🇷🇺🇮🇷🇺🇸С небольшим опозданием хотел бы прокомментировать возможность России выступить «посредником» в переговорах между Ираном и США по ядерному досье. Учитывая общую напряженность, актуальность такого участия России может быть как никогда высокой, но есть нюансы.

На мой взгляд прямое посредничество представляется маловероятным, в то время как роль поставщика «добрых услуг» выглядит реалистичной и стратегически значимой. Об этом говорит недавнее заявление иранских властей о скором визите Владимира Путина в Тегеран, последовавшее непосредственно за его телефонным разговором с Дональдом Трампом.

Примечательно, что сам американский президент публично обозначил ядерный потенциал Ирана как центральную тему телефонного разговора с Владимиром Путиным.

В чем принципиальная разница между «добрыми услугами» и посредничеством?

Прямое посредничество предполагает активное участие нейтральной страны в формулировании предложений, выдвижении инициатив, разработке компромиссных решений и даже, возможно, ведении переговоров от имени сторон. Для России такая роль в текущем ирано-американском кризисе практически невозможна по ряду причин:

💜Во-первых, Москва не является нейтральной стороной: она является стратегическим партнером Тегерана с глубокими связями в экономической и военно-технической сферах.

💜Во-вторых, отношения России с США по-прежнему находятся в состоянии кризиса (хотя и имеют положительную динамику). Санкционный режим и общая геополитическая конфронтация делают формальное посредничество России политически неприемлемым для США (если не Трампа, то как минимум его окружения) и юридически сложным.

💜В-третьих, Иран, ценящий отношения с Москвой, также может опасаться, что активное посредничество поставит Россию в положение, где она будет вынуждена оказывать давление на Тегеран для достижения приемлемого для США компромисса.

С другой стороны, в международном праве «добрые услуги» не являются полноценным посредничеством с выдвижением инициатив. Фактически это помощь в установлении или возобновлении контакта между конфликтующими сторонами.

Страна-поставщик выступает как «связной»: передает сигналы, создает неформальные каналы или просто предоставляет площадку для возможных переговоров, не участвуя активно в их содержании. Это менее обязывающий и более гибкий инструмент, чем прямое посредничество.

➕Успешное выполнение роли поставщика «добрых услуг» в урегулировании столь сложного кризиса, как иранское ядерное досье, несет для России существенные стратегические выгоды.

Почему это всерьез важно для самой России?

💜Во-первых, успешное оказание «добрых услуг» в столь сложном кризисе, как иранское ядерное досье, — прямой путь к укреплению статуса и имиджа России как незаменимого глобального игрока и миротворца. Дополнительный шанс показать себя ответственной силой, способной решать проблемы там, где Запад зашел в тупик.

💜Во-вторых, новая роль дает России доступ к информации и рычаги давления на обе стороны. Для Ирана Москва становится жизненно важным окном в Вашингтон, что повышает ценность партнерства и может обернуться уступками по другим вопросам. Для США Россия предстает как реалистичный канал связи с Тегераном, что укрепляет доверие между сторонами и может повлиять на украинский кризис.

💜В-третьих, эскалация вокруг Ирана напрямую угрожает российским экономическим и энергетическим интересам в регионе. Военный конфликт или ужесточение санкций ударит по совместным проектам, инвестициям российских компаний и перспективам торговли. Стабилизация ситуации является хорошим способом защитить эти интересы и открыть путь к их расширению в случае успешной деэскалации.

💜В-четвертых, активная и видимая роль в урегулировании иранского кризиса позволяет России частично переключить внимание международного сообщества с других болезненных тем, снижая общий уровень политического давления. Это демонстрация конструктивной внешней политики.

💜Наконец, успех оказания «добрых услуг» может дополнительно подтвердить тезис о многополярном мире, где Россия — независимый полюс, необходимый для решения глобальных проблем. Это удар по монополии Запада на урегулирование и укрепление позиций Москвы в глазах других не-западных игроков.

Таким образом, хотя прямое посредничество России в ирано-американских переговорах по ядерной программе является нереалистичным из-за отсутствия необходимого базиса, роль поставщика «добрых услуг» представляет собой достижимую стратегическую цель.

Потенциальные выгоды для международного статуса, регионального влияния, доступа к информации и защиты экономических интересов перевешивают сопутствующие риски.

Когда Армия обороны Израиля (АОИ) начинала наносить удары по Ирану, то в руководстве, полагаю, прекрасно осознавали, что с нынешним вооружением достичь целей по полному уничтожению ядерной программы невозможно.

Для того, чтобы нанести урон подземной части с центрифугами на ядерных объектах в Фордо (прикрепил 3D модель объекта от западного аналит. издания) нужно пробить как минимум скальный слой в 50-60 метров. Израильтяне пишут, что подземный комплекс в Исфахане еще больше укреплен в скалах (200 метров).

Даже наиболее мощные средства (например, GBU-57) имеют относительную гарантию уничтожения подобных укрепленных объектов. Не учитывая, что уничтожение программы (то есть инфраструктуры), а не отдельных объектов, требует масштабной и продолжительной кампании против множества рассредоточенных целей.

И тут возникает два варианта, которые вполне очевидные, но их лучше зафиксировать:

💜Израиль начинал войну с четкими целями втянуть США в противостояние (включая получение GBU-57 и бомбардировщиков B-2 Spirit). Нанесение ударов было четко рассчитано на провоцирование масштабного иранского ответа, а не на уничтожение объектов. Сейчас, у США есть фактический повод потенциального военного вмешательства.

Именно по этой причине вчера все было так близко к ударам США. Думаю, что риски в Израиле были также учтены – часть окружения и сторонников Трампа могут и будут активно сопротивляться такому сценарию, стремясь к деэскалации.

💜Действия были рассчитаны на давление в рамках политического исхода. Заставить в Тегеране заморозить или свернуть наиболее чувствительные аспекты программы (обогащение U235 до 90%, разработка боезарядов) из страха перед дальнейшими, возможно, более разрушительными ударами и эскалацией.

В таком сценарии создаются условия для возобновления переговоров по ядерной сделке (СВПД) на выгодных для Израиля/Запада условиях, с более жесткими ограничениями и режимом инспекций.

Газета TheGuardian пишет, что объект в Фордо является ключевым в ядерной программе Ирана, а его уничтожение ключевая задача для Израиля и США в нынешней войне.

Но есть «проблема», в Вашингтоне не уверены, что GBU-57 на бомбардировщиках B-2 Spirit гарантировано разрушит подземный комплекс в Фордо из-за скальных пород и особой структуры объекта. То есть удары приведут лишь к обрушению туннелей и завалам («запечатыванию»), но не к полному уничтожению инфраструктуры. Это якобы основная причина по которой Трамп отложил удары.

Помимо сомнений в эффективности, Трамп задерживает удар, рассчитывая, что сама «угроза американского вмешательства» заставит Иран пойти на переговоры. Но это звучит слегка наивно (вспомним цитаты про капитуляцию), хотя как говорится легка война для зрителей (ma ahvan al-harb a'ala a-nazzara).

🟠Решение об ударе де-факто отсрочено до момента, пока Израилю не удастся серьезно повредить систему защиты объекта. Действиям США обязательно должны предшествовать масштабные израильские диверсии против систем электроснабжения, вентиляции, охлаждения или управления объектом (+сбои системы ПВО и РЭБ). Хотя вчера, к примеру, не было зафиксировано ударов ВВС Израиля по объектам вообще в Куме.

+ к этому вывод из строя центрифуг или другого обогатительного оборудования до удара снизят потенциальный ущерб от возможного радиоактивного заражения при бомбардировке (это если кого-то заботят гражданские).

Резюмируя: решение нанести удары по Ирану политически принято, но военно-технические аспекты отсрочили реализацию, если верить оплоту демократов TheGuardian. И по всей видимости, Иран должен сильно ослабнуть перед нанесением ударов — от этого, в целом, будет зависеть исход. В противном случае непредсказуемый миротворец Трамп может не пойти на такую «военно-техническую авантюру». В общем, можно ожидать лишь повышение интенсивности конфликта.

Позволю себе немного отвлечься вновь на исследования друзов в Сирии.

🟠Сирийская друзская община претерпела фундаментальную трансформацию после 2011 года, радикально отличающуюся от ее положения при Асадах — это лично меня поражает и особенно актуализирует мои исследования (кстати, в США не так давно Университет в Канзасе запустил масштабные исследования друзов с грантами и прочими плюшками — американцы основательно взялись).

🟠При Хафезе Асаде друзы существовали в парадигме «диффузной интеграции»: Дамаск сознательно подавлял их коллективную политическую субъектность, «ликвидировав» традиционные институты вроде друзских судов, но предлагал индивидуальные социальные лифты через службу в армии и спецслужбах.

🟠В дополнении к этому ключевым инструментом стало «вертикальное возвышение», то есть выходцы из семей «средней иерархии в общине» получали высокие посты в армии или партии Баас, формируя прослойку проасадовской аристократии, чье благополучие напрямую зависело от Дамаска.

🟠Стратегия сводилась к контролируемой атомизации — этноконфессиональная идентичность допускалась лишь как культурный феномен, но не как политическая сила. В отличие от ливанских друзов, имевших гарантированное представительство в парламенте и мощную Прогрессивную социалистическую партию (ПСП), сирийская община была лишена легальных механизмов отстаивания групповых интересов.

🟠Гражданская война стала катализатором качественного перерождения общины. Столкнувшись с угрозой исламистского радикализма (ИГ*, «Джебхат ан-Нусра»*) и неспособностью режима обеспечить безопасность, друзы перешли к стратегии «вооруженного нейтралитета» — простым языком «пожелать удачи обеим сторонам».

🟠Так, начали формироваться автономные отряды самообороны («Люди достоинства», «Горная бригада»), взявшие под контроль провинцию Ас-Сувейда. Новые лидеры вышли не из «асадовской номенклатуры», а из традиционного института «шуюх аль-акль» (Аль-Хаджари, Аль-Хиннави, Джербоа), который превратился в де-факто власть, координирующую экономику, безопасность и гуманитарные вопросы в обход центра.

🟠Протесты 2023 года и столкновения с новыми властями в 2025-м выдвинули на первый план требование федерализации и юридических гарантий прав меньшинств, как группы с собственными этноконфессиональными институтами — немыслимое при Асадах.

🟠В отличие от ливанских друзов, чья роль в конфессиональной системе остается институционализированной (парламентские квоты, альянсы Джумблата), сирийские единоверцы создали альтернативную модель выживания — территориальную автономию, основанную на военной самоорганизации и ретрадиционализации.

🟠Собственно, эволюция от пассивной «интеграции» к активным субъектам региональной политики — ключевое последствие сирийского кризиса для общины. Это принципиальный аспект, который говорит, что как раньше Сирия уже не будет (по крайней мере унитарной).

* террористические организации, запрещенные на территории РФ

⭐️ t.me/orient_saab

Отмечу, что это не только форма давления на Иран, но и подготовка глобального информационного пространства к потенциальной эскалации.

🟠Постоянный поток сообщений о наращивании сил (авианосные группы, тактическая авиация, а теперь и B-2 Spirit с бомбами GBU), прогнозы и предупреждения о неминуемом ударе в СМИ методично повышают количество «безумия», которое международное сообщество и общественность способны «поглотить» без немедленной паники.

🟠«Вот-вот ударят» создает эффект привыкания к угрозе, осознания ее неизбежности. Это поможет общественности гораздо легче перенести беспрецедентные удары США по ядерным объектам Ирана. Кстати, информ. подготовка в том числе может повлиять и на ответ руководства в Тегеране, а точнее сделать его более сдержанным. Ведь, в конце концов, там тоже люди принимают решения.

🟠Тем не менее риски стремительного перерастания любого инцидента в полномасштабный конфликт между США и Ираном по-прежнему высокие. Информационная подготовка может оправдать что-то, но не предотвратить.

⭐️ t.me/orient_saab

США ударили по ядерным объектам в Фордо, Исфахане и Нетензе.

🟠Хотя полное уничтожение глубоко заложенных или укрепленных комплексов маловероятно, основное воздействие, скорей всего, пришлось на входы в тоннели, вентиляционные шахты, энергоснабжение и вспомогательные сооружения.

🟠Подобные повреждения способны серьезно затруднить доступ к ключевым участкам, нарушить работу оборудования и поставки материалов. Это несколько отбросит прогресс иранской ядерной программы, требуя масштабных восстановительных работ в сложных подземных условиях.

🟠Ожидаемая реакция из Тегерана, вероятно, будет расчетливо сдержанной, избегающей немедленной прямой военной эскалации с США. Закрытие Ормузского пролива похоже на «выстрел себе в ногу», что дополнительно еще испортит отношения со странами Персидского залива.

🟠Скорее всего, ответ будет асимметричным и реализован через прокси-силы или союзников. Есть те же самые хуситы, которые способны оказать давление на судоходство в Баб-эль-Мандебском проливе. В этом же смысле шиитские группировки в Ираке могут совершить несколько нападений на американские цели (посольство в Багдаде или военные базы).

💜Прямое военное столкновение с США для Ирана может быть неприемлимым — оно несет риски катастрофического поражения и дестабилизации режима. Однако полная капитуляция или отказ от ядерной программы как символа суверенитета и регионального статуса также невозможны. Это создает стратегическую ловушку: Иран вынужден «играть» по чужим правилам, но эти правила для него изначально невыгодны.

Ключевая проблема для Ирана — поиск выхода из этой навязанной дилеммы без потери лица или краха. Его текущая тактика по отношению к США — попытка «выкрутиться» (возможно через асимметричные ответы) — не столько путь к победе, сколько борьба за выживание в неблагоприятных условиях.

⭐️ t.me/orient_saab

Ирано-израильский конфликт все больше превращается в фарс с трамповским «Make Iran Great Again», красивыми заявлениями ««оппозиции»» Пехлеви, ударами по тюрьмам, государственным СМИ и правоохранительным органам в Иране.

🟠Акцент явно смещается с прямой военной конфронтации или «уничтожения ядерного и военного потенциала» в сторону целенаправленной дестабилизации внутренней ситуации в Исламской Республике. Удары по тюрьмам, где содержатся не только «члены оппозиционных групп», но и радикальные ячейки как раз укладывается в этот сценарий. Вкупе с ударами по пропагандистскому аппарату и силовому каркасу Ирана израильское руководство преследуют вполне четкую цель — посеять хаос, подорвать легитимность властей, обострить социальные противоречия и потенциально спровоцировать массовые волнения.

🟠Вообще, израильские удары и поддержка ««оппозиции»» (реальная или мнимая) дают иранскому руководству идеальный инструмент для консолидации власти. В условиях внешней угрозы, особенно воспринимаемой как «унизительное нарушение границ», власть получает возможность мобилизовать население вокруг идеи национального единства перед лицом общего врага. Исторически внешние угрозы часто служили фактором консолидации общества, отодвигая внутренние разногласия на второй план. Тем более, что Иран обладает разветвленной сетью институтов, способных на мобилизацию (включая мечети, КСИР и т.д.).

🟠При этом в Тегеране также ориентируются на психологическое воздействие, но уже на израильском фронте. Ограниченные, часто точечные удары небольшими партиями ракет преследуют не столько цель нанесения катастрофического ущерба, сколько создание постоянного фона неуверенности и страха среди израильского населения. Необходимость «чаще бегать в бункеры» даже при ограниченной интенсивности атак — это мощный инструмент психологического давления.

🟠С другой стороны, это общественное напряжение неизбежно трансформируется в политический запрос на еще более жесткие действия против Ирана и его союзников. Любые призывы к сдержанности или дипломатии будут восприниматься как слабость. Политический дискурс может еще сильнее сместиться в сторону ультранационализма и милитаризма, укрепляя позиции самых радикальных сил в израильском правительстве и обществе.

💜Такими «широкими мазками» можно зафиксировать новую фазу конфликта — обе стороны начинают перераспределять ресурсы на изматывание общественности противника, подрывая чувство безопасности. Началась полноценная война на нервах, рассчитанная на долгосрочный эффект, от чего конфликт все больше приобретает черты гибридного театра взаимного устрашения и дестабилизации.

⭐️ t.me/orient_saab

Если ответ Ирана «настоящий», то это говорит о значительных изменениях в его стратегии национальной безопасности. Предположу, что в Тегеране воспринимают нынешнюю эскалацию как экзистенциальную.

🟠До этого момента Иран предпочитал действовать через прокси-группировки и избегал прямых столкновений с американскими войсками, полагаясь на «асимметричную» стратегию сдерживания (ответ за Сулеймани в 2020 году скорее исключение). Но удары прокси-силами почти невозможны после падения режима Б. Асада, ослабления Хезболлы и ХАМАС, да, и вряд ли эффективны. Предполагаю, что масштабные удары США по ядерным объектам в Фордо, Нетензе и Исфахане заставили иранское руководство кардинально пересмотреть свой подход.

🟠Текущая эскалация может восприниматься в Тегеране именно как экзистенциальная угроза для политического режима. Исторически иранское руководство рассматривало свою ядерную программу как гарант выживания режима в условиях враждебного окружения. Прямые удары по ядерной инфраструктуре, вероятно, интерпретируются как попытка лишить Иран последнего козыря в противостоянии с Западом и подготовить почву для «смены режима».

🟠Думаю, что особую тревогу в Тегеране вызывает всплеск сепаратистских настроений в этнически неоднородных регионах страны. Так, наиболее уязвимыми регионами остаются Курдистан (столкновения с курдскими националистами). В провинции Систан и Белуджистан также в последние годы наблюдается активизация сепаратистских движений. Экономические трудности, вызванные войной, могут стать катализатором для этих центробежных сил.

🟠В дополнении к этому, не исключено, что решение иранского руководства определяется исторической памятью о судьбе ближневосточных лидеров, которые пытались найти компромисс с Западом. Судьба Саддама служит особенно показательным примером для Тегерана. После войны в Персидском заливе 1991 года иракский лидер неоднократно пытался восстановить отношения с Западом, соглашался на инспекции ООН и выполнял многие требования международного сообщества. Однако это не спасло его от свержения в 2003 году «американской коалицией».

🟠Не менее красноречивым примером стала судьба Муаммара Каддафи. Ливийский лидер отказался от программы создания оружия массового поражения, открыл страну для западных компаний и инвестиций, стремился интегрироваться в международное сообщество. Западные политики и компании действительно стали «обхаживать» полковника Каддафи, привлеченные богатыми энергетическими ресурсами Ливии. Однако в 2011 году, как только в стране начались протесты, тот же Запад «организовал» военную операцию по свержению режима.

🟠Эти исторические прецеденты могут укрепить в Тегеране убеждение, что любые попытки компромисса с Западом воспринимаются не как жест доброй воли, а как признак слабости, который лишь ускоряет действия против «неугодного» режима. В руководстве может преобладать мнение, что договариваться с Западом бессмысленно, поскольку конечной целью остается смена режима независимо от готовности к диалогу.

💜В общем, если удары действительно «настоящие», а не по договоренности для деэскалации, то это качественно новый уровень конфликта, который пока содержит огромное количество непредсказуемых последствий.

⭐️ t.me/orient_saab

Подождем развития событий. Иран — страна с высококонтекстной культурой (перенесем термин в МО с некоторыми поправками) и сигналы/символические шаги иногда могут значить намного больше, чем в нашем восприятии.

🟠Факт удара по американской базе в Катаре значителен, пусть он был очень аккуратным и со всеми «но». Убежден, что такого рода события нужно смотреть в региональной динамике и тем более специфике (то есть не сравнивать с масштабными конфликтами/войнами в других точках мира), добавив к этому образ Ирана, как средней державы под санкциями без технологического преимущества и реальных способов защититься от США. При этом, как говорится «сквозь щель видна страшная беда» (inna al-khsъAs yura fi jawfiha ar-raqam).

🟠Ирано-израильский конфликт никуда не делся (UPD: даже с перемирием), а особо UPD: большого смысла сейчас прекращать эскалацию ни для Израиля, ни для Ирана я пока не вижу — «не все цели выполнены». Более того, давление на власть в Тегеране никто не снижал, а вот красиво «пострелять» словами Трамп умеет (UPD: и правда умеет, стоит отдать должное). Собственно, накануне 13 июня тоже было много разговоров про ультиматумы, переговоры и дипломатию.

⭐️ t.me/orient_saab

Несколько удивительно выглядит перемирие именно сейчас и с таким фарсом в твиттере (X)/TruthSocial. Понятно, что стороны начнут наращивать потенциал для будущей борьбы, но даже так Трамп сможет назвать это «огромной заслугой». Тем не менее прецедент прямого масштабного конфликта между странами ознаменует глубокий сдвиг в региональной системе.

🟠С точки зрения системных аспектов крайне важно, что Израилю удалось выйти из прокси-борьбы с Ираном в прямое противостояние, в котором израильское руководство имеет преимущество. Это концептуальное изменение резко снизило порог эскалации в будущем и создало новую, более опасную реальность, в которой прямой конфликт уже не является гипотетическим сценарием, а становится инструментом в арсенале сторон.

🟠Ключевым стратегическим последствием для Израиля стало успешное подтверждение его способности и готовности к «прямым действиям против Ирана на его территории». Демонстрация военно-технического превосходства, особенно в области ПВО и прецизионных ударов, укрепила израильское сдерживание, но одновременно вынуждает в Тегеране кардинально пересматривать собственные подходы.

🟠Прокси-стратегия Ирана, долгое время бывшая эффективным и относительно «дешевым» инструментом давления, показала свои пределы и уязвимость в условиях прямой конфронтации. Неспособность обеспечить надежный логистический коридор через Сирию (после падения режима Б. Асада) для поддержки Хезболлы в Ливане (ключевое звено в «сдерживании» Израиля), стала серьезной стратегической неудачей. Именно эта деталь подорвала основы иранской региональной стратегии и привела к «прямому конфликту». В этом смысле союзнические отношения с движением «Ансаралла» пока являются наиболее эффективной моделью.

🟠Конфликт также неформально вовлек страны Персидского залива в свою орбиту, как это продемонстрировал иранский удар по американской базе в Катаре. Это создает для государств Залива сложную дилемму: с одной стороны, их безопасность напрямую зависит от сдерживания Ирана и поддержки союзников, с другой — они крайне уязвимы к эскалации на своей территории и стремятся избежать открытого вовлечения в конфликт. Полагаю, что данный эпизод усилил их опасения и подчеркнул хрупкость их положения, что может стимулировать как усиление сотрудничества с внешними гарантами безопасности (США), так и осторожные попытки диалога с Тегераном для снижения рисков.

🟠Полагаю, что несмотря на передышку после 24 июня, конфликт сохраняет экзистенциальный характер для обеих сторон. Для Израиля иранская ядерная программа и поддержка прокси остаются «прямой угрозой существованию». Для Ирана, даже без немедленной угрозы существованию политрежима, прямое столкновение, подрыв его стратегии «сдерживания» через прокси и усиление изоляции ставят под вопрос долгосрочную устойчивость его региональной модели и безопасность правящей системы.

💜В целом, все эти аспекты вынуждают руководство в Тегеране к фундаментальному пересмотру стратегии национальной безопасности в условиях, когда традиционная прокси-модель показала недостаточность, а прямое противостояние чревато катастрофой.

Краткосрочное перемирие, таким образом, является не разрешением кризиса, а паузой для перегруппировки и наращивания потенциала, закладывающей основу для потенциально более масштабной и опасной фазы противостояния в будущем, которая продолжит дестабилизировать и без того хрупкий регион.

➕Трамп, исходя из тактических (полагаю еще и личных) целей, «заморозил» конфликт без создания реальной системы сдержек и противовесов. В стратегическом смысле это мираж над минным полем.

⭐️ t.me/orient_saab