В контексте контактов друзского шейха аль-акля Х. Аль-Хаджари и курдской администрации.

🟠Действительно, в последние месяцы мы видим рост неформальных контактов между друзскими формированиями в Эс-Сувейде и курдской администрацией на северо-востоке страны. Тем не менее пока это взаимодействие ограничено исключительно вопросами безопасности, обмена разведданными и координации информационного давления на Дамаск. То есть речь не идет о союзе или институциональной интеграции, а скорее о прагматичном функциональном сотрудничестве.

🟠Несмотря на наличие внутри провинции сторонников более тесной кооперации с СДС (тот же самый «Военный совет Ас-Сувейды»), религиозные лидеры Хикмат аль-Хаджари, Хамуд аль-Хиннави, Юсеф Джербоа и командиры умеренных отрядов «Люди достоинства», «Горная бригада» пока придерживаются осторожного курса. Полагаю, что им важно сохранить рабочие контакты с курдами, но при этом не допустить втягивания в «сомнительные политические объединения», способные ограничить пространство для маневра во взаимодействии как с северо-востоком, так и с центральной властью (и внешними играми в т.ч.).

🟠Такая прагматичная позиция позволяет избежать еще более жесткой реакции и давления со стороны режима А. Аш-Шараа (вкупе с блокадой) и одновременно использовать сотрудничество с курдами как дополнительный инструмент для обеспечения безопасности и снабжения. Думаю, что контакты друзов и курдов пока наполнены только разговорами о гуманитарных маршрутах через пустыню Бадия, технической координации против ИГ* и вопросами участия в публичных диалогах о децентрализации для давление на Дамаск.

🟠Тем не менее уровень взаимодействия между югом и северо-востоком остается предельно ограниченным. Явных признаков какой-либо прямой материальной или институциональной поддержки между ними я пока не заметил. Возможны согласованные заявления, единичные визиты духовных лиц на площадки СДС, технические контакты, но не более. На пути сближения стоят как политические, так и военные ограничения.

🟠Так, усиление сотрудничества Дамаска и Анкары в сфере безопасности сужает пространство автономных действий для СДС, а значит, и для союзных формирований. Кроме того, в Дамаске воспринимают межобщинные альянсы как прямую угрозу централизованной модели. Поэтому всякая попытка институционализировать контакты с СДС может быть использована как повод для репрессий (а ведь друзы не только в Ас-Сувейде живут). Именно по этой причине для общины рациональным остается модель распределённого давления: через неформальные контакты с курдами, через диалог с Дамаском при посредничестве Валида Джумблата, через технические форматы в сфере безопасности.

💜Таким образом, вероятный сценарий на ближайшее время — это сохранение точечного сотрудничества. Какой-то институциональный союз вряд ли вообще возможен, при текущей конфигурации.

⭐️ t.me/orient_saab

О формировании «Национальной гвардии Ас-Сувейды» («الحرس الوطني») или как ее называют в СМИ «Объединенной армии».

➖ Контекст
🟠Несколько дней назад друзская община в провинции Ас-Сувейда объявила о создании объединения формирований — так называемых «Сил национальной гвардии» (قوات الحرس الوطني) под руководством шейха аль-акля Хикмата аль-Хаджари. По своей сути орган представляет координационный центр, в который входят следующие группировки: «Люди достоинства» (رجال الكرامة), «Горная бригада» (لواء الجبل), «Военный совет Ас-Сувейды» и другие.

🟠Стоит отметить, что тренд на институализацию движения сопротивления режиму начался еще в июле этого года, когда был создан «Высший юридический комитет» (اللجنة القانونية العليا), а также «локальные управляющие комитеты» в провинции. В начале августа этот Комитет учредил временный исполнительный орган для управления коммунальными службами и назначил нового начальника сил внутренней безопасности.

🟠Наряду с этим в провинции стали формироваться различные органы местного управления. Так, были организованы подкомитеты по расследованию нарушений, распределению помощи, учету пропавших и т.п. (каждый подчинفн Высшему юр. комитету). Эти структуры фактически взяли на себя функции власти в провинции. Такими нововведениями друзы пытаются организовать свою автономию при отсутствии эффективного контроля (и хоть какого-то здравого и без резни) со стороны центрального правительства.

➖Почему это не «армия»?
🟠Важно отметить, что «Национальная гвардия» не является военным институтом в смысле иерархии, структуры командования или общей логистики. Это скорее инструмент политико-оперативной координации, позволяющий разрозненным группам согласовывать действия, не теряя собственной автономии. Каждое формирование сохраняет собственную систему командования и решения о применении силы принимает самостоятельно. Как говоря сами друзы, это «элемент общественного управления» провинцией. Такой формат дает гибкость и устраняет внутренние конфликты за лидерство, при этом формируя образ единства.

🟠При этом, на данном этапе речь не идет о глубокой институализации по модели «Сирийских демократических сил» (СДС), где курдская администрация создала централизованную командную вертикаль, профессиональные корпуса и интеграцию в гражданскую власть. В Ас-Сувейде пока речь идет лишь о базовой координации между группами, без общей военной доктрины или механизмов подчинения. В сущности, это сеть с единой точкой согласования, но не с единой системой управления.

➖Политическое значение
🟠Тем не менее, на мой взгляд, появление «Национальной гвардии» имеет важное символическое значение. В условиях пропагандистской кампании Дамаска, пытающейся представить формирования Хикмата аль-Хаджари как «бандформирования» или «сепаратистские группы», создание единой структуры — пусть и номинальной — позволяет друзам заявлять о себе как об организованной силе с политической программой. Это инструмент легитимации и способ донести «месседж »о том, что провинция способна обеспечивать безопасность и администрирование без участия режима.

🟠Безусловно, это еще и возможный задел под формирование более устойчивой модели автономного управления, особенно если затянется политический вакуум и режим окончательно (хотя пока неизвестно куда еще дальше) утратит рычаги влияния в провинции. Статус шейха аль-акля Х. Аль-Хаджари (как координатора, которым он и раньше был) как безальтернативной фигуры консенсуса делает его оптимальным звеном между автономными группировками и зачатками гражданской администрации.

⭐️ t.me/orient_saab

Пока продолжаю попытки полноценно включиться в работу после отпуска. Хотелось бы поделиться фото интересных объектов в Ливане с их историей. Все, как и ранее, связано с друзами.

📸На фото статуя Фахра ад-Дина II аль-Маани аль-Кабир (فخر الدين المعني الكبير) на входе в Национальную библиотеку в Бааклине.

💜Это величайший правитель династии Маанов, правившей в Горном Ливане. В 1590 году он унаследовал власть над княжеством Шуф и шаг за шагом объединил под своей рукой большую часть территорий современного Ливана и сопредельных земель. Опирался на друзов как на военную основу, но умело выстраивал союзы с маронитами и другими христианами, чтобы укрепить многообщинный фронт против Османской империи.

🟠В 1613 году, спасаясь от османской экспедиции, отправился в изгнание в Италию. Там перенял передовые европейские практики в военном деле, архитектуре и управлении. По его возвращении в Ливан появились мосты, дворцы, ирригационные системы, плантации и кедровые посадки для борьбы с эрозией.

🟠В 1633 году Османы предприняли масштабную карательную операцию, а в 1635-м казнили эмира в Стамбуле. Его образ остался в ливанской памяти как основателя «первого ливанского эмирата» (первый и почти последний прообраз Ливана) и символа государственного единства, хотя часть историков рассматривает этот культ как политическую конструкцию XX века.

💜Статуи Фахр ад-Дина стали важными символами в современной истории. В 1960-х ливанский скульптор Халим аль-Хадж (حليم الحاج)* создал конную статую эмира, отлитую в Риме. Не имея средств на доставку, он получил помощь от Ливанской армии, которая установила монумент у входа в Министерство обороны в Ярзе — как знак воинской традиции и национального суверенитета.

🟠В Бааклине, исторической столице Маанов, вскоре после независимости инициативная группа создала «Комитет по увековечению памяти эмира», собрала пожертвования и пригласила итальянского мастера, который несколько месяцев жил в городе, изучая местный колорит, и изготовил конную статую. 23 августа 1975 года, накануне гражданской войны, ее торжественно открыл президент Сулейман Франжье в присутствии жителей и гостей со всего Шуфа.

🟠Но в 1983-м, во время ожесточённых боев в Горном Ливане, памятник был взорван друзскими формированиями Прогрессивно-социалистической партии (в тот период часть друзских лидеров, включая молодого Валида Джумблата, отвергала образ Фахр ад-Дина как «агента Запада» и чуждого героя).

🟠Через три десятилетия символ вернулся. В 2014 году по инициативе В. Джумблата Бааклин вновь получил статую эмира. Работу выполнили известные братья-скульпторы Ассаф из деревни Аль-Урахания. За полгода они вырезали новую фигуру из ливанского камня, на этот раз без коня — в величественной стоящей позе. Монумент установили перед зданием Национальной библиотеки Бааклина, на том же месте, где стоял довоенный памятник.

💜Сегодня это одна из главных достопримечательностей Шуфа и символ примирения. У подножия проходят патриотические церемонии, особенно в День армии, а сам образ эмира снова объединяет друзов, христиан и всех, кто видит в нем архитектора ранней ливанской государственности.

* Х. Аль-Хадж написал мемуары под названием «У каждой статуи своя история», в которых он рассказывает подробную историю каждой статуи и этапы ее создания).

⭐️ t.me/orient_saab (автор фото и мой дорогой сотоварищ в исследованиях: ливанский политолог Majd Abilmona).