, которая осталась за Индией. Межконфессиональные столкновения в Панджабе отличались чудовищной жестокостью, меньшинства были изгнаны практически полностью. Сейчас в пакистанском Панджабе индусы и сикхи в сумме составляют около полупроцента всего населения. Похожая ситуация сложилась и в индийском Панджабе, там мусульман осталось всего 1,5%.
В провинции Синд события 1947 года прошли гораздо более мирно. Мусульмане составляли там абсолютное большинство уже сотни лет, было изначально понятно, что этот регион отойдёт к Пакистану. Конечно, летом 1947 года в Карачи тоже имели место кровавые столкновения, но, по сравнению с тем адом, который в это время случился в Панджабе, Синд был просто оазисом спокойствия. В провинцию прибыло большое количество беженцев-мусульман из Индии - в основном, они расселились в крупных городах. Существенная часть индусов уехала в Индию, но в отличие от Панджаба, большая часть общины приняла решение остаться в Пакистане. Сейчас индусы в Синде составляет 7,5 % населения и эта доля не уменьшается, а даже вроде бы чуть-чуть растёт. В паре пограничных с Раджастханом пустынных районов доля индусов вообще достигает 40%.
Жизнь в Пакистане в принципе тяжела, жизнь религиозных меньшинств тяжела в особенности, но можно сказать, что индусам на общем фоне относительно везёт. Они находятся в стороне от "большой политики" и внимания исламистов. Показательно, что количество членов общины, ежегодно переезжающих в Индию, достаточно невелико. Нередки и случаи возвращения мигрантов обратно - эти случаи широко освещаются пакистанскими СМИ. Большая часть пакистанских индусов проживает в сельской местности, занимается земледелием и не знает никакого языка, кроме синдхи. С образованием дела обстоят плохо, уровень грамотности у индусов существенно ниже, чем у мусульман - с такими вводными данными нормально устроиться в Индии практически невозможно.
Ситуация несколько улучшается в последние годы ещё и потому, что пакистанское правительство начинает заниматься улучшением образа страны на международной арене и совершает некоторые шаги в сторону индусской общины. Индусам с большой помпой вернули несколько храмов, отобранных в 1947 году, появляются индусы-депутаты парламента и даже министры. Естественно, в обмен на это представители общины регулярно выступают с гневным осуждением оккупации Кашмира или ещё какого-нибудь "агрессивного действия Индии".
Несколько месяцев назад в Исламабаде даже задумали строить индусский храм. Строительство должно было финансироваться из бюджетных средств, первый камень заложил член парламента от правящей партии "Техрик-е Инсаф" индус Лал Чанд Мани, зачитавший приветственный адрес от премьер-министра Имран Хана. Конечно же, гладко всё пройти не могло - начались протесты исламистских организаций, стартовала проверка законности приобретения земельного участка и строительство временно забуксовало. Вместе с тем, ряд мусульманских организаций (вроде Совета улемов Пакистана) сочли возможным индусскую общину поддержать.
Неизвестно, достроят ли храм Кришны в Исламабаде - но сама тенденция не может не вызывать одобрения.
Forwarded from Индия Сегодня
Опубликованы данные первого в своем роде исследования Национального статистического управления (НСУ) Индии. Отчет основан на опросе 138 000 домохозяйств в 2019 году и рассматривал всех, кто старше шести лет (в бедных семьях уже в э том возрасте дети начинают выполнять свою часть домашней работы).
Согласно отчету, средняя индийская женщина тратит на домашнюю работу 243 минуты в день, то есть чуть более четырех часов , что почти в десять раз больше, чем 25 минут, которые тратит средний мужчина. Из-за этого мужчины тратят больше времени, чем женщины, на любую другую деятельность - работу, учебу, даже просто заботу о себе.
- Всем давно известно, что индийские женщины выполняют много неоплачиваемой домашней работы. Обследование использования времени показывает лишь степень непропорционального бремени, лежащего на женщинах. Тем не менее, это важный первый шаг к признанию и оценке их вклада, - сказала Реэтика Кхера, адъюнкт-профессор экономики Индийского технологического института в Дели.
Интересно, что, по-видимому, существует зависимость между возрастом и количеством времени, затрачиваемого женщинами и мужчинами на домашние дела. В то время как у женщин старше 60 лет наблюдается резкое снижение бремени домашней работы, мужчины, как правило, начинают тратить больше времени на домашнюю работу, когда им переваливает за 60.
“Тот факт, что женщины выполняют меньше неоплачиваемой работы после 60 лет, может быть результатом большего участия мужчин, а в совместных семьях это может быть отражением того, что пожилые женщины передают рабочую нагрузку своим молодым девушкам”, - говорит Кера.
81 % женщин берут на себя домашние обязанности по сравнению всего с 26 % мужчин. Даже в рамках домашней работы существует гендерное разделение обязанностей. Мужчины делают покупки, женщины готовят и убирают. При участии в неоплачиваемых услугах по уходу за другими членами семьи (14% мужчин и 28% женщин выполняют такие обязанности), максимальное участие обоих лиц приходится на уход за детьми и обучение.
Существуют также различия в участии женщин в повседневной деятельности в зависимости от того, где они живут. Сельские женщины больше участвуют в оплачиваемой или неоплачиваемой работе, тогда как городские женщины больше участвуют в учебе, общении или досуге. Опрос также показал, что городские женщины, участвующие в трудовой деятельности и связанной с ней активностью, тратят на нее 375 минут в день по сравнению с 317 минутами, затрачиваемыми сельскими женщинами.
Согласно отчету, средняя индийская женщина тратит на домашнюю работу 243 минуты в день, то есть чуть более четырех часов , что почти в десять раз больше, чем 25 минут, которые тратит средний мужчина. Из-за этого мужчины тратят больше времени, чем женщины, на любую другую деятельность - работу, учебу, даже просто заботу о себе.
- Всем давно известно, что индийские женщины выполняют много неоплачиваемой домашней работы. Обследование использования времени показывает лишь степень непропорционального бремени, лежащего на женщинах. Тем не менее, это важный первый шаг к признанию и оценке их вклада, - сказала Реэтика Кхера, адъюнкт-профессор экономики Индийского технологического института в Дели.
Интересно, что, по-видимому, существует зависимость между возрастом и количеством времени, затрачиваемого женщинами и мужчинами на домашние дела. В то время как у женщин старше 60 лет наблюдается резкое снижение бремени домашней работы, мужчины, как правило, начинают тратить больше времени на домашнюю работу, когда им переваливает за 60.
“Тот факт, что женщины выполняют меньше неоплачиваемой работы после 60 лет, может быть результатом большего участия мужчин, а в совместных семьях это может быть отражением того, что пожилые женщины передают рабочую нагрузку своим молодым девушкам”, - говорит Кера.
81 % женщин берут на себя домашние обязанности по сравнению всего с 26 % мужчин. Даже в рамках домашней работы существует гендерное разделение обязанностей. Мужчины делают покупки, женщины готовят и убирают. При участии в неоплачиваемых услугах по уходу за другими членами семьи (14% мужчин и 28% женщин выполняют такие обязанности), максимальное участие обоих лиц приходится на уход за детьми и обучение.
Существуют также различия в участии женщин в повседневной деятельности в зависимости от того, где они живут. Сельские женщины больше участвуют в оплачиваемой или неоплачиваемой работе, тогда как городские женщины больше участвуют в учебе, общении или досуге. Опрос также показал, что городские женщины, участвующие в трудовой деятельности и связанной с ней активностью, тратят на нее 375 минут в день по сравнению с 317 минутами, затрачиваемыми сельскими женщинами.
К февралю 1922 года возглавляемая Ганди кампания гражданского неповиновения захлестнула и индийскую деревню. 2 февраля 1922 года митинг прошёл в большой деревне Чаури-Чаура (современный штат Уттар-Прадеш). Демонстранты, возглавляемые отставным солдатом Бхагваном Ахиром требовали для Индии не всем до конца понятного "свараджа" (самоуправления), а для самой деревни Чаури-Чаура - введения сухого закона и закрытия кабака, долю с доходов от которого получала местная полиция. Судя по всему, полицейским особенно не понравилось второе требование - митинг был разогнан, Бхагван Ахир и прочие "подстрекатели" - задержаны.
4 февраля на деревенской площади вновь собралась толпа. Ситуация изначально развивалась по наихудшему сценарию - полицейские стали разгонять крестьян и дали залп в воздух, в ответ в полицию полетели камни, а в ответ был дан залп на поражение. Толпа отступила, на площади осталось трое убитых.
Если бы у Чаури-Чаура была телеграфная связь с соседними деревнями, то полиция наверное повела бы себя несколько более благоразумно. Слухи о демонстрации (и о том, что пользующегося уважением среди крестьян Бхагвана Ахира избивают в полицейском участке) распространились по всей округе. С самого утра 4 февраля в Чаури-Чаура стекались толпы людей. Когда полицейские поняли, что собравшиеся на площади люди были в сущности только авангардом, а сейчас на них надвигается пара тысяч очень злых крестьян, то спешно отступили и забаррикадировались в участке. Полицейские наконец-то освободили Бхагвана Ахира, но тот успокоить односельчан уже не мог - да и, скорее всего, не очень-то и пытался.
Толпа пошла на штурм участка, полицейские держали оборону до тех пор, пока участок не подожгли. Большая часть полицейских сгорела заживо, несколько вышли из горящего участка в надежде на пощаду, но были немедленно убиты крестьянами. Всего 4 февраля 1922 года в Чаури-Чаура погибло 23 полицейских.
(Излишне говорить о том, что в деревне не было ни единого европейца, все участники столкновений были индийцами. Судя по всему, свою роль сыграл и кастовый фактор - полицейские принадлежали к одной из землевладельческих каст)
События в Чаури-Чаура спровоцировали одно из самых спорных решений Ганди за всё время его политической деятельности. Он заявил, что сатьяграха утратила ненасильственный характер, приказал прекратить демонстрации и вообще всю кампанию гражданского неповиновения. Такому решению воспротивились практически все лидеры Конгресса, но Ганди заявил, что, в таком случае он объявляет бессрочную сухую голодовку. Прошло несколько дней, стало ясно что Ганди непоколебим и абсолютно серьёзно решил свести себя в могилу. 12 февраля 1922 года ИНК призвал к прекращению кампании, а 10 марта Ганди был арестован англичанами.
4 февраля на деревенской площади вновь собралась толпа. Ситуация изначально развивалась по наихудшему сценарию - полицейские стали разгонять крестьян и дали залп в воздух, в ответ в полицию полетели камни, а в ответ был дан залп на поражение. Толпа отступила, на площади осталось трое убитых.
Если бы у Чаури-Чаура была телеграфная связь с соседними деревнями, то полиция наверное повела бы себя несколько более благоразумно. Слухи о демонстрации (и о том, что пользующегося уважением среди крестьян Бхагвана Ахира избивают в полицейском участке) распространились по всей округе. С самого утра 4 февраля в Чаури-Чаура стекались толпы людей. Когда полицейские поняли, что собравшиеся на площади люди были в сущности только авангардом, а сейчас на них надвигается пара тысяч очень злых крестьян, то спешно отступили и забаррикадировались в участке. Полицейские наконец-то освободили Бхагвана Ахира, но тот успокоить односельчан уже не мог - да и, скорее всего, не очень-то и пытался.
Толпа пошла на штурм участка, полицейские держали оборону до тех пор, пока участок не подожгли. Большая часть полицейских сгорела заживо, несколько вышли из горящего участка в надежде на пощаду, но были немедленно убиты крестьянами. Всего 4 февраля 1922 года в Чаури-Чаура погибло 23 полицейских.
(Излишне говорить о том, что в деревне не было ни единого европейца, все участники столкновений были индийцами. Судя по всему, свою роль сыграл и кастовый фактор - полицейские принадлежали к одной из землевладельческих каст)
События в Чаури-Чаура спровоцировали одно из самых спорных решений Ганди за всё время его политической деятельности. Он заявил, что сатьяграха утратила ненасильственный характер, приказал прекратить демонстрации и вообще всю кампанию гражданского неповиновения. Такому решению воспротивились практически все лидеры Конгресса, но Ганди заявил, что, в таком случае он объявляет бессрочную сухую голодовку. Прошло несколько дней, стало ясно что Ганди непоколебим и абсолютно серьёзно решил свести себя в могилу. 12 февраля 1922 года ИНК призвал к прекращению кампании, а 10 марта Ганди был арестован англичанами.
В Индии все международные и местные новости сейчас заслоняет происходящее в деревне Хатхрас (штат Уттар-Прадеш). Там 14 сентября четверо мужчин из землевладельческой касты тхакуров изнасиловали и избили девушку из неприкасаемых. Через две недели от полученных травм девушка скончалась в больнице. Полиция долгое время отказывалась принимать заявление, труп девушки в спешном порядке кремировали. Сейчас полиция проявляет большое рвение в деле недопуска в деревню журналистов, а власти штата заявляют о том, что за происходящим "стоят зарубежные НКО".
Вот что хочется сказать по поводу всего происходящего: я обычно стараюсь писать об индийской политике нейтрально. Мне иногда ставили в вину скептическое отношение к Нарендре Моди и индусским националистам, но это несправедливо - в равной степени скептически я отношусь к Рахулу Ганди, Мамате Банерджи, семейству Тхакре, коммунистам и тамильским регионалистам. Но вот тут я искренне надеюсь на то, что захлестнувший всю Индию скандал всё-таки сметёт Йоги Адитьянатха с поста главы правительства Уттар-Прадеш.
Причины, по которым руководство БДП решило в 2017 году выдвинуть в руководители штата с 200-миллионным населением жреца храма Шивы в Горакхпуре, и по сей день не вполне ясны. Йоги Адитьянатх принадлежит к той части индусских националистов, которая считает, что Моди как-то слишком лебезит перед мусульманами и марксистами. Лояльность этой группы по отношению к БДП весьма условна и Моди время от времени должен доказывать, что он не предатель индусского дела. Но ведь можно было не отдавать им для экспериментов штат, где народу живёт как во всей Центральной Европе?
Дело даже не в разворовывании всего и вся, переименованиях городов, сомнительных исторических изысканиях и сверхзаботе о нравственности подрастающего поколения. Дело в том, что правительство Йоги Адитьянатха совершенно открыто считает мусульман, христиан и далитов врагами и практически впрямую натравливает свой электорат на меньшинства. В таком нищем и густонаселенном штате такое натравливание очень быстро даёт плоды, масштабных межконфессиональных и межкастовых столкновений пока не случилось только по неизъяснимой милости все богов. Случай же в Хатхрасе показывает, что полиция штата совершенно не в настроении защищать далитов, а уж тем более мусульман.
Вот что хочется сказать по поводу всего происходящего: я обычно стараюсь писать об индийской политике нейтрально. Мне иногда ставили в вину скептическое отношение к Нарендре Моди и индусским националистам, но это несправедливо - в равной степени скептически я отношусь к Рахулу Ганди, Мамате Банерджи, семейству Тхакре, коммунистам и тамильским регионалистам. Но вот тут я искренне надеюсь на то, что захлестнувший всю Индию скандал всё-таки сметёт Йоги Адитьянатха с поста главы правительства Уттар-Прадеш.
Причины, по которым руководство БДП решило в 2017 году выдвинуть в руководители штата с 200-миллионным населением жреца храма Шивы в Горакхпуре, и по сей день не вполне ясны. Йоги Адитьянатх принадлежит к той части индусских националистов, которая считает, что Моди как-то слишком лебезит перед мусульманами и марксистами. Лояльность этой группы по отношению к БДП весьма условна и Моди время от времени должен доказывать, что он не предатель индусского дела. Но ведь можно было не отдавать им для экспериментов штат, где народу живёт как во всей Центральной Европе?
Дело даже не в разворовывании всего и вся, переименованиях городов, сомнительных исторических изысканиях и сверхзаботе о нравственности подрастающего поколения. Дело в том, что правительство Йоги Адитьянатха совершенно открыто считает мусульман, христиан и далитов врагами и практически впрямую натравливает свой электорат на меньшинства. В таком нищем и густонаселенном штате такое натравливание очень быстро даёт плоды, масштабных межконфессиональных и межкастовых столкновений пока не случилось только по неизъяснимой милости все богов. Случай же в Хатхрасе показывает, что полиция штата совершенно не в настроении защищать далитов, а уж тем более мусульман.
Продолжаем наш рассказ о событиях в Чаури-Чаура и их влиянии на индийское национальное движение.
Весной 1922 года в "сливе протеста" Ганди обвиняли практически все, его репутацию в общем-то спас только арест, быстрый судебный процесс и приговор. Даже сейчас многие индийские авторы считают, что решение Ганди отсрочило индийскую независимость на четверть века. Но посмотрим на эти события с другой стороны -
Большинству участников кампании гражданского неповиновения в 1921-1922 гг. казалось, что британцы вот-вот дадут Индии независимость, но это было явно далеко от истины. Британская администрация действительно была напугана масштабом демонстраций 1919-1920 гг., но за несколько месяцев сумела отойти от шока и восстановить контроль над ситуацией. Управление железными дорогами и телеграфом перешло в руки военных, поезда снова стали ходить, а телеграммы - доставляться по адресу. Налоги тоже более или менее собирались, несмотря на призывы ИНК к их неуплате. Ганди надеялся, что разрастание движения вызовет массовый уход в отставку чиновников-индийцев и полностью дезорганизует систему управления. Но чиновники, на словах выражавшие горячую поддержку "общему делу", в отставку уходили неохотно и редко, кадрового голода британская администрация не испытывала.
Кроме того, гандистское движение явно перестало быть совсем уж ненасильственным. Чаури-Чаура была только самым ярким эпизодом, к началу 1922 года в столкновениях между полицией и демонстрантами погибли сотни людей. Хуже того, столкновения всё отчётливее перерастали в войну между различными кастами и религиозными общинами, Конгресс всё быстрее утрачивал контроль над развитием событий. В общем и целом, к началу 1922 года индийские националисты оказались перед выбором из двух вариантов:
а) Идти на крайние меры и поднимать вооружённое восстание (которое британцы с большим удовольствием подавили бы)
б) Сворачивать движение под благовидным предлогом, отсиживать тюремные сроки и думать, как действовать в изменившейся ситуации
Ганди выбрал пункт "б" и продавил решение о приостановке кампании неповиновения не только путём шантажа соратников голодной смертью, но и из-за того, что других вариантов по сути ни у кого не было. Ну а вот вариантов "что делать потом" было предостаточно - и вот по этому поводу в Конгрессе начался очередной раскол...
Весной 1922 года в "сливе протеста" Ганди обвиняли практически все, его репутацию в общем-то спас только арест, быстрый судебный процесс и приговор. Даже сейчас многие индийские авторы считают, что решение Ганди отсрочило индийскую независимость на четверть века. Но посмотрим на эти события с другой стороны -
Большинству участников кампании гражданского неповиновения в 1921-1922 гг. казалось, что британцы вот-вот дадут Индии независимость, но это было явно далеко от истины. Британская администрация действительно была напугана масштабом демонстраций 1919-1920 гг., но за несколько месяцев сумела отойти от шока и восстановить контроль над ситуацией. Управление железными дорогами и телеграфом перешло в руки военных, поезда снова стали ходить, а телеграммы - доставляться по адресу. Налоги тоже более или менее собирались, несмотря на призывы ИНК к их неуплате. Ганди надеялся, что разрастание движения вызовет массовый уход в отставку чиновников-индийцев и полностью дезорганизует систему управления. Но чиновники, на словах выражавшие горячую поддержку "общему делу", в отставку уходили неохотно и редко, кадрового голода британская администрация не испытывала.
Кроме того, гандистское движение явно перестало быть совсем уж ненасильственным. Чаури-Чаура была только самым ярким эпизодом, к началу 1922 года в столкновениях между полицией и демонстрантами погибли сотни людей. Хуже того, столкновения всё отчётливее перерастали в войну между различными кастами и религиозными общинами, Конгресс всё быстрее утрачивал контроль над развитием событий. В общем и целом, к началу 1922 года индийские националисты оказались перед выбором из двух вариантов:
а) Идти на крайние меры и поднимать вооружённое восстание (которое британцы с большим удовольствием подавили бы)
б) Сворачивать движение под благовидным предлогом, отсиживать тюремные сроки и думать, как действовать в изменившейся ситуации
Ганди выбрал пункт "б" и продавил решение о приостановке кампании неповиновения не только путём шантажа соратников голодной смертью, но и из-за того, что других вариантов по сути ни у кого не было. Ну а вот вариантов "что делать потом" было предостаточно - и вот по этому поводу в Конгрессе начался очередной раскол...
Журнал «Пассажир» – это заброшки и странная архитектура, альтернативные тусовки и дорожные приключения, современная культура стран третьего мира и маршруты по барам евростолиц, байки с района и многое другое.
@passengerrocks
@passengerrocks
Интересно, что в самом известном фильме о Ганди (Ричард Атенборо, 1982 год) появляются самые разнообразные персонажи индийской политики. Есть конгрессисты - Неру, Патель, Крипалани, Абул Калам Азад, Сароджини Найду. Есть довольно интересный Джинна. В одной сцене показаны даже активисты РСС. Но при этом напрочь отсутствует линия политического движения неприкасаемых и в принципе не присутствует Амбедкар. Только в одном эпизоде на переговорах в Лондоне на долю секунды мелькает похожий на Амбедкара человек в очках - но реплик у него нет и по имени его не называют.
Для Амбедкара не хватило экранного времени в фильме, который длится больше трёх часов. При этом лидер неприкасаемых для жизни Ганди вовсе не был второстепенным персонажем - именно попытки достижения компромисса с Амбедкаром были основным направлением деятельности Ганди в начале 1930-ых гг.
Для Амбедкара не хватило экранного времени в фильме, который длится больше трёх часов. При этом лидер неприкасаемых для жизни Ганди вовсе не был второстепенным персонажем - именно попытки достижения компромисса с Амбедкаром были основным направлением деятельности Ганди в начале 1930-ых гг.
ПАН СИНГХ ТОМАР - ИНДИЙСКИЙ БАНДИТ-ОЛИМПИЕЦ
Однажды Пан Сингх Томар, новобранец Бенгальского сапёрного полка, по какой-то причине вызвал неудовольствие одного из офицеров подразделения. В качестве наказания Томар должен был оббежать десять кругов вокруг воинской части. Рутинное дисциплинарное взыскание полностью изменило жизнь новобранца из-под Гвалиора. После того, как Томар завершил первый круг, офицер приказал ему остановиться и передохнуть, а сам сходил за секундомером. За второй частью пробежки Томара наблюдало уже несколько офицеров. Обсудив увиденное они решили, что новобранца хорошо бы послать на армейские соревнования.
На рубеже 1950-ых - 1960-ых гг. Пан Сингх Томар установил несколько национальных рекордов на различных дистанциях. Особенно ему удавался бег с препятствиями. В 1958 году он даже представлял Индию на Паназиатских играх в Токио, но призового места не занял. Выяснилось, что участники соревнований должны в обязательном порядке бежать в обуви, а Томару это было непривычно.
Индийская армия старалась сберечь ценного солдата, во время индо-пакистанских войн на передовую Томара не пускали. В 1977 году он вышел в отставку в чине субедара и вернулся в родную деревню Бхидоса в штате Мадхья-Прадеш. И вот тут-то и начались проблемы.
Оказалось, что за время отсутствия Пан Сингха на его земельный участок стал претендовать родной племянник - Бабу Сингх Томар. Про Пан Сингха за время его армейско-спортивной карьеры односельчане успели подзабыть, а вот Бабу Сингх был очень влиятельным в деревне человеком и водил дружбу с окружным налоговым инспектором. Пан Сингх отказываться от своей земли не захотел, поэтому очень быстро "выяснилось", что за ним числятся какие-то неуплаченные сборы и штрафы. Конфликт разрастался, некоторые односельчане поддержали отставного субедара, который в итоге решил навести порядок в деревне самостоятельно.
В марте 1979 года Пан Сингх Томар застрелил своего племянника, а заодно ещё нескольких односельчан, которых он считал виновниками творящихся в округе несправедливостей. После этого Пан Сингх с несколькими своими сторонниками ушёл в лес и стал вести жизнь индийского outlaw - грабил сельских богачей и государственные учреждения и достаточно успешно скрывался от полиции Мадхья-Прадеш. Конечно же, Томар достаточно быстро стал восприниматься как Робин Гуд и восстановитель справедливости среди существенной части местного населения.
В октябре 1981 года отряд Томара был окружён полицией в округе Бхинд. В завязавшейся перестрелке погиб сам Томар и пятнадцать его людей.
Ну а в 2012 году про Томара сняли биографический фильм, где его роль сыграл Ирфан Хан.
Однажды Пан Сингх Томар, новобранец Бенгальского сапёрного полка, по какой-то причине вызвал неудовольствие одного из офицеров подразделения. В качестве наказания Томар должен был оббежать десять кругов вокруг воинской части. Рутинное дисциплинарное взыскание полностью изменило жизнь новобранца из-под Гвалиора. После того, как Томар завершил первый круг, офицер приказал ему остановиться и передохнуть, а сам сходил за секундомером. За второй частью пробежки Томара наблюдало уже несколько офицеров. Обсудив увиденное они решили, что новобранца хорошо бы послать на армейские соревнования.
На рубеже 1950-ых - 1960-ых гг. Пан Сингх Томар установил несколько национальных рекордов на различных дистанциях. Особенно ему удавался бег с препятствиями. В 1958 году он даже представлял Индию на Паназиатских играх в Токио, но призового места не занял. Выяснилось, что участники соревнований должны в обязательном порядке бежать в обуви, а Томару это было непривычно.
Индийская армия старалась сберечь ценного солдата, во время индо-пакистанских войн на передовую Томара не пускали. В 1977 году он вышел в отставку в чине субедара и вернулся в родную деревню Бхидоса в штате Мадхья-Прадеш. И вот тут-то и начались проблемы.
Оказалось, что за время отсутствия Пан Сингха на его земельный участок стал претендовать родной племянник - Бабу Сингх Томар. Про Пан Сингха за время его армейско-спортивной карьеры односельчане успели подзабыть, а вот Бабу Сингх был очень влиятельным в деревне человеком и водил дружбу с окружным налоговым инспектором. Пан Сингх отказываться от своей земли не захотел, поэтому очень быстро "выяснилось", что за ним числятся какие-то неуплаченные сборы и штрафы. Конфликт разрастался, некоторые односельчане поддержали отставного субедара, который в итоге решил навести порядок в деревне самостоятельно.
В марте 1979 года Пан Сингх Томар застрелил своего племянника, а заодно ещё нескольких односельчан, которых он считал виновниками творящихся в округе несправедливостей. После этого Пан Сингх с несколькими своими сторонниками ушёл в лес и стал вести жизнь индийского outlaw - грабил сельских богачей и государственные учреждения и достаточно успешно скрывался от полиции Мадхья-Прадеш. Конечно же, Томар достаточно быстро стал восприниматься как Робин Гуд и восстановитель справедливости среди существенной части местного населения.
В октябре 1981 года отряд Томара был окружён полицией в округе Бхинд. В завязавшейся перестрелке погиб сам Томар и пятнадцать его людей.
Ну а в 2012 году про Томара сняли биографический фильм, где его роль сыграл Ирфан Хан.
В чём причина такой невероятной популярности Субхас Чандра Боса в Индии? Нет, понятно, что он герой борьбы за независимость, положивший жизнь на алтарь отечества, "основатель национальной армии" и т. д. и т. п. Но при этом культ Боса далеко не только официозный. Наиболее эффективный индийский кликбейтный заголовок будет выглядеть примерно так:
"ШОК! НА САМОМ ДЕЛЕ БОС НЕ ПОГИБ В 1945 ГОДУ!!! ЕГО ВИДЕЛИ В..."
Дело в том, что Субхас Чандра Бос воспринимается людьми не только и не столько как герой антибританской борьбы, сколько как альтернатива той политической системе, которая сложилась в Индии после 1947 года. Во многом так происходит и потому, что реальный Бос был политическим близнецом Джавахарлала Неру.
Неру и Бос происходили из состоятельных европеизированных семей (Неру - из очень состоятельной, Бос - из просто состоятельной), уже их родители активнейшим образом участвовали в общественной жизни. Неру и Бос учились в Кембридже, там стали социалистами и друзьями СССР. В 1920-ые гг. они вдвоём возглавили социалистическое крыло Конгресса, которое хотело отодвинуть от власти в партии старшее либеральное поколение, а заодно и Ганди. Последний опасность понял очень быстро и решил наладить отношения с молодым поколением, поддержав избрание Неру на пост президента ИНК. У Боса же дела пошли не так гладко, как у его друга - он на несколько лет был вынужден уехать в Европу, лечить полученный в тюрьме туберкулёз.
Дальше последовало возвращение Боса в Индию, его попытка утвердиться в качестве руководителя ИНК и окончательный разрыв с Ганди и Неру. Ну а дальше была Вторая мировая и Бос начал движение по странному маршруту Кабул - Москва - Берлин - Сингапур - Токио. Бывшие лучшие друзья сохранили взаимное уважение и оказывали друг другу заочные знаки внимания. На банкнотах, которые выпускало в 1943-1945 гг. "правительство" Боса, был изображён в числе прочих и Неру, в тот момент находившийся в британской тюрьме. Ну а в 1945 году вышедший из тюрьмы Неру будет успешно защищать в суде офицеров ИНА, которых британцы попытаются привлечь за коллаборационизм.
Но, в любом случае, Бос сгинул, а Неру получил Индию, полную власть и полную ответственность. Через некоторое время все, кому Неру и его преемники чем-то не нравились, стали воспринимать Боса не только как национального героя, но и как идеального правителя, который "мог бы быть". Миф этот стал тем более устойчивым, что Бос ничем никогда не правил, упрекнуть его не в чем, поэтому контуры альтернативной реальности каждый может рисовать по своему усмотрению.
Возглавь Индию Бос, так он бы точно не дал спуску всяким продажным чиновникам. Он бы и о бедных позаботился, и с Пакистаном был бы строг. Да и не было бы никакого Пакистана, Бос бы наверняка раздела не допустил. При нём бы был межконфессиональный мир и индусское государство одновременно. При нём бы экономика росла как в Китае, а моторикши ездили бы только по счётчику и не жевали бы бетель.
Мог ли такой прекрасный человек просто погибнуть в авиакатастрофе 18 августа 1945 года? Да вы что, издеваетесь? Нет, Бос продолжил своё существование в виде классического "короля под горой" и физически пребывает где-то в Сибири. Дальнейшее древо конспирологических версий ветвится в зависимости от отношения конкретных конспирологов к Неру:
Вариант I
(Неру полностью демонизируем) - проклятое правительство ИНК уговорило Сталина держать Боса в тюрьме до скончания дней. Русские может быть и не рады держать в тюрьме такого великого человека, но, по каким-то причинам, вернуть Боса в Индию не могут.
Вариант II
(Неру просто не любим) - русские держат Боса в тюрьме/под домашним арестом/в ссылке в Сибири по каким-то своим непонятным мотивам, а Неру/Индира такие злодеи/тряпки, что не хотят/не могут надавить на СССР, чтобы вернуть национального героя на родину.
"ШОК! НА САМОМ ДЕЛЕ БОС НЕ ПОГИБ В 1945 ГОДУ!!! ЕГО ВИДЕЛИ В..."
Дело в том, что Субхас Чандра Бос воспринимается людьми не только и не столько как герой антибританской борьбы, сколько как альтернатива той политической системе, которая сложилась в Индии после 1947 года. Во многом так происходит и потому, что реальный Бос был политическим близнецом Джавахарлала Неру.
Неру и Бос происходили из состоятельных европеизированных семей (Неру - из очень состоятельной, Бос - из просто состоятельной), уже их родители активнейшим образом участвовали в общественной жизни. Неру и Бос учились в Кембридже, там стали социалистами и друзьями СССР. В 1920-ые гг. они вдвоём возглавили социалистическое крыло Конгресса, которое хотело отодвинуть от власти в партии старшее либеральное поколение, а заодно и Ганди. Последний опасность понял очень быстро и решил наладить отношения с молодым поколением, поддержав избрание Неру на пост президента ИНК. У Боса же дела пошли не так гладко, как у его друга - он на несколько лет был вынужден уехать в Европу, лечить полученный в тюрьме туберкулёз.
Дальше последовало возвращение Боса в Индию, его попытка утвердиться в качестве руководителя ИНК и окончательный разрыв с Ганди и Неру. Ну а дальше была Вторая мировая и Бос начал движение по странному маршруту Кабул - Москва - Берлин - Сингапур - Токио. Бывшие лучшие друзья сохранили взаимное уважение и оказывали друг другу заочные знаки внимания. На банкнотах, которые выпускало в 1943-1945 гг. "правительство" Боса, был изображён в числе прочих и Неру, в тот момент находившийся в британской тюрьме. Ну а в 1945 году вышедший из тюрьмы Неру будет успешно защищать в суде офицеров ИНА, которых британцы попытаются привлечь за коллаборационизм.
Но, в любом случае, Бос сгинул, а Неру получил Индию, полную власть и полную ответственность. Через некоторое время все, кому Неру и его преемники чем-то не нравились, стали воспринимать Боса не только как национального героя, но и как идеального правителя, который "мог бы быть". Миф этот стал тем более устойчивым, что Бос ничем никогда не правил, упрекнуть его не в чем, поэтому контуры альтернативной реальности каждый может рисовать по своему усмотрению.
Возглавь Индию Бос, так он бы точно не дал спуску всяким продажным чиновникам. Он бы и о бедных позаботился, и с Пакистаном был бы строг. Да и не было бы никакого Пакистана, Бос бы наверняка раздела не допустил. При нём бы был межконфессиональный мир и индусское государство одновременно. При нём бы экономика росла как в Китае, а моторикши ездили бы только по счётчику и не жевали бы бетель.
Мог ли такой прекрасный человек просто погибнуть в авиакатастрофе 18 августа 1945 года? Да вы что, издеваетесь? Нет, Бос продолжил своё существование в виде классического "короля под горой" и физически пребывает где-то в Сибири. Дальнейшее древо конспирологических версий ветвится в зависимости от отношения конкретных конспирологов к Неру:
Вариант I
(Неру полностью демонизируем) - проклятое правительство ИНК уговорило Сталина держать Боса в тюрьме до скончания дней. Русские может быть и не рады держать в тюрьме такого великого человека, но, по каким-то причинам, вернуть Боса в Индию не могут.
Вариант II
(Неру просто не любим) - русские держат Боса в тюрьме/под домашним арестом/в ссылке в Сибири по каким-то своим непонятным мотивам, а Неру/Индира такие злодеи/тряпки, что не хотят/не могут надавить на СССР, чтобы вернуть национального героя на родину.
Вариант III
(К Неру относимся нейтрально) - Боса никто в Сибири насильно не удерживает, но он, по каким-то неведомым простым смертным причинам, решил не возвращаться в Индию и ведёт жизнь отшельника в тайге. Но, если уж совсем припрёт, то Бос обязательно вернётся, чтобы помочь своему старому другу Неру (ну или следующему индийскому правителю) .
(К Неру относимся нейтрально) - Боса никто в Сибири насильно не удерживает, но он, по каким-то неведомым простым смертным причинам, решил не возвращаться в Индию и ведёт жизнь отшельника в тайге. Но, если уж совсем припрёт, то Бос обязательно вернётся, чтобы помочь своему старому другу Неру (ну или следующему индийскому правителю) .
13 марта 1940 года на заседание "Королевского общества по азиатским делам" в Вестминстере пришёл неизвестный индиец. Он спокойно выслушал доклад бывшего панджабского губернатора Майкла О'Двайера, а затем внезапно выхватил револьвер и открыл огонь по собравшимся. О'Двайер был убит на месте, лорд Ламингтон, бывший губернатор Бомбея, был тяжело ранен и скончался осенью того же года. Был ранен также и маркиз Шетланд, действующий министр по делам Индии и Бирмы. Впрочем, основной целью. стрелявшего был именно О'Двайер, который считался одним из главных виновных в амритсарской бойне 1919 года.
На суде убийца отказывался называть своё имя, заявляя, что он является "олицетворением всего индийского народа". На самом деле его звали Удхам Сингх, на момент расстрела демонстрации в Амритсаре ему было около двадцати лет. В середине 1920-ых гг. он был вовлечён в деятельность подпольных организаций, перевозил оружие для группы Бхагат Сингха, был схвачен и осуждён на пятилетнее заключение. После выхода из тюрьмы в 1931 году Удхам Сингх уехал из Индии. Некоторое время он жил в Германии, но в конце 1930-ых гг. перебрался в Лондон, где работал инженером.
Дневники Удхам Сингха показывают, что он путал полковника Реджинальда Дайера, непосредственно руководившего расстрелом, с тогдашним панджабским губернатором О'Двайером, одобрившим действия военных. В любом случае, Дайер умер ещё в 1927 году, а О'Двайер спокойно жил в Лондоне и дотянуться до него было сравнительно легко. Попасть на заседание "Общества по азиатским делам" мог практически любой желающий, а револьвер Удхам Сингх купил у пьяного солдата в близлежащем пабе.
Удхам Сингха повесили 31 июля 1940 года. Сожалел он только о том, что застрелить успел только О'Двайера и призвал английских рабочих к началу революции.
После 1947 года останки Удхам Сингха были возвращены в Индию и перезахоронены в Амритсаре. Также в его честь назвали инженерный колледж в Панджабском университете и район в штате Уттаракханд.
На суде убийца отказывался называть своё имя, заявляя, что он является "олицетворением всего индийского народа". На самом деле его звали Удхам Сингх, на момент расстрела демонстрации в Амритсаре ему было около двадцати лет. В середине 1920-ых гг. он был вовлечён в деятельность подпольных организаций, перевозил оружие для группы Бхагат Сингха, был схвачен и осуждён на пятилетнее заключение. После выхода из тюрьмы в 1931 году Удхам Сингх уехал из Индии. Некоторое время он жил в Германии, но в конце 1930-ых гг. перебрался в Лондон, где работал инженером.
Дневники Удхам Сингха показывают, что он путал полковника Реджинальда Дайера, непосредственно руководившего расстрелом, с тогдашним панджабским губернатором О'Двайером, одобрившим действия военных. В любом случае, Дайер умер ещё в 1927 году, а О'Двайер спокойно жил в Лондоне и дотянуться до него было сравнительно легко. Попасть на заседание "Общества по азиатским делам" мог практически любой желающий, а револьвер Удхам Сингх купил у пьяного солдата в близлежащем пабе.
Удхам Сингха повесили 31 июля 1940 года. Сожалел он только о том, что застрелить успел только О'Двайера и призвал английских рабочих к началу революции.
После 1947 года останки Удхам Сингха были возвращены в Индию и перезахоронены в Амритсаре. Также в его честь назвали инженерный колледж в Панджабском университете и район в штате Уттаракханд.
О НЕОЧЕВИДНЫХ ПОЛИТИЧЕСКИХ МОТИВАЦИЯХ
Переговоры о разделе Британской Индии в 1946-1947 гг. изначально отличались драматизмом, но даже и на этом фоне всех остальных участников удивляла абсолютно бескомпромиссная позиция Мухаммада Али Джинны. Поведение лидера Мусульманской лиги часто поражало не только Неру, Ганди и Пателя, но и соратников по партии. Если в 1920-1930-ые гг. Джинна был известен как человек, не склонный к радикальным действиям и способный изматывать своих политических противников долгими и нудными переговорами, то в 1947 году он был готов на любые шаги, которые в кратчайший срок приведут к созданию Пакистана. Джинна не считался с потерями, шёл на прямой шантаж оппонентов, не хотел никаких компромиссов и никаких отсрочек.
На самом деле, поведение мусульманского лидера объяснялось очень банально и очень трагично - Джинна умирал. Он заболел туберкулёзом ещё в 1930-ые, а к началу 1947 года болезнь практически полностью уничтожила его лёгкие. К этому моменту Джинна знал, что может рассчитывать самое большее на год активной жизни. Совершенно безнадёжной ситуацию делало и то, что Джинна оставался заядлым курильщиком - в день он в среднем выкуривал около пятидесяти сигарет.
В ходе напряжённейших переговоров весны-лета 1947 года Джинна иногда внезапно исчезал из поля зрения других политиков и журналистов и, под присмотром сестры и доверенных врачей, приходил в относительную форму. Болезнь Джинна тщательнейшим образом скрывал даже от ближайших товарищей по партии. Он опасался, что, как только всем станет известно, в каком состоянии находятся его лёгкие, то Неру и прочие конгрессисты просто затянут переговоры на несколько месяцев и дождутся его смерти, а в Мусульманской лиге начнётся грызня за власть.
Фактически, в 1947 году Джинна совершал растянутое во времени самоубийство - доктора единодушно говорили, что единственным спасением может быть немедленный переезд в горы, но дела требовали постоянного присутствия в душных и пыльных Бомбее, Дели и Карачи. Мотивацию ряда его шагов в это время объяснить уже достаточно трудно. Ясно одно - Джинна хотел умереть в Пакистане и понимал, что при любой проволочке его желание может и не осуществится.
14 августа 1947 года над Карачи поднялся флаг с полумесяцем и Джинна стал первым генерал-губернатором Пакистана. Он прожил даже дольше, чем предсказывали врачи, пережил зиму 1947-48 гг., хотя болезнь скрывать было уже невозможно. Весной Джинна практически не мог больше передвигаться самостоятельно и проводил всё время в горной резиденции под Кветтой. 9 сентября Джинну на самолёте перевезли в Карачи, где он и умер через два дня.
Остаётся только гадать, как бы сложилась история Южной Азии, если бы кто-то из врачей Джинны нарушил весной-летом 1947 года медицинскую тайну.
Переговоры о разделе Британской Индии в 1946-1947 гг. изначально отличались драматизмом, но даже и на этом фоне всех остальных участников удивляла абсолютно бескомпромиссная позиция Мухаммада Али Джинны. Поведение лидера Мусульманской лиги часто поражало не только Неру, Ганди и Пателя, но и соратников по партии. Если в 1920-1930-ые гг. Джинна был известен как человек, не склонный к радикальным действиям и способный изматывать своих политических противников долгими и нудными переговорами, то в 1947 году он был готов на любые шаги, которые в кратчайший срок приведут к созданию Пакистана. Джинна не считался с потерями, шёл на прямой шантаж оппонентов, не хотел никаких компромиссов и никаких отсрочек.
На самом деле, поведение мусульманского лидера объяснялось очень банально и очень трагично - Джинна умирал. Он заболел туберкулёзом ещё в 1930-ые, а к началу 1947 года болезнь практически полностью уничтожила его лёгкие. К этому моменту Джинна знал, что может рассчитывать самое большее на год активной жизни. Совершенно безнадёжной ситуацию делало и то, что Джинна оставался заядлым курильщиком - в день он в среднем выкуривал около пятидесяти сигарет.
В ходе напряжённейших переговоров весны-лета 1947 года Джинна иногда внезапно исчезал из поля зрения других политиков и журналистов и, под присмотром сестры и доверенных врачей, приходил в относительную форму. Болезнь Джинна тщательнейшим образом скрывал даже от ближайших товарищей по партии. Он опасался, что, как только всем станет известно, в каком состоянии находятся его лёгкие, то Неру и прочие конгрессисты просто затянут переговоры на несколько месяцев и дождутся его смерти, а в Мусульманской лиге начнётся грызня за власть.
Фактически, в 1947 году Джинна совершал растянутое во времени самоубийство - доктора единодушно говорили, что единственным спасением может быть немедленный переезд в горы, но дела требовали постоянного присутствия в душных и пыльных Бомбее, Дели и Карачи. Мотивацию ряда его шагов в это время объяснить уже достаточно трудно. Ясно одно - Джинна хотел умереть в Пакистане и понимал, что при любой проволочке его желание может и не осуществится.
14 августа 1947 года над Карачи поднялся флаг с полумесяцем и Джинна стал первым генерал-губернатором Пакистана. Он прожил даже дольше, чем предсказывали врачи, пережил зиму 1947-48 гг., хотя болезнь скрывать было уже невозможно. Весной Джинна практически не мог больше передвигаться самостоятельно и проводил всё время в горной резиденции под Кветтой. 9 сентября Джинну на самолёте перевезли в Карачи, где он и умер через два дня.
Остаётся только гадать, как бы сложилась история Южной Азии, если бы кто-то из врачей Джинны нарушил весной-летом 1947 года медицинскую тайну.
Мне всегда казалось, что при изучении любых политических движений и политических лидеров крайне важным является ответ на вопрос: "а где они все учились?". Конечно же, скоропалительных выводов делать не следует - одним бывшим французским протекторатом в 1970-ые гг. руководили люди с совершенно блестящим образованием, но получилось как-то не очень, хотя Брат № 3 учился в Институте политических исследований, а Брат № 5 целую докторскую диссертацию в Сорбонне защитил. Понятно, что полученное образование не предопределяет решения на посту президента или министра, но всё равно интересно - где, например, учились члены нынешнего индийского правительства?
Сам Нарендра Моди получил степень бакалавра политологии в Делийском университете. Правда, учился он в Школе открытого образования - это заочный факультет, специально созданный для работы в провинции. Магистратуру по политологии Моди заканчивал по месту жительства, в Гуджаратском университете - но тоже зочно.
Раджнатх Сингх, министр обороны и экс-министр внутренних дел, учил физику в провинциальном Горакхпурском университете. Получил степень магистра и некоторое время преподавал физику в колледже. Амит Шах, министр внутренних дел и ближайший сподвижник Моди, получил степень по биохимии в Гуджаратском университете. Нитин Гадкари, министр транспорта и экс-президент БДП, изучал коммерцию в университете Нагпура (штат Махараштра). Министр транспорта Рави Шанкар Прасад получил степень бакалавра политологии в университете Патны.
С остальными членами правительства всё примерно так же и можно уже проследить некоторую тенденцию. Практически все члены правительства Моди учились в провинциальных университетах хиндиязычных штатов, Гуджарата или Махараштры. Иногда это вполне приличные учебные заведения, но основаны они уже после 1947 года и часто расположены даже не в столицах штатов. Если же образование получалось в "старых" университетах, то это образование заочное. Общим для большинства министров в правительстве также является участие в деятельности связанного с РСС "Всеиндийского студенческого союза" и в студенческих протестах против Индиры Ганди в середине 1970-ых гг.
Отдельной группой членов правительства являются выпускники университета имени Дж. Неру в Дели. Это министр иностранных дел Субраманьям Джайшанкар и министр финансов Нирмала Ситхараман. Джайшанкар ещё успел в том же JNU защитить диссертацию. На фоне этого обвинения ряда правых политиков в адрес JNU как "цитадели антинациональных сил" выглядят несколько комично - получается, что в "левацком инкубаторе" учились ключевые министры их же правительства.
Сам Нарендра Моди получил степень бакалавра политологии в Делийском университете. Правда, учился он в Школе открытого образования - это заочный факультет, специально созданный для работы в провинции. Магистратуру по политологии Моди заканчивал по месту жительства, в Гуджаратском университете - но тоже зочно.
Раджнатх Сингх, министр обороны и экс-министр внутренних дел, учил физику в провинциальном Горакхпурском университете. Получил степень магистра и некоторое время преподавал физику в колледже. Амит Шах, министр внутренних дел и ближайший сподвижник Моди, получил степень по биохимии в Гуджаратском университете. Нитин Гадкари, министр транспорта и экс-президент БДП, изучал коммерцию в университете Нагпура (штат Махараштра). Министр транспорта Рави Шанкар Прасад получил степень бакалавра политологии в университете Патны.
С остальными членами правительства всё примерно так же и можно уже проследить некоторую тенденцию. Практически все члены правительства Моди учились в провинциальных университетах хиндиязычных штатов, Гуджарата или Махараштры. Иногда это вполне приличные учебные заведения, но основаны они уже после 1947 года и часто расположены даже не в столицах штатов. Если же образование получалось в "старых" университетах, то это образование заочное. Общим для большинства министров в правительстве также является участие в деятельности связанного с РСС "Всеиндийского студенческого союза" и в студенческих протестах против Индиры Ганди в середине 1970-ых гг.
Отдельной группой членов правительства являются выпускники университета имени Дж. Неру в Дели. Это министр иностранных дел Субраманьям Джайшанкар и министр финансов Нирмала Ситхараман. Джайшанкар ещё успел в том же JNU защитить диссертацию. На фоне этого обвинения ряда правых политиков в адрес JNU как "цитадели антинациональных сил" выглядят несколько комично - получается, что в "левацком инкубаторе" учились ключевые министры их же правительства.