Александр Марков — российский биолог, доктор биологических наук, профессор, популяризатор науки. Часть 1 тут, Часть 2 тут.
ФК: Какие из доказательств бытия (или отсутствия) Бога кажутся Вам наиболее сильными и интересными?
А.М.: Наиболее интересным и сильным доказательством бытия Бога было, на мой взгляд, удивительное разнообразие, сложность и совершенство живых существ - это было самым наглядным и убедительным аргументов в пользу религии (см.: Уильям Пейли, "Natural Theology"). Было до тех пор, пока Дарвин не показал, что гипотеза Бога не требуется для объяснения этих фактов.
ФК: Как вы оцениваете роль доказательств бытия (или отсутствия) Бога в истории философии, науки, религии, культуры в целом?
А.М.: -
ФК: Некоторые считают, что критика Кантом известных ему доказательств была столь разрушительна, что сам вопрос о доказательстве бытия Бога перестал быть философски актуальным. Что Вы думаете об этой позиции?
А.М.: -
ФК: Могли бы Вы порекомендовать текст (или несколько), который является, с Вашей точки зрения, наиболее важным для понимания данной проблематики?
А.М.: Я бы порекомендовал книгу Ричарда Докинза "Бог как иллюзия". На мой взгляд, там проблема изложена достаточно четко и ясно. К сожалению, у широких слоев читающей публики в России этот текст вызывает отторжение, поскольку напоминает об эпохе, когда насильственно насаждалась коммунистическая идеология, частью которой был "научный атеизм". Книга была рассчитана на западного читателя. Но если справиться с этой эмоциональной реакцией и попытаться рассмотреть аргументы Докинза непредвзято, то они весьма и весьма убедительны.
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
ФК: Какие из доказательств бытия (или отсутствия) Бога кажутся Вам наиболее сильными и интересными?
А.М.: Наиболее интересным и сильным доказательством бытия Бога было, на мой взгляд, удивительное разнообразие, сложность и совершенство живых существ - это было самым наглядным и убедительным аргументов в пользу религии (см.: Уильям Пейли, "Natural Theology"). Было до тех пор, пока Дарвин не показал, что гипотеза Бога не требуется для объяснения этих фактов.
ФК: Как вы оцениваете роль доказательств бытия (или отсутствия) Бога в истории философии, науки, религии, культуры в целом?
А.М.: -
ФК: Некоторые считают, что критика Кантом известных ему доказательств была столь разрушительна, что сам вопрос о доказательстве бытия Бога перестал быть философски актуальным. Что Вы думаете об этой позиции?
А.М.: -
ФК: Могли бы Вы порекомендовать текст (или несколько), который является, с Вашей точки зрения, наиболее важным для понимания данной проблематики?
А.М.: Я бы порекомендовал книгу Ричарда Докинза "Бог как иллюзия". На мой взгляд, там проблема изложена достаточно четко и ясно. К сожалению, у широких слоев читающей публики в России этот текст вызывает отторжение, поскольку напоминает об эпохе, когда насильственно насаждалась коммунистическая идеология, частью которой был "научный атеизм". Книга была рассчитана на западного читателя. Но если справиться с этой эмоциональной реакцией и попытаться рассмотреть аргументы Докинза непредвзято, то они весьма и весьма убедительны.
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
Толкин и Гомер
В самом начале "Сильмариллиона" есть "Айнулиндалэ", "Музыка Айнур", космологический миф этого сеттинга. Там мы встречаем следующую характеристику местных, грубо говоря, богов или почти высших сил, Айнур: the Ainur know much of what was, and is, and is to come, and few things are unseen by them. "многое известно Айнур о том, что было, есть и будет, и мало скрыто от их взгляда" (пер. С. Лихачевой).
У Гомера же
...и мгновенно от сонма
Калхас восстал Фесторид, верховный птицегадатель.
Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет (ὃς ᾔδη τά τ᾽ ἐόντα τά τ᾽ ἐσσόμενα πρό τ᾽ ἐόντα) (Илиада, I, 68-69, пер. Гнедича)
А вот так это звучит в английском переводе Гоббса (того самого):
...Chalchas rose,
That was of great renown for augury,
And any thing was able to disclose,
That had been, is, or should hereafter be;
А вот так это же место выглядит в переводе W.C. Green (1884)
Rose Calchas son of Thestor, best by far
Of augurs he; who knew what was, and is,
And is to come.
Собственно, как и у Профессора. Такие дела.
В самом начале "Сильмариллиона" есть "Айнулиндалэ", "Музыка Айнур", космологический миф этого сеттинга. Там мы встречаем следующую характеристику местных, грубо говоря, богов или почти высших сил, Айнур: the Ainur know much of what was, and is, and is to come, and few things are unseen by them. "многое известно Айнур о том, что было, есть и будет, и мало скрыто от их взгляда" (пер. С. Лихачевой).
У Гомера же
...и мгновенно от сонма
Калхас восстал Фесторид, верховный птицегадатель.
Мудрый, ведал он все, что минуло, что есть и что будет (ὃς ᾔδη τά τ᾽ ἐόντα τά τ᾽ ἐσσόμενα πρό τ᾽ ἐόντα) (Илиада, I, 68-69, пер. Гнедича)
А вот так это звучит в английском переводе Гоббса (того самого):
...Chalchas rose,
That was of great renown for augury,
And any thing was able to disclose,
That had been, is, or should hereafter be;
А вот так это же место выглядит в переводе W.C. Green (1884)
Rose Calchas son of Thestor, best by far
Of augurs he; who knew what was, and is,
And is to come.
Собственно, как и у Профессора. Такие дела.
Как Тургенев заставил Рассела дрожать
…в «Отцах и детях» Тургенева он восхищался характером Базарова, олицетворением нигилистического бунта, яростно отвергающего самые основы общепринятой морали. «Принципов вообще нет», — восклицает Базаров:
…а есть ощущения. Все от них зависит. Например, и я придерживаюсь отрицательного направления — в силу ощущения. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен — и баста! Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? — тоже в силу ощущения. Это все единого. Глубже этого люди никогда не проникнут.
Не то чтобы Рассел верил в истинность сказанного как в теорию этики, скорее он восхищался «очаровательно ужасающей» личностью, которой надо обладать, чтобы произносить такие ужасные вещи. И все же, как он ни старался, он не видел себя Базаровым, ему ближе был добродушный аристократ Аркадий, о котором Базаров говорит: «Ты славный малый; но ты все-таки маленький, либеральный барич». Рассел, прочитав это, «задрожал при мысли о том, что Базаров может посчитать меня «маленьким, либеральным баричем»; скорее всего, именно так бы и случилось».
Монк Р. Бертран Рассел. Том 1. Дух одиночества 1872–1931. Пер. с англ. Анны Васильевой. М.: дело, 2023. Стр. 80
…в «Отцах и детях» Тургенева он восхищался характером Базарова, олицетворением нигилистического бунта, яростно отвергающего самые основы общепринятой морали. «Принципов вообще нет», — восклицает Базаров:
…а есть ощущения. Все от них зависит. Например, и я придерживаюсь отрицательного направления — в силу ощущения. Мне приятно отрицать, мой мозг так устроен — и баста! Отчего мне нравится химия? Отчего ты любишь яблоки? — тоже в силу ощущения. Это все единого. Глубже этого люди никогда не проникнут.
Не то чтобы Рассел верил в истинность сказанного как в теорию этики, скорее он восхищался «очаровательно ужасающей» личностью, которой надо обладать, чтобы произносить такие ужасные вещи. И все же, как он ни старался, он не видел себя Базаровым, ему ближе был добродушный аристократ Аркадий, о котором Базаров говорит: «Ты славный малый; но ты все-таки маленький, либеральный барич». Рассел, прочитав это, «задрожал при мысли о том, что Базаров может посчитать меня «маленьким, либеральным баричем»; скорее всего, именно так бы и случилось».
Монк Р. Бертран Рассел. Том 1. Дух одиночества 1872–1931. Пер. с англ. Анны Васильевой. М.: дело, 2023. Стр. 80
Круглов_А_и_др_Ранние_биографии_Канта_и_их_значение_для_понимания.pdf
477 KB
Вышла интересная статья А.Н. Круглова и коллег о значимости ранних биографий Канта для понимания его философии. Осторожно, букв много.
Аннотация:
Споры о значимости жизнеописания философов для понимания их философских идей ведутся уже не одно столетие, в их ходе высказываются порой самые радикальные позиции: от полного отрицания необходимости принимать во внимания жизненные обстоятельства мыслителя до попыток абсолютизировать эти обстоятельства и воспринимать философские идеи исключительно через призму жизненного пути их создателя. В настоящей статье на примере первого русскоязычного издания ранних биографий Канта (биографии Боровски, Васиански, Яхмана, Ринка и фрагмента из «Кантианы» Райке) доказывается связь между жизнью философа и его философскими взглядами, значимость биографических очерков для лучшего понимания философских идей, а также необходимость учитывать их как вспомогательный источник для формирования представлений о философской системе того или иного мыслителя.
Аннотация:
Споры о значимости жизнеописания философов для понимания их философских идей ведутся уже не одно столетие, в их ходе высказываются порой самые радикальные позиции: от полного отрицания необходимости принимать во внимания жизненные обстоятельства мыслителя до попыток абсолютизировать эти обстоятельства и воспринимать философские идеи исключительно через призму жизненного пути их создателя. В настоящей статье на примере первого русскоязычного издания ранних биографий Канта (биографии Боровски, Васиански, Яхмана, Ринка и фрагмента из «Кантианы» Райке) доказывается связь между жизнью философа и его философскими взглядами, значимость биографических очерков для лучшего понимания философских идей, а также необходимость учитывать их как вспомогательный источник для формирования представлений о философской системе того или иного мыслителя.
Об эстонской философии
Своеобразие условий развития идеологической борьбы в Советской Эстонии объясняется частично тем обстоятельством, что уже в царской России в Тартуском университете преподавание философии шло в известной степени по иному пути, чем в остальных университетах России. Философию преподавали в Тарту главным образом немецкие профессора, и поэтому в Тартуском университете доминировали реакционные взгляды немецких идеалистов и вообще реакционеров Запада.
Как известно, в Эстонии в 1918 году буржуазии удалось при поддержке империалистов Запада установить свою диктатуру под флагом так называемой «независимой Эстонской буржуазной республики».
Эстонская буржуазия, являвшаяся послушным орудием своих хозяев — империалистов Запада, в течение всего этого периода внедряла в сознание широких масс эстонского народа и прежде всего молодёжи звериную националистическую идеологию.
Ориентация эстонской буржуазии на Запад, её низкопоклонство, холопство перед западноевропейской буржуазной культурой и в то же время ненависть и враждебное отношение к новой, растущей, самой прогрессивной и передовой советской культуре нашли своё выражение и в низкопоклонстве перед реакционной буржуазной западноевропейской философией и в смерельной ненависти и враждебности по отношению к марксизму, к марксистской философии.
Философия преподавалась в Тартуском университете. Курс философской пропедевтики также был включён в учебные программы гуманитарных и классических гимназий. Само собой разумеется, что как в средних школах, так и в университете преподавали идеалистическую философию. О философском материализме, как правило, говорили пренебрежительно и поверхностно.
Что же касается марксистской философии, то её тогдашние преподаватели философии обходили молчанием, а порой предпринимались яростные атаки против марксистской философии.
Идеалистическая философия Фихте, Шеллинга, Канта и неокантианцев, позитивизм Конта и Герберта Спенсера и других, прагматизм Дьюи и Джемса, крайне реакционные взгляды Ницше и Шопенгауэра, интуитивизм Бергсона, иррационализм, экзистенциализм и т. д. и т. п. — вот чем отравляли и калечили сознание эстонской интеллигенции.
При этом следует отметить, что эстонская буржуазия была временами главным образом слугой английских империалистов, и тогда в философии буржуазной Эстонии господствовали позитивизм и прагматизм. В периоды, когда эстонская буржуазия видела своих главных хозяев в немецких империалистах, в преподавании философии доминировали неокантианство, реакционные взгляды Ницше, Шопенгауэра и др.
<...>
Эти реакционные взгляды преподносились под маской якобы надпартийной философии, стоящей вне и
выше политики.
Из речи Уйбо А.А. Дискуссия по книге Г.Ф. Александрова "История западноевропейской философии", июнь 1947 год. Заседание ведет Жданов А.А. — Вопросы философии, №1, 1947, стр. 213. С. 238-8.
Своеобразие условий развития идеологической борьбы в Советской Эстонии объясняется частично тем обстоятельством, что уже в царской России в Тартуском университете преподавание философии шло в известной степени по иному пути, чем в остальных университетах России. Философию преподавали в Тарту главным образом немецкие профессора, и поэтому в Тартуском университете доминировали реакционные взгляды немецких идеалистов и вообще реакционеров Запада.
Как известно, в Эстонии в 1918 году буржуазии удалось при поддержке империалистов Запада установить свою диктатуру под флагом так называемой «независимой Эстонской буржуазной республики».
Эстонская буржуазия, являвшаяся послушным орудием своих хозяев — империалистов Запада, в течение всего этого периода внедряла в сознание широких масс эстонского народа и прежде всего молодёжи звериную националистическую идеологию.
Ориентация эстонской буржуазии на Запад, её низкопоклонство, холопство перед западноевропейской буржуазной культурой и в то же время ненависть и враждебное отношение к новой, растущей, самой прогрессивной и передовой советской культуре нашли своё выражение и в низкопоклонстве перед реакционной буржуазной западноевропейской философией и в смерельной ненависти и враждебности по отношению к марксизму, к марксистской философии.
Философия преподавалась в Тартуском университете. Курс философской пропедевтики также был включён в учебные программы гуманитарных и классических гимназий. Само собой разумеется, что как в средних школах, так и в университете преподавали идеалистическую философию. О философском материализме, как правило, говорили пренебрежительно и поверхностно.
Что же касается марксистской философии, то её тогдашние преподаватели философии обходили молчанием, а порой предпринимались яростные атаки против марксистской философии.
Идеалистическая философия Фихте, Шеллинга, Канта и неокантианцев, позитивизм Конта и Герберта Спенсера и других, прагматизм Дьюи и Джемса, крайне реакционные взгляды Ницше и Шопенгауэра, интуитивизм Бергсона, иррационализм, экзистенциализм и т. д. и т. п. — вот чем отравляли и калечили сознание эстонской интеллигенции.
При этом следует отметить, что эстонская буржуазия была временами главным образом слугой английских империалистов, и тогда в философии буржуазной Эстонии господствовали позитивизм и прагматизм. В периоды, когда эстонская буржуазия видела своих главных хозяев в немецких империалистах, в преподавании философии доминировали неокантианство, реакционные взгляды Ницше, Шопенгауэра и др.
<...>
Эти реакционные взгляды преподносились под маской якобы надпартийной философии, стоящей вне и
выше политики.
Из речи Уйбо А.А. Дискуссия по книге Г.Ф. Александрова "История западноевропейской философии", июнь 1947 год. Заседание ведет Жданов А.А. — Вопросы философии, №1, 1947, стр. 213. С. 238-8.
Коллеги из Института философии РАН собирают заявки от аспирантов-философов для участия в их весьма душеполезном коллоквиуме. Участники презентуют проект своего диссертационного исследования специалистам, которых по их (т.е. самих участников) выбору приглашает ИФ РАН, и получают от мэтров фидбек-советы-рекомендации. Если вы пишете диссертацию в окрестностях одной из указанных тем, то это отличная возможность попробовать сделать ее лучше.
(Кстати, не только для москвичей, удаленное участие тоже возможно.)
Подробнее на странице проекта.
(Кстати, не только для москвичей, удаленное участие тоже возможно.)
Подробнее на странице проекта.
Эмпедокл против мясоедов*:
Где же убийствам ужасным предел? Неужели беспечный
Ум ваш не видит того, что снедью вы стали друг другу?
Из поэмы "Очищения". Перевод Г. Якубаниса в переработке М. Гаспарова.
*Можно было бы подумать, что это вообще про любое насилие, но Секст, который передает нам эти стихи, однозначно помещает их в контекст обоснования вегетарианства.
Чисто для сравнение еще приводим тот же фрагмент в переводе великого А. Лебедева:
Ужели не прекратите злозвучного убийства? Ужели не видите,
Что по беспечности ума вы раздираете друг друга?
Такая вот древняя мудрость у нас сегодня.
Где же убийствам ужасным предел? Неужели беспечный
Ум ваш не видит того, что снедью вы стали друг другу?
Из поэмы "Очищения". Перевод Г. Якубаниса в переработке М. Гаспарова.
*Можно было бы подумать, что это вообще про любое насилие, но Секст, который передает нам эти стихи, однозначно помещает их в контекст обоснования вегетарианства.
Чисто для сравнение еще приводим тот же фрагмент в переводе великого А. Лебедева:
Ужели не прекратите злозвучного убийства? Ужели не видите,
Что по беспечности ума вы раздираете друг друга?
Такая вот древняя мудрость у нас сегодня.
Локк как антрополог религии
Широко известно, что в "Опыте о человеческом разумении" Локк критикует тезис о том, что у нас есть врожденные идеи, и в целом эта критика похоронила учение о врожденных идеях (даже несмотря на то, что ее пытался против Локка оборонять Лейбниц). Одна из линий критики, которую предлагает Локк, основана на том, что есть народы, у которых нет идеи Бога, например, китайцы, которые атеисты; а Небо — это материальные небеса, не бог. Конкретно в "Опыте..." Локк опирается всего на насколько источников, чтобы подкрепить идеи о том, что есть безбожные народы или народы с совсем иной моралью, чем мораль европейцев. И это могло бы быть для нас основанием сомневаться в его научной добросовестности: в конце концов, такие радикальные выводы требуют куда большего изучения материала. Однако Локк действительно был эрудирован в литературе о путешествиях в дальние страны. В его библиотеке было примерно 275 работ про путешествия, и мало кто из его современников мог похвалиться большей начитанностью в этом вопросе. Интересно, что противник Локка, Эдвард Стиллингфлит, который считал, что идея Бога изначально отпечатана в наших душах, тоже опирался на солидную библиографию: он владел 231 книгой о дальних странах. В своей критике Локка Стиллингфлит пытался показать, что синологическая информация Локка неточна: атеизм действительно есть, но это новодел, а вот ранние китайцы поклонялись верховному Богу. То, что мы сейчас знаем про культ Шан-ди (上帝), Верховного Владыки, склоняет к тому, прав был скорее Стиллингфлит.
Широко известно, что в "Опыте о человеческом разумении" Локк критикует тезис о том, что у нас есть врожденные идеи, и в целом эта критика похоронила учение о врожденных идеях (даже несмотря на то, что ее пытался против Локка оборонять Лейбниц). Одна из линий критики, которую предлагает Локк, основана на том, что есть народы, у которых нет идеи Бога, например, китайцы, которые атеисты; а Небо — это материальные небеса, не бог. Конкретно в "Опыте..." Локк опирается всего на насколько источников, чтобы подкрепить идеи о том, что есть безбожные народы или народы с совсем иной моралью, чем мораль европейцев. И это могло бы быть для нас основанием сомневаться в его научной добросовестности: в конце концов, такие радикальные выводы требуют куда большего изучения материала. Однако Локк действительно был эрудирован в литературе о путешествиях в дальние страны. В его библиотеке было примерно 275 работ про путешествия, и мало кто из его современников мог похвалиться большей начитанностью в этом вопросе. Интересно, что противник Локка, Эдвард Стиллингфлит, который считал, что идея Бога изначально отпечатана в наших душах, тоже опирался на солидную библиографию: он владел 231 книгой о дальних странах. В своей критике Локка Стиллингфлит пытался показать, что синологическая информация Локка неточна: атеизм действительно есть, но это новодел, а вот ранние китайцы поклонялись верховному Богу. То, что мы сейчас знаем про культ Шан-ди (上帝), Верховного Владыки, склоняет к тому, прав был скорее Стиллингфлит.
Доцент Антон Кузнецов сорок минут вещает про человеческий и искусственный интеллект, мощно!
https://youtu.be/svRTGZKe-Kw
https://youtu.be/svRTGZKe-Kw
YouTube
Антон Кузнецов | Человеческий и искусственный интеллект через призму философского знания
Антон Кузнецов | Человеческий и искусственный интеллект через призму философского знанияМы в других соцсетяхTelegram https: https://t.me/knijnij_denVK https:...
"Финиковый Компот", неизданное:
12 лет назад мы делали номер про философское осмысление лени. Его можно посмотреть вот тут. У нас тогда было странное мнение, что взрослый, серьезный мыслитель должен был за свою карьеру подумать о всех или почти всех вещах, а значит по любому поводу может что-то сказать. И еще мы уже тогда считали, что Дэвид Чалмерс — это самый интересный для нас из живущих философов. И мы написали Дэвиду такой вопрос:
ФК: Что вы, как философ, можете сказать о лени и ее сущности?
И через два дня получили такой ответ:
Д.Ч.: извините, понятия не имею! с наилучшими пожеланиями, дэвид Чалмерс.
(27 окт 2012)
Потом, в 2014-ом году мы уже познакомились с Чалмерсом лично, а в 2016 году сделали нормальное интервью с Дэвидом, оно тут.
12 лет назад мы делали номер про философское осмысление лени. Его можно посмотреть вот тут. У нас тогда было странное мнение, что взрослый, серьезный мыслитель должен был за свою карьеру подумать о всех или почти всех вещах, а значит по любому поводу может что-то сказать. И еще мы уже тогда считали, что Дэвид Чалмерс — это самый интересный для нас из живущих философов. И мы написали Дэвиду такой вопрос:
ФК: Что вы, как философ, можете сказать о лени и ее сущности?
И через два дня получили такой ответ:
Д.Ч.: извините, понятия не имею! с наилучшими пожеланиями, дэвид Чалмерс.
(27 окт 2012)
Потом, в 2014-ом году мы уже познакомились с Чалмерсом лично, а в 2016 году сделали нормальное интервью с Дэвидом, оно тут.
Мкртчян о Нозике.pdf
549.4 KB
Вышла статья нашего коллеги Николая Мкртчяна о философии сознания Роберта Нозика.
Аннотация: Статья посвящена реконструкции теории сознания Роберта Нозика. Описывается функция сознания в его изложении. Анализируется, как сознание связано с данными. Реконструируется предложенная им теория феноменального сознания. Очерчивается круг уязвимых мест теории Нозика, а также определяются ее проблемные точки.
Аннотация: Статья посвящена реконструкции теории сознания Роберта Нозика. Описывается функция сознания в его изложении. Анализируется, как сознание связано с данными. Реконструируется предложенная им теория феноменального сознания. Очерчивается круг уязвимых мест теории Нозика, а также определяются ее проблемные точки.
О бедах с соцфилом
У нас на философском фронте особенно отстаёт исторический материализм. Это находит своё выражение как в чрезмерном увлечении наших диссертантов историко-философской тематикой и не в глубокой разработке этих проблем, так и в отсутствии хороших статей, даже статей по историческому материализму. В статьях и работах, посвящённых вопросам диалектического и исторического материализма, укоренился такой, я бы сказал, легковесный подход к решению проблем. Выражается он в том, что берётся известное событие или известный факт, к нему присоединяется философская дефиниция и считается, что получилось марксистское объяснение факта. Вместо действительного анализа и глубокого изучения факта к нему «пришиваются» философские дефиниции. Получается работа внешне марксистская, но неглубокая и временами вульгаризирующая вопрос.
Из речи Чеснокова Д.И. (Свердловск) Дискуссия по книге Г.Ф. Александрова "История западноевропейской философии", июнь 1947 год. Заседание ведет Жданов А.А. — Вопросы философии, №1, 1947, стр. 213. С. 243.
Потом уже профессору МГУ Чеснокову дали возглавить кафедру, и он создал кафедру истмата, которая сейчас кафедра соцфила.
У нас на философском фронте особенно отстаёт исторический материализм. Это находит своё выражение как в чрезмерном увлечении наших диссертантов историко-философской тематикой и не в глубокой разработке этих проблем, так и в отсутствии хороших статей, даже статей по историческому материализму. В статьях и работах, посвящённых вопросам диалектического и исторического материализма, укоренился такой, я бы сказал, легковесный подход к решению проблем. Выражается он в том, что берётся известное событие или известный факт, к нему присоединяется философская дефиниция и считается, что получилось марксистское объяснение факта. Вместо действительного анализа и глубокого изучения факта к нему «пришиваются» философские дефиниции. Получается работа внешне марксистская, но неглубокая и временами вульгаризирующая вопрос.
Из речи Чеснокова Д.И. (Свердловск) Дискуссия по книге Г.Ф. Александрова "История западноевропейской философии", июнь 1947 год. Заседание ведет Жданов А.А. — Вопросы философии, №1, 1947, стр. 213. С. 243.
Потом уже профессору МГУ Чеснокову дали возглавить кафедру, и он создал кафедру истмата, которая сейчас кафедра соцфила.
О ложном самомнении и здравой оценке себя
Когда Вас кусала черная змея самомнения, думали глупо, что “я — делающий”, теперь пьете нектар ощущения “я — не делающий”, и счастливы. 1.8
<...>
Как замечателен я! Слава мне, неуничтожимому, существующему даже после разрушения мира, — от Брахмы до последней травинки. 2.11
Как замечателен я! Слава мне, уединенному! Даже в теле, я ни иду и не прихожу никуда; я пребываю всегда, заполняю все. 2.12
Как замечателен я! Слава мне! Нет никого столь же умного, как я! Я познал “все” и “всегда”, даже без этого моего тела! 2.13
Аштавакра-гита
Когда Вас кусала черная змея самомнения, думали глупо, что “я — делающий”, теперь пьете нектар ощущения “я — не делающий”, и счастливы. 1.8
<...>
Как замечателен я! Слава мне, неуничтожимому, существующему даже после разрушения мира, — от Брахмы до последней травинки. 2.11
Как замечателен я! Слава мне, уединенному! Даже в теле, я ни иду и не прихожу никуда; я пребываю всегда, заполняю все. 2.12
Как замечателен я! Слава мне! Нет никого столь же умного, как я! Я познал “все” и “всегда”, даже без этого моего тела! 2.13
Аштавакра-гита
Доцент Антон Кузнецов стал фантастоведом! (Про Питера Уоттса)
https://youtu.be/hSAuaUGxaJg?si=wZFez4_6KTgdPjVH
https://youtu.be/hSAuaUGxaJg?si=wZFez4_6KTgdPjVH
YouTube
Сознание — это баг? | Книжный клуб научной фантастики БИГ НАМБРЗ (+ Питер Уоттс)
Производство: БИГ НАМБРЗ
телеграм канал Сергея Мезенцева - https://t.me/simbackstage
С умной сетью билайна вы на связи в самых разных ситуациях: https://clck.ru/395fHa?erid=LatgBnANW
Второй выпуск в рамках книжного клуба научной фантастики. Сегодня говорим…
телеграм канал Сергея Мезенцева - https://t.me/simbackstage
С умной сетью билайна вы на связи в самых разных ситуациях: https://clck.ru/395fHa?erid=LatgBnANW
Второй выпуск в рамках книжного клуба научной фантастики. Сегодня говорим…
Как Локк в бесконечности запутался
Вот уже шестой семестр работает наш с Артемом Бесединым небольшой Локковский семинар, на котором мы читаем «Опыт о человеческом разумении» и те тексты XVII–XVIII вв., авторы которых комментировали положения «Опыта». В этом семестре мы разбираем разделы, посвященные проблеме бесконечности. И, пожалуй, до сих пор в рамках этого семинара мы не сталкивались с настолько неудачными и запутанными рассуждениями. И видно, как Локк сам не уверен в том, что говорит: в этих разделах он еще более многословен, чем обычно.
Общая идея Локка такова: нужно показать, что идея бесконечности не является врожденной, она приобретается из опыта. Ему нужно придумать правдоподобный психологический генезис этого представления. Сначала Локк описывает, как он представляет появление идеи бесконечного пространства. Человек берет идею какой-то меры, например, метра, удваивает ее, потом еще раз удваивает, потом еще и еще. В какой-то момент он понимает, что сколько бы он не увеличивал эту меру, каждый раз у него не больше оснований остановиться, чем в самом начале, и что он нисколько не приблизился к концу. Более того, Локк полагает, что наличие у нас так полученной идеи пространства говорит не только об особенностях нашей психологии, но и о том, что мы должны думать о физике. Поскольку немыслимы границы пространства, то мы должны полагать, что оно бесконечно. А границы немыслимы, так как, представляя любую границу, мы всегда можем мыслимо ее преодолеть. Однако это, кажется, показывает только то, что бесконечный мир мыслим, а не то, что немыслим конечный мир: кажется, что мы можем ясно представить границу, которую преодолеть можно лишь мысленно, но не реально, как это убедительно показал в дискуссии Тарас Тарасенко, один из постоянных участников семинара, и Джон Сержант, католический критик Локка из XVII века.
При этом Локк полагает, что у нас нет идеи бесконечного пространства, хотя и есть идея бесконечности пространства. Локк считает это аналогичным следующей ситуации: мы можем бесконечно увеличивать любое число, значит, нет бесконечно большого числа. Дело в том, что идея бесконечности — это идея бесконечного возрастания; у нас просто есть способность увеличивать любую величину, и мы понимаем, что нет предела применения этой способности. Но при этом положительная идея бесконечного означала бы, что ум способен завершить бесконечное повторение и обладать его результатом, что невозможно. Иными словами, Локк признает только идею потенциально бесконечного, но не актуально бесконечного.
Но откуда локковский человек знает, что, применяя свою способность к увеличению, он не столкнется в итоге с пределом? Может быть, там есть предел, просто мы не успеваем до него дойти, мы раньше устаем и бросаем это дело. (Локк мог бы сказать, что спрашивать такое — значит не понимать, как работает функция сложения, что это просто такая функция, которая, применяясь к любому натуральному числу, делает его больше. Но Локк так не говорит, это было бы не психологическое, а формалистское объяснение, которое он не использует; с таким решением тоже, как показал Крипке, есть некоторые проблемы, но это другой разговор). Метод Локка требует указать на некоторый опыт. И он указывает: он говорит, что, увеличивая, мы понимаем, что нет оснований остановиться, так как впереди мы ощущаем «неясный, непостижимый остаток бесконечного». Но есть из идеи вот этого неясного чего-то, откуда мы извлекаем материал для увеличения, мы понимаем, что увеличению предела нет: потому что там — неисчерпаемое.
Тут мысль Локка осталась нам совершенно неясна. Как человек понимает, что нельзя будет остановиться? Что это за опыт остатка бесконечности? Почему это — не опыт актуальной бесконечности? А если это опыт потенциальной бесконечности, то перед нами просто круг: появления идеи бесконечности своим условием имеет идею бесконечности. Если этот остаток не потенциально и не актуально бесконечен — то в каком смысле он бесконечен?
Вот уже шестой семестр работает наш с Артемом Бесединым небольшой Локковский семинар, на котором мы читаем «Опыт о человеческом разумении» и те тексты XVII–XVIII вв., авторы которых комментировали положения «Опыта». В этом семестре мы разбираем разделы, посвященные проблеме бесконечности. И, пожалуй, до сих пор в рамках этого семинара мы не сталкивались с настолько неудачными и запутанными рассуждениями. И видно, как Локк сам не уверен в том, что говорит: в этих разделах он еще более многословен, чем обычно.
Общая идея Локка такова: нужно показать, что идея бесконечности не является врожденной, она приобретается из опыта. Ему нужно придумать правдоподобный психологический генезис этого представления. Сначала Локк описывает, как он представляет появление идеи бесконечного пространства. Человек берет идею какой-то меры, например, метра, удваивает ее, потом еще раз удваивает, потом еще и еще. В какой-то момент он понимает, что сколько бы он не увеличивал эту меру, каждый раз у него не больше оснований остановиться, чем в самом начале, и что он нисколько не приблизился к концу. Более того, Локк полагает, что наличие у нас так полученной идеи пространства говорит не только об особенностях нашей психологии, но и о том, что мы должны думать о физике. Поскольку немыслимы границы пространства, то мы должны полагать, что оно бесконечно. А границы немыслимы, так как, представляя любую границу, мы всегда можем мыслимо ее преодолеть. Однако это, кажется, показывает только то, что бесконечный мир мыслим, а не то, что немыслим конечный мир: кажется, что мы можем ясно представить границу, которую преодолеть можно лишь мысленно, но не реально, как это убедительно показал в дискуссии Тарас Тарасенко, один из постоянных участников семинара, и Джон Сержант, католический критик Локка из XVII века.
При этом Локк полагает, что у нас нет идеи бесконечного пространства, хотя и есть идея бесконечности пространства. Локк считает это аналогичным следующей ситуации: мы можем бесконечно увеличивать любое число, значит, нет бесконечно большого числа. Дело в том, что идея бесконечности — это идея бесконечного возрастания; у нас просто есть способность увеличивать любую величину, и мы понимаем, что нет предела применения этой способности. Но при этом положительная идея бесконечного означала бы, что ум способен завершить бесконечное повторение и обладать его результатом, что невозможно. Иными словами, Локк признает только идею потенциально бесконечного, но не актуально бесконечного.
Но откуда локковский человек знает, что, применяя свою способность к увеличению, он не столкнется в итоге с пределом? Может быть, там есть предел, просто мы не успеваем до него дойти, мы раньше устаем и бросаем это дело. (Локк мог бы сказать, что спрашивать такое — значит не понимать, как работает функция сложения, что это просто такая функция, которая, применяясь к любому натуральному числу, делает его больше. Но Локк так не говорит, это было бы не психологическое, а формалистское объяснение, которое он не использует; с таким решением тоже, как показал Крипке, есть некоторые проблемы, но это другой разговор). Метод Локка требует указать на некоторый опыт. И он указывает: он говорит, что, увеличивая, мы понимаем, что нет оснований остановиться, так как впереди мы ощущаем «неясный, непостижимый остаток бесконечного». Но есть из идеи вот этого неясного чего-то, откуда мы извлекаем материал для увеличения, мы понимаем, что увеличению предела нет: потому что там — неисчерпаемое.
Тут мысль Локка осталась нам совершенно неясна. Как человек понимает, что нельзя будет остановиться? Что это за опыт остатка бесконечности? Почему это — не опыт актуальной бесконечности? А если это опыт потенциальной бесконечности, то перед нами просто круг: появления идеи бесконечности своим условием имеет идею бесконечности. Если этот остаток не потенциально и не актуально бесконечен — то в каком смысле он бесконечен?
Всем, кто ему не верит и кто задает такие вопросы, Локк предлагает следующее: господа, идите тогда складывайте! Как дойдете до числа, к которому уже ничего прибавить нельзя, сигнализируйте! Словом, заткнись и считай, милый читатель, если мне не веришь!
Вот так, начнешь изучать «Опыт…» Локка и уверуешь в антиномии Канта. Но читаем дальше, может, найдутся какие-то ключи(но вряд ли).
Вот так, начнешь изучать «Опыт…» Локка и уверуешь в антиномии Канта. Но читаем дальше, может, найдутся какие-то ключи
Александр Рыбалка — писатель, каббалист, масон.
ФК: Как Вы относитесь к самой идее доказательства бытия (или отсутствия) Бога? Кажется ли она Вам состоятельной? Почему?
А.Р.: Как мистик скажу, что доказать с помощью инструментов человеческого разума бытие (или отсутствие) Бога принципиально невозможно. Разумеется, если мы говорим о Боге как создателе Вселенной, а не о локальном Боге авраамических религий. Речь идет о силе, которая сотворила примерно 100 миллиардов галактик (и это только в видимой части Вселенной), в каждой из которых по 100 миллиардов звезд. Причем даже работа Солнца (ближайшей к нам, самой заурядной звезды) во многом нам непонятна. У человеческого разума нет и не может быть никаких инструментов для рассуждения о Боге. Мы даже не можем помыслить, что такое в этих масштабах «есть» или «нет».
ФК: Если бы Вы попытались осуществить доказательство бытия (или отсутствия) Бога, то какое определение понятия "Бог" Вы бы использовали? Кажется ли Вам подходящим классическое определение Бога как всеблагого, всезнающего и всемогущего творца мира?
А.Р.: Разумеется, такое определение Бога достаточно профаническое. И подходит только для локального ближневосточного божества небольшого племени.
Определение Бога: это сила, сотворившая видимую нам Вселенную. При том, что мы постепенно начинаем догадываться о существовании невидимой части Вселенной (с точки зрения физиков это радиоволны, потом — темная материя; с точки зрения мистиков это духовный мир. По большому счету нет разницы. Для человека с радиоприемником мир радиоволн так же хорошо воспринимаем, как духовный мир для мистика. Для человека без радиоприемника мир радиоволн не существует).
ФК: Какие из доказательств бытия (или отсутствия) Бога кажутся Вам наиболее сильными и интересными?
А.Р.: То, что его проявления (физический мир) иногда кажутся нам прекрасными. Это невозможно объяснить никак, кроме того, что мы в этот момент ощущаем присутствие Бога. Вообще доказательством (косвенным) существования Бога является наличие эстетического чувства.
ФК: Как вы оцениваете роль доказательств бытия (или отсутствия) Бога в истории философии, науки, религии, культуры в целом?
А.Р.: Никак не оцениваю. См. выше – с помощью нашего разума бесполезно об этом говорить.
ФК: Некоторые считают, что критика Кантом некоторых из доказательств была столь разрушительна, что сам вопрос о доказательстве бытия Бога перестал быть философски актуальным. Что Вы думаете об этой позиции?
А.Р.: Философски актуально все, что или а). интересно людям б). за что платят гранты. Кант к обоим положениям не имеет ни малейшего отношения.
ФК: Могли бы Вы порекомендовать текст (или несколько), который является, с Вашей точки зрения, наиболее важным для понимания данной проблематики?
А.Р.: В сборнике «Легенды российских тамплиеров» сказано большинство важнейших вещей, которые можно подумать или понять о Боге. Тайная традиция не озабочена «доказательствами» - она просто показывает факты. Описанная в «Легендах российских тамплиерах» картина достаточно четко совпадает с видимой картиной мира. Возможно, в будущем мы узнаем, что и она недостаточно полна или вообще неверна.
Кстати, логическими доказательствами существования Бога полна проза Виктора Пелевина. Взгляд его достаточно солипсичный, но при этом интересный для вдумчивого читателя.
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
ФК: Как Вы относитесь к самой идее доказательства бытия (или отсутствия) Бога? Кажется ли она Вам состоятельной? Почему?
А.Р.: Как мистик скажу, что доказать с помощью инструментов человеческого разума бытие (или отсутствие) Бога принципиально невозможно. Разумеется, если мы говорим о Боге как создателе Вселенной, а не о локальном Боге авраамических религий. Речь идет о силе, которая сотворила примерно 100 миллиардов галактик (и это только в видимой части Вселенной), в каждой из которых по 100 миллиардов звезд. Причем даже работа Солнца (ближайшей к нам, самой заурядной звезды) во многом нам непонятна. У человеческого разума нет и не может быть никаких инструментов для рассуждения о Боге. Мы даже не можем помыслить, что такое в этих масштабах «есть» или «нет».
ФК: Если бы Вы попытались осуществить доказательство бытия (или отсутствия) Бога, то какое определение понятия "Бог" Вы бы использовали? Кажется ли Вам подходящим классическое определение Бога как всеблагого, всезнающего и всемогущего творца мира?
А.Р.: Разумеется, такое определение Бога достаточно профаническое. И подходит только для локального ближневосточного божества небольшого племени.
Определение Бога: это сила, сотворившая видимую нам Вселенную. При том, что мы постепенно начинаем догадываться о существовании невидимой части Вселенной (с точки зрения физиков это радиоволны, потом — темная материя; с точки зрения мистиков это духовный мир. По большому счету нет разницы. Для человека с радиоприемником мир радиоволн так же хорошо воспринимаем, как духовный мир для мистика. Для человека без радиоприемника мир радиоволн не существует).
ФК: Какие из доказательств бытия (или отсутствия) Бога кажутся Вам наиболее сильными и интересными?
А.Р.: То, что его проявления (физический мир) иногда кажутся нам прекрасными. Это невозможно объяснить никак, кроме того, что мы в этот момент ощущаем присутствие Бога. Вообще доказательством (косвенным) существования Бога является наличие эстетического чувства.
ФК: Как вы оцениваете роль доказательств бытия (или отсутствия) Бога в истории философии, науки, религии, культуры в целом?
А.Р.: Никак не оцениваю. См. выше – с помощью нашего разума бесполезно об этом говорить.
ФК: Некоторые считают, что критика Кантом некоторых из доказательств была столь разрушительна, что сам вопрос о доказательстве бытия Бога перестал быть философски актуальным. Что Вы думаете об этой позиции?
А.Р.: Философски актуально все, что или а). интересно людям б). за что платят гранты. Кант к обоим положениям не имеет ни малейшего отношения.
ФК: Могли бы Вы порекомендовать текст (или несколько), который является, с Вашей точки зрения, наиболее важным для понимания данной проблематики?
А.Р.: В сборнике «Легенды российских тамплиеров» сказано большинство важнейших вещей, которые можно подумать или понять о Боге. Тайная традиция не озабочена «доказательствами» - она просто показывает факты. Описанная в «Легендах российских тамплиерах» картина достаточно четко совпадает с видимой картиной мира. Возможно, в будущем мы узнаем, что и она недостаточно полна или вообще неверна.
Кстати, логическими доказательствами существования Бога полна проза Виктора Пелевина. Взгляд его достаточно солипсичный, но при этом интересный для вдумчивого читателя.
#доказательствабытиябога
Об этой рубрике.
Когда теологию в отечестве сделали наукой, было много дискуссий. Но двусмысленность положения теологии в семье наук — это древняя история. Так Аристотель называет "теологами" недофилософов Гесиода и Ферекида, которых он противопоставляет физикам. Теологи тоже создают учения, но делают это в форме мифа. Но он же, Аристотель, считает теологию — первой философией, наукой о началах всего. Наверное, знаток текстов Аристотеля может указать, как это напряжение между двумя теологиями можно решить. Но все же на первый взгляд кажется, что эта двусмысленность у Аристотеля есть. И она, как видно, сделала большую карьеру в истории.
Как мы уже писали, Локк понаписал странного про числа и бесконечность. Так, число Локк определяет как простейшую и наиболее общую идею, единицу, единство. Вот и пойти тут пойми: это определение про числа, единицу или про единство. Но если не придираться, то общая идея все же будет ясна: когда мы смотрим на любую одну вещь, то понимаем, что она, вещь, — одна. Мы эту идею единичности понимаем одновременно и как идею целостности, даже если перед нами какая-то одна сложная вещь, например, толпа, группа студентов или армия. А потом мы просто складываем один и один и получаем два. Остальное дело техники, так получаются все числа. Тут целый букет проблем. Например, Беркли указывает на то, что он собственно не воспринимает, что вещь одна: во всяком случае, в том смысле, в котором он воспринимает цвета и формы. Нельзя указать на единицу в том смысле, в каком можно указать на красное пятно или круглый шар. Другая проблема состоит в том, что неясно, когда появляется идея единицы: когда я воспринимаю красное пятно, я одновременно вижу и его единичность? Это странно, так как идея красного, по Локку, это простая идея. Получается, что каждая простая идея всегда едет в связки с другой простой идеей, идеей единицы? Третья очевидная проблема подхода Локка состоит в том, что мы он не объясняет, почему мы не можем получить сложную идею, например, 2, не путем сложения 1 и 1, а путем вычитания 1 из 3. Четвертая трудность: как мы получаем идеи больших чисел? Вряд ли мы складываем единицы, чтобы получить 75674037. И, наконец, есть не только натуральные числа, и во времена Локка это было прекрасно известно.
Почти все это Локку высказал уже Лейбниц, и кое-то из этого повторяется в локковедческой литературе. Например, в книге "Джон Локк" R.I. Aaron'a (1937). Но есть и те, кто Локка защищают. Причем делают они это порой очень мощно. Например, Edward E. Dawson в 1959 году подключает Локка к дискуссиям о природе числа, которые были частью споров об основаниях математики век назад. И Локк в его глазах оказывается интуиционистом в отношении математики! И вот почему: потому что интуиционисты считают, что мы начинаем с понятия натуральных чисел, которые нам настолько знакомы, что они должны быть признаны основой математики. "В восприятии любого предмета мы представляем его себе как сущность, отвлекаясь от его частных свойств. Мы познаем также возможность неограниченного повторения этой сущности. Здесь-то и лежит источник понятия натурального числа" (Гейтинг А. Интуиционизм. Введение. М.: Мир, 1965, с. 22). Да, считает Доусон, Локк не объясняет не-целые числа, но он и не хочет этого делать! Вы говорите, что локковский подход к двойке неадекватен? Ответ: адекватен, потому что ... ну а какой тогда адекватный? Не существует, считает Доусон, никакого другого определения для целого числа, кроме индуктивного определения, данного в терминах повторения применения функции следования. Но Локк не дает такого определения числа. Число он определяет как простейшую и наиболее общую идею, а вот модусы числа порождаются сложением. Ох-ох.
Интересно, если бы Локк узнал, что он интуиционист — принял бы он то, что придется отказаться от закона исключенного третьего?
Почти все это Локку высказал уже Лейбниц, и кое-то из этого повторяется в локковедческой литературе. Например, в книге "Джон Локк" R.I. Aaron'a (1937). Но есть и те, кто Локка защищают. Причем делают они это порой очень мощно. Например, Edward E. Dawson в 1959 году подключает Локка к дискуссиям о природе числа, которые были частью споров об основаниях математики век назад. И Локк в его глазах оказывается интуиционистом в отношении математики! И вот почему: потому что интуиционисты считают, что мы начинаем с понятия натуральных чисел, которые нам настолько знакомы, что они должны быть признаны основой математики. "В восприятии любого предмета мы представляем его себе как сущность, отвлекаясь от его частных свойств. Мы познаем также возможность неограниченного повторения этой сущности. Здесь-то и лежит источник понятия натурального числа" (Гейтинг А. Интуиционизм. Введение. М.: Мир, 1965, с. 22). Да, считает Доусон, Локк не объясняет не-целые числа, но он и не хочет этого делать! Вы говорите, что локковский подход к двойке неадекватен? Ответ: адекватен, потому что ... ну а какой тогда адекватный? Не существует, считает Доусон, никакого другого определения для целого числа, кроме индуктивного определения, данного в терминах повторения применения функции следования. Но Локк не дает такого определения числа. Число он определяет как простейшую и наиболее общую идею, а вот модусы числа порождаются сложением. Ох-ох.
Интересно, если бы Локк узнал, что он интуиционист — принял бы он то, что придется отказаться от закона исключенного третьего?