ЭТО НЕ УЖАСНЫЙ КОНЕЦ, ЭТО УЖАС БЕЗ КОНЦА
Вчерашний день в Екатеринбурге запомню как последний мирный. К прежней жизни не будет возврата, впереди — другая и надолго. До сих пор не понимали плана и надеялись, что всё-таки не случится самое страшное. И сейчас не знаем — а что дальше? Как уже не раз бывало, по итогу больше всего горя достанется России.
Вчерашний день в Екатеринбурге запомню как последний мирный. К прежней жизни не будет возврата, впереди — другая и надолго. До сих пор не понимали плана и надеялись, что всё-таки не случится самое страшное. И сейчас не знаем — а что дальше? Как уже не раз бывало, по итогу больше всего горя достанется России.
Forwarded from removal process
«Начавшаяся война России против Украины — это позор»
В сети появилось заявление против войны России с Украиной. Среди подписавшихся писатели Борис Акунин, Дмитрий Быков, Дмитрий Глуховский, журналист и Нобелевский лауреат Дмитрий Муратов, журналист Леонид Парфенов, и другие.
«Мы не верим в то, что независимая Украина представляет угрозу России или любому другому государству. Мы не верим в заявления Владимира Путина о том, что украинский народ находится под властью „нацистов“ и нуждается в том, чтобы его „освобождали“.
Мы требуем прекратить эту войну»
В сети появилось заявление против войны России с Украиной. Среди подписавшихся писатели Борис Акунин, Дмитрий Быков, Дмитрий Глуховский, журналист и Нобелевский лауреат Дмитрий Муратов, журналист Леонид Парфенов, и другие.
«Мы не верим в то, что независимая Украина представляет угрозу России или любому другому государству. Мы не верим в заявления Владимира Путина о том, что украинский народ находится под властью „нацистов“ и нуждается в том, чтобы его „освобождали“.
Мы требуем прекратить эту войну»
Эхо Москвы
Нет войне
Начавшаяся война России против Украины – это позор. Мы не верим в то, что независимая Украина представляет угрозу России или любому другому государству. Мы требуем прекратить эту войну… / Новости
Очень плохо, когда война считается благом, и действительно, все войны всегда объясняются войной за мир. Эта риторика, имперское высокомерие по отношению к Украине — это совершенно нетерпимо.
https://clck.ru/cE7Zb
https://clck.ru/cE7Zb
tvrain.tv
«Делать вид, что это тебя не касается, невозможно»: Леонид Парфенов о реакции российского общества на обострение кризиса в Донбассе
24 февраля в прокат выходят «Русские грузины. Фильм второй» — продолжение документального цикла Леонида Парфенова о грузинах, евреях и немцах в русской истории и культуре.
«Все ваши проекты — про Россию, даже про евреев и грузин — все равно в привязке к России и русской культуре. Не задумывались ли вы о том, чтобы сделать проект о чем-то за этими границами, с выходом в мировую цивилизацию? Про Данте, например»
Для этого нужно иметь какое-то свое отношение к теме. Есть у тебя, что по ней сказать именно авторского? Если нет, то зачем ты тут нужен? Просто рассказать, что на свете бывают амфоры, они были в античном мире и с тех пор они сохранились в некоторых странах Средиземноморья? Это же не твое личное. Это советский научпоп: мы несем знание, потому что оно знание, и сообщаем сведения, потому что они сведения. А в «In qvevri veritas» про амфоры рассказано авторски.
Современное документальное киноповествование стремится рассказывать про то, что важно, насущно для аудитории. «Зритель, посмотри — это расширит твое представление о мире, это так или иначе связано с сегодняшней практикой жизни».
Вот мы сняли фильм про грузинское вино, про то, как сохраняется традиция, как живет и сейчас ручной, ремесленный труд. Это такая победа антиглобализма во времена глобализации: выдающийся винодел Яго Битаришвили из своего хозяйства в деревне Чардахи видит, как его вино чинури стоит в меню в Копенгагене, Лондоне, Барселоне. Это интересно, потому что это малоочевидная для людей часть современности.
Вот вы сказали: «Данте» — я понимаю, что это для примера. Но и про Данте надо рассказывать так, чтобы было понятно — а как и зачем ты про него рассказываешь сегодня, здесь, вот этому человеку. Потому что вообще сообщить: Данте Алигьери был великий поэт и творения его бессмертны — так документалистика не живет.
Или вот меня спрашивают: а про какое следующее вино фильм снимете? Да ни про какое не собираюсь! А потом подумал, что, наверное, смог бы еще про пино-нуар. Как лоза из Бургундии по-разному проявляет себя в Германии, в Австрии, в Северной Италии, в северных штатах США и даже в южной Канаде, в Новой Зеландии. Вот только к пино-нуару из вин у меня есть еще личное отношение, и мне в голову не приходит, что он «заграничный». Весь вопрос в свойскости темы для автора и, значит, в его способности сказать о ней зрителю что-то свое, а не в том, находится ли тема внутри пределов РФ или за ними.
Для этого нужно иметь какое-то свое отношение к теме. Есть у тебя, что по ней сказать именно авторского? Если нет, то зачем ты тут нужен? Просто рассказать, что на свете бывают амфоры, они были в античном мире и с тех пор они сохранились в некоторых странах Средиземноморья? Это же не твое личное. Это советский научпоп: мы несем знание, потому что оно знание, и сообщаем сведения, потому что они сведения. А в «In qvevri veritas» про амфоры рассказано авторски.
Современное документальное киноповествование стремится рассказывать про то, что важно, насущно для аудитории. «Зритель, посмотри — это расширит твое представление о мире, это так или иначе связано с сегодняшней практикой жизни».
Вот мы сняли фильм про грузинское вино, про то, как сохраняется традиция, как живет и сейчас ручной, ремесленный труд. Это такая победа антиглобализма во времена глобализации: выдающийся винодел Яго Битаришвили из своего хозяйства в деревне Чардахи видит, как его вино чинури стоит в меню в Копенгагене, Лондоне, Барселоне. Это интересно, потому что это малоочевидная для людей часть современности.
Вот вы сказали: «Данте» — я понимаю, что это для примера. Но и про Данте надо рассказывать так, чтобы было понятно — а как и зачем ты про него рассказываешь сегодня, здесь, вот этому человеку. Потому что вообще сообщить: Данте Алигьери был великий поэт и творения его бессмертны — так документалистика не живет.
Или вот меня спрашивают: а про какое следующее вино фильм снимете? Да ни про какое не собираюсь! А потом подумал, что, наверное, смог бы еще про пино-нуар. Как лоза из Бургундии по-разному проявляет себя в Германии, в Австрии, в Северной Италии, в северных штатах США и даже в южной Канаде, в Новой Зеландии. Вот только к пино-нуару из вин у меня есть еще личное отношение, и мне в голову не приходит, что он «заграничный». Весь вопрос в свойскости темы для автора и, значит, в его способности сказать о ней зрителю что-то свое, а не в том, находится ли тема внутри пределов РФ или за ними.
Forwarded from Телеканал Дождь
Он также поблагодарил тех, кто выступает в России против войны
ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА
«Спасибо Леониду Парфенову, Дмитрию Муратову, Юрию Дудю, Лии Ахеджаковой, Валерию Меладзе и тысячам достойных россиян, чья совесть звучит громко», — заявил президент Украины.
ДАННОЕ СООБЩЕНИЕ (МАТЕРИАЛ) СОЗДАНО И (ИЛИ) РАСПРОСТРАНЕНО ИНОСТРАННЫМ СРЕДСТВОМ МАССОВОЙ ИНФОРМАЦИИ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА, И (ИЛИ) РОССИЙСКИМ ЮРИДИЧЕСКИМ ЛИЦОМ, ВЫПОЛНЯЮЩИМ ФУНКЦИИ ИНОСТРАННОГО АГЕНТА
«Спасибо Леониду Парфенову, Дмитрию Муратову, Юрию Дудю, Лии Ахеджаковой, Валерию Меладзе и тысячам достойных россиян, чья совесть звучит громко», — заявил президент Украины.
«Леонид, планируется ли выпуск вашей книги про 1941–45 годы?»
Вот мне все время про это говорят. Мое убеждение, что нет, этим методом нельзя сделать войну, потому что слишком монотемно. Я не понимаю, что за феномен Ясско-Кишиневская операция. Но он же должен быть, с одной стороны. И что я тут сделаю намедневски? Какой смысл? Что я смогу?..
Потому что война – она как бы вся война для людей. Ее внутри очень сложно членить. Если пытаться писать человеческую историю в этом смысле, ну да, можно что-то там еще надергать. А вот песня «Синенький скромный платочек», а вот перешли на погоны, упразднили комиссаров и так далее. Орден Победы. Этого тоже будет очень немного.
А все остальное – что? Описывать военные операции? Ну, странно.
Эта книжка все-таки про мирное время. Так теперь получается.
Вот мне все время про это говорят. Мое убеждение, что нет, этим методом нельзя сделать войну, потому что слишком монотемно. Я не понимаю, что за феномен Ясско-Кишиневская операция. Но он же должен быть, с одной стороны. И что я тут сделаю намедневски? Какой смысл? Что я смогу?..
Потому что война – она как бы вся война для людей. Ее внутри очень сложно членить. Если пытаться писать человеческую историю в этом смысле, ну да, можно что-то там еще надергать. А вот песня «Синенький скромный платочек», а вот перешли на погоны, упразднили комиссаров и так далее. Орден Победы. Этого тоже будет очень немного.
А все остальное – что? Описывать военные операции? Ну, странно.
Эта книжка все-таки про мирное время. Так теперь получается.
«В финале "Русских грузин" сказано: разные народы решили идти порознь. Нынешняя повестка требует нас подумать и о других наших соседях — украинцах, а также о жителях Донбасса. Так вот, русские и украинцы — это один народ?»
Конечно, мы не один народ. Эти имперские рассуждения про [Украину] как несостоявшееся государство, про то, как были проведены границы… Я представляю, с каким ужасом это должны были слушать в Казахстане. Национальное и территориальное размежевание, которое в Азии проходило, если сейчас вспоминать, где и что было, что когда-то Казахстан был автономной республикой со столицей в Оренбурге. Может, они тогда предъявят претензии, что это их столица? Такие разговоры могут далеко завести.
Суворов переходил через Альпы, а еще подавлял Польское восстание. Может быть, Хельсинки скажем, что вы Великое Княжество? Это всё очень опасные разговоры. Доказательство своей правоты силой ни к чему хорошему никогда не приведет. Вообще все эти российские замахи на имперскость приводили к тому, что мы сами от этого страдали больше всего. Это была очень странная империя, в которой колонии примыкали к метрополии и жили, как правило, лучше метрополии, а она за счастье обладания колониями всегда им доплачивала.
Конечно, мы не один народ. Эти имперские рассуждения про [Украину] как несостоявшееся государство, про то, как были проведены границы… Я представляю, с каким ужасом это должны были слушать в Казахстане. Национальное и территориальное размежевание, которое в Азии проходило, если сейчас вспоминать, где и что было, что когда-то Казахстан был автономной республикой со столицей в Оренбурге. Может, они тогда предъявят претензии, что это их столица? Такие разговоры могут далеко завести.
Суворов переходил через Альпы, а еще подавлял Польское восстание. Может быть, Хельсинки скажем, что вы Великое Княжество? Это всё очень опасные разговоры. Доказательство своей правоты силой ни к чему хорошему никогда не приведет. Вообще все эти российские замахи на имперскость приводили к тому, что мы сами от этого страдали больше всего. Это была очень странная империя, в которой колонии примыкали к метрополии и жили, как правило, лучше метрополии, а она за счастье обладания колониями всегда им доплачивала.
Forwarded from removal process
Журналист, документалист, телеведущий Леонид Парфенов о прекращении вещания «Дождя»* и «Эха»:
«Это значит, что не справляется, значит, действительность сопротивляется, картина мира не та, значит, тем хуже для мира, тем хуже для действительности. <…> Это известный прием, когда единственный способ настоять на своей точке зрения — заткнуть все остальные»
*- власти РФ считают иноагентом
#СказаноНаЭхе
«Это значит, что не справляется, значит, действительность сопротивляется, картина мира не та, значит, тем хуже для мира, тем хуже для действительности. <…> Это известный прием, когда единственный способ настоять на своей точке зрения — заткнуть все остальные»
*- власти РФ считают иноагентом
#СказаноНаЭхе
Forwarded from removal process
Журналист, документалист, телеведущий Леонид Парфенов о последствиях военной спецоперации в Украине:
«Это страшный период. И для России страшный, потому что вопрос не только в том, кем мы оказываемся в мировом сообществе, какой страной-изгоем и как „токсичны“, выражаясь современным языком, для остального человечества каждый из нас. Но ведь когда-то придется вернуться к нормальной жизни и в стране тоже, это возвращение будет очень долгим. Нас это отбрасывает все по времени так глубоко, что теперь уже поведение Хрущева в Карибский кризис кажется образцом благоразумия»
#СказаноНаЭхе
«Это страшный период. И для России страшный, потому что вопрос не только в том, кем мы оказываемся в мировом сообществе, какой страной-изгоем и как „токсичны“, выражаясь современным языком, для остального человечества каждый из нас. Но ведь когда-то придется вернуться к нормальной жизни и в стране тоже, это возвращение будет очень долгим. Нас это отбрасывает все по времени так глубоко, что теперь уже поведение Хрущева в Карибский кризис кажется образцом благоразумия»
#СказаноНаЭхе
«Выступления представителей власти, особенно на тему истории, не проходят самых простых проверок. У них такое авторское видение истории или они намеренно выдают информацию с ошибками?»
Я не знаю. Вот откуда взялся один [с Украиной] народ? Раньше была главная модная песня «Червона рута». Он понимает слова? Ему кажется, что это один народ поет, один язык? «Бачу я тебе в снах / У дібровах зелених / По забутих стежках / Ти приходиш до мене» — это что? Я, как русский человек, считаю, что это не мой язык и не моя страна. Замечательная композиция, «Песня года — 71», музыка и слова Владимира Ивасюка, посмертно национального героя Украины.
Я не знаю. Вот откуда взялся один [с Украиной] народ? Раньше была главная модная песня «Червона рута». Он понимает слова? Ему кажется, что это один народ поет, один язык? «Бачу я тебе в снах / У дібровах зелених / По забутих стежках / Ти приходиш до мене» — это что? Я, как русский человек, считаю, что это не мой язык и не моя страна. Замечательная композиция, «Песня года — 71», музыка и слова Владимира Ивасюка, посмертно национального героя Украины.
«Насколько уместны публичные сравнения нынешней обстановки с обстановкой перед Второй мировой войной?»
Эти сравнения хромают. Понимаете, в Советском Союзе — даже при гонке вооружений — риторика была всегда за мир. Она была, наверное, лукавой, но попытаться войну «продать кому-то» [тогда] даже в голову не приходило: [убедить] что это может быть хорошо. Риторика в духе «ради мира на земле не оставим камня на камне» тогда было невозможна. «Лишь бы не было войны» — я вырос только на этом. [На том], что ничего страшнее войны быть не может. И все очень уважительно.
Об Америке, как сейчас, никакая советская пропаганда не говорила. Там были какие-то «кое-кто на берегах Потомака бряцает заржавелым оружием холодной войны», но это были какие-то неназываемые [персоны]. Но чтобы так уничижительно говорить о лидерах западных стран? В Советском Союзе никогда не было такого.
Ведь это и унижать себя: говорить в таком тоне о государственных лидерах стран, с которыми у нас дипломатические отношения, встречи. А уж тогдашняя пропаганда была никак не менее управляемая, чем нынешняя. Совершенно очевидно, это была установка: да, мы критикуем, «ястребы» какие-то есть… Но чтобы [к примеру] о Никсоне так [как сейчас о лидерах США] разнузданно говорили? Чтобы какой-нибудь депутат Верховного Совета СССР смел почему-то судить о Никсоне в тоне «кашу маслом не испортишь, как не обзови, все хорошо будет, и нечего миндальничать»?
Эти сравнения хромают. Понимаете, в Советском Союзе — даже при гонке вооружений — риторика была всегда за мир. Она была, наверное, лукавой, но попытаться войну «продать кому-то» [тогда] даже в голову не приходило: [убедить] что это может быть хорошо. Риторика в духе «ради мира на земле не оставим камня на камне» тогда было невозможна. «Лишь бы не было войны» — я вырос только на этом. [На том], что ничего страшнее войны быть не может. И все очень уважительно.
Об Америке, как сейчас, никакая советская пропаганда не говорила. Там были какие-то «кое-кто на берегах Потомака бряцает заржавелым оружием холодной войны», но это были какие-то неназываемые [персоны]. Но чтобы так уничижительно говорить о лидерах западных стран? В Советском Союзе никогда не было такого.
Ведь это и унижать себя: говорить в таком тоне о государственных лидерах стран, с которыми у нас дипломатические отношения, встречи. А уж тогдашняя пропаганда была никак не менее управляемая, чем нынешняя. Совершенно очевидно, это была установка: да, мы критикуем, «ястребы» какие-то есть… Но чтобы [к примеру] о Никсоне так [как сейчас о лидерах США] разнузданно говорили? Чтобы какой-нибудь депутат Верховного Совета СССР смел почему-то судить о Никсоне в тоне «кашу маслом не испортишь, как не обзови, все хорошо будет, и нечего миндальничать»?
ВЕСЬ ПАРФЁНОВ
Блокировка «Эха» — известный приём власти: https://youtu.be/5dpaWKqN_l8
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Ссылка уже не работает, но видео ещё можно посмотреть.
Forwarded from Весь Жванецкий
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Михаил ЖВАНЕЦКИЙ, «Я жду». Проект Леонида ПАРФЁНОВА «Весь Жванецкий».
«Что должны сделать власти, чтобы российские регионы стали жить лучше?»
Успокоиться, не разевать рот на чужой огород и заняться своим созидательным трудом. У нас огромное количество проблем, но всё еще небогатая, чтобы не сказать бедная, страна при всей нашей таблице Менделеева в недрах. Богатство совсем не прирастает, а реальные располагаемые доходы у нас даже падают в последнее время, они и были-то не бог весть какие. Рассказывать про оружие, которого больше нет нигде в мире, и считать, что это, оказывается наша сила… А наша сила — 140 миллионов всё еще хорошо образованного европейского населения. Возможность самореализации для всех этих людей, сделать жизненную карьеру, быть счастливыми, растить детей, давать им образование, достойно жить, смотреть на мир открытыми глазами, никого не бояться и не искать себе врагов — это задача всякого разумного правления. У меня очень тревожное настроение в свете последних событий.
Успокоиться, не разевать рот на чужой огород и заняться своим созидательным трудом. У нас огромное количество проблем, но всё еще небогатая, чтобы не сказать бедная, страна при всей нашей таблице Менделеева в недрах. Богатство совсем не прирастает, а реальные располагаемые доходы у нас даже падают в последнее время, они и были-то не бог весть какие. Рассказывать про оружие, которого больше нет нигде в мире, и считать, что это, оказывается наша сила… А наша сила — 140 миллионов всё еще хорошо образованного европейского населения. Возможность самореализации для всех этих людей, сделать жизненную карьеру, быть счастливыми, растить детей, давать им образование, достойно жить, смотреть на мир открытыми глазами, никого не бояться и не искать себе врагов — это задача всякого разумного правления. У меня очень тревожное настроение в свете последних событий.
«Леонид Геннадьевич, даже к событиям в нашей личной жизни, в семейной, через какое-то время мы относимся иначе, пересматриваем свое отношение к ним. Вы в своих книгах пишете о государстве, и тем не менее я думаю, что у вас тоже происходят какие-то пересмотры. Не собираетесь ли вы делать какое-то отдельное издание с такими коррекциями своего отношения?»
Понимаете какая штука, в бытовой жизни – ну, наверное, мы что-то меняем: жаль, хороший был человек, а я обругал. А в моем случае, в моих книгах – профессиональный подход. И если переписывать каждый раз самого себя в связи с тем, что через 3 года что-то изменилось – нет. Просто надо объективистски держаться в тот момент, когда пишешь материал. И не давать волю каким-то пристрастиям. Вот и все.
Переписывать мне не хочется. И это было бы как-то нелепо. А что тогда отменить? Это культура отмены. Значит, та книжка не считается, потому что за это время вдруг выяснилось, что произошли существенные обстоятельства.
Вот про 60-е годы, я могу сказать, настроение может меняться: когда я начинал проект «Намедни», казалось, что это все ушедшая эпоха, и будет интересно посмотреть на последнее советское десятилетие для того, чтобы понять, как бывшие советские люди становятся российскими. Как они становятся новыми, неся на себе груз этих лет, и входят в послесоветскую жизнь.
Потом оказалось, что никуда эта послесоветская жизнь не ушла, она оказалась матрицей, на которую наложился некий новый временной контент. Но теперь это считывается как-то в этом проекте, теперь говорят – ой, как злободневно, вы о таких вещах рассказываете, а как будто про современность.
Но начинался проект без этой мысли, что нас все время будет преследовать «то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны». Эти бумеранги никто не собирался ловить в начале проекта.
Ну, тем лучше, что для этого не пришлось ничего переписывать. Просто вдруг какие-то вещи, которые когда-то писались как ушедшая натура, оказываются злободневными.
Понимаете какая штука, в бытовой жизни – ну, наверное, мы что-то меняем: жаль, хороший был человек, а я обругал. А в моем случае, в моих книгах – профессиональный подход. И если переписывать каждый раз самого себя в связи с тем, что через 3 года что-то изменилось – нет. Просто надо объективистски держаться в тот момент, когда пишешь материал. И не давать волю каким-то пристрастиям. Вот и все.
Переписывать мне не хочется. И это было бы как-то нелепо. А что тогда отменить? Это культура отмены. Значит, та книжка не считается, потому что за это время вдруг выяснилось, что произошли существенные обстоятельства.
Вот про 60-е годы, я могу сказать, настроение может меняться: когда я начинал проект «Намедни», казалось, что это все ушедшая эпоха, и будет интересно посмотреть на последнее советское десятилетие для того, чтобы понять, как бывшие советские люди становятся российскими. Как они становятся новыми, неся на себе груз этих лет, и входят в послесоветскую жизнь.
Потом оказалось, что никуда эта послесоветская жизнь не ушла, она оказалась матрицей, на которую наложился некий новый временной контент. Но теперь это считывается как-то в этом проекте, теперь говорят – ой, как злободневно, вы о таких вещах рассказываете, а как будто про современность.
Но начинался проект без этой мысли, что нас все время будет преследовать «то ли гроза, то ли эхо прошедшей войны». Эти бумеранги никто не собирался ловить в начале проекта.
Ну, тем лучше, что для этого не пришлось ничего переписывать. Просто вдруг какие-то вещи, которые когда-то писались как ушедшая натура, оказываются злободневными.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
09.03 — ДР NOIZE MC
Ваня, с днём рождения! Поздравления героической Ане и вашим милым Васе и Мише, будьте счастливы! Да, настроение совсем не праздничное, но есть повод улыбнуться хоть разок. Говорят, так расстаются с прошлым, а нам давно пора. На день рождения стишки читают и песенки поют. А если именинник — их сочинитель, то ведь из его репертуара надо? Ну, вот, типа кавер.
Ваня, с днём рождения! Поздравления героической Ане и вашим милым Васе и Мише, будьте счастливы! Да, настроение совсем не праздничное, но есть повод улыбнуться хоть разок. Говорят, так расстаются с прошлым, а нам давно пора. На день рождения стишки читают и песенки поют. А если именинник — их сочинитель, то ведь из его репертуара надо? Ну, вот, типа кавер.
«Кроме Окси, кого еще выделите в русском рэпе?»
Ну, я уже отвечал на подобный вопрос, для меня это прежде всего двуглавый русский рэп.
Мне кажется, что Нойз и Оксимирон дополняют друг друга, при том, что они очень разные. И видите, многие – как, например, Следственный комитет России чувствуют их общность. Не только я. Но мне кажется, что это какой-то инь и ян.
Какие-то вещи очень интересные есть у Хаски, и он, может быть, самый бескомпромиссный, и какие-то вещи у Фейса тоже. Не только политические.
Я понимаю, с чем Фейс, наверное, прежде всего ассоциируется, особенно когда в Петербурге находишься. Но его «Юморист» – это очень хорошо.
Хотя этот его политический альбом считается, что публике не зашел. Там была честная попытка автора разобраться с этим временем и с отношением, и с этой строчкой «Я постоянно слышу свое имя на их рациях». Здорово.
Вообще это так же, как рок-музыка, до известной степени как раз периода Ленинградского рок-клуба.
Это не только музыка. И может быть не столько музыка, сколько драйв времени, мироощущения. Некий ритм, который улавливается, и свобода, которая чувствуется просто по тому, как это выражено.
Эта форма свободы, которая живет в тексте, в ритме, в драйве, в мелодике. И это замечательное явление отечественной культуры, без всяких дураков говоря.
Ну, я уже отвечал на подобный вопрос, для меня это прежде всего двуглавый русский рэп.
Мне кажется, что Нойз и Оксимирон дополняют друг друга, при том, что они очень разные. И видите, многие – как, например, Следственный комитет России чувствуют их общность. Не только я. Но мне кажется, что это какой-то инь и ян.
Какие-то вещи очень интересные есть у Хаски, и он, может быть, самый бескомпромиссный, и какие-то вещи у Фейса тоже. Не только политические.
Я понимаю, с чем Фейс, наверное, прежде всего ассоциируется, особенно когда в Петербурге находишься. Но его «Юморист» – это очень хорошо.
Хотя этот его политический альбом считается, что публике не зашел. Там была честная попытка автора разобраться с этим временем и с отношением, и с этой строчкой «Я постоянно слышу свое имя на их рациях». Здорово.
Вообще это так же, как рок-музыка, до известной степени как раз периода Ленинградского рок-клуба.
Это не только музыка. И может быть не столько музыка, сколько драйв времени, мироощущения. Некий ритм, который улавливается, и свобода, которая чувствуется просто по тому, как это выражено.
Эта форма свободы, которая живет в тексте, в ритме, в драйве, в мелодике. И это замечательное явление отечественной культуры, без всяких дураков говоря.