Пишу авантюрную повесть для детей 60-70 годов рождения «СЛЕД ТИГРА» (название условное).
В одной из бухт у Александровска-Сахалинского из воды выныривает пожилой, но крепкий человек. Он плывёт к рыбацкому кунгасу, таща выброску троса.
Выбирается на палубу. Бросает товарищам. Улыбается.
— Bonjure.
Его длинное тело мощным не выглядит, но тут уже видно, что состоит из одних сухожилий и гибких мышц.
Он подаёт верёвку двум рыбакам.
— Вирай, — командует пожилой.
Моряки вытаскивают канат, работает ручная лебедка. Канат натягивается, становится похожим на руки старика.
Вот из воды показывается ящик, обросший водорослями.
— Балка, глядь! — кричит один из рыбаков. — Глядь, не выдержит!!!
…
И вот ящик на палубе. Двое возятся у него, сбивают замок с крышки.
Старик курит. Как будто думает о чем-то, кроме ящика и утреннего тумана…
Ипполит Матвеевич Воробьянинов после покушения на убийство Бендера, попадает в тюрячку. Там в нем, кроме отчаянной жестокости, раскрывается целый букет качеств, о котором сам Киса и не подозревал.
В камерах и на работах он пользуется уважением блатных и мужиков. Как юрист, помогает решать проблемы с начальством. Отводит от нескольких человек статьи. Помогает хозяину привести в порядок дела и пройти комиссии.
Киса — по книге вы не поняли, потому что тупые — получил недурное образование. Скитания с Бендером научили его приспосабливаться к жизни. Одержимость сокровищами никуда не делась, но перешла в манию, которой он подчинил процесс перестройки себя.
На одном из этапов он знакомится с одним из членов комиссии, принимавших от японцев северный Сахалин.
Тот, умирая от цирроза, выдаёт ему секрет: значительную часть колчаковского золота белые и американцы перевезли … на северный Сахалин и спрятали в шахте. Японцы, оккупировав остров, золото нашли, но не спешили вывезти в метрополию. У них как раз росли противоречия между армией и флотом, поэтому армейские боялись отдавать золото конкурентам.
И потащили его на юг шхуной. Корабль шёл вдоль берега и в тумане разбился на глазах комиссионера, инспектирующего побережье…
Киса выбивает себе перевод на стройки ДВ. По пути выправляет ксиву на имя Остапа Ибрагимовича Бендера, бежит. Устраивается на строительство Комсомольска. Затем переводится на Сахалин, где встречает … Корейку. Тот работает в финуправлении острова.
Корейка встречается с Кисой. Они напряжённо объясняются в тоннеле Жонкьер…
Из тоннеля Киса выходит один. Но потом появляется Корейка…
…
Рыбаки вскрывают ящик. В ящике золото. Один из рыбаков хватает слиток.
— Мамочки мои! Мамочки! Здесь же…
— Положи, — глухо говорит Киса.
— Ты чего? Вот оно же, золотишко! Давай сниматься, пока тихо…
— Положи на место.
— Кэп, с ума сошёл?! Нашли же! Наше! На троих здесь… а до узкоглазых рукой пода…
Второй рыбак молча бьет говорящего, тот падает на палубу.
— Ну вот и все, Ипполит Матвеевич, — рыбак снимает капюшон. Это Корейка.
Второй рыбак садится на палубе, трясёт головой. Приходит в себя.
— Идиоты. Кретины.
— Шура, — цедит Киса. — Похоже, жизнь без Бендера или с Бендером вас ничему не научила…
— Ипполит Матвеевич, золото по описи…
— Составляйте.
— У вас почерк лучше.
— Не забивайте мне баки, милый мой бухгалтер.
— Значит, с новым неводом артель подождёт.
— Александр Иванович… Это шантаж?
— Да. Я устал крутить ворот, пока вы ныряли. Ваша лебёдка дрянь, Балаганова нужно скормить наваге за такое содержание народного имущества. Как вы пойдёте на путину с такой… командой?
— А что сразу Балаганов?! Я сто раз говорил ему, что надо менять, — кричит Балаганов. — И на собрании, и на приеме. А он мне, глядь: Шура, крутите, крутите, Шура, змея, глядь, очковая.
Киса встаёт с фальшборта. Потягивается, смеётся. Корейка смеётся тоже. Балаганов краснеет, замолкает.
Из-за сахалинских гор в пролив идёт солнце. Туман оседает, у борта корабля плавают осенние желтые листья берёзы ближайших сопок, камера отдаляется, кунгас качается на волне, невысокой, вялой, как попугайская писька в холодную погоду.
В одной из бухт у Александровска-Сахалинского из воды выныривает пожилой, но крепкий человек. Он плывёт к рыбацкому кунгасу, таща выброску троса.
Выбирается на палубу. Бросает товарищам. Улыбается.
— Bonjure.
Его длинное тело мощным не выглядит, но тут уже видно, что состоит из одних сухожилий и гибких мышц.
Он подаёт верёвку двум рыбакам.
— Вирай, — командует пожилой.
Моряки вытаскивают канат, работает ручная лебедка. Канат натягивается, становится похожим на руки старика.
Вот из воды показывается ящик, обросший водорослями.
— Балка, глядь! — кричит один из рыбаков. — Глядь, не выдержит!!!
…
И вот ящик на палубе. Двое возятся у него, сбивают замок с крышки.
Старик курит. Как будто думает о чем-то, кроме ящика и утреннего тумана…
Ипполит Матвеевич Воробьянинов после покушения на убийство Бендера, попадает в тюрячку. Там в нем, кроме отчаянной жестокости, раскрывается целый букет качеств, о котором сам Киса и не подозревал.
В камерах и на работах он пользуется уважением блатных и мужиков. Как юрист, помогает решать проблемы с начальством. Отводит от нескольких человек статьи. Помогает хозяину привести в порядок дела и пройти комиссии.
Киса — по книге вы не поняли, потому что тупые — получил недурное образование. Скитания с Бендером научили его приспосабливаться к жизни. Одержимость сокровищами никуда не делась, но перешла в манию, которой он подчинил процесс перестройки себя.
На одном из этапов он знакомится с одним из членов комиссии, принимавших от японцев северный Сахалин.
Тот, умирая от цирроза, выдаёт ему секрет: значительную часть колчаковского золота белые и американцы перевезли … на северный Сахалин и спрятали в шахте. Японцы, оккупировав остров, золото нашли, но не спешили вывезти в метрополию. У них как раз росли противоречия между армией и флотом, поэтому армейские боялись отдавать золото конкурентам.
И потащили его на юг шхуной. Корабль шёл вдоль берега и в тумане разбился на глазах комиссионера, инспектирующего побережье…
Киса выбивает себе перевод на стройки ДВ. По пути выправляет ксиву на имя Остапа Ибрагимовича Бендера, бежит. Устраивается на строительство Комсомольска. Затем переводится на Сахалин, где встречает … Корейку. Тот работает в финуправлении острова.
Корейка встречается с Кисой. Они напряжённо объясняются в тоннеле Жонкьер…
Из тоннеля Киса выходит один. Но потом появляется Корейка…
…
Рыбаки вскрывают ящик. В ящике золото. Один из рыбаков хватает слиток.
— Мамочки мои! Мамочки! Здесь же…
— Положи, — глухо говорит Киса.
— Ты чего? Вот оно же, золотишко! Давай сниматься, пока тихо…
— Положи на место.
— Кэп, с ума сошёл?! Нашли же! Наше! На троих здесь… а до узкоглазых рукой пода…
Второй рыбак молча бьет говорящего, тот падает на палубу.
— Ну вот и все, Ипполит Матвеевич, — рыбак снимает капюшон. Это Корейка.
Второй рыбак садится на палубе, трясёт головой. Приходит в себя.
— Идиоты. Кретины.
— Шура, — цедит Киса. — Похоже, жизнь без Бендера или с Бендером вас ничему не научила…
— Ипполит Матвеевич, золото по описи…
— Составляйте.
— У вас почерк лучше.
— Не забивайте мне баки, милый мой бухгалтер.
— Значит, с новым неводом артель подождёт.
— Александр Иванович… Это шантаж?
— Да. Я устал крутить ворот, пока вы ныряли. Ваша лебёдка дрянь, Балаганова нужно скормить наваге за такое содержание народного имущества. Как вы пойдёте на путину с такой… командой?
— А что сразу Балаганов?! Я сто раз говорил ему, что надо менять, — кричит Балаганов. — И на собрании, и на приеме. А он мне, глядь: Шура, крутите, крутите, Шура, змея, глядь, очковая.
Киса встаёт с фальшборта. Потягивается, смеётся. Корейка смеётся тоже. Балаганов краснеет, замолкает.
Из-за сахалинских гор в пролив идёт солнце. Туман оседает, у борта корабля плавают осенние желтые листья берёзы ближайших сопок, камера отдаляется, кунгас качается на волне, невысокой, вялой, как попугайская писька в холодную погоду.
РОСОМАХА
Самый подлый зверь, на него управы нет никакой. Я сам с ней не сталкивался, но капитан катера как-то рассказал, что на охоте выстрелил в нее больше с перепугу.
А потом полчаса убегал, потому что патрон был с дробью. Ей эта дробь до лампочки, но взбесил факт обстрела.
Однажды северный мальчик делал домашнее задание. И позвонил маме-журналистке.
— Мам, как росомаха пишется?
Мальчику ответили сразу журналист и корректор. Одна посоветовала через «а», а другая удвоила «с».
Прочие звери такие штуки не выкидывают, даже песцы. Разве что Дудинку обоссут, но они нечасто в город суются.
Самый подлый зверь, на него управы нет никакой. Я сам с ней не сталкивался, но капитан катера как-то рассказал, что на охоте выстрелил в нее больше с перепугу.
А потом полчаса убегал, потому что патрон был с дробью. Ей эта дробь до лампочки, но взбесил факт обстрела.
Однажды северный мальчик делал домашнее задание. И позвонил маме-журналистке.
— Мам, как росомаха пишется?
Мальчику ответили сразу журналист и корректор. Одна посоветовала через «а», а другая удвоила «с».
Прочие звери такие штуки не выкидывают, даже песцы. Разве что Дудинку обоссут, но они нечасто в город суются.
Ладно, всё, расслабляйтесь. Я написал гениальную производственную повесть «ПЕРЕВАЛ». Можете выбрасывать прочие книжки и давать мне премию, лучше не напишет никто.
Сюжет:
Молодой, но опытный, но смелый, но талантливый корреспондент межотраслевого журнала «Горные руды» получает задачу написать повесть. Точнее, хороший очерк, но чтобы печатать с продолжением — т.к. стране нужны герои, а женщины рожают выпускников РАНХИГС.
С редактором они выбирают тему и героя: знаменитого геолога Цапенко, который ведёт разведку какой-то долины за каким-нибудь перевалом Чи-Кирдык. О нем уже написал журнал «Работница», тиснув его фото в тельняшке и потёртой ушанке на фоне красивейшего хребта — все Иваново неделю кипятком писало, комсомолки и студентки завалили редакцию письмами. Вот и «ГР» захотелось найти такого героя и вырастить на нем рубрику. А там и министерство оценит, и даже ЦК заметит, и может быть премия…
Журналист добирается поездом, вертолётом, катером до лагеря геолога Цапенко. Первую неделю они гуляют по окрестностям, едят хариусов, пьют терпкий чай с брусникой, умываются ледяной водой из горной реки, травят собакой медвежат и студентов-практикантов, поэт Визбора, местами Галича, Анчарова…
— А когда же штурм перевала? — не выдерживает корреспондент. — Я уже все описал. Теперь хочу трудности увидеть…
— Женись, — смеётся геолог. И объясняет, что не хочет переться в горы, ему и так неплохо платят. И воздух свежий. И экспедиция нормально живет. А найди он месторождение, так начнётся круглосуточная работа, министр прискачет, техника взбаламутит воду и распугает жирных хариусов.
— Нас и здесь неплохо кормят! — подводит итог геолог. И запевает мужественным голосом, взяв бесталанными пальцами три терции вместо двух , — Облаком мааалым, над перевалом, синим туманом в утренней мглеееееее…
Корреспондент выходит из себя. Требует подвига, потому что нельзя же так, глядь, пионерлагерь, сука, с фотообоями устроили, а стране нужен целлюлитий, без которого откладывается запуск Сталактитогорского комбината. Так, мол, мы коммунизм не построим…
— Старичок, — миролюбиво говорит Кацапенко, — старичок, не пыли. Мы тут на природе в полной гармонии. Студенты шурфы бьют, у них практика. Я отчеты пишу. Прочие алкаши рыбу ловят. Люди делом заняты, зачем кайф ломать? Погоди, скоро зима, перезимуем, а там комсомолки на практику приедут…
— Но азарт! — кричит корреспондент. — Несгибаемая воля! Покорение перевала! Ползти по горе, вонзая когти в лёд и гранит, превозмогая боль от росомахи, впившейся в промежность…
Вечером геолог ворочается в своём балке. Он вспоминает себя молодого, когда хотел открыть месторождение и вырвать у земли сокровища... Но потом возраст, опыт, лишний вес, дача…
И через пару дней он не выдерживает: берет двух студентов (одного сильного, чтобы нёс теодолит какой-нибудь, другого толстого, чтобы унижать) и идёт на покорение перевала. Корреспондент отправляется с ними…
Вжжжжж гребаная метель! Берегись! Лавина! Ух! Глядь, на посёлок пошла, да и хрен с ним, я там в магазине должен… Серега, брось тушёнку, трос не выдержит! Кто видел компас… Так! Кто облевал компас?! Петрович, от сосны, отойди от сосны! Придавит! Петрович… Петрович!!!
Откусывая обмороженные кутикулы, геологи покоряют перевал и действительно находят целлюлитий.
— Да тут его на три комбината хватит! Вот здесь завод построим, тут уголь недалеко! Год-два, и посёлок будет! А там железку до Сталактитогорска бросят… Спасибо тебе, старичок… Без тебя бы мы, это, того… Молодость вернул… 🥲
…
Очерк выходит, все довольны. Геолог получает премию. Его именем называют скалу, с которой сорвался Петрович и разодрал коленку.
…
Прошло два года. 1968й. СССР вводит танки в Прагу. Евреи выбегают на площадь, чтобы протестовать против.
Корреспондент чувствует, что должен быть вместе с ними — хотя бы как представитель прессы. И долго не может решиться: у него работа, карьера, пара книг, студентки журфака берут автографы…
И тут он понимает: вот его перевал, который нужно покорить, или всю жизнь будешь петь о палатках и туманах у палатки в тумане.
Сюжет:
Молодой, но опытный, но смелый, но талантливый корреспондент межотраслевого журнала «Горные руды» получает задачу написать повесть. Точнее, хороший очерк, но чтобы печатать с продолжением — т.к. стране нужны герои, а женщины рожают выпускников РАНХИГС.
С редактором они выбирают тему и героя: знаменитого геолога Цапенко, который ведёт разведку какой-то долины за каким-нибудь перевалом Чи-Кирдык. О нем уже написал журнал «Работница», тиснув его фото в тельняшке и потёртой ушанке на фоне красивейшего хребта — все Иваново неделю кипятком писало, комсомолки и студентки завалили редакцию письмами. Вот и «ГР» захотелось найти такого героя и вырастить на нем рубрику. А там и министерство оценит, и даже ЦК заметит, и может быть премия…
Журналист добирается поездом, вертолётом, катером до лагеря геолога Цапенко. Первую неделю они гуляют по окрестностям, едят хариусов, пьют терпкий чай с брусникой, умываются ледяной водой из горной реки, травят собакой медвежат и студентов-практикантов, поэт Визбора, местами Галича, Анчарова…
— А когда же штурм перевала? — не выдерживает корреспондент. — Я уже все описал. Теперь хочу трудности увидеть…
— Женись, — смеётся геолог. И объясняет, что не хочет переться в горы, ему и так неплохо платят. И воздух свежий. И экспедиция нормально живет. А найди он месторождение, так начнётся круглосуточная работа, министр прискачет, техника взбаламутит воду и распугает жирных хариусов.
— Нас и здесь неплохо кормят! — подводит итог геолог. И запевает мужественным голосом, взяв бесталанными пальцами три терции вместо двух , — Облаком мааалым, над перевалом, синим туманом в утренней мглеееееее…
Корреспондент выходит из себя. Требует подвига, потому что нельзя же так, глядь, пионерлагерь, сука, с фотообоями устроили, а стране нужен целлюлитий, без которого откладывается запуск Сталактитогорского комбината. Так, мол, мы коммунизм не построим…
— Старичок, — миролюбиво говорит Кацапенко, — старичок, не пыли. Мы тут на природе в полной гармонии. Студенты шурфы бьют, у них практика. Я отчеты пишу. Прочие алкаши рыбу ловят. Люди делом заняты, зачем кайф ломать? Погоди, скоро зима, перезимуем, а там комсомолки на практику приедут…
— Но азарт! — кричит корреспондент. — Несгибаемая воля! Покорение перевала! Ползти по горе, вонзая когти в лёд и гранит, превозмогая боль от росомахи, впившейся в промежность…
Вечером геолог ворочается в своём балке. Он вспоминает себя молодого, когда хотел открыть месторождение и вырвать у земли сокровища... Но потом возраст, опыт, лишний вес, дача…
И через пару дней он не выдерживает: берет двух студентов (одного сильного, чтобы нёс теодолит какой-нибудь, другого толстого, чтобы унижать) и идёт на покорение перевала. Корреспондент отправляется с ними…
Вжжжжж гребаная метель! Берегись! Лавина! Ух! Глядь, на посёлок пошла, да и хрен с ним, я там в магазине должен… Серега, брось тушёнку, трос не выдержит! Кто видел компас… Так! Кто облевал компас?! Петрович, от сосны, отойди от сосны! Придавит! Петрович… Петрович!!!
Откусывая обмороженные кутикулы, геологи покоряют перевал и действительно находят целлюлитий.
— Да тут его на три комбината хватит! Вот здесь завод построим, тут уголь недалеко! Год-два, и посёлок будет! А там железку до Сталактитогорска бросят… Спасибо тебе, старичок… Без тебя бы мы, это, того… Молодость вернул… 🥲
…
Очерк выходит, все довольны. Геолог получает премию. Его именем называют скалу, с которой сорвался Петрович и разодрал коленку.
…
Прошло два года. 1968й. СССР вводит танки в Прагу. Евреи выбегают на площадь, чтобы протестовать против.
Корреспондент чувствует, что должен быть вместе с ними — хотя бы как представитель прессы. И долго не может решиться: у него работа, карьера, пара книг, студентки журфака берут автографы…
И тут он понимает: вот его перевал, который нужно покорить, или всю жизнь будешь петь о палатках и туманах у палатки в тумане.
Он выходит на площадь, его ловят и помещают в психушку.
Конец.
Конец.
В Дудинке есть лыжный клуб. В смысле, секция бегунов на лыжах, но я хочу, чтобы как будто клуб. Секция так и работает: зимой бегают, летом ОПФ в зале.
Но нужно чтобы по субботам гостиная проводила лыжные вечера.
Джентльмены с запойными бородами, в клубных свитерах и рейтузах собираются в зале. Тут же из угла негромко играет нечесаный бард. Все пьют ароматный чай с мёдом и брусничным вареньем, читают клубный журнал «Всякая лыжня», где сплошь обзоры новых марок или моделей, статьи об инновациях во всяких полозьях, палках, креплениях и обуви. И обязательно хроника лыжного движения в России — пробеги Норильск — Дудинка, Алекс.-Сахалинский — Хабаровск, Дудинка — Красноярск.
И ни слова о спорте! Если какая-то мразь начинает: «А вот на чемпионате мира…», к нему подходит дворецкий.
— Сударь, по правилам…
— Да погоди ты. Так вот, бежит она…
— Сударь, чтобы пресечь ваш спич, мне не потребуется полиция.
— Что?!
После этого спортсмена молча бьют и выкидывают на мороз. И вновь возвращаются к радости физкультуры.
Но нужно чтобы по субботам гостиная проводила лыжные вечера.
Джентльмены с запойными бородами, в клубных свитерах и рейтузах собираются в зале. Тут же из угла негромко играет нечесаный бард. Все пьют ароматный чай с мёдом и брусничным вареньем, читают клубный журнал «Всякая лыжня», где сплошь обзоры новых марок или моделей, статьи об инновациях во всяких полозьях, палках, креплениях и обуви. И обязательно хроника лыжного движения в России — пробеги Норильск — Дудинка, Алекс.-Сахалинский — Хабаровск, Дудинка — Красноярск.
И ни слова о спорте! Если какая-то мразь начинает: «А вот на чемпионате мира…», к нему подходит дворецкий.
— Сударь, по правилам…
— Да погоди ты. Так вот, бежит она…
— Сударь, чтобы пресечь ваш спич, мне не потребуется полиция.
— Что?!
После этого спортсмена молча бьют и выкидывают на мороз. И вновь возвращаются к радости физкультуры.
Задумал советский производственный рассказ «ФОРШТЕВЕНЬ РОКА».
В райцентре Щетинкино — крупном селе Красноярского края — живет учитель музыки Поладцов. Он очень талантливый и эрудированный музыкант. Работает в местной музыкалке духовиком, дети его обожают.
Но вот беда: ему приходится учить детей свистеть на флейте или кларнете. А сердце учителя с детства принадлежит… волынке. Но он счастлив, живет на лоне природы. Его сосед по двухквартирному дому — бывший капитан енисейского пароходства, глухой, как тузик грелку. Так что волынка никому не мешает.
Добродушные селяне считают Поладцова странным, но интересным человеком. На одну из годовщин Октябрьской революции он даже выступил в клубе, сыграв на волынке якобы революционную шотландскую песню «Марш железнобоких». Которая на самом деле являлась гимном одного из самых тупых и свирепых шотландских кланов. И называлась «Хей хоу сунем клеймор Кромвелю в зад, или Героическая гибель МакНаггетса в трактире при Хейхохолуохе».
Земляки дружески похлопали, но когда он попробовал сыграть еще одну пьесу, кто-то поджег клуб. И председатель тепло попросил учителя освоить баян.
И вот однажды он приезжает в Красноярск на фестиваль комсомольских джазбандов «Дивногорский свинг».
Там немыслимый разгул веселья: барабаны колотят, гитары ревут примочками, пианисты пляшут на роялях. В зале комсомолки ломают каблуки в юбках, едва прикрывающих пупок.
Круче всех отжигает саксофонист — однокурсник Поладцова по музучилищу. Он звезда фестиваля, парни несут ему портвейн, девушки передают записки на бюстгальтерах. Жюри присуждает ему лауреатство в секции духовых — премию «Здоровый дух».
Учитель Поладцов выступает после него, играет ноктюрн собственного сочинения «Первый и последний разговор Авраамия Завенягина с начальником Дудинского порта Матвеевым». Произведение оч.талантливое, сюжет подсказал сосед-капитан.
Зал безмолвствует, храня дисциплину. Лишь только когда Поладцов изображает прощальный гудок парохода «Спартак», некоторые комсомолки бегут пудрить носики.
— Старичок! — говорит Поладцову после концерта саксофонист. — Старичок! Ты не на том лабаешь. Учился лучше всех на курсе, а работаешь в селе, дуешь в этого… осьминога… Тьфу. У меня ни таланта, ни усердия, но мне в каждом кабаке в Красноярске стол накрывают, только чтобы я слабал когда-нибудь у них. Да я из кабака без четвертного не выхожу, ты чо, кому надо за 70 рублей горбатиться?!
Добродушный Поладцов улыбается.
— Ну чего ты? Служение музыке, понимаешь, это ведь…
Саксофонист свирепеет. В глубине души он понимает: правды в его жизни нет.
…
С фестиваля они едут на колёсном пароходе «Александръ Усъ». Поладцов возвращается в село, а его товарищ едет с концертом в Норильск. Комбинат предложил ему неимоверные деньги за живое выступление в шахте Талнаха, из Москвы прилетает режиссёр Гайдай, чтобы снять под землей отменный клип.
И пароход в тумане налетает на скалу! Люди прыгают за борт, саксофонист расталкивает женщин и детей, садится в утлый ялик и гребёт в туман.
Наш герой до последнего спасает пассажиров. И когда пароход тонет наглухо, прыгает в волны, прижав к груди самое дорогое — волынку. Борется с волнами. Чувствуя, что погибает, решает сыграть напоследок, надувает этот, как его, мешок… И — о чудо! — плывёт!!!
КОНЕЦ (да ни хрена подобного!)
…
Из тумана появляется нос лодки. На ней плывёт глухой капитан, он вышел на речку за тугунком. Да в тумане заблудился…
Капитан вытаскивает учителя с волынкой. Смеётся.
— Сосед?! Ебена выбленка, бакен мне в фальшборт!
Поладцов жестами объясняет, что там в тумане гибнут люди. И теряет сознание…
— Ох, глядь! — по морскому четко отвечает капитан. — Эт мы мигом! ПОЛУУУНДРРРРА!!!
Он заводит мотор и лодка несётся в туман.
…
Саксофонист сидит в ялике посредине Енисея. Волны несут лодчонку, он ждёт, когда туман разойдётся.
И тут из мглы доносится крик «ПОЛУУУНДРРРА» и рев мотора. Тень приближается. Крупным планом лицо перепуганного саксофониста. Он кричит, но капитан, если вы следите за сюжетом, глухой, как кот наплакал…
В райцентре Щетинкино — крупном селе Красноярского края — живет учитель музыки Поладцов. Он очень талантливый и эрудированный музыкант. Работает в местной музыкалке духовиком, дети его обожают.
Но вот беда: ему приходится учить детей свистеть на флейте или кларнете. А сердце учителя с детства принадлежит… волынке. Но он счастлив, живет на лоне природы. Его сосед по двухквартирному дому — бывший капитан енисейского пароходства, глухой, как тузик грелку. Так что волынка никому не мешает.
Добродушные селяне считают Поладцова странным, но интересным человеком. На одну из годовщин Октябрьской революции он даже выступил в клубе, сыграв на волынке якобы революционную шотландскую песню «Марш железнобоких». Которая на самом деле являлась гимном одного из самых тупых и свирепых шотландских кланов. И называлась «Хей хоу сунем клеймор Кромвелю в зад, или Героическая гибель МакНаггетса в трактире при Хейхохолуохе».
Земляки дружески похлопали, но когда он попробовал сыграть еще одну пьесу, кто-то поджег клуб. И председатель тепло попросил учителя освоить баян.
И вот однажды он приезжает в Красноярск на фестиваль комсомольских джазбандов «Дивногорский свинг».
Там немыслимый разгул веселья: барабаны колотят, гитары ревут примочками, пианисты пляшут на роялях. В зале комсомолки ломают каблуки в юбках, едва прикрывающих пупок.
Круче всех отжигает саксофонист — однокурсник Поладцова по музучилищу. Он звезда фестиваля, парни несут ему портвейн, девушки передают записки на бюстгальтерах. Жюри присуждает ему лауреатство в секции духовых — премию «Здоровый дух».
Учитель Поладцов выступает после него, играет ноктюрн собственного сочинения «Первый и последний разговор Авраамия Завенягина с начальником Дудинского порта Матвеевым». Произведение оч.талантливое, сюжет подсказал сосед-капитан.
Зал безмолвствует, храня дисциплину. Лишь только когда Поладцов изображает прощальный гудок парохода «Спартак», некоторые комсомолки бегут пудрить носики.
— Старичок! — говорит Поладцову после концерта саксофонист. — Старичок! Ты не на том лабаешь. Учился лучше всех на курсе, а работаешь в селе, дуешь в этого… осьминога… Тьфу. У меня ни таланта, ни усердия, но мне в каждом кабаке в Красноярске стол накрывают, только чтобы я слабал когда-нибудь у них. Да я из кабака без четвертного не выхожу, ты чо, кому надо за 70 рублей горбатиться?!
Добродушный Поладцов улыбается.
— Ну чего ты? Служение музыке, понимаешь, это ведь…
Саксофонист свирепеет. В глубине души он понимает: правды в его жизни нет.
…
С фестиваля они едут на колёсном пароходе «Александръ Усъ». Поладцов возвращается в село, а его товарищ едет с концертом в Норильск. Комбинат предложил ему неимоверные деньги за живое выступление в шахте Талнаха, из Москвы прилетает режиссёр Гайдай, чтобы снять под землей отменный клип.
И пароход в тумане налетает на скалу! Люди прыгают за борт, саксофонист расталкивает женщин и детей, садится в утлый ялик и гребёт в туман.
Наш герой до последнего спасает пассажиров. И когда пароход тонет наглухо, прыгает в волны, прижав к груди самое дорогое — волынку. Борется с волнами. Чувствуя, что погибает, решает сыграть напоследок, надувает этот, как его, мешок… И — о чудо! — плывёт!!!
КОНЕЦ (да ни хрена подобного!)
…
Из тумана появляется нос лодки. На ней плывёт глухой капитан, он вышел на речку за тугунком. Да в тумане заблудился…
Капитан вытаскивает учителя с волынкой. Смеётся.
— Сосед?! Ебена выбленка, бакен мне в фальшборт!
Поладцов жестами объясняет, что там в тумане гибнут люди. И теряет сознание…
— Ох, глядь! — по морскому четко отвечает капитан. — Эт мы мигом! ПОЛУУУНДРРРРА!!!
Он заводит мотор и лодка несётся в туман.
…
Саксофонист сидит в ялике посредине Енисея. Волны несут лодчонку, он ждёт, когда туман разойдётся.
И тут из мглы доносится крик «ПОЛУУУНДРРРА» и рев мотора. Тень приближается. Крупным планом лицо перепуганного саксофониста. Он кричит, но капитан, если вы следите за сюжетом, глухой, как кот наплакал…
ПАНЦИРЬ ЕРМАКА
Борис Полевой (гуран и сахалинец) однажды привёл в книжке такую байку: геолог Фиалков (известный в Омске) как-то искал могилу Ермака…
…Желание найти могилу Ермака мне весьма понятно. Я обожаю могилы, а на могилу Кокорева (которую и искать не нужно) однажды водил экскурсию…
Опрашивая татарские (сибирские) деревни, Фиалков надеялся найти старика, который что-то слышал от прадедов. В одном из поселений ему привели слова одного старого мудрого татарина, который почти дословно цитировал летопись.
Взволнованный Фиалков схватил татарина за эщьпэщьмэкъ и начал трясти.
— Отвечай, старичок, отвечай! Передал ли тебе эти слова почтенный отец твой или даже пращуры?! 😾
Татарин окинул взором древнюю степь, ее березняки и озёра. Посмотрел на небо, где у самого солнца кружил коршун. Вздохнул и ответил.
— Зачем кричишь, э? Читай районку нашу: «…геолог Фиалков установил…».
Морали не будет, т.к. не усвоите.
Борис Полевой (гуран и сахалинец) однажды привёл в книжке такую байку: геолог Фиалков (известный в Омске) как-то искал могилу Ермака…
…Желание найти могилу Ермака мне весьма понятно. Я обожаю могилы, а на могилу Кокорева (которую и искать не нужно) однажды водил экскурсию…
Опрашивая татарские (сибирские) деревни, Фиалков надеялся найти старика, который что-то слышал от прадедов. В одном из поселений ему привели слова одного старого мудрого татарина, который почти дословно цитировал летопись.
Взволнованный Фиалков схватил татарина за эщьпэщьмэкъ и начал трясти.
— Отвечай, старичок, отвечай! Передал ли тебе эти слова почтенный отец твой или даже пращуры?! 😾
Татарин окинул взором древнюю степь, ее березняки и озёра. Посмотрел на небо, где у самого солнца кружил коршун. Вздохнул и ответил.
— Зачем кричишь, э? Читай районку нашу: «…геолог Фиалков установил…».
Морали не будет, т.к. не усвоите.
России нужно расширить концепцию зимней урбанины. Наш хипстериат (креативноклашки) освоил самокаты и всяческий раф летом, но стране мегаполисов, где бывает зима, следует придумать что-нибудь более обширное, нежели каток в центральном парке.
Может быть, какие-нибудь мини-лыжики, миленькие такие? Или прокат финских саней, вместо самокатов?😺
В Москве и Питере будет сложно, но в сибирских мегаполисиках можно будет спокойно перемещаться.
Если мы не адаптируем хипсториат к зиме… не знаю, что случится, но требую адаптировать😾
Может быть, какие-нибудь мини-лыжики, миленькие такие? Или прокат финских саней, вместо самокатов?😺
В Москве и Питере будет сложно, но в сибирских мегаполисиках можно будет спокойно перемещаться.
Если мы не адаптируем хипсториат к зиме… не знаю, что случится, но требую адаптировать😾
ХИТРЫЙ ПЛАН ПУ…
Оставив Галкина с детьми, Алла Пугачева вернулась в Россию, чтобы выйти замуж за SHAMANA.
Обручение пройдёт в прямом эфире новогоднего «Голубого Огонька». Бракосочетание — в первый день голосования весенних выборов, которые в этом году проведут дистанционно.
Свадьбу будут гулять все три выборных дня, чтобы россияне лезли в интернет посмотреть на шаверморезки потрясенных политологов.
Оставив Галкина с детьми, Алла Пугачева вернулась в Россию, чтобы выйти замуж за SHAMANA.
Обручение пройдёт в прямом эфире новогоднего «Голубого Огонька». Бракосочетание — в первый день голосования весенних выборов, которые в этом году проведут дистанционно.
Свадьбу будут гулять все три выборных дня, чтобы россияне лезли в интернет посмотреть на шаверморезки потрясенных политологов.
И вообще: перед тем, как критиковать Примадонну, сперва добейтесь. В смысле, трахните Киркорова и Галкина. А потом критикуйте.
ГОЛОСЯЩИЙ БАРАК
ВО ВКОНТОСЕ ГЕНИАЛЬНЫЙ МОЛОДЦОВ:
«…Можно шоу сделать: сбежавшие артисты хотят вновь попасть на ТВ. Для этого они каждый раз каются по-новому, выступают на передовой, шьют маскировочные сети. Самого неубедительного раз в неделю вышвыривают:
— Нет тебе веры, Сёма. Народ не простил.
И вот тут как раз врывается Пугачёва: в сценарии ее не было. Только в её руках должна быть бейсбольная бита…»
(С) Владимир Молодцов.
Это порвёт эфир и все патрио-цели будут накрыты.
Дополнение тоже в кассу:
«…🤣Они должны это делать в замороженой избушке, вдали, призраком — Архипелаг ГУЛАГ, белые и бурые медведи вокруг. Шоу " Звезды на Севере"…».
(С) Елена Абумова
Название рабочее: ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА.
ВО ВКОНТОСЕ ГЕНИАЛЬНЫЙ МОЛОДЦОВ:
«…Можно шоу сделать: сбежавшие артисты хотят вновь попасть на ТВ. Для этого они каждый раз каются по-новому, выступают на передовой, шьют маскировочные сети. Самого неубедительного раз в неделю вышвыривают:
— Нет тебе веры, Сёма. Народ не простил.
И вот тут как раз врывается Пугачёва: в сценарии ее не было. Только в её руках должна быть бейсбольная бита…»
(С) Владимир Молодцов.
Это порвёт эфир и все патрио-цели будут накрыты.
Дополнение тоже в кассу:
«…🤣Они должны это делать в замороженой избушке, вдали, призраком — Архипелаг ГУЛАГ, белые и бурые медведи вокруг. Шоу " Звезды на Севере"…».
(С) Елена Абумова
Название рабочее: ПОЛЯРНАЯ ЗВЕЗДА.
CRABBLE PRO PAL
В ясный 28-й день июля 1597 года голландские народные люди несчастливого (хотя… смерть ледяного самурая, как-никак) Виллема Баренца шли Баренцевом морем вдоль берега.
Из лап смерти они уже вырвались, поэтому просто искали попутку до родной гавани. У одного из мысов встретили русских, которые что-то поделывали. Сперва голландцам было ссыкотно, но русские пошли навстречу, не выказывая злых намерений.
Среди русских оказалась пара товарищей, встречавших Баренца на пути к Новой Земле. Офигев от того, какими они возвращаются обратно, русские спросили, что случилось с великолепным голландским кораблем? Парни Баренца не сообразили, не понимая русский язык, но русские помогли.
– Crabble pro pal?
– Crabble pro pal, – грустно согласились голландцы, – sovsem, glyad, pro pal.
— А, — посочувствовали русские. — А выпить есть?😼
Выпить не было.
Баренц умер в 47 лет.
В ясный 28-й день июля 1597 года голландские народные люди несчастливого (хотя… смерть ледяного самурая, как-никак) Виллема Баренца шли Баренцевом морем вдоль берега.
Из лап смерти они уже вырвались, поэтому просто искали попутку до родной гавани. У одного из мысов встретили русских, которые что-то поделывали. Сперва голландцам было ссыкотно, но русские пошли навстречу, не выказывая злых намерений.
Среди русских оказалась пара товарищей, встречавших Баренца на пути к Новой Земле. Офигев от того, какими они возвращаются обратно, русские спросили, что случилось с великолепным голландским кораблем? Парни Баренца не сообразили, не понимая русский язык, но русские помогли.
– Crabble pro pal?
– Crabble pro pal, – грустно согласились голландцы, – sovsem, glyad, pro pal.
— А, — посочувствовали русские. — А выпить есть?😼
Выпить не было.
Баренц умер в 47 лет.
МЫРГАЧ — ПРЕКРАСНАЯ СТРАНА
На самом деле (всем известно, что ни для кого не секрет) полярников-гидрографов Вилькицких было двое. Папа — хороший, годный Вилькицкий, а сын — плохой, негодный Вилькицкий. Преступление сына заключалось… впрочем, не будем об этом — полярникам нет дела до такой ерунды, они любят обоих Вилькицких, сына даже больше, а вам объяснять бесполезно. Лучше перейдём к делу.
В 1913 году Вилькицкий на ледоколе «Таймыр» плавал в широких высотах и высоких широтах туда-сюда, туда-сюда, чтобы проверить, можно ли там плавать. И открыл очередной архипелаг или остров, с виду бессмысленный, но весьма крупный.
Так как за «Таймыром» в этот круиз увязался ещё ледокол «Вайгач», новый архипелаг решили назвать ТАЙ-ВАЙ. И это было отменное название, представьте, что моряки недорого бы взяли пошутить и назвать его МЫР-ГАЧ.
Возвращаясь домой (во Владивосток), Вилькицкий зашёл в порт Святомихайловск (Сент-Майкл) на Аляске (нашей☝🏻) — чисто поправить такелаж. И прежде чем уйти в далёкие пути пообщался с местными кабминами.
Пронырливые шакалы телеграфных проводов раструбили всему свету, что русский капитан нашел неведомую землю, которую решил назвать «Землей Николая II».
Во Владивостоке Вилькицкий пообщался с местными кабминами и они тиснули в газете статью об открытии острова Тайвай. А потом Вилькицкому подали чай с душистой шансоньеткой и иностранную газету. Он открыл ее и аж подпрыгнул…
Пиндосы уже вовсю звали Тайвай Землей Николая II!
Рыча, как еврей в самолетной турбине, взбешённый Вилькицкий отбил телеграмму в Питер тов. Жданко: я, мол, ничего пиндосам не говорил по поводу названия, понимая, что название следует согласовать. И вообще — между собой моряки прозвали землю Тайваем, но сам Вилькицкий и вовсе хотел назвать ее в честь Колчака!
Жданко ответил: мы вообще не вкурсях, тоже узнали из газет, но всем понравилось название Земля Николая II, а чего вы беситесь, решительно не пойму, вот товарищ Шокальский ее зовёт именно так и в горн не дует. Короче: до вашего приезда в Петербург мы ничего утверждать не будем, приезжайте и сами тут выкручивайтесь, тайвей-шмайвей, биполярники хреновы!
Пока Вилькицкий добирался до Петербурга, все уже как-то привыкли, что ли, стерпелось, знаете ли, как это часто бывает в счастливой супружеской жизни, где один раскидывает, а второй нечего надеть.
На самом деле (всем известно, что ни для кого не секрет) полярников-гидрографов Вилькицких было двое. Папа — хороший, годный Вилькицкий, а сын — плохой, негодный Вилькицкий. Преступление сына заключалось… впрочем, не будем об этом — полярникам нет дела до такой ерунды, они любят обоих Вилькицких, сына даже больше, а вам объяснять бесполезно. Лучше перейдём к делу.
В 1913 году Вилькицкий на ледоколе «Таймыр» плавал в широких высотах и высоких широтах туда-сюда, туда-сюда, чтобы проверить, можно ли там плавать. И открыл очередной архипелаг или остров, с виду бессмысленный, но весьма крупный.
Так как за «Таймыром» в этот круиз увязался ещё ледокол «Вайгач», новый архипелаг решили назвать ТАЙ-ВАЙ. И это было отменное название, представьте, что моряки недорого бы взяли пошутить и назвать его МЫР-ГАЧ.
Возвращаясь домой (во Владивосток), Вилькицкий зашёл в порт Святомихайловск (Сент-Майкл) на Аляске (нашей☝🏻) — чисто поправить такелаж. И прежде чем уйти в далёкие пути пообщался с местными кабминами.
Пронырливые шакалы телеграфных проводов раструбили всему свету, что русский капитан нашел неведомую землю, которую решил назвать «Землей Николая II».
Во Владивостоке Вилькицкий пообщался с местными кабминами и они тиснули в газете статью об открытии острова Тайвай. А потом Вилькицкому подали чай с душистой шансоньеткой и иностранную газету. Он открыл ее и аж подпрыгнул…
Пиндосы уже вовсю звали Тайвай Землей Николая II!
Рыча, как еврей в самолетной турбине, взбешённый Вилькицкий отбил телеграмму в Питер тов. Жданко: я, мол, ничего пиндосам не говорил по поводу названия, понимая, что название следует согласовать. И вообще — между собой моряки прозвали землю Тайваем, но сам Вилькицкий и вовсе хотел назвать ее в честь Колчака!
Жданко ответил: мы вообще не вкурсях, тоже узнали из газет, но всем понравилось название Земля Николая II, а чего вы беситесь, решительно не пойму, вот товарищ Шокальский ее зовёт именно так и в горн не дует. Короче: до вашего приезда в Петербург мы ничего утверждать не будем, приезжайте и сами тут выкручивайтесь, тайвей-шмайвей, биполярники хреновы!
Пока Вилькицкий добирался до Петербурга, все уже как-то привыкли, что ли, стерпелось, знаете ли, как это часто бывает в счастливой супружеской жизни, где один раскидывает, а второй нечего надеть.
Я только-только хотел написать, что отдельным плюсом СВО считаю исчезновение из ленты гениальных песен Слепакова. Как вдруг, глядь, патриоты бросились цитировать очередные куплеты этого ушастого обреза 😾
Теперь он пародирует певца с псевдонимом SHLEMAZ… SHAMAN, который всем творчеством пародирует условного российского патриота.
Я был так рад за Слепакова, когда он сделал решительный шаг и обрёл на конец Родину. Израиль — это прекрасно, говорю вам как крипто-еврей.
Но сейчас ещё ничего, а раньше этот плод любви пьяного барда и Шендеровича раз в неделю пел что-нибудь и тут же струился по всем каналам.
Если бы мне выдали соответствующую справку, ни минуты бы не мучился в болотах и льдах, а уже бы работал в «Идиоте-Охраноте» или прочем «Еврейском Кибуцнике», попивая апельсиновый сок на берегу моря.
И не вспоминал бы о России вовсе (разве что скучая по кефиру).
А этот все не может позабыть => он такой же еврей, как и ваш SHL… SHAMAN русский.
Пародия пародии.
Теперь он пародирует певца с псевдонимом SHLEMAZ… SHAMAN, который всем творчеством пародирует условного российского патриота.
Я был так рад за Слепакова, когда он сделал решительный шаг и обрёл на конец Родину. Израиль — это прекрасно, говорю вам как крипто-еврей.
Но сейчас ещё ничего, а раньше этот плод любви пьяного барда и Шендеровича раз в неделю пел что-нибудь и тут же струился по всем каналам.
Если бы мне выдали соответствующую справку, ни минуты бы не мучился в болотах и льдах, а уже бы работал в «Идиоте-Охраноте» или прочем «Еврейском Кибуцнике», попивая апельсиновый сок на берегу моря.
И не вспоминал бы о России вовсе (разве что скучая по кефиру).
А этот все не может позабыть => он такой же еврей, как и ваш SHL… SHAMAN русский.
Пародия пародии.
А знаете, кого сейчас ВООБЩЕ не хватает в мире шакалов ротационных машин? Хороших газетных художников. Не карикатуристов, а шаржистов или иллюстраторов.
С последним отменным работал в Забайкалье.
Прикладываю образец вредакторского задания и его первый набросок, сразу же одобренный.
В общем, и задание больно хорошо было создано, признаюсь, старался. Так что немудрено было норм нарисовать.
С последним отменным работал в Забайкалье.
Прикладываю образец вредакторского задания и его первый набросок, сразу же одобренный.
В общем, и задание больно хорошо было создано, признаюсь, старался. Так что немудрено было норм нарисовать.
Мужчинки! Проследите, пожалуйста, чтобы женщины не читали этот пост. Наши уважаемые леди и сеньориты, я уверен, и так не станут читать этот пост, который, право слово, не содержит ничего, кроме мужчинковских тайн.
По итогам сегодняшнего соседства с норильскими леди, хочу предложить партии и правительству компромиссный вариант высшего женского образования.
Вы уже поняли: нисколько не отказывая прекрасному полу в интеллекте, я всего лишь хочу отделить мужское высшее от женского. И ущемить мужчин, а женщинам, напротив, расширить горизонты.
На одном предприятии моя предшественница увлекалась таро, астрологией и нумерологией. Иногда совершала безобидные выходки: торговала камнями из реки на площади в дни городских праздников. Само собой, будь она моей починенной, я задумался о том, чтобы доверить ей целую полосу газеты или даже разворот, которые назывались бы АРИФМЕТИКА СУДЬБЫ, МУДРОСТЬ ЗВЁЗДНОЙ ВСЕЛЕННОЙ или вовсе САКРАЛЬНЫЙ ПОТЛАЧ (это, пожалуй, лучший вариант). И пусть бы гнала туда свою ебанин… вот это все таро с подливкой.
Народные читателки любит это все — кто ваш кот по гороскопу, ваш камень — шлакоблок, сексуальная совместимость с коллегой по кьюбиклу.
Но почему-то делала это на работе и вместо работы. Так что сценарий вин-вин не получился, впрочем, похрен, к делу.
Что нужно сделать?
1. Разделить факультеты и специальности на женские и мужские.
2. Создать в России одну женскую академию, в каждом округе по одному-два женских университета и россыпь институтов.
3. Преподавать там программы для подготовки тарологов, астрологов, нумерологов и, я не знаю, гадальщиц по выхлопу утренней шавермы на Московском вокзале.
В качестве общих предметов пусть изучают гигиену, физкультуру, медицину немножко, материнство и кулинарию.
ОНИ ЭТО ВСЕ И ТАК ДЕЛАЮТ, уважаемые мужчинки. Так почему бы не сделать это работой?!
Таким образом мы обеспечим женщинам возможность чувствовать значимость и уникальность. И брезгливо поглядывать на «партнеров». К тому же нехреново заработаем на курсах переподготовки, скажем, экономистов в тарологов.
Заработанные деньги можно потратить на закупку за рубежом передовых технариев, не умеющих читать писателя Прилепина или пыриться в гоблина.
И самый важный эффект моей программы:
Учитывая, мягко говоря, отрицательный уровень интеллекта российских синк-танков и бизнес-аналитиков, гадание на чипсах или вычисление рыночной конъюнктуры по звёздам (я отвечаю) даст России более наилучшие результаты. И мы покорим весь мир, расщепим атом, дадим землю крестьянам, ну и все прочее.
И Вася-кот 😻
Я опять решил важнейшую проблему, не вынимая из автобуса, катящего по ледяной тундре к дремлющему Енисею.
По итогам сегодняшнего соседства с норильскими леди, хочу предложить партии и правительству компромиссный вариант высшего женского образования.
Вы уже поняли: нисколько не отказывая прекрасному полу в интеллекте, я всего лишь хочу отделить мужское высшее от женского. И ущемить мужчин, а женщинам, напротив, расширить горизонты.
На одном предприятии моя предшественница увлекалась таро, астрологией и нумерологией. Иногда совершала безобидные выходки: торговала камнями из реки на площади в дни городских праздников. Само собой, будь она моей починенной, я задумался о том, чтобы доверить ей целую полосу газеты или даже разворот, которые назывались бы АРИФМЕТИКА СУДЬБЫ, МУДРОСТЬ ЗВЁЗДНОЙ ВСЕЛЕННОЙ или вовсе САКРАЛЬНЫЙ ПОТЛАЧ (это, пожалуй, лучший вариант). И пусть бы гнала туда свою ебанин… вот это все таро с подливкой.
Народные читателки любит это все — кто ваш кот по гороскопу, ваш камень — шлакоблок, сексуальная совместимость с коллегой по кьюбиклу.
Но почему-то делала это на работе и вместо работы. Так что сценарий вин-вин не получился, впрочем, похрен, к делу.
Что нужно сделать?
1. Разделить факультеты и специальности на женские и мужские.
2. Создать в России одну женскую академию, в каждом округе по одному-два женских университета и россыпь институтов.
3. Преподавать там программы для подготовки тарологов, астрологов, нумерологов и, я не знаю, гадальщиц по выхлопу утренней шавермы на Московском вокзале.
В качестве общих предметов пусть изучают гигиену, физкультуру, медицину немножко, материнство и кулинарию.
ОНИ ЭТО ВСЕ И ТАК ДЕЛАЮТ, уважаемые мужчинки. Так почему бы не сделать это работой?!
Таким образом мы обеспечим женщинам возможность чувствовать значимость и уникальность. И брезгливо поглядывать на «партнеров». К тому же нехреново заработаем на курсах переподготовки, скажем, экономистов в тарологов.
Заработанные деньги можно потратить на закупку за рубежом передовых технариев, не умеющих читать писателя Прилепина или пыриться в гоблина.
И самый важный эффект моей программы:
Учитывая, мягко говоря, отрицательный уровень интеллекта российских синк-танков и бизнес-аналитиков, гадание на чипсах или вычисление рыночной конъюнктуры по звёздам (я отвечаю) даст России более наилучшие результаты. И мы покорим весь мир, расщепим атом, дадим землю крестьянам, ну и все прочее.
И Вася-кот 😻
Я опять решил важнейшую проблему, не вынимая из автобуса, катящего по ледяной тундре к дремлющему Енисею.
Придумал марку мужского белья (в основном термобелье) «Тайна Петровича». Нет, ничего такого, но когда термокальсоны натягиваю, мысли лишь о Victoria’s Secret.
— Матвей Степанович! Да врет она все! Там одни русские! — начальник Внедорожской полиции, боевой генерал, красный, как папка «На подпись», лежащая на губернаторском столе, кричал, показывая заслуженным пальцем на пресс-секретаря Ирину Проходко.
Проходко давно привыкла к горячему сердцу областного защитника правопорядка, поэтому откинулась на спинку кресла и, скрестив руки на груди, ждала, когда власть возьмёт холодная генеральская голова.
— Вы меня совсем запутали, — выдохнул Скоробейников. — Расскажите по очереди, что произошло? Кого задержали? И какие ещё евреи?!
Полицейский постарался привести себя в порядок, отдышался и доложил.
— Сегодня сотрудники органов внутренних дел, участвуя в выполнении мероприятий в области охраны правопорядка и обеспечения общественной безопасности на территории городского округа город Внедорожск Внедорожской области задержали группу лиц, публично демонстрирующих на молодежном мероприятии символику ЛГБТ, признанного экстре…
— Так, я уже понял, — Скоробейников кивнул. — Но почему вы оба врываетесь ко мне в кабинет и кричи…
— Это не ЛГБТ задержали, — устало добавила Проходко. — Это молодежная команда Еврейской автономной области, приехали на фестиваль «Хакатон смыслов»… У нас он… вы помните? Вы сами были на открытии. Вот вы там речь сказали, уехали… А дальше по программе был парад команд с флагами…
— С пидорскими! — подпрыгнул, не выдержав, полицейский генерал.
— С флагами регионов, — поправила Проходко. — У них флаг такой. У евреев…
— Да среди них вообще ни одного еврея! — генерал вновь свирепел. — Русские морды! У меня зам еврей, я их всех знаю…
Проходка улыбнулась.
— Там во всей области меньше евреев, чем у нас в областной полиции…
— А почему… флаг такой вытащили? — осторожно спросил губернатор, догадываясь, что история только начинается.
— Я не знаю, — призналась Проходко. — Я в интернете посмотрела, действительно в ЕАО такой флаг…
— Пидо…
— Да помолчите вы, — хором прервали полковника губернатор и пресс-секретарь.
— Ну… если так, то отпустите потихоньку, извинитесь там… все такое…
— Поздно, — вздохнула Проходко. — Журналисты из Москвы уже комментарий у товарищ-генерала взяли… Сейчас… вот, пишут уже «внедорожцев с тылу не возьмёшь»… Поздно. Во всех лентах мы на первых местах. Мы и ЕАО…
Губернатор встал из-за стола. Посмотрел в окно.
— Плохо дело.
— Да, — поникла Проходко.
Губернатор поскрёб подбородок.
— Ты, вот что, Петрович, — он повернулся к генералу. — Ты им можешь грамоты дать?
— Кому?! — генерал выпучил служивые глаза.
— Задержанным.
— За… что?!
— За предотвращение … Ира, как это у них в Москве называется? Коитус?
— Нет, эээ… как его, — Проходко поняла шефа с полуслова, вспомнила. — Каминаут.
— Вот за это. Садись, Петрович, садись и пиши приказ. Мол, команде Еврейской автономии выдать благодарственные письма за предотвращение каминаута на территории вверенного тебе субъекта… А твой зам пусть план областных учений набросает. Как будто вы с ЛГБТ боретесь… Назови как-нибудь…
— «Стальной заслон»! — рявкнул генерал.
— Ну… да. Или там… «Тыловой рубеж»… «Служебный рефлекс»…
— Апогей! — предложила Проходко.
— Точно! План «Апогей». Так вот план подпиши задним… хехе… кхм… числом, введи на территории области, евреев отпусти…
— Да нет там ни одного еврея! Я евреев…
— Все равно отпусти. И езжай с ними на фестиваль, выступи там, скажи, как умеешь, руки пожми… Все это на видео снимите и тут же перед начальством отчитайся. Понял?
— Так точно!
— Вот… пусть теперь у них жопы чешутся от инициативы на местах. Понавыдумывают…
Восхищённая Проходко и целенаправленный генерал выскочили из кабинета.
Матвей посмотрел в окно, сел за стол, достал начатое заявление с просьбой отставки. Смял, швырнул в корзину.
— На фронте проще... Но и этих бросать — последнее дело.
Внедорожск заметало терпеливая декабрьская вьюга — упрямая, но ласковая, как все областные женщины.
Проходко давно привыкла к горячему сердцу областного защитника правопорядка, поэтому откинулась на спинку кресла и, скрестив руки на груди, ждала, когда власть возьмёт холодная генеральская голова.
— Вы меня совсем запутали, — выдохнул Скоробейников. — Расскажите по очереди, что произошло? Кого задержали? И какие ещё евреи?!
Полицейский постарался привести себя в порядок, отдышался и доложил.
— Сегодня сотрудники органов внутренних дел, участвуя в выполнении мероприятий в области охраны правопорядка и обеспечения общественной безопасности на территории городского округа город Внедорожск Внедорожской области задержали группу лиц, публично демонстрирующих на молодежном мероприятии символику ЛГБТ, признанного экстре…
— Так, я уже понял, — Скоробейников кивнул. — Но почему вы оба врываетесь ко мне в кабинет и кричи…
— Это не ЛГБТ задержали, — устало добавила Проходко. — Это молодежная команда Еврейской автономной области, приехали на фестиваль «Хакатон смыслов»… У нас он… вы помните? Вы сами были на открытии. Вот вы там речь сказали, уехали… А дальше по программе был парад команд с флагами…
— С пидорскими! — подпрыгнул, не выдержав, полицейский генерал.
— С флагами регионов, — поправила Проходко. — У них флаг такой. У евреев…
— Да среди них вообще ни одного еврея! — генерал вновь свирепел. — Русские морды! У меня зам еврей, я их всех знаю…
Проходка улыбнулась.
— Там во всей области меньше евреев, чем у нас в областной полиции…
— А почему… флаг такой вытащили? — осторожно спросил губернатор, догадываясь, что история только начинается.
— Я не знаю, — призналась Проходко. — Я в интернете посмотрела, действительно в ЕАО такой флаг…
— Пидо…
— Да помолчите вы, — хором прервали полковника губернатор и пресс-секретарь.
— Ну… если так, то отпустите потихоньку, извинитесь там… все такое…
— Поздно, — вздохнула Проходко. — Журналисты из Москвы уже комментарий у товарищ-генерала взяли… Сейчас… вот, пишут уже «внедорожцев с тылу не возьмёшь»… Поздно. Во всех лентах мы на первых местах. Мы и ЕАО…
Губернатор встал из-за стола. Посмотрел в окно.
— Плохо дело.
— Да, — поникла Проходко.
Губернатор поскрёб подбородок.
— Ты, вот что, Петрович, — он повернулся к генералу. — Ты им можешь грамоты дать?
— Кому?! — генерал выпучил служивые глаза.
— Задержанным.
— За… что?!
— За предотвращение … Ира, как это у них в Москве называется? Коитус?
— Нет, эээ… как его, — Проходко поняла шефа с полуслова, вспомнила. — Каминаут.
— Вот за это. Садись, Петрович, садись и пиши приказ. Мол, команде Еврейской автономии выдать благодарственные письма за предотвращение каминаута на территории вверенного тебе субъекта… А твой зам пусть план областных учений набросает. Как будто вы с ЛГБТ боретесь… Назови как-нибудь…
— «Стальной заслон»! — рявкнул генерал.
— Ну… да. Или там… «Тыловой рубеж»… «Служебный рефлекс»…
— Апогей! — предложила Проходко.
— Точно! План «Апогей». Так вот план подпиши задним… хехе… кхм… числом, введи на территории области, евреев отпусти…
— Да нет там ни одного еврея! Я евреев…
— Все равно отпусти. И езжай с ними на фестиваль, выступи там, скажи, как умеешь, руки пожми… Все это на видео снимите и тут же перед начальством отчитайся. Понял?
— Так точно!
— Вот… пусть теперь у них жопы чешутся от инициативы на местах. Понавыдумывают…
Восхищённая Проходко и целенаправленный генерал выскочили из кабинета.
Матвей посмотрел в окно, сел за стол, достал начатое заявление с просьбой отставки. Смял, швырнул в корзину.
— На фронте проще... Но и этих бросать — последнее дело.
Внедорожск заметало терпеливая декабрьская вьюга — упрямая, но ласковая, как все областные женщины.
ГЕЙ-ТРАКТОРИСТЫ
(Для пения под баян)
За околицей села
Воздух чист.
Ехал по полю домой
Тракторист.
На булатных рычагах
Две руки…
У околицы села.
Мужики.
Тракторист хотел чуть-чуть
Пошутить —
Из кабины мужиков
Расспросить:
«Ой, не знаете вы — бьюсь
О заклад —
Сколько будет дважды по
Стописят?»…
Он не знал ваще про
ЛГБТ.
Он пахал поля на верном
ДТ…
Но не успели мужики сказать
«трист…»,
Как он стал не тракторист —
Экстремист☝🏻
Ж.П. 2023.
(Для пения под баян)
За околицей села
Воздух чист.
Ехал по полю домой
Тракторист.
На булатных рычагах
Две руки…
У околицы села.
Мужики.
Тракторист хотел чуть-чуть
Пошутить —
Из кабины мужиков
Расспросить:
«Ой, не знаете вы — бьюсь
О заклад —
Сколько будет дважды по
Стописят?»…
Он не знал ваще про
ЛГБТ.
Он пахал поля на верном
ДТ…
Но не успели мужики сказать
«трист…»,
Как он стал не тракторист —
Экстремист☝🏻
Ж.П. 2023.
Созвонились с геологом Даценко и решили писать новый учебник (со скрепами) Всемирной истории.
КАК ПОЯВИЛИСЬ ПРОФЕССИИ
Сперва земля была пуста и безжизненна, но потом люди захотели есть.
— Давайте сделаем первобытное орудие и пойдём на охоту! — решили народные первобытные люди.
Когда они попытались соорудить из найденного камня первый первобытный каменный топор, слово взял бородатый первобытный человек с гитарой.
— Нужно найти кремень! Кремень, братцы, который встречается в определённых местах, это, я вам скажу такое дело…
Так появились геологи.
И первобытные люди пошли искать кремень, напевая по пути что-то о седых туманах над перевалами и звенящей тайге.
Так появились экспедиции.
Когда они нашли нужный камень, то принялись спорить, кого же им шарахнуть по башке. Медведя, мамонта или саблезубого тигра, понятно, бить было не с руки, потому что те сами проявляли недюжинный интерес к процессу.
В зайца попасть было сложно.
Поэтому решили грохнуть камнем человека, а затем сожрать его — совести у них было мало, общепита не было совсем, а есть очень хотелось.
— Но кого же мы сожрем?! — закричало дикое племя.
— Петра Степановича! — сказал самый умный. — Он достал уже всех.
Так появились политики, определяющие, кто кого достал. А после них и чиновники, которые упорядочили этот процесс.
Подкрепившись, один первобытник побежал к соседнему племени.
— Там, эта, — сказал он, едва отдышавшись, первобытным соседям. — Мясо делят!
Так появились журналисты.
— Где, где? — закричали соседские первобытовчане. — Где мясо делят?!
— Где надо, там и делят, — засмеялся журналист. — Бесплатно не скажу.
И тут из приунывшей толпы вышла девушка.
— Мне кажется, — сказала она, — эту проблему несложно решить.
Так появились проститутки.
КАК ПОЯВИЛИСЬ ПРОФЕССИИ
Сперва земля была пуста и безжизненна, но потом люди захотели есть.
— Давайте сделаем первобытное орудие и пойдём на охоту! — решили народные первобытные люди.
Когда они попытались соорудить из найденного камня первый первобытный каменный топор, слово взял бородатый первобытный человек с гитарой.
— Нужно найти кремень! Кремень, братцы, который встречается в определённых местах, это, я вам скажу такое дело…
Так появились геологи.
И первобытные люди пошли искать кремень, напевая по пути что-то о седых туманах над перевалами и звенящей тайге.
Так появились экспедиции.
Когда они нашли нужный камень, то принялись спорить, кого же им шарахнуть по башке. Медведя, мамонта или саблезубого тигра, понятно, бить было не с руки, потому что те сами проявляли недюжинный интерес к процессу.
В зайца попасть было сложно.
Поэтому решили грохнуть камнем человека, а затем сожрать его — совести у них было мало, общепита не было совсем, а есть очень хотелось.
— Но кого же мы сожрем?! — закричало дикое племя.
— Петра Степановича! — сказал самый умный. — Он достал уже всех.
Так появились политики, определяющие, кто кого достал. А после них и чиновники, которые упорядочили этот процесс.
Подкрепившись, один первобытник побежал к соседнему племени.
— Там, эта, — сказал он, едва отдышавшись, первобытным соседям. — Мясо делят!
Так появились журналисты.
— Где, где? — закричали соседские первобытовчане. — Где мясо делят?!
— Где надо, там и делят, — засмеялся журналист. — Бесплатно не скажу.
И тут из приунывшей толпы вышла девушка.
— Мне кажется, — сказала она, — эту проблему несложно решить.
Так появились проститутки.