​​Как можно помогать задержанным?

Продолжаем делиться советами от правозащитницы и создательницы проекта Саши Крыленковой.

Поддержка у отделов полиции и судов

🔹Как это?
Задержание (хоть и мелочь по сравнению с арестом и другими неприятностями), но в целом — тоже приятного мало: на работе/учёбе придется объясняться. Иногда и с родными, впереди проблемы со штрафами или сутки сидения в спецприёмнике. И всё это куда приятнее, когда ты понимаешь, что остальным не всё равно.

У отделов полиции можно потусоваться, помахать в окна, быть группой поддержки для членов ОНК, адвокатов и защитников, которые пытаются попасть в отдел. Если в отделе что-то произошло: насилие или не вызывают скорую, а кому-то плохо, то группа поддержки — это те, кто может вызывать скорую, напомнить врачам про клятву и т. п.

В суды можно (и нужно) ходить слушателями. Если вы совсем ничего не знаете, кроме того, что в вашем городе задержали людей, то можно более-менее гарантировано на следующее утро идти к суду. Суды у нас «проводятся открыто и гласно», поэтому достаточно сказать на входе, что вы слушатель и вас должны пропустить. Конечно, в текущей эпидемиологической реальности попасть в здание суда вряд ли удастся. Но карантин когда-нибудь закончится, и если по какой-то причине вас не пустят и на этот раз, надо написать жалобу и оставить её в канцелярии.

Есть особенность с судами, которые проходят в «нерабочее время»: практика, как правило, такова, что попасть в здание суда в выходные или после окончания рабочего дня невозможно. Обоснованием часто выступает отсутствие достаточного количества судебных приставов для обеспечения безопасности. Тем не менее, наличие группы поддержки у судов само по себе является хорошим способом проявления солидарности и помощи задержанным. А во-вторых, практика проведения судов во внерабочее время и недопуск слушателей, журналистов и защитников в суды является прямым нарушением гласности судебных заседаний, а иногда ещё и ограничением права на защиту.

🔹Уровень опасности
Уровень опасности зависит от выбранной стратегии. Если не подчиняться незаконным требованиям судебных приставов, то можно напороться на административную ответственность. Иногда — на скручивание рук и вынесение из зала суда. Высказывание своего мнения в зале суда (комментирование происходящего, аплодисменты и т. п.) может повлечь удаление из зала суда и/или административное преследование. В остальных случаях — достаточно безопасно.

🔹Сколько это занимает времени
Длительность судебного заседания зависит, как правило, от защитника и выбранной стратегии (количества заявленных ходатайств) и (в меньшей степени) от настроения судьи. Иногда, получив ходатайства, судьи выходят в совещательную комнату думать надолго, иногда — очень быстро. В большинстве случаев дела по административкам рассматриваются в одно заседание, и занимает оно не больше часа. Но имейте в виду, что редко заседания начинаются ровно в назначенное время. Суды перегружены, и иногда на одно и то же время назначают рассмотрение сразу нескольких дел.

Фото: Давид Френкель / Медиазона

"Я ни на что не влияю: Что делать с этой установкой?" — тема следующей онлайн-встречи нашего с главредом @teplitsa Наташей Барановой проекта "Переживание активизма". Наверняка, вы сталкивались с этим убеждением хотя бы раз в жизни. И, наверняка, оно мешало вам жить и работать. Обсудим все вместе, как перестать считать, что вы ни на что не влияете?

🧾 17 февраля в 19:00 в Zoom. Ссылка придёт всем зарегистрировавшимся здесь. По ссылке вы также найдёте полезные ресурсы про то, как поддерживать себя, бережно собранные Наташей.

До встречи завтра!

​​Как судят за отказ в согласовании митинга?

Оппозиционеры пытаются согласовывать почти все крупные митинги, но чиновники обычно отказывают в согласовании: то их не устраивает место, то что-то ещё.

Рассказываем об административной и уголовной статьях за воспрепятствование собраниям в нашем новом материале.

Фото: Валерий Теневой

​​Сегодня из Центра временного содержания иностранных граждан (ЦВСИГ) в Сахарове освободился главный редактор «Медиазоны» Сергей Смирнов. Но там, как и в ЦВСИГ Егорьевска, всё ещё продолжают отбывать административные аресты те, кто был задержан после протестных акций в Москве.

Эта ситуация — когда арестованных размещали в центрах для мигрантов вместо спецприёмников — привлекла внимание как к условиям содержания в этих учреждениях, так и к проблемам мигрантов в целом. Дело в том, что люди, приехавшие в Россию из других государств, из-за проблем с документами или с законом попадают в ЦВСИГ. И их там удерживают по несколько месяцев или даже лет, прежде чем они будут депортированы или их судьба решится каким-то иным образом.

В России действуют благотворительные и волонтёрские проекты и фонды, помогающие мигрантам и беженцам. Они оказывают юридическую помощь, предоставляют бесплатные языковые курсы, помогают с жильём и едой. Вот небольшая подборка таких организаций:

🔹 Сеть «Миграция и право» — программа Правозащитного центра «Мемориал» (внесён в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента)
🔹 Комитет «Гражданское содействие» (внесён в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента)
🔹 ПСП-Фонд / Портал «Миграция и мигранты»
🔹 Российский красный крест
🔹 БФ «Развитие миграции»
🔹 Региональная экспертная группа (РЭГ) по здоровью мигрантов
🔹 Дети Петербурга
🔹 БФ «Рядом дом»
🔹 БФ «Саховат»

А кто помогает мигрантам в вашем городе? Напишите в комментариях или в наш бот.

Фото: ИА Regnum

​​Как можно помогать задержанным?

Продолжаем делиться советами от правозащитницы и создательницы проекта Саши Крыленковой.

Встреча освобождающихся

🔹Как это?
Даже после нескольких суток заключения, когда выходишь на свободу, приятно понимать, что ты сидел не только за себя, но и за того парня. Приятно выходить не просто на пустую улицу и брести в метро или на автобус. Намного приятнее, когда тебя встречают со стаканчиком горячего кофе и пончиком из соседней кофейни. Если не получается приехать, можно как минимум вызвать человеку такси. Например, в Москве есть тематический чат, в котором волонтёры заказывают освободившимся людям машины.

🔹 Уровень опасности
Зависит от способа (и количества людей) при встрече. Если встречать с плакатами и толпой, то полиция может определить эту встречу в качестве несанкционированного массового публичного мероприятия. Но это редкость. Как правило, всё проходит спокойно.

🔹 Сколько это занимает времени
Обычно о времени выхода задержанного можно узнать из постановления об освобождении. К сожалению, есть большая вероятность, что выпустят задержанного позже. К счастью, бывает и наоборот, и человек оказывается на свободе на несколько часов раньше. Поэтому лучше всё-таки запастись терпением и приехать пораньше. Часто бывает, что человек оказывается без связи и средств, и добраться до дома становится проблематично.

Фото: Давид Френкель / Медиазона

Наш пост про сбор тёплых вещей для осуждённых по делу о взрыве в метро Санкт-Петербурга спровоцировал множество не очень добрых откликов, которые, если отбросить излишнюю экспрессию, можно резюмировать следующим образом: «Как можно помогать террористам?»

Хотим ответить на все эти комментарии.

Что происходит, когда случается какое-то общественно важное событие? К нему приковывается общественное внимание, люди собирают информацию, ходят на судебные заседания.

Дело о взрыве в метро Санкт-Петербурга слушалось в открытом суде, т. е. обвинительное заключение, многие материалы по делу доступны для самостоятельного исследования.
Команда общественных активистов ходила на все заседания суда по делу, вела аудиозаписи, исследовала материалы. Результат работы опубликован на сайте: http://3apr2017.tilda.ws

Вывод общественных расследователей таков: на скамье подсудимых оказались случайные люди, доказательная база выглядит неубедительно и противоречиво, дело толком не расследовано, настоящие организаторы не найдены.

Недавно, на основании собственных критериев, Правозащитный центр «Мемориал» (внесён Минюстом в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента) признал политическими заключёнными девять из одиннадцати подсудимых. «Мемориал» требует немедленно освободить их и расследовать сообщения о пытках.

Нам действительно было важно знать, кто и с какой целью организовал взрыв в метро Санкт-Петербурга. Нас это интересовало все эти годы, прошедшие с момента взрыва, мы тщательно следили за процессом, но убедились только в том, что организаторы не найдены, а осуждены непричастные.

Люди, которые сейчас пишут, что мы помогаем террористам, и встают в позу праведного гнева, очевидно, решили слепо доверять нашему государству в вопросах следствия и определения вины. Так можно поступать либо не сталкивавшись в жизни с нашим правосудием по знаковым делам, либо, ну не знаем, при полном отсутствии критического мышления.

У большинства жителей РФ критическое мышление всё же присутствует, посмотрите, какие оставляют комментарии под видео с постановочными задержаниями этих «террористов»: https://youtu.be/ISPWvIk2oPI, https://youtu.be/nzJs2h7ga1g

«постановочное видео...» «ха-ха! топорная работа», «забыли на него нацепить футболку с надписью «я подготовил теракт» и т. д.

На чём основывается ваша уверенность, что люди, которым мы собираем теплые вещи — террористы? Может быть, на обвинительном заключении, которое вы не видели? Так прочитайте его, наконец.

Ссылки по теме:
https://tvrain.ru/teleshow/reportazh/est_esche_pravda_krome-506056/
http://3apr2017.tilda.ws
https://theins.ru/obshestvo/183068

«Такой хейт бывает от страха» — создательница «Открытого пространства» Саша Крыленкова о реакции на сбор помощи людям, осуждённым за взрывы в петербургском метро.

Нас, Открытое пространство в Петербурге, захлестнула волна ненависти за сбор помощи (одежды) тем людям, которые были осуждены по обвинению в организации теракта в питерском метро.

Я хорошо помню тот день. Думаю, что все жители Петербурга помнят. Было очень-очень страшно. Кто-то из родных проезжал за минуту до взрыва, кто-то должен был поехать, но не поехал. Все звонили друг другу с одним вопросом: «Ты норм?» А потом садились на машины и развозили застрявших из-за отсутствия транспорта людей.

Так бывает всегда, когда происходят несчастья в городе. Так работает террор. Но есть и другой террор — государственный. Начинается «расследование». Сперва обвинили человека, который им не понравился внешне. Мужчина смог добиться правды. Но после того, как его видео и фото были разосланы по всем СМИ. И от него стали шарахаться люди. А потом появились эти 11 арестованных человек. Жуткие пытки, отсутствие доказательств — судя по всем данным, которые были представлены в суде — абсолютно случайные люди. Просто жили или работали рядом с предполагаемым террористом-смертником. Как минимум 9 из 11. В отношении оставшихся двух доказательств причастности тоже нет никаких.

Всех приговорили к огромным срокам.

И вот в этот момент становится даже намного страшнее — ты оказываешься между идеологическим террором и государственным. И защиты ни от одного, ни от другого нет. Активисты, правозащитники, эксперты, журналисты анализировали приговор, материалы — всё на свете. И люди захотели помочь тем, кто оказался под этой машиной. Не бог весть что — отдать тёплую куртку или спортивные штаны. И начинается третья волна:

Чего мы только ни получили за эти два дня: и бесконечные антиисламские выпады, и угрозы и пожелания нам и нашим близким оказаться в том вагоне метро, и публикации в пабликах «Только русские», и прочие прелести, включая отсылки к травле нашей подруги Дарьи Серенко, которая конкретно к этому сбору помощи не имеет вообще никакого отношения. И даже антисемитские угрозы.

Такой хейт бывает от страха. Ужасно страшно, когда ты осознаёшь, что находишься в точке, в которой тебя не только могут взорвать в метро, но и посадить произвольно за этот взрыв. А если ты выживешь в этих двух, будешь получать угрозы от националистов.

​​23 февраля — трагическая дата в истории. В этот день 77 лет назад началась самая массовая в Советском Союзе депортация по этническому признаку.

Почти полмиллиона чеченцев и ингушей, в том числе дети, женщины и старики, были насильственно выселены в Казахстан и Киргизию. В ходе так называемой операции «Чечевица» и в первые годы после неё погибло больше сотни тысяч человек.

По официальной версии советского руководства причиной депортации стало возможное пособничество чеченцев и ингушей немцам во время войны.

На текущий момент все репрессивные акты в отношении народов отменены и признаны преступными, однако 23 февраля навсегда останется днем скорби в жизни чеченского и ингушского народов.

Год назад наши коллеги из Команды 29 подготовили прекрасный материал с историей о массовой этнической депортации, актуально до сих пор, советуем почитать.

​​Привет всем, это Саша Крыленкова!

И снова хочется напомнить особенно в контексте солидарности.

23 февраля — день депортации чеченского и ингушского народов.

Этот же день для крымскотатарского народа — день убийства первого главы Крымской народной республики Номана Челебиджихана.

Свидетей Иеговы до сих пор преследуют за отказ от службы в армии, а в советское время они сидели за это в тюрьме.

Для пацифистов, феминисток, профеминистов этот день даже с формулировкой «День защитника Отечества» может быть неприятным напоминанием об армии и культуре насилия.

А для анархистов, например, ассоциироваться с государственной монополией на насилие.

И да, конечно, это всё ерунда по сравнению с тем, что люди в тюрьме. И да — я знаю мусульман, которые сидят за свои религиозные убеждения и вежливо благодарят за поздравление с Пасхой, Рождеством и Новым годом, потому что внимание, поддержка и т. п. И вряд ли человек из тюрьмы пошлёт вас на фиг с вашим поздравлением.

Но я мечтаю об осознанной солидарности, в которой люди, поздравляя кого-то с чем-то, с уважением и заботой думают об их убеждениях.

Всем любви и заботы 🙂

​​Как можно помогать задержанным?

Продолжаем делиться советами от правозащитницы и создательницы проекта Саши Крыленковой.

Общественная защита

🔹 Как это?
По закону на сегодняшний день по КоАП могут защищать в суде не только адвокаты и даже не только юристы, но и любой человек, которому доверяет тот, кого обвиняют в совершении административного правонарушения. Стоимость адвокатской защиты (слишком высокая) и количество адвокатов, которые берутся за такие дела pro bono или имеют свои возможности на оплату такой работы (слишком небольшое) приводит к необходимости самозащиты. Поскольку речь идёт об очень небольшом куске кодекса и более/менее типовых ситуациях при задержаниях на массовых мероприятиях, определённым процедурам в процессе и достаточно большом количестве судебной практики, то этому можно научиться. Да, и просто: если кто-то стоит рядом с тобой в суде, когда тебя судят за участие в митинге — оно всегда намного приятнее и спокойнее, чем быть один на один с системой. Многие такие представители становятся практически профессиональными защитниками, многие впоследствии получают юридическое образование. Другие — нет. В разных городах разные организации (например, совместный проект фонда «Русь Сидящая» и Сахаровского центра в Москве и в некоторых местах на выезде, «Группа помощи задержанным» в Питере и наверняка кто-то, о ком я не знаю или забыла) проводят школы общественных защитников, в которых учат защите задержанных на массовых мероприятиях. Можно пройти такую школу и приступать к защите задержанных.
А ещё человек, на которого есть доверенность у задержанного, может неоднократно ходить в спецприёмник и видеться с задержанным.

🔹 Уровень опасности
В целом это занятие не особо опасное. Но напрямую зависит от вашей активности и стиля общения с правоохранительными органами. Не исключено, что, если вы будете слишком активны и видимы в своём регионе, то органы захотят с вами пообщаться, может начаться давление, разговоры и т. п. Но, во-первых, это надо ещё заработать. А во-вторых, неизвестно ни об одном уголовном деле или каких-то очень серьёзных неприятностях, связанных именно с защитой в суде. Тем не менее, если особенно уязвимы (например, работаете в госоргане в не очень большом городе), стоит взвешенно принимать решение, так как общественная защита в судах — дело достаточно видимое.

🔹 Сколько это занимает времени
Этот вид деятельности занимает достаточно много времени и по обучению, и непосредственно по функционированию: надо много писать, ходить в суды, пытаться попасть в отделы полиции, ездить в спецприёмник и т. п. Зато и отдача в виде благодарности, понимания собственной полезности и т. п. существенно выше.

Фото: Давид Френкель / Медиазона

​​«Открытое пространство» — это не только место, где можно получить психологическую поддержку. Мы создали пространство, в которое можно обращаться, если в результате активистской деятельности совсем не получается разобраться, кто может помочь и куда бежать за ответом. Совершенно точно есть вопросы, которые и юристу не задать, и в интернете не найти. Напишите нам, мы сделаем всё возможное, чтобы найти помощь, поделимся своим опытом.

Как рассказать всё маме? Как провести кампанию поддержки? В какие СМИ надо обращаться, зачем это делать? Где найти адвоката в регионе? Как получить лекарства в спецприёмник? Что грозит за участие в митинге? Да любые, правда. Можете просто написать, что волнует. Мы ответим, подскажем, поддержим.

В описании нашего проекта фигурирует фраза: помощь активистам и активисткам. Кто-то себя так идентифицировать не может. Но активизм сегодня — это не только про участие в партиях или кружках, это не только про политзаключённых и задержания. Активизм — это все мы, те, кто борется, пытается что-то изменить и сдвинуть этот мир к лучшему. И для такого активизма мы тут, рядом и готовы помочь всем.

В нашей команде правозащитники, журналисты, родственники политзэков, юристы, психологи. Мы сами столкнулись с несправедливостью, наши близкие или мы были задержаны, мы искали адвокатов, не понимали, как делать передачки, не представляли, как рассказать о проблеме, да и много ещё чего. А сегодня мы знаем, сегодня у нас есть опыт, контакты, решения.

Мы очень хотим вас поддержать, пожалуйста, обращайтесь. Это анонимно, достаточно быстро (мы дежурим на линии 24/7, но иногда ответ может занять несколько часов).

Обратная связь: @ospace_help1bot

У коллег из Tjournal вышел прекрасный материал про волонтёров, работающих на горячих линиях поддержки. Рассказ от нашего координатора центра психологической поддержки Катерины Абрамовой тоже есть. С удовольствием делимся.

«Главное не выгореть самому»

Наша коллега Надежда Сидорова, мама политзаключённого Яна Сидорова, рассказала в интервью Idel.Реалии* о том, как стала правозащитницей, о «ростовском деле» и о работе в «Открытом пространстве».

* издание внесено Минюстом в реестр иностранных СМИ, выполняющих функции иностранного агента

​​Память как поле битвы
Правозащитница Саша Крыленкова — о мосте Немцова

27 февраля — 6 лет со дня убийства Немцова на Большом Москворецком мосту. В эти дни будет написано и уже написано много о самом Борисе, о неэффективном расследовании его убийства и много другом. А нам хочется поговорить о памяти. И о её сохранении. Память, к сожалению, не вечна. Если мы пройдём по любому старому кладбищу, то увидим среди могил с оградками и цветами заброшенные могилы с покосившимися памятниками и полустёртыми именами. Люди ходят к тем могилам, кто имеет значение для них сейчас, к тем, кто умер, но продолжает влиять на ум и душу приходящих. Обычно сама смерть влияет на нас очень сильно. Поэтому в момент смерти или гибели человека мы помним про него очень ярко, ходим на место смерти и место захоронения, но постепенно память стирается. Так работает личная память. Но иногда в этот процесс вмешивается государство. И человек (его жизнь или смерть) начинают иметь значение не сами по себе, а тем, как они влияют на общественные процессы, а память становится политическим символом. То, какими словами и действиями мы помним, начинает определять нас, а то, какими словами и действиями увековечивает память государство — определять режим. Это тоже борьба. Не такая прямая и понятная, как требования свободы слова или освобождения политзаключённых. Но не менее важная — символическая. Как установление памятника Дзержинскому на Лубянской площади, который должен возвышаться над Соловецким камнем памяти погибшим в том числе от его рук. Десятки лет сотни тысяч людей не знали, где погибли их родители, расстрелянные советской властью или умершие в лагерях. Организаторы террора тщательно охраняли тайну мест гибели, стирая убитых не только физически, но и из памяти.

Сразу после появления информации об убийстве Бориса Немцова люди повезли цветы. Так бывает в любой момент гибели. К 28 февраля на мосту был уже мемориал из цветов и фотографий на 150 метров. Обычно такие стихийные мемориалы существуют несколько дней и постепенно забываются. Но тут что-то пошло не так. Стихийный мемориал стихийно продержался месяц. Ровно через месяц после убийства — в ночь с 27 на 28 марта власти впервые попытались полностью уничтожить мемориал. И тут началась борьба памятей длиной вот уже в шесть лет. Шесть лет несут вахту памяти волонтёры и активисты. Каждый вечер шесть лет (за исключением карантина из-за пандемии коронавируса) в 23:31 проводится «минута молчания». Шесть лет власти и провластные активисты пытаются разрушить мемориал. Шесть лет его восстанавливают обратно.

Стихийные мемориалы и места памяти возникают довольно часто: мы видим их на обочинах дорог у мест гибели автомобилистов или у рек, где погибли на порогах туристы. Эти места памяти никто не трогает. И некоторые из них существуют десятилетиями. Когда мы пытались вспомнить примеры, похожие на мост Немцова, нам в голову пришло два примера: в конце апреля 2020 года в Петербурге на строительном ограждении на Малой Садовой улице силами журналистов и активистов появилась стена памяти медикам, погибшим от коронавируса. Однако стена ни разу не подверглась вандализму или нападению. Её никто не охранял. А к сроку необходимости сноса забора с помощью депутатов ЗакСа были проведены переговоры, и все портреты со стены были направлены в музей политической истории. Второй похожий мемориал — это мемориал в Нижнем Новгороде на месте гибели Ирины Славиной, журналистки, которая совершила самосожжение около здания областного управления МВД. Там нет ночных бдений и ежедневной минуты молчания. Но в остальном мемориал сделан по подобию моста Немцова. Власти неоднократно его зачищали, на него нападали вандалы, но активисты каждый раз восстанавливали его.

Память и через месяцы, и через годы остаётся горячей точкой идеологической и политической борьбы смыслов. Ровно до тех пор, пока нет диалога и форм примирения. Пока те, кто хотят стирать память, не услышат тех, кто хочет её сохранить. Для памяти Бориса Немцова это могло бы быть в форме установки мемориальной доски на мосту или официального переименования моста.

​​Матери политзаключённых возложили цветы к мемориалу Бориса Немцова

Делегация общественного движения «Матери против политрепрессий» уже не первый год принимает участие в акциях памяти убитого политика.

На мемориале на Большом Москворецком мосту сегодня тысячи людей — от дипломатов стран Евросоюза и посла США до простых россиян. В числе гражданских активистов, почтивших память убитого политика — представители движения «Матери против политических репрессий». Среди них — Юлия Шестун (жена Александра Шестуна), Юлия Виноградова (мама Анны Павликовой, дело «Нового величия»), Константин Котов, Людмила Суровцева (мама Сергея Суровцева, «московское дело»), Вера Синица (мама Владислава Синицы, «московское дело»), правозащитница Александра Крыленкова.

В полном составе движение матерей принимало участие в Марше Немцова в прошлом году. Женщины шли отдельной внушительной колонной. Многие из них олицетворяют Бориса Немцова с безвозвратно ушедшей альтернативой, в условиях которой их дети были бы свободны. Как никому, близок матерям и главный лозунг тех, кто увековечивает память о политике, — «БОРИСЬ», сочетающий в себе имя оппозиционера и призыв быть стойкими и не сдаваться.

Борис Немцов был застрелен на Большом Москворецком мосту 27 февраля 2015 года. Исполнители убийства приговорены к длительным срокам заключения, однако заказчики, как и во многих других случаях, так и не найдены.

​​Стало известно, что Алексей Навальный будет отбывать наказание в ИК-2 в Покрове Владимирской области. Это колония общего режима для впервые осуждённых к лишению свободы. Рассказываем, с какими трудностями сталкивались заключённые покровской колонии и какие впечатления остались у адвокатов.

В 2019—2020 годах в ИК-2 отбывал наказание гражданский активист, политзаключённый Константин Котов, осуждённый на полтора года по статье 212.1 УК РФ. В колонии Котов получил несколько дисциплинарных взысканий, якобы из-за нарушения распорядка. Два их них были связаны с тем, что другой осуждённый одолжил Котову свои перчатки при построении на улице. Третье — с тем, что Котов якобы не поздоровался с сотрудником колонии (из-за чего его на 10 суток поместили в ШИЗО). Адвокат Котова Мария Эйсмонт уточнила, что сотрудник находился за спиной Котова и в тот день они здоровались уже дважды.

Эйсмонт заявляла, что все эти взыскания были неправомерными. А на заседание дисциплинарной комиссии чиновники отказались вызвать адвокатов, тем самым нарушив право заключённого на юридическую помощь.

Также в ИК-2 в 2017—2019 годах находился националист Дмитрий Дёмушкин, приговорённый к 2,5 годам лишения свободы по ч. 1 ст. 282 УК РФ за репост фотографии. В колонии на него оказывалось давление: сотрудники ФСБ проводили с ним «беседы», следователи допрашивали в качестве свидетеля по новым уголовным делам и угрожали новыми сроками.

Сам Дёмушкин после освобождения рассказывал, что на спецотряде буквально при любом разговоре с сотрудниками ФСИН он должен был делать «доклад», включающий ФИО, год рождения, статью и другие данные. «Каждые два часа приходил сотрудник, я давал доклад — за 16 часов, соответственно, восемь раз. И восемь раз сотрудники приходили ко мне ночью. Меня будили за ночь восемь раз с фонарём, спать я научился урывками, по часу», — вспоминал Демушкин в разговоре с ОВД-Инфо. «Чтобы почесать нос, нужно спрашивать разрешение, в туалет ходишь с человеком».

Среди заключённых эта колония пользуется дурной славой как «образцово-показательный лагерь». Правозащитники тоже говорят, что осуждённым приходится чуть ли не круглосуточно маршировать, выполнять муштру и всячески соблюдать строгий, формальный режим поведения. На портале «Гулагу.нет» имеется подробное свидетельство о пытках, избиениях и издевательствах в ИК-2, в которых участвуют как сотрудники ФСИН, так и заключённые-активисты.

Адвокат Эльдар Гароз отмечал, что для встречи со своими доверителями в ИК-2 защитникам приходится ждать по пять часов. «Они говорят, что заняты, а мы видим, что одни сидим, больше никаких адвокатов не приехало. Сейчас стало попроще, но тем не менее на это убивается весь день».

Наши друзья из «Теплицы социальных технологий» всегда предлагают очень крутые образовательные и другие возможности для НКО и активистов.

Актуально, интересно, важно и полезно. Рассказываем:

▪️ Онлайн-курс Теплицы: «Поисковое продвижение сайта НКО: SEO для непрофессионалов». 2–5 марта

▪️ «День открытых данных» – 2021 – Ежегодное событие, которое помогает продвигать концепцию открытости органов государственной власти, бизнеса, НКО и гражданского общества. 6 марта

▪️ DemHack 2: хакатон решений в области приватности и доступа к информации 20–21 марта от «РосКомСвободы» и Privacy Accelerator. Заявки до 11 марта

▪️ Программа для сотрудников НКО «ПРО_Партнерство» от D-Group.Social – О том, как привлекать ресурсы на создание социальных проектов и качественно изменить работу с партнерами. Заявки до 7 марта

▪️ Форум благотворителей и меценатов от Forbes.Congress. 2 марта 2021

▪️ Лаборатория кампаний против домашнего насилия TellingHerStory с 29 марта по 23 мая от «Пражского гражданского центра», признанного нежелательной организацией на территории РФ. Заявки до 14 марта

▪️ «Активное поколение 2021» и «СТАРШИЕ» – конкурсы социальных проектов для старшего поколения от фонда «Добрый город Петербург». Заявки до 12 марта

Подробнее о всех мероприятиях тут: https://te-st.ru/2021/02/26/education-for-ngos-54/

Смотрите какие участни_цы будут у нас в новом «Переживании активизма»:
- Айдар Губайдулин — фигурант "московского дела"
- Алина Далина - активистка, координаторка «Открытой России»
 - Надежда Сидорова — мама узника "ростовского дела" Яна Сидорова, правозащитница в "Открытом пространстве"

Тема встречи - чувствую ли я себя свободным или свободной? Что это за состояние? Можем ли мы быть свободными, если нас могут лишить внешней свободы?

🥳 3 марта в 19:00
Зарегистрируйтесь, пожалуйста, чтобы мы прислали ссылку на Zoom.

Встречи модерируют редакторка «Теплицы социальных технологий Наташа Баранова и административный директор правозащитного проекта «Открытое пространство»  Илья Ершов.

Количество террористов, внесённых в список Росфинмониторинга, с каждым годом увеличивается. Причём по террористическим статьям начали привлекать даже подростков: с июня 2020 года под следствием находятся школьники из Канска, а в июле в колонию отправили юношу из Башкортостана.

В нашем материале рассказываем, как судят за терроризм и экстремизм и какие с этим есть проблемы: https://telegra.ph/Kak-sudyat-po-terroristicheskim-statyam-03-01

Фото: Давид Френкель / Медиазона

​​Привет, друзья! Это команда «Открытого пространства» — правозащитного проекта, над которым работают несколько человек из разных городов.

Вот чем мы занимаемся:
— даём консультации активистам и активисткам на горячей линии;
— оказываем психологическую помощь (через тот же бот или через Психологический центр);
— по запросу проводим лекции и семинары на правозащитную и активистскую тематику;
— делаем памятки и инструкции о том, как обезопасить себя при задержании, обыске и в других экстренных случаях;
— анализируем статистику приговоров, пишем о российских колониях и следим за судьбой политических заключённых.

«Открытое пространство» выросло из одноимённого коворкинга для гражданских активистов в Санкт-Петербурге на Достоевского, 34 — замечательного места, где любой желающий может провести лекцию или встречу на социальную, правозащитную или активистскую тему. Как только позволит эпидемиологическая обстановка, мы планируем открыть пространство и в Москве.

Обращайтесь — будем рады помочь!

Мы в соцсетях: FB, VK, Twitter, Instagram.