История давняя, но я часто вспоминаю ее, читая жаркие дискуссии на тему, как надо и не надо себя вести в наше сложное время, и кто на что имеет право, и какие идиoты находятся на той, другой, не нашей стороне. Иногда так и хочется крикнуть кому-нибудь: на себя посмотри, такой-сякой-разэтакий. Но… Не судите, да не судимы будете, ибо каким судом судите, таким будете судимы; и какою мерою мерите, такою и вам будут мерить. Две тысячи лет прошло с тех пор, как это сказано, а мы все судим и судим.
Forwarded from Подосокорский
Список 50 исторических многотомников на русском языке, чтобы иметь серьезное и твердое знание
1. Акройд П. «История Англии» в 6 т.
2. Бродель Ф. «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.» в 3 т.
3. Вебер Г. «Всеобщая история» в 15 т.
4. «Всемирная история» в 6 т. / Гл. ред. А.О. Чубарьян.
5. Гиббон Э. «Закат и падение Римской Империи» в 7 т.
6. Гизо Ф. «История английской революции» в 3 т.
7. Голиков И.И. «Деяния Петра Великого» в 15 т.
8. Грец Г. «История евреев с древнейших времен до настоящего» в 12 т.
9. «Духовная культура Китая» в 5 кн. / гл. ред.: М.Л. Титаренко.
10. Зелинский Ф.Ф. «История античных религий» в 6 т.
11. «История XIX века» в 8 т. / Под ред. профессоров Лависса и Рамбо
12. «История Китая с древнейших времен до начала XXI века» в 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский.
13. «История России в XIX веке»в 9 т. (Тип. Бр. А. и И. Гранат и Ко).
14. Йегер О. «Всеобщая история» в 4 т.
15. Карамзин Н.М. «История государства Российского» в 12 т.
16. Кареев Н.И. «История Западной Европы в Новое время» в 7 кн.
17. «Кембриджская история древнего мира» в 14 т.
18. Ключевский В.О. «Курс русской истории» в 5 т.
19. Костомаров Н.И. «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» в 3 т.
20. Коткин С. «Сталин» в 3 т.
21. Курциус Э. «История Греции» в 3 т.
22. Мишле Ж. «История французской революции» в 6 т.
23. Моммзен Т. «История Рима» в 5 т.
24. Мюллер А. «История ислама от основания до новейших времён» в 4 т.
25. «Общественная мысль России: с древнейших времен до середины XX в.» в 4 т. / отв. ред. И.Н. Данилевский.
26. «Отечественная война и русское общество. 1812-1912. Юбилейное издание» в 7 т.
27. Пайпс Р. «Русская революция» в 3 кн.
28. Петрушевский А. «Генералиссимус князь Суворов» в 3 т.
29. Плутарх. «Сравнительные жизнеописания» в 3 т.
30. Полевой Н.А. «История русского народа» в 6 т.
31. Прескотт У. «История правления Филиппа II, короля Испании» в 6 ч.
32. Серков А.И. «История русского масонства XX века» в 3 т.
33. Солженицын А.И. «Архипелаг ГУЛаг. 1918-1956. Опыт художественного исследования» в 3 т.
34. Солженицын А.И. «Красное колесо» в 10 т.
35. Соловьев С.М. «История России с древнейших времен» в 29 т.
36. Стасюлевич М.М. «История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых» в 3 т.
37. Сыма Цянь. «Исторические записки (Ши цзи)» в 9 т.
38. Тарле Е.В. «Сочинения» в 12 т.
39. Татищев В.Н. «История Российская» в 7 т.
40. Тит Ливий. «История Рима от основания города» в 3 т.
41. «Три века - Россия от Смуты до нашего времени» в 6 кн. / под ред. В.В. Каллаша.
42. Тьер А. «История французской революции» в 5 т.
43. Тьер А. «История Консульства и империи» в 6 кн.
44. Успенский Ф.И. «История Византийской империи» в 5 т.
45. Черчилль У. «Вторая мировая война» в 6 т.
46. Черчилль У. «История англоязычных народов» в 4 т.
47. Шильдер Н.К. «Император Александр Первый: Его жизнь и царствование» в 4 т.
48. Шлоссер Ф.К. «Всемирная история» в 18 т.
49. Шлоссер Ф.К. «История 18 и 19 столетий до падения Французской империи» в 8 т.
50. Щербатов М.М. «История Российская от древнейших времен» в 7 т.
1. Акройд П. «История Англии» в 6 т.
2. Бродель Ф. «Материальная цивилизация, экономика и капитализм, XV-XVIII вв.» в 3 т.
3. Вебер Г. «Всеобщая история» в 15 т.
4. «Всемирная история» в 6 т. / Гл. ред. А.О. Чубарьян.
5. Гиббон Э. «Закат и падение Римской Империи» в 7 т.
6. Гизо Ф. «История английской революции» в 3 т.
7. Голиков И.И. «Деяния Петра Великого» в 15 т.
8. Грец Г. «История евреев с древнейших времен до настоящего» в 12 т.
9. «Духовная культура Китая» в 5 кн. / гл. ред.: М.Л. Титаренко.
10. Зелинский Ф.Ф. «История античных религий» в 6 т.
11. «История XIX века» в 8 т. / Под ред. профессоров Лависса и Рамбо
12. «История Китая с древнейших времен до начала XXI века» в 10 т. / гл. ред. С.Л. Тихвинский.
13. «История России в XIX веке»в 9 т. (Тип. Бр. А. и И. Гранат и Ко).
14. Йегер О. «Всеобщая история» в 4 т.
15. Карамзин Н.М. «История государства Российского» в 12 т.
16. Кареев Н.И. «История Западной Европы в Новое время» в 7 кн.
17. «Кембриджская история древнего мира» в 14 т.
18. Ключевский В.О. «Курс русской истории» в 5 т.
19. Костомаров Н.И. «Русская история в жизнеописаниях ее главнейших деятелей» в 3 т.
20. Коткин С. «Сталин» в 3 т.
21. Курциус Э. «История Греции» в 3 т.
22. Мишле Ж. «История французской революции» в 6 т.
23. Моммзен Т. «История Рима» в 5 т.
24. Мюллер А. «История ислама от основания до новейших времён» в 4 т.
25. «Общественная мысль России: с древнейших времен до середины XX в.» в 4 т. / отв. ред. И.Н. Данилевский.
26. «Отечественная война и русское общество. 1812-1912. Юбилейное издание» в 7 т.
27. Пайпс Р. «Русская революция» в 3 кн.
28. Петрушевский А. «Генералиссимус князь Суворов» в 3 т.
29. Плутарх. «Сравнительные жизнеописания» в 3 т.
30. Полевой Н.А. «История русского народа» в 6 т.
31. Прескотт У. «История правления Филиппа II, короля Испании» в 6 ч.
32. Серков А.И. «История русского масонства XX века» в 3 т.
33. Солженицын А.И. «Архипелаг ГУЛаг. 1918-1956. Опыт художественного исследования» в 3 т.
34. Солженицын А.И. «Красное колесо» в 10 т.
35. Соловьев С.М. «История России с древнейших времен» в 29 т.
36. Стасюлевич М.М. «История средних веков в ее писателях и исследованиях новейших ученых» в 3 т.
37. Сыма Цянь. «Исторические записки (Ши цзи)» в 9 т.
38. Тарле Е.В. «Сочинения» в 12 т.
39. Татищев В.Н. «История Российская» в 7 т.
40. Тит Ливий. «История Рима от основания города» в 3 т.
41. «Три века - Россия от Смуты до нашего времени» в 6 кн. / под ред. В.В. Каллаша.
42. Тьер А. «История французской революции» в 5 т.
43. Тьер А. «История Консульства и империи» в 6 кн.
44. Успенский Ф.И. «История Византийской империи» в 5 т.
45. Черчилль У. «Вторая мировая война» в 6 т.
46. Черчилль У. «История англоязычных народов» в 4 т.
47. Шильдер Н.К. «Император Александр Первый: Его жизнь и царствование» в 4 т.
48. Шлоссер Ф.К. «Всемирная история» в 18 т.
49. Шлоссер Ф.К. «История 18 и 19 столетий до падения Французской империи» в 8 т.
50. Щербатов М.М. «История Российская от древнейших времен» в 7 т.
Можно спорить, о том, являются ли отношения Израиля с Палестинской автономией оккупацией. Можно еще дольше спорить, кто виноват в том, что раз за разом попытки мирных переговоров заканчиваются полнейшим крахом. Можно спорить и о том, кто сделал больше уступок, нужны ли были эти уступки, было ли их слишком мало или, наоборот, слишком много.
Об одном нельзя спорить: существа, которые тыкают приклaдом в пятилетнего мальчика и смеются, и требуют: «Скажи ‘мама’, скажи ’мама’» - на камеру требуют, в запись, чтобы выложить в сеть, чтобы смеяться многократно - людьми не являются. И дети их, стоящие вокруг, дети, которые смеются вслед за взрослыми, и тыкают в мальчика пальцами по отсутствии прикладов, вряд ли вырастут людьми. Так что это тщательно зафиксированное уничтожение – это уничтожение не только несчастного еврeйского ребенка, это уничтожение целого поколения палестинских детей, методичное убивание в них всего человеческого, чтобы ценили, любили, понимали не свободу, а фанатизм, не жизнь, а смeрть и только смeрть.
Но у тех, кто верит в смерть больше, чем в жизнь, нет будущего. Смерть – это всегда прошлое, когда она есть – человека уже нет. Поэтому победят те, кто верит в жизнь. Победим мы. Какую бы тяжелую цену не пришлось нам заплатить. Вот только в следующий раз, когда прекраснодушные либералы из благополучных стран начнут рассказывать нам о страданиях пaлестинцев, нужно напомнить им эту картинку: пaлестинцы, взрослые и дети, стоят кругом и тычут, тычут пальцами в пятилетнего мальчика, вся вина которого в том, что он родился еврeeм в приграничном кибуце. Тычут и смеются.
Как бы ни провоцировали, как бы ни пытались использовать вменяемого человека, он не станет тыкать приклaдом в пятилетнего ребенка и снимать это на видео. Никакая оккупация, никакие страдания не сделают человека зверем, если изначально в нем человеческого больше, чем звериного. Именно поэтому Израиль продолжает сегодня - сегодня! после 700 погибших, включая 500 мирных граждан! - рассылать сообщения жителям Газы: «Уходите, прячьтесь, мы будем бомбить». Можно считать нас дураками, самоубийцами, идиотами в розовых очках, но именно поэтому мы остаемся людьми в любой войне. Именно поэтому мы победим.
Видео не выкладываю, видеть это невозможно. Мазохисты могут найти на других каналах.
Об одном нельзя спорить: существа, которые тыкают приклaдом в пятилетнего мальчика и смеются, и требуют: «Скажи ‘мама’, скажи ’мама’» - на камеру требуют, в запись, чтобы выложить в сеть, чтобы смеяться многократно - людьми не являются. И дети их, стоящие вокруг, дети, которые смеются вслед за взрослыми, и тыкают в мальчика пальцами по отсутствии прикладов, вряд ли вырастут людьми. Так что это тщательно зафиксированное уничтожение – это уничтожение не только несчастного еврeйского ребенка, это уничтожение целого поколения палестинских детей, методичное убивание в них всего человеческого, чтобы ценили, любили, понимали не свободу, а фанатизм, не жизнь, а смeрть и только смeрть.
Но у тех, кто верит в смерть больше, чем в жизнь, нет будущего. Смерть – это всегда прошлое, когда она есть – человека уже нет. Поэтому победят те, кто верит в жизнь. Победим мы. Какую бы тяжелую цену не пришлось нам заплатить. Вот только в следующий раз, когда прекраснодушные либералы из благополучных стран начнут рассказывать нам о страданиях пaлестинцев, нужно напомнить им эту картинку: пaлестинцы, взрослые и дети, стоят кругом и тычут, тычут пальцами в пятилетнего мальчика, вся вина которого в том, что он родился еврeeм в приграничном кибуце. Тычут и смеются.
Как бы ни провоцировали, как бы ни пытались использовать вменяемого человека, он не станет тыкать приклaдом в пятилетнего ребенка и снимать это на видео. Никакая оккупация, никакие страдания не сделают человека зверем, если изначально в нем человеческого больше, чем звериного. Именно поэтому Израиль продолжает сегодня - сегодня! после 700 погибших, включая 500 мирных граждан! - рассылать сообщения жителям Газы: «Уходите, прячьтесь, мы будем бомбить». Можно считать нас дураками, самоубийцами, идиотами в розовых очках, но именно поэтому мы остаемся людьми в любой войне. Именно поэтому мы победим.
Видео не выкладываю, видеть это невозможно. Мазохисты могут найти на других каналах.
image_2023-10-11_10-51-28.png
305.3 KB
Помните эту вечную историю, кочующую по просторам сети, о рассказе из одной строки. "Продаются детские ботиночки. Неношеные". Кажется, Хемингуэй.
Что ж, действительность очередной раз превзошла литературу. "Есть нехватка материнского молока".
Некоторые скажут, что об этом не надо писать, чтобы сохранить свое психическое здоровье. Нет, надо. Именно для того, чтобы сохранить свое психическое здоровье. Нормальным людям трудно воевать, трудно, почти невозможно убивать других людей. Но если знать, что воюешь с абсолютным злом, становится легче.
Что ж, действительность очередной раз превзошла литературу. "Есть нехватка материнского молока".
Некоторые скажут, что об этом не надо писать, чтобы сохранить свое психическое здоровье. Нет, надо. Именно для того, чтобы сохранить свое психическое здоровье. Нормальным людям трудно воевать, трудно, почти невозможно убивать других людей. Но если знать, что воюешь с абсолютным злом, становится легче.
- Приезжай к нам, - зовут друзья из России, из Франции, из Канады, отовсюду. - Приезжай, пересиди, зачем тебе жить в этом ужасе?
Спасибо, друзья. Благодарна и счастлива, что вы у меня есть. Но не приеду.
Не потому что я необыкновенный герой беспредельного мужества. Герой из меня совсем никакой, и у мужества моего оказались вполне земные пределы. Но Израиль - это мой Дом, мой дом. Это иерусалимские горы, неровной линией перечеркивающие горизонт в ясную погоду, это лимонное деревце на балконе, это привычно громкая гортанная речь под окнами, это старая глупая рыжая собака. Невозможно убегать из дома всякий раз, когда очередные борцы за собственную значимость решат забросать твой дом ракетами. Какой тогда смысл в этом доме вообще? Кто будет поливать это деревце? Улыбаться эти детям? Здороваться с этими стариками? Гулять с этой собакой? Кто будет обживать мой дом, поддерживать, охранять? И почему этот кто-то должен делать это для меня, за меня?
Не уеду. Буду рядом со своими, потому свои теперь все, все девять миллионов триста тысяч израильтян - свои. У нас не только общий дом, у нас общая страшная боль, и общий гнев, и общая надежда. У нас общее прошлое, у нас – так или иначе - общее будущее. Значит, и настоящее у нас должно быть общее, со всеми ракетами, со всей болью, со всеми ужасами нашего нынешнего бытия.
Вот такое решение. Не универсальное, не всем подходит. Никого не осуждаю, у каждого своя мера того, что может вынести его душа. У каждого свои тараканы, свои долги, свои дети. Дай нам бог сил всем, и тем, кто уехал, и тем, кто остался.
Тем, кто остался – спасибо еще и за то, что остались людьми, что ни разу за 18 дней войны не слышала я ни в магазине, ни в поликлинике, ни на улице, ни в автобусе пожелания смерти тем несчастным, от имени которых начался очередной еврейский погром. Спасибо за то, что невыносимая, чудовищная трагедия, которая задела нас всех, абсолютно всех, каждого, не превратила нас в зверей.
Остаюсь дома. Вместе победим. Победим вместе.
Спасибо, друзья. Благодарна и счастлива, что вы у меня есть. Но не приеду.
Не потому что я необыкновенный герой беспредельного мужества. Герой из меня совсем никакой, и у мужества моего оказались вполне земные пределы. Но Израиль - это мой Дом, мой дом. Это иерусалимские горы, неровной линией перечеркивающие горизонт в ясную погоду, это лимонное деревце на балконе, это привычно громкая гортанная речь под окнами, это старая глупая рыжая собака. Невозможно убегать из дома всякий раз, когда очередные борцы за собственную значимость решат забросать твой дом ракетами. Какой тогда смысл в этом доме вообще? Кто будет поливать это деревце? Улыбаться эти детям? Здороваться с этими стариками? Гулять с этой собакой? Кто будет обживать мой дом, поддерживать, охранять? И почему этот кто-то должен делать это для меня, за меня?
Не уеду. Буду рядом со своими, потому свои теперь все, все девять миллионов триста тысяч израильтян - свои. У нас не только общий дом, у нас общая страшная боль, и общий гнев, и общая надежда. У нас общее прошлое, у нас – так или иначе - общее будущее. Значит, и настоящее у нас должно быть общее, со всеми ракетами, со всей болью, со всеми ужасами нашего нынешнего бытия.
Вот такое решение. Не универсальное, не всем подходит. Никого не осуждаю, у каждого своя мера того, что может вынести его душа. У каждого свои тараканы, свои долги, свои дети. Дай нам бог сил всем, и тем, кто уехал, и тем, кто остался.
Тем, кто остался – спасибо еще и за то, что остались людьми, что ни разу за 18 дней войны не слышала я ни в магазине, ни в поликлинике, ни на улице, ни в автобусе пожелания смерти тем несчастным, от имени которых начался очередной еврейский погром. Спасибо за то, что невыносимая, чудовищная трагедия, которая задела нас всех, абсолютно всех, каждого, не превратила нас в зверей.
Остаюсь дома. Вместе победим. Победим вместе.
Расскажу три истории. Выводов делать не буду – выводы делайте сами.
История первая
Одна из двух израильтянок-заложниц, которых ХАМАС освободил 3 дня назад – это Йохевед Липшиц. Ей 85 лет. Муж Йохевед, Одед Липшиц – журналист, политический активист, один из основателей кибуца Нир Оз. Ему 83 года. В течение многих лет Одед и Йохевед занимались добровольческой деятельностью – они подвозили больных палестинских детей на лечение в израильские больницы. Встречали на пропускном пункте, на границе Израиля и Газы, везли в больницу, потом, если была необходимость, отвозили обратно. Чтобы эти больные дети и их родители не ездили на автобусах с пересадками и не платили больших денег за такси.
Одед по-прежнему остается в заложниках.
История вторая
Иногда, если у палестинских детей обнаруживается рак в тяжелой форме, вместо того, чтобы ездить каждый день на лечение, они остаются в израильских больницах. Бесплатно, естественно. Вместе с матерями.
7 октября, в день кровавой резни, учиненной ХАМАСом на юге Израиля, в одной из израильских больниц лежали несколько таких детей. Узнав о случившемся, их матери ликовали и обнимались от счастья, что ХАМАСу удалось нанести Израилю такой сокрушительный удар. Плясали, смеялись и презрительно игнорировали просьбу медперсонала вести себя поприличней. На третий день они притихли. Из больницы их не выкинули, лечение продолжили по плану, даже когда в больницу поступило огромное количество раненых израильтян с юга.
История третья.
«Свободнaя Пaлестинa от реки дo мoря» («Frоm the river to the seа Palеstinе will bе frее») – любимая речевка и любимый лозунг про-палестинских демонстраций. Для тех, кто не в курсе, река –это Иордан, море – Средиземное. На узкой полоске между рекой Иордан и побережьем Средиземного моря сегодня располагается Израиль. Многие утверждают, что американские студенты, в исступлении выкрикивающие раз за разом эту речевку, не понимают, о чем она, поскольку не знакомы с ближневосточной географией.
С географией они, может быть, и не знакомы, но.
13 октября на совместном антиизраильском митинге студентов Бостонского университета и университета Тафта один из выступающих, Тарек Бацци, заявил: «Мы здесь не для того, чтобы осуждать убийства невинных гражданских лиц с обеих сторон. Мы здесь не для того, чтобы скандировать пустые лозунги, потому что, когда мы говорим «Освободить Палестину» и когда мы говорим «От рeки до мoря», мы понимаем, что это значит… Единственная надежда, которая есть у Палестины, — это ее вооруженное сопротивление… Если вы за свободу Палестины, то вы сторонник вооруженного сопротивления».
Выводов, повторюсь, не будет. Думайте сами.
История первая
Одна из двух израильтянок-заложниц, которых ХАМАС освободил 3 дня назад – это Йохевед Липшиц. Ей 85 лет. Муж Йохевед, Одед Липшиц – журналист, политический активист, один из основателей кибуца Нир Оз. Ему 83 года. В течение многих лет Одед и Йохевед занимались добровольческой деятельностью – они подвозили больных палестинских детей на лечение в израильские больницы. Встречали на пропускном пункте, на границе Израиля и Газы, везли в больницу, потом, если была необходимость, отвозили обратно. Чтобы эти больные дети и их родители не ездили на автобусах с пересадками и не платили больших денег за такси.
Одед по-прежнему остается в заложниках.
История вторая
Иногда, если у палестинских детей обнаруживается рак в тяжелой форме, вместо того, чтобы ездить каждый день на лечение, они остаются в израильских больницах. Бесплатно, естественно. Вместе с матерями.
7 октября, в день кровавой резни, учиненной ХАМАСом на юге Израиля, в одной из израильских больниц лежали несколько таких детей. Узнав о случившемся, их матери ликовали и обнимались от счастья, что ХАМАСу удалось нанести Израилю такой сокрушительный удар. Плясали, смеялись и презрительно игнорировали просьбу медперсонала вести себя поприличней. На третий день они притихли. Из больницы их не выкинули, лечение продолжили по плану, даже когда в больницу поступило огромное количество раненых израильтян с юга.
История третья.
«Свободнaя Пaлестинa от реки дo мoря» («Frоm the river to the seа Palеstinе will bе frее») – любимая речевка и любимый лозунг про-палестинских демонстраций. Для тех, кто не в курсе, река –это Иордан, море – Средиземное. На узкой полоске между рекой Иордан и побережьем Средиземного моря сегодня располагается Израиль. Многие утверждают, что американские студенты, в исступлении выкрикивающие раз за разом эту речевку, не понимают, о чем она, поскольку не знакомы с ближневосточной географией.
С географией они, может быть, и не знакомы, но.
13 октября на совместном антиизраильском митинге студентов Бостонского университета и университета Тафта один из выступающих, Тарек Бацци, заявил: «Мы здесь не для того, чтобы осуждать убийства невинных гражданских лиц с обеих сторон. Мы здесь не для того, чтобы скандировать пустые лозунги, потому что, когда мы говорим «Освободить Палестину» и когда мы говорим «От рeки до мoря», мы понимаем, что это значит… Единственная надежда, которая есть у Палестины, — это ее вооруженное сопротивление… Если вы за свободу Палестины, то вы сторонник вооруженного сопротивления».
Выводов, повторюсь, не будет. Думайте сами.
Когда-то давно, собирая материал для очередной книги, я читала воспоминания солдат первой мировой войны. Одним из повторяющихся мотивов в воспоминаниях людей разного возраста, происхождения, образования был ужас и отвращение после первого убитого врага, особенно если это случилось в рукопашном бою. Многих тошнило, кого-то пробивала жуткая дрожь, практические все обливались потом, некоторые впадали в депрессию, иногда длительную.
Это нормальная человеческая реакция на убийство. На нарушение заповеди. На попытку стать вровень с богом и отнять чужую жизнь.
Это нормальная реакция нормального человека. Даже на войне, даже в обстоятельствах, когда или ты, или тебя, когда перед тобой такой же вооруженный человек с такой же целью – убить врага.
Потому что «Не убий!» – очень сильный и очень древний запрет. Базовый запрет, на нем построена человеческая цивилизация. Нельзя убивать безоружных. Нельзя убивать слабых. Нельзя убивать детей. Нельзя убивать.
Чтобы решиться на это, чтобы пойти на такую чудовищную жестокость как убить младенца и отрезать ему голову, человек должен перестать быть человеком, он должен сломать в себе что-то очень важное, он должен превратить себя в хищное животное, которому неведомы сочувствие и жалость. Он должен отключить память, чтобы страшная эта картина не мучила его потом. Он должен убедить себя в том, что тот, другой, которого он собирается убить – не есть ему подобный. Словом, он должен стать зверем.
Не все люди способны озвереть сами по себе. Некоторых приходиться к этому долго готовить, с самого раннего возраста. Но если повторять каждый день, что другой – не человек, а отвратительная свинья, грязь на подошвах человечества, сатана и причина всех зол, если убеждать постоянно и настойчиво, что убийство этого отвратительного другого не грех, а подвиг, за который ты попадешь в рай, а твоя семья получит много денег, то лет за 10-15 можно вырастить идеальную, жестокую и бездумную, машину для убийства.
Сколько таких машин, готовых к действию, почти готовых, полу-готовых сидит сегодня в туннелях Газы? В бункерах Хезболлы? Сколько их выращено в Афганистане, в Иране, в Йемене?
Хочется спросить своих прекраснодушных европейских друзей и знакомых, вышедших вчера на гигантскую демонстрацию поддержки Палестины в Лондоне: неужели вы так наивны, что верите будто Израилем все кончится? Верите, что сбросив в море 7 миллионов евреев, эти машины убийства не начнут искать себе новые жертвы, а переквалифицируются в садоводов? Что те, кто убивает своих, убивает палестинцев, за свободу которых вы так ратуете, по малейшему подозрению на несогласие, не снесут с лица земли чуждую им западную цивилизацию при первой же возможности?
Если да, вы уже не наивны, а просто и безнадежно глупы. Или трусливы, и отказываетесь смотреть правде в лицо. Если нет – то вашему лицемерию и ханжеству нет предела.
Это нормальная человеческая реакция на убийство. На нарушение заповеди. На попытку стать вровень с богом и отнять чужую жизнь.
Это нормальная реакция нормального человека. Даже на войне, даже в обстоятельствах, когда или ты, или тебя, когда перед тобой такой же вооруженный человек с такой же целью – убить врага.
Потому что «Не убий!» – очень сильный и очень древний запрет. Базовый запрет, на нем построена человеческая цивилизация. Нельзя убивать безоружных. Нельзя убивать слабых. Нельзя убивать детей. Нельзя убивать.
Чтобы решиться на это, чтобы пойти на такую чудовищную жестокость как убить младенца и отрезать ему голову, человек должен перестать быть человеком, он должен сломать в себе что-то очень важное, он должен превратить себя в хищное животное, которому неведомы сочувствие и жалость. Он должен отключить память, чтобы страшная эта картина не мучила его потом. Он должен убедить себя в том, что тот, другой, которого он собирается убить – не есть ему подобный. Словом, он должен стать зверем.
Не все люди способны озвереть сами по себе. Некоторых приходиться к этому долго готовить, с самого раннего возраста. Но если повторять каждый день, что другой – не человек, а отвратительная свинья, грязь на подошвах человечества, сатана и причина всех зол, если убеждать постоянно и настойчиво, что убийство этого отвратительного другого не грех, а подвиг, за который ты попадешь в рай, а твоя семья получит много денег, то лет за 10-15 можно вырастить идеальную, жестокую и бездумную, машину для убийства.
Сколько таких машин, готовых к действию, почти готовых, полу-готовых сидит сегодня в туннелях Газы? В бункерах Хезболлы? Сколько их выращено в Афганистане, в Иране, в Йемене?
Хочется спросить своих прекраснодушных европейских друзей и знакомых, вышедших вчера на гигантскую демонстрацию поддержки Палестины в Лондоне: неужели вы так наивны, что верите будто Израилем все кончится? Верите, что сбросив в море 7 миллионов евреев, эти машины убийства не начнут искать себе новые жертвы, а переквалифицируются в садоводов? Что те, кто убивает своих, убивает палестинцев, за свободу которых вы так ратуете, по малейшему подозрению на несогласие, не снесут с лица земли чуждую им западную цивилизацию при первой же возможности?
Если да, вы уже не наивны, а просто и безнадежно глупы. Или трусливы, и отказываетесь смотреть правде в лицо. Если нет – то вашему лицемерию и ханжеству нет предела.
Когда случилось 7 октября, когда мы проснулись субботним утром под звуки сирены, когда на нас полетели тысячи ракет, и тысячи людей оказались на линии огня, я не ждала от своих друзей по всему миру громких высказываний, демонстраций, петиций, публичного осуждения. Никто из нас не ждал. Человек живущий в Бразилии или во Вьетнаме не обязан ежечасно думать о происходящем в Израиле. И не обязан ставить наш флаг на аватар, и петь на улице израильский гимн.
Все, чего мы ждали – это нормальной человеческой реакции. Сочувствия, поддержки.
И многие высказались. Многие ужасались вместе с нами, плакали вместе с нами, негодовали вместе с нами. Многие, но не все. Далеко не все. Я слышу это от многих израильтян.
Убит, похищен, ранен или чудом спасен из рук террористов каждый тысячный житель Израиля. 100% населения сидит под ракетным обстрелами, каждый тридцатый - в армии. Но молчат наши бывшие одноклассники, молчат одногруппники и знакомые, молчат наши приятели и даже хорошие друзья.
Молчат не только публично, но и лично. Продолжают делать вид, что ничего не случилось, выкладывают селфи на красивых фонах, рассуждают о книгах и фильмах, поздравляют всех то с днем пожарника, то с Тыквенным Спасом. Ни словом, ни единым словом не обмолвившись о том ужасе, в котором вот уже почти месяц живет весь Израиль. Не задав естественного человеческого вопроса: «Как вы там?»
Почему они молчат? Потому что им все равно? Или потому что им страшно и не хочется идти против толпы, будь то дагестанская толпа или лондонская, правый путинский антисемитизм или европейский левый? Или они согласны с толпой, пусть не на 100%, но в чем-то или даже во многом? И то страшное, темное, звериное, что вырывается сегодня наружу по всему миру, дремало и в них тоже? Или просто не верят, что их голос что-то изменит? Но мы ведь и не призываем их что-то менять или с кем-то спорить. Мы всего лишь хотим услышать, что им не все равно. Увы! - похоже, что все равно. В лучшем случае.
Что ж, мир подтвердил еще раз, что евреям можно рассчитывать только на себя. Ни на ООН, ни на прогрессивную общественность, ни на дружеские страны – только на себя, на свою армию, да на собственную жестоковыйность. Некоторые из нас еще надеются на Бога. Для других Бог кончился 7 октября.
Все, чего мы ждали – это нормальной человеческой реакции. Сочувствия, поддержки.
И многие высказались. Многие ужасались вместе с нами, плакали вместе с нами, негодовали вместе с нами. Многие, но не все. Далеко не все. Я слышу это от многих израильтян.
Убит, похищен, ранен или чудом спасен из рук террористов каждый тысячный житель Израиля. 100% населения сидит под ракетным обстрелами, каждый тридцатый - в армии. Но молчат наши бывшие одноклассники, молчат одногруппники и знакомые, молчат наши приятели и даже хорошие друзья.
Молчат не только публично, но и лично. Продолжают делать вид, что ничего не случилось, выкладывают селфи на красивых фонах, рассуждают о книгах и фильмах, поздравляют всех то с днем пожарника, то с Тыквенным Спасом. Ни словом, ни единым словом не обмолвившись о том ужасе, в котором вот уже почти месяц живет весь Израиль. Не задав естественного человеческого вопроса: «Как вы там?»
Почему они молчат? Потому что им все равно? Или потому что им страшно и не хочется идти против толпы, будь то дагестанская толпа или лондонская, правый путинский антисемитизм или европейский левый? Или они согласны с толпой, пусть не на 100%, но в чем-то или даже во многом? И то страшное, темное, звериное, что вырывается сегодня наружу по всему миру, дремало и в них тоже? Или просто не верят, что их голос что-то изменит? Но мы ведь и не призываем их что-то менять или с кем-то спорить. Мы всего лишь хотим услышать, что им не все равно. Увы! - похоже, что все равно. В лучшем случае.
Что ж, мир подтвердил еще раз, что евреям можно рассчитывать только на себя. Ни на ООН, ни на прогрессивную общественность, ни на дружеские страны – только на себя, на свою армию, да на собственную жестоковыйность. Некоторые из нас еще надеются на Бога. Для других Бог кончился 7 октября.
Когда некто замахивается на тебя ножом или наставляет пистолет с целью отнять кошелек, с ним можно договориться. Отдать ему кошелек – и дело с концом.
Если он просит не только кошелек, но еще и часы, и кольцо – все еще можно договориться. Часы, конечно, жаль, подарены на первую годовщину свадьбы, и кольцо жаль, семейная реликвия, от бабушки досталось, но жизнь дороже, пусть берет и уходит.
Даже когда он собирается угнать твою машину, можно договориться. Ну что такое машина, в конце концов. Можно новую купить, можно и на автобусе ездить, дешевле будет. Забирай машину, только оставь в покое меня и мою семью, сидящую в машине.
Даже когда он собирается отнять твой дом, можно попробовать договориться. Полдома ему, полдома тебе. Ну хорошо, первых два этажа ему, а чердак тебе. Не самое приятное соседство, но все живы, и чердак – тоже часть дома, и все еще можно жить, и видеть из окна море и закаты, и сажать цветы в горшке на подоконнике, и любоваться перелетными птицами. Правда, теперь в гости приходится летать на параплане, потому что нижний сосед не разрешает ходить по его земле, но на параплане даже интересней.
Но вот когда этот некто собирается тебя убить, когда не помогают ни отданные ему деньги, ни часы с кольцом, ни машина, ни полдома, когда все, чего он хочет – это чтобы тебя здесь не было, тогда приходится выбивать из его руки нож и пистолет. Потому что иначе смерть. Тебе и всем твоим близким.
И если выбитый из рук бандита нож случайно заденет в своем полете стоявших вокруг и улюлюкающих приятелей, если выбитый из его рук пистолет выстрелит, и пуля попадет в кого-то, можно сказать только одно: «Не надо стоять и улюлюкать, когда на твоих глазах кого-то хотят убить».
Если он просит не только кошелек, но еще и часы, и кольцо – все еще можно договориться. Часы, конечно, жаль, подарены на первую годовщину свадьбы, и кольцо жаль, семейная реликвия, от бабушки досталось, но жизнь дороже, пусть берет и уходит.
Даже когда он собирается угнать твою машину, можно договориться. Ну что такое машина, в конце концов. Можно новую купить, можно и на автобусе ездить, дешевле будет. Забирай машину, только оставь в покое меня и мою семью, сидящую в машине.
Даже когда он собирается отнять твой дом, можно попробовать договориться. Полдома ему, полдома тебе. Ну хорошо, первых два этажа ему, а чердак тебе. Не самое приятное соседство, но все живы, и чердак – тоже часть дома, и все еще можно жить, и видеть из окна море и закаты, и сажать цветы в горшке на подоконнике, и любоваться перелетными птицами. Правда, теперь в гости приходится летать на параплане, потому что нижний сосед не разрешает ходить по его земле, но на параплане даже интересней.
Но вот когда этот некто собирается тебя убить, когда не помогают ни отданные ему деньги, ни часы с кольцом, ни машина, ни полдома, когда все, чего он хочет – это чтобы тебя здесь не было, тогда приходится выбивать из его руки нож и пистолет. Потому что иначе смерть. Тебе и всем твоим близким.
И если выбитый из рук бандита нож случайно заденет в своем полете стоявших вокруг и улюлюкающих приятелей, если выбитый из его рук пистолет выстрелит, и пуля попадет в кого-то, можно сказать только одно: «Не надо стоять и улюлюкать, когда на твоих глазах кого-то хотят убить».
Рут Харан родилась в Бухаресте, в Румынии, в 1935 году, младшая из четырех детей. Ее отец, польский еврей, был выслан из Румынии перед началом войны, поскольку не имел румынского гражданства. Мать с детьми осталась в Бухаресте, но для еврейской семьи жизнь в Румынии становилась все более опасной, и они решили перебраться к отцу. После долгих странствий семья воссоединилась в Одессе, где отец, дипломированный врач, работал в больнице. Через год Германия напала на СССР, и им опять пришлось бежать от приближающихся нацистов.
Снова месяцы странствий, голода и холода. Наконец семья осела в Узбекистане, но сразу после окончания войны отца отправили в Молдавию, заведовать больничным отделением в Кишиневе. Через несколько месяцев он умер от тифа.
После смерти отца с помощью дяди они вернулись в Румынию. В 1947 году семья нелегально иммигрировала в Израиль - британцы, правившие тогда в Палестине, строго ограничивали еврейскую иммиграцию.
Рут помнит, как плыла на корабле, как ее угощали мандаринами, как впервые увидела Бахайские сады в Хайфе и решила, что это рай. Семья поселилась в Хайфе, делила квартиру с двумя другими людьми, делила со страной все ее горести и радости. Рут вышла замуж, появились дети, внуки, правнуки. Пять лет, назад после смерти мужа, Рут переехала в кибуц Беэри, чтобы быть рядом со своим сыном Авшаломом и его семьей.
В субботу 7 октября Харан разбудили сирены воздушной тревоги. Она пыталась позвонить сыну, невестке, внукам – никто не отвечал. Постучали в дверь, она открыла. Перед ней стояли 2 вооруженных человека арабского вида. Внезапно кто-то их позвал, и они ушли. Рут закрыла дверь, все еще не понимая, что происходит. Прождав несколько часов, она вышла из дома. Двое сотрудников службы безопасности приказали ей вернуться внутрь и оставаться в защищенной комнате.
В течение всего дня она пряталась в этой комнате, смотрела телевизор, но не могла понять, о чем идет речь. Она пыталась позвонить сыну, кто-то ответил по-арабски. Через 14 часов, уже ночью, спасатели пришли в дом Харан и отвезли ее на близлежащее поле вместе с другими выжившими. Более 100 из 1100 жителей кибуца были убиты, среди них сын Рут и еще двое родственников. Семь членов ее семьи, включая дочь, внуков и правнуков в возрасте 3 и 8 лет, были увезены в Газу.
Последний месяц 88-летняя Рут Харан живет в доме престарелых в Беер-Шеве. Она рассказывает, что в течение многих лет палестинские рабочие трудились на киббуцных полях, работали на стройках, ели в их столовой и даже на ее собственной кухне. Отношения с членами кибуца были вполне дружеские. Понять и осмыслить случившееся Рут до сих пор не в состоянии. Но одну вещь она знает точно –бежать ей некуда
Из интервью Рут Харан агентству новостей JNS:
«Все мое детство мы бежали, и у нас не было дома. На этот раз я больше не убегу. Я вернусь в свой дом. Осенью в кибуце зацветут подсолнухи, и он станет еще красивее, чем был. Я хочу вернуться домой».
Снова месяцы странствий, голода и холода. Наконец семья осела в Узбекистане, но сразу после окончания войны отца отправили в Молдавию, заведовать больничным отделением в Кишиневе. Через несколько месяцев он умер от тифа.
После смерти отца с помощью дяди они вернулись в Румынию. В 1947 году семья нелегально иммигрировала в Израиль - британцы, правившие тогда в Палестине, строго ограничивали еврейскую иммиграцию.
Рут помнит, как плыла на корабле, как ее угощали мандаринами, как впервые увидела Бахайские сады в Хайфе и решила, что это рай. Семья поселилась в Хайфе, делила квартиру с двумя другими людьми, делила со страной все ее горести и радости. Рут вышла замуж, появились дети, внуки, правнуки. Пять лет, назад после смерти мужа, Рут переехала в кибуц Беэри, чтобы быть рядом со своим сыном Авшаломом и его семьей.
В субботу 7 октября Харан разбудили сирены воздушной тревоги. Она пыталась позвонить сыну, невестке, внукам – никто не отвечал. Постучали в дверь, она открыла. Перед ней стояли 2 вооруженных человека арабского вида. Внезапно кто-то их позвал, и они ушли. Рут закрыла дверь, все еще не понимая, что происходит. Прождав несколько часов, она вышла из дома. Двое сотрудников службы безопасности приказали ей вернуться внутрь и оставаться в защищенной комнате.
В течение всего дня она пряталась в этой комнате, смотрела телевизор, но не могла понять, о чем идет речь. Она пыталась позвонить сыну, кто-то ответил по-арабски. Через 14 часов, уже ночью, спасатели пришли в дом Харан и отвезли ее на близлежащее поле вместе с другими выжившими. Более 100 из 1100 жителей кибуца были убиты, среди них сын Рут и еще двое родственников. Семь членов ее семьи, включая дочь, внуков и правнуков в возрасте 3 и 8 лет, были увезены в Газу.
Последний месяц 88-летняя Рут Харан живет в доме престарелых в Беер-Шеве. Она рассказывает, что в течение многих лет палестинские рабочие трудились на киббуцных полях, работали на стройках, ели в их столовой и даже на ее собственной кухне. Отношения с членами кибуца были вполне дружеские. Понять и осмыслить случившееся Рут до сих пор не в состоянии. Но одну вещь она знает точно –бежать ей некуда
Из интервью Рут Харан агентству новостей JNS:
«Все мое детство мы бежали, и у нас не было дома. На этот раз я больше не убегу. Я вернусь в свой дом. Осенью в кибуце зацветут подсолнухи, и он станет еще красивее, чем был. Я хочу вернуться домой».
Коллективная ответственность, если она есть, равно применима ко всем коллективам, независимо от места проживания, этноса и благосостояния. Если все россияне отвечают за то, что творит Россия в Украине, и все американцы отвечают за рабство, уничтоженное 150 лет назад, и все израильтяне отвечают за бомбежку Газы, то и все палестинцы отвечают за резню, устроенную ХАМАСом.
Если же коллективной ответственности нет, и нельзя наказывать мирных палестинцев за злодеяния ХАМАСА, то нельзя и наказывать всех россиян за деяния бункерного сидельца, и все американцы не обязаны становиться на одно колено, и нельзя осуждать всех израильтян, и уж тем более всех евреев за то, что происходит в Газе, что бы там не происходило.
Но двойной стандарт, двойная мораль, вечный спутник евреев на протяжении всей их истории, срабатывают опять, и опять, и опять. Бомбить Газу, из которой каждый день, до сих пор, на наши школы и детсады, наши больницы и электростанции, на головы наших детей, летят десятки смертоносных ракет, нельзя. Нет коллективной ответственности.
Но поджигать по всему миру синагоги, избивать евреев, рисовать свастики на домах, издеваться над еврейскими студентами в университетских кампусах, сожалеть, что Гитлep не довел дело до конца - можно. Потому что для евреев коллективная ответственность есть. Всегда есть.
Та часть человечества, которая считает себя прогрессивной, а на деле исповедует протухшие марксистско-анархистские идеи столетней давности вкупе с бесконечной любовью к себе, выученной у дурных психологов, не видит тут никакого противоречия. И не увидит, их оптика испорчена безнадежно. Им проще сорвать плакат, требующий освобождения похищенного израильского младенца, чем посмотреть на этот плакат, на этого несчастного младенца, и задуматься, все ли в порядке с их мировоззрением и системой ценностей. Как сказал как-то гуру новой американской журналистики, когда его репортажи упрекнули в пристрастности и необъективности: «Факты не должны заслонять истину».
Так что приводить факты нет смысла, увы, дорогие израильтяне. Люди, выходящие на про-палестинские демонстрации, находятся там не потому, что они не знают правды. Они находятся там потому, что не хотят знать. Правда мешает им верить в давно затверженные истины. И что с этим делать - совершенно непонятно.
Если же коллективной ответственности нет, и нельзя наказывать мирных палестинцев за злодеяния ХАМАСА, то нельзя и наказывать всех россиян за деяния бункерного сидельца, и все американцы не обязаны становиться на одно колено, и нельзя осуждать всех израильтян, и уж тем более всех евреев за то, что происходит в Газе, что бы там не происходило.
Но двойной стандарт, двойная мораль, вечный спутник евреев на протяжении всей их истории, срабатывают опять, и опять, и опять. Бомбить Газу, из которой каждый день, до сих пор, на наши школы и детсады, наши больницы и электростанции, на головы наших детей, летят десятки смертоносных ракет, нельзя. Нет коллективной ответственности.
Но поджигать по всему миру синагоги, избивать евреев, рисовать свастики на домах, издеваться над еврейскими студентами в университетских кампусах, сожалеть, что Гитлep не довел дело до конца - можно. Потому что для евреев коллективная ответственность есть. Всегда есть.
Та часть человечества, которая считает себя прогрессивной, а на деле исповедует протухшие марксистско-анархистские идеи столетней давности вкупе с бесконечной любовью к себе, выученной у дурных психологов, не видит тут никакого противоречия. И не увидит, их оптика испорчена безнадежно. Им проще сорвать плакат, требующий освобождения похищенного израильского младенца, чем посмотреть на этот плакат, на этого несчастного младенца, и задуматься, все ли в порядке с их мировоззрением и системой ценностей. Как сказал как-то гуру новой американской журналистики, когда его репортажи упрекнули в пристрастности и необъективности: «Факты не должны заслонять истину».
Так что приводить факты нет смысла, увы, дорогие израильтяне. Люди, выходящие на про-палестинские демонстрации, находятся там не потому, что они не знают правды. Они находятся там потому, что не хотят знать. Правда мешает им верить в давно затверженные истины. И что с этим делать - совершенно непонятно.
image_2023-11-15_20-21-33.png
291.3 KB
9-месячный Кфир Бибас - самый младший из 32 детей, которых удерживает ХАМАС.
Вся семья — мама Шири, папа Ярден, Ариэль(4) и Кфир, жители кибуца Нир Оз — стали заложниками ХАМАСа.
7 октября в 6:30 утра, когда зазвучали сирены воздушной тревоги, вся семья закрылась в защищенной комнате.
В 9 утра, после 3 часов непрерывного ракетного обстрела, Ярден написал отцу, что снаружи слышны выстрелы, они сидят в защищенной комнате, дети плачут, трудно заставить их замолчать.
В 9:20 он написал отцу: «Я люблю тебя».
В 9:45 написал: «Они внутри».
Позднее в соцсетях появились видео с нательных камер террористов. На одном видно, как вскрывают входную дверь дома семьи Бибас. На другом Шири, окруженная террористами, держит обоих мальчиков на руках, прикрывая одеялом.
3 дня спустя появилась фотография — террорист держит окровавленного Ярдена Бибаса рукой за горло, в другой руке сжимая молоток.
Родители Шири были заживо сожжены террористами. Шири об этом еще не знает.
Каждый 4-й член кибуца Нир Оз был похищен или убит.
Вся семья — мама Шири, папа Ярден, Ариэль(4) и Кфир, жители кибуца Нир Оз — стали заложниками ХАМАСа.
7 октября в 6:30 утра, когда зазвучали сирены воздушной тревоги, вся семья закрылась в защищенной комнате.
В 9 утра, после 3 часов непрерывного ракетного обстрела, Ярден написал отцу, что снаружи слышны выстрелы, они сидят в защищенной комнате, дети плачут, трудно заставить их замолчать.
В 9:20 он написал отцу: «Я люблю тебя».
В 9:45 написал: «Они внутри».
Позднее в соцсетях появились видео с нательных камер террористов. На одном видно, как вскрывают входную дверь дома семьи Бибас. На другом Шири, окруженная террористами, держит обоих мальчиков на руках, прикрывая одеялом.
3 дня спустя появилась фотография — террорист держит окровавленного Ярдена Бибаса рукой за горло, в другой руке сжимая молоток.
Родители Шири были заживо сожжены террористами. Шири об этом еще не знает.
Каждый 4-й член кибуца Нир Оз был похищен или убит.
Хочу передать привет уважаемой Людмиле Евгеньевне Улицкой. Мы с ней незнакомы, не считая того, что я прочла все ее книги. Но, оказывается, знакомиться и не нужно, мы – один человек. Автор этого утверждения – некто Лев Рыжков.
Он же автор интересной мысли, что в моем романе «Тот город» американцы и украинцы упоминаются исключительно с целью «пролиза» (слово для меня новое, но можно примерно догадаться, о чем идет речь).
Наслаждайтесь.
Он же автор интересной мысли, что в моем романе «Тот город» американцы и украинцы упоминаются исключительно с целью «пролиза» (слово для меня новое, но можно примерно догадаться, о чем идет речь).
Наслаждайтесь.
Представьте себе, что вы – молодая пара, живущая в милом израильском городке под названием Сдерот. Городок небольшой, уютный, зеленый, есть работа, дешевое жилье, есть хороший колледж. Немножко близко к Газе, но Израиль собирается оттуда уходить, будет мир, ура.
В июне 2007 г. у вас рождается ребенок. За первые полгода его жизни, до февраля 2008-го, на голову вашего малыша упадут 771 ракета и 857 мин (в среднем 3−4 снаряда в день). Если вы купили новую квартиру, вам повезло, в ней есть защищенная комната. А вот если вы купили старую квартиру, то вам не повезло совсем. Сдерот находится так близко к Газе, что между сигналом воздушной тревоги и падением ракеты у вас есть только 20 секунд.
К полутора годам до вашего малыша долетят еще 97 ракет и 7 мин. Его будет пугать любой резкий и громкий звук, и он будет плохо спать по ночам.
В 2010 г. в Сдерот установят систему «Железный купол». Шансов погибнуть станет меньше, шансов получить нервный шок - намного больше, поскольку звук сбиваемой ракеты действует на нервы еще сильнее звука сирены.
К 3 годам ваш ребенок будет прекрасно различать звук сбитой и звук упавшей ракеты. Он будет знать, для чего по всему городу расставлены толстостенные бетонные сарайчики с проемами вместо дверей – если завоет сирена, надо бежать туда. Он будет знать, как себя вести, если добежать не успеваешь – ложиться на землю и прикрывать голову руками.
Когда вашему ребенку исполнится 5, ракета попадет в здание завода, где мог бы работать его отец. Когда ему исполнится 6, ракета попадет в здание химического комбината, где могла бы работать его мама. 4 человека получат ранения.
К тому дню, когда ему исполнится 7, на город и окрестности упадут еще 3686 ракет. По СТО В ДЕНЬ в среднем. Терпение Израиля лопнет, и начнется военная операция «Нерушимая скала». 3 года после нее будут самыми спокойными в жизни вашего ребенка – всего 77 ракет.
Возобновятся переговоры с арабскими странами, с руководством палестинской автономии в Иудее и Самарии. Правящий в Газе ХАМАС начнет терять влияние, и, что еще страшнее - деньги. Поэтому в 2018 г. на переговорах с Израилем террористы сознательно выдвинут неприемлемые требования: создание порта и аэропорта (позволяющих ввозить в Газу любое оружие в любых количествах), освобождение из израильских тюрем террористов, прямой перевод денежных средств в Газу (чтобы ХАМАС бесконтрольно ими распоряжался).
Израиль откажется, и ракеты полетят снова.
Вашему ребенку 10 лет, он все понимает, и потому боится еще сильнее. У него панические атаки, проблемы со сном, он ходит к психологу. В 2018-м на него упадет еще 941 ракета, за следующий год - 1300. В 2020-м начнется пандемия, и на израильский юг упадет всего 126 ракет. Но в 2021-м ХАМАС наверстает упущенное – более 4000 ракет.
В 2023-м вашему ребенку 16 лет. У него проблемы с учебой, в основном с концентрацией внимания, и панические атаки. Он ходит к психологу.
А потом наступает 7.10. Город захвачен террористами, на улицах валяются трупы, идут ожесточенные бои. Полностью отбить город удается лишь через несколько дней. 12.10.2023 Сдерот полностью эвакуируют. Будет ли куда вернуться – неизвестно.
Кто-то, наверно, захочет спросить: зачем люди там живут? Да потому, что это их дом. А ракеты нынче долетают в любой город Израиля.
Можно, конечно, уехать в другую страну. Вот только с какой стати? И куда? В Лондон? 100000 на пропалестинской демонстрации, евреям рекомендуется в кипе не ходить. В Париж? 70000 на пропалестинской демонстрации, евреям рекомендуется не говорить на иврите, не носить кипы, а цепочку со звездой Давида убирать под одежду. Вашингтон или Нью-Йорк? В гости к Фаррахану и Рашиде Тлайб?
Все, чего мы хотим - жить в своей стране. Соблюдать свои обычаи, говорить на своем языке и верить, если нам захочется верить, в своего бога. Было бы прекрасно жить в мире со всеми своими соседями. Но мы устали уговаривать мир полюбить нас или хотя бы оставить в покое. Мы устали от ненависти и от ханжества. Мы устали объяснять своим детям, почему они должны расти под ракетами. Мы сделаем все , чтобы эти ракеты остановить.
В июне 2007 г. у вас рождается ребенок. За первые полгода его жизни, до февраля 2008-го, на голову вашего малыша упадут 771 ракета и 857 мин (в среднем 3−4 снаряда в день). Если вы купили новую квартиру, вам повезло, в ней есть защищенная комната. А вот если вы купили старую квартиру, то вам не повезло совсем. Сдерот находится так близко к Газе, что между сигналом воздушной тревоги и падением ракеты у вас есть только 20 секунд.
К полутора годам до вашего малыша долетят еще 97 ракет и 7 мин. Его будет пугать любой резкий и громкий звук, и он будет плохо спать по ночам.
В 2010 г. в Сдерот установят систему «Железный купол». Шансов погибнуть станет меньше, шансов получить нервный шок - намного больше, поскольку звук сбиваемой ракеты действует на нервы еще сильнее звука сирены.
К 3 годам ваш ребенок будет прекрасно различать звук сбитой и звук упавшей ракеты. Он будет знать, для чего по всему городу расставлены толстостенные бетонные сарайчики с проемами вместо дверей – если завоет сирена, надо бежать туда. Он будет знать, как себя вести, если добежать не успеваешь – ложиться на землю и прикрывать голову руками.
Когда вашему ребенку исполнится 5, ракета попадет в здание завода, где мог бы работать его отец. Когда ему исполнится 6, ракета попадет в здание химического комбината, где могла бы работать его мама. 4 человека получат ранения.
К тому дню, когда ему исполнится 7, на город и окрестности упадут еще 3686 ракет. По СТО В ДЕНЬ в среднем. Терпение Израиля лопнет, и начнется военная операция «Нерушимая скала». 3 года после нее будут самыми спокойными в жизни вашего ребенка – всего 77 ракет.
Возобновятся переговоры с арабскими странами, с руководством палестинской автономии в Иудее и Самарии. Правящий в Газе ХАМАС начнет терять влияние, и, что еще страшнее - деньги. Поэтому в 2018 г. на переговорах с Израилем террористы сознательно выдвинут неприемлемые требования: создание порта и аэропорта (позволяющих ввозить в Газу любое оружие в любых количествах), освобождение из израильских тюрем террористов, прямой перевод денежных средств в Газу (чтобы ХАМАС бесконтрольно ими распоряжался).
Израиль откажется, и ракеты полетят снова.
Вашему ребенку 10 лет, он все понимает, и потому боится еще сильнее. У него панические атаки, проблемы со сном, он ходит к психологу. В 2018-м на него упадет еще 941 ракета, за следующий год - 1300. В 2020-м начнется пандемия, и на израильский юг упадет всего 126 ракет. Но в 2021-м ХАМАС наверстает упущенное – более 4000 ракет.
В 2023-м вашему ребенку 16 лет. У него проблемы с учебой, в основном с концентрацией внимания, и панические атаки. Он ходит к психологу.
А потом наступает 7.10. Город захвачен террористами, на улицах валяются трупы, идут ожесточенные бои. Полностью отбить город удается лишь через несколько дней. 12.10.2023 Сдерот полностью эвакуируют. Будет ли куда вернуться – неизвестно.
Кто-то, наверно, захочет спросить: зачем люди там живут? Да потому, что это их дом. А ракеты нынче долетают в любой город Израиля.
Можно, конечно, уехать в другую страну. Вот только с какой стати? И куда? В Лондон? 100000 на пропалестинской демонстрации, евреям рекомендуется в кипе не ходить. В Париж? 70000 на пропалестинской демонстрации, евреям рекомендуется не говорить на иврите, не носить кипы, а цепочку со звездой Давида убирать под одежду. Вашингтон или Нью-Йорк? В гости к Фаррахану и Рашиде Тлайб?
Все, чего мы хотим - жить в своей стране. Соблюдать свои обычаи, говорить на своем языке и верить, если нам захочется верить, в своего бога. Было бы прекрасно жить в мире со всеми своими соседями. Но мы устали уговаривать мир полюбить нас или хотя бы оставить в покое. Мы устали от ненависти и от ханжества. Мы устали объяснять своим детям, почему они должны расти под ракетами. Мы сделаем все , чтобы эти ракеты остановить.
Невероятная история двадцатилетней Авигаль Гедж, сумевшей сбежать от террористов ХАМАСа.
8 лет назад Авигаль с семьей иммигрировала в Израиль из Франции. На фестиваль она поехала со своими друзьями Ициком и Иегудой. Вернулась она одна.
Утром 7 октября Авигаль с друзьями еще танцевали. Когда зазвучали сирены, они побежали к машине. На выезде со стоянки стояла длинная очередь. Мимо пробегали незнакомые люди, которые крикнули им: «Там стреляют, есть раненые, бегите отсюда». Авигаль выглянула в окно – террористы уже бежали к ним с другого конца стоянки. Иегуда вывернул руль, они выбрались из очереди, выехали со стоянки на поле и поехали прямо по полю.
Вдоль дороги валялись раненые и убитые люди. Раненые и убитые сидели в машинах, мимо которых они проезжали. Сзади слышались крики и выстрелы. Не зная дороги, они ездили кругами. Террористы нагнали их и открыли огонь по машине. Иегуда, сидевший за рулем, был застрелен первым. Он умер мгновенно.
Ицик попытался перехватить руль, но тоже был застрелен. Авигаль осталась одна в машине с двумя мертвыми друзьями. Машина съехала на обочину и остановилась. Она упала на пол машины и притворилась мертвой. Долгие 20 минут она лежала в машине, а вокруг совершался ад. Она слышала звуки выстрелов, страшные крики убиваемых людей, переговоры террористов. Потом наступила тишина.
Авигаль отправила СМС сообщение подруге: «Приезжай за мной скорее, Иегуда и Ицик убиты». Подруга тут же перезвонила, подбадривала ее, объясняла, что полиция и спасатели уже в пути.
Стрельба и крики возобновились. Террористы подожгли машину. Авигаль выпрыгнула из окна и побежала, хлопая себя по одежде, чтобы погасить пламя. Она бежала между брошенными машинами — во всех них были тела. Ее заметили, начали преследовать и стрелять. Она упала и поняла, что подняться не может. Закрыв лицо руками, она начала читать предсмертную молитву «Шма Исраэль». Кто-то грубо схватил ее и поставил на ноги.
Авигаль открыла глаза. Она стояла перед пятью вооруженными террористами, одетыми в военную форму. У нее выхватили и разбили телефон. Один из террористов попытался заговорить с ней на иврите. От шока весь иврит куда-то улетучился, и Авигаль отвечала по-французски. Видимо, террористы подумали, что она иностранная гражданка, и решили взять ее в заложники.
Авигаль отвели к какой-то машине. Окна в ней были выбиты, сиденья залиты кровью. Ее посадили сзади, между двумя террористами. Еще двое сели впереди. Машина поехала в сторону Газы.
По машине снова начали стрелять - израильская армия пыталась остановить террористов. Авигаль спрятала голову в колени. Террористы ехали, стреляя на ходу, затем остановились.
Авигаль вытащили из машины и бегом потащили в какое-то здание. Перестрелка продолжалась. Один из террористов был ранен. Авигаль отползла к дальней от окна стене.
Ее заставили натянуть маленький детский свитер, чтобы руки были плотно прижаты к туловищу, потом вывели из здания и приказали залезть в багажник машины. Ехали очень быстро, машина тряслась, Авигаль билась об стенки багажника, разбила руку, повредила шею. Было ясно, что машина пытается оторваться от преследующей их армии и что едут они в Газу.
От тряски ей стало плохо, соображала она туго, только старалась не заснуть и не вырубиться. Вдалеке вновь началась стрельба, затем машина, в которой ехала Авигаль, столкнулась с другой машиной, Авигаль очень сильно ударилась головой о стенку багажника. Террористы пытались отодвинуть другую машину в сторону, чтобы освободить дорогу. Раздались автоматные очереди, потом наступила тишина, и кто-то рядом заговорил на иврите. Авигаль начала стучать по крышке багажника и кричать по-английски: «Помогите!»
Крышка багажника открылась, и Авигаль увидела офицера израильской армии. Террористы были мертвы. Машина стояла в недалеко от стены, разделяющей Израиль и Газу.
Солдаты помогли ей выбраться, сняли с нее свитер, оказали первую помощь. Через два часа ее сумели доставить в больницу. Там ее уже ждала подруга.
Сегодня Авигаль живет в в Кейсарии, в комплексе для пострадавших 7 октября. Сможет ли она вернуться к прежней жизни, она не знает.
8 лет назад Авигаль с семьей иммигрировала в Израиль из Франции. На фестиваль она поехала со своими друзьями Ициком и Иегудой. Вернулась она одна.
Утром 7 октября Авигаль с друзьями еще танцевали. Когда зазвучали сирены, они побежали к машине. На выезде со стоянки стояла длинная очередь. Мимо пробегали незнакомые люди, которые крикнули им: «Там стреляют, есть раненые, бегите отсюда». Авигаль выглянула в окно – террористы уже бежали к ним с другого конца стоянки. Иегуда вывернул руль, они выбрались из очереди, выехали со стоянки на поле и поехали прямо по полю.
Вдоль дороги валялись раненые и убитые люди. Раненые и убитые сидели в машинах, мимо которых они проезжали. Сзади слышались крики и выстрелы. Не зная дороги, они ездили кругами. Террористы нагнали их и открыли огонь по машине. Иегуда, сидевший за рулем, был застрелен первым. Он умер мгновенно.
Ицик попытался перехватить руль, но тоже был застрелен. Авигаль осталась одна в машине с двумя мертвыми друзьями. Машина съехала на обочину и остановилась. Она упала на пол машины и притворилась мертвой. Долгие 20 минут она лежала в машине, а вокруг совершался ад. Она слышала звуки выстрелов, страшные крики убиваемых людей, переговоры террористов. Потом наступила тишина.
Авигаль отправила СМС сообщение подруге: «Приезжай за мной скорее, Иегуда и Ицик убиты». Подруга тут же перезвонила, подбадривала ее, объясняла, что полиция и спасатели уже в пути.
Стрельба и крики возобновились. Террористы подожгли машину. Авигаль выпрыгнула из окна и побежала, хлопая себя по одежде, чтобы погасить пламя. Она бежала между брошенными машинами — во всех них были тела. Ее заметили, начали преследовать и стрелять. Она упала и поняла, что подняться не может. Закрыв лицо руками, она начала читать предсмертную молитву «Шма Исраэль». Кто-то грубо схватил ее и поставил на ноги.
Авигаль открыла глаза. Она стояла перед пятью вооруженными террористами, одетыми в военную форму. У нее выхватили и разбили телефон. Один из террористов попытался заговорить с ней на иврите. От шока весь иврит куда-то улетучился, и Авигаль отвечала по-французски. Видимо, террористы подумали, что она иностранная гражданка, и решили взять ее в заложники.
Авигаль отвели к какой-то машине. Окна в ней были выбиты, сиденья залиты кровью. Ее посадили сзади, между двумя террористами. Еще двое сели впереди. Машина поехала в сторону Газы.
По машине снова начали стрелять - израильская армия пыталась остановить террористов. Авигаль спрятала голову в колени. Террористы ехали, стреляя на ходу, затем остановились.
Авигаль вытащили из машины и бегом потащили в какое-то здание. Перестрелка продолжалась. Один из террористов был ранен. Авигаль отползла к дальней от окна стене.
Ее заставили натянуть маленький детский свитер, чтобы руки были плотно прижаты к туловищу, потом вывели из здания и приказали залезть в багажник машины. Ехали очень быстро, машина тряслась, Авигаль билась об стенки багажника, разбила руку, повредила шею. Было ясно, что машина пытается оторваться от преследующей их армии и что едут они в Газу.
От тряски ей стало плохо, соображала она туго, только старалась не заснуть и не вырубиться. Вдалеке вновь началась стрельба, затем машина, в которой ехала Авигаль, столкнулась с другой машиной, Авигаль очень сильно ударилась головой о стенку багажника. Террористы пытались отодвинуть другую машину в сторону, чтобы освободить дорогу. Раздались автоматные очереди, потом наступила тишина, и кто-то рядом заговорил на иврите. Авигаль начала стучать по крышке багажника и кричать по-английски: «Помогите!»
Крышка багажника открылась, и Авигаль увидела офицера израильской армии. Террористы были мертвы. Машина стояла в недалеко от стены, разделяющей Израиль и Газу.
Солдаты помогли ей выбраться, сняли с нее свитер, оказали первую помощь. Через два часа ее сумели доставить в больницу. Там ее уже ждала подруга.
Сегодня Авигаль живет в в Кейсарии, в комплексе для пострадавших 7 октября. Сможет ли она вернуться к прежней жизни, она не знает.
Каждый раз, когда я думаю, что ООН, Красный Крест и прочие уже ничем меня не удивят, оказывается, что дно еще не достигнуто. Наверно, его и вовсе нет.
7 октября, когда террористы ХАМАСа вторглись в кибуц Кфар-Аза, ветеринарная медсестра Дорон Штайнбрехер была одна в квартире. Услышав ракетную тревогу и стрельбу, она спряталась под кроватью в защищенной комнате и оттуда позвонила сестре и родителям, также живущим в кибуце.
Все утро 7 октября Дорон и ее сестра Амит разговаривали. Амит с мужем и детьми тоже сидела в защищенной комнате. Дорон была очень напугана, и Амит пыталась успокоить ее.
В 10:30 Дорон написала родителям, что к ее дому подошли террористы, и ей страшно. Затем она отправила друзьям голосовое сообщение: «Они здесь, меня схватили». Это единственное свидетельство того, что Дорон была похищена. Через неделю ее официально признали пропавшей без вести. Но, поскольку тела так и не нашли, семья продолжает считать ее заложницей.
Три дня назад ведущий CNN Джейк Тэппер взял интервью у брата Дорон. Брат рассказал, что семья не знает, жива ли Дорон. Ее нет на видео и фотографиях, выложенных ХАМАСом в соцсетях, ее не видел никто из освобожденных заложников. Но семья продолжает надеяться.
Дальше между братом и ведущим произошел совершенно НЕВЕРОЯТНЫЙ диалог.
- Вы сказали, что ваша сестра ежедневно принимает лекарства, и я знаю, что ваши родители обратились в Красный Крест, чтобы помочь ей получить эти лекарства, – говорит ведущий. - Что ответил Красный Крест?
- Да, сестре ежедневно нужны лекарства. Думаю, что она не принимала их с 7 октября. Наша мама получила возможность несколько минут побеседовать с Красным Крестом и сказала им, что сестра должна получать лекарство. Они ответили ей, что нам следует больше заботиться об арабском населении.
- Они сказали, что вы должны больше думать о людях из Газы? – недоверчиво переспрашивает ведущий.
- Да. И меньше о нашей любимой сестре, которая не получает лекарств.
- Подождите секунду, - требует ведущий. - Ваша сестра принимает лекарства каждый день. Она гражданское лицо; она была взята в заложники ХАМАСом три месяца назад. Ваши родители рассказали об этом Красному Кресту в надежде, что те смогут доставить ей лекарство. И их ответ был: «Вам следует больше беспокоиться о людях Газы?» Это то, что Красный Крест сказал вашим родителям?
- Да, к сожалению.
- Я в шоке, - говорит ведущий.
- Я тоже, - отвечает брат.
- Вы, конечно, очень беспокоитесь о ней, - после долгой паузы продолжает ведущий. – Мы все знаем, что случилось со многими молодыми женщинами. Вашей сестре Дорон 30 лет…
- Да, мы все видели свидетельства, слышали показания заложников, читали статью в «New York Times» о сексуальном насилии боевиков ХАМАСа 7 октября и потом в Газе. Конечно, это очень пугает нас.
- Это ужасно, - говорит ведущий. – И я никак не могу понять, почему несмотря на это в Америке есть люди, срывающие постеры с фотографиями заложников. Просто фотографии, без попытки оправдания израильской армии, без всякой связи с военной операцией, просто фотографии захваченных людей. Фотографии, полные тоски и боли. И все еще в Америке находятся люди, которые срывают их. Я уверен, что вы тоже видели это. Что вы можете сказать этим людям? Что вы хотите, чтобы они узнали о вашей сестре Дорон?
- Я хочу, чтобы они знали не только о моей сестре, но о каждом из заложников в Газе, - отвечает брат. - Большинство из них террористы вытащили из кроватей в субботу утром и увезли в Газу без всякой причины. Я хочу, чтобы они попытались представить, что все заложники в Газе — дети, женщины, старики — это члены их семей, их близкие, которые нуждаются в их помощи. А потом пусть подумают, почему они срывали плакаты.
После интервью CNN обратилась с запросом в Красный Крест. В своем ответе МККК не отрицал обвинений, но заявил, что в разговорах с семьями заложников всегда очень внимателен к их проблемам. Кроме того, Красный Крест является независимым посредником и работать в зоне активного военного конфликта им очень трудно.
7 октября, когда террористы ХАМАСа вторглись в кибуц Кфар-Аза, ветеринарная медсестра Дорон Штайнбрехер была одна в квартире. Услышав ракетную тревогу и стрельбу, она спряталась под кроватью в защищенной комнате и оттуда позвонила сестре и родителям, также живущим в кибуце.
Все утро 7 октября Дорон и ее сестра Амит разговаривали. Амит с мужем и детьми тоже сидела в защищенной комнате. Дорон была очень напугана, и Амит пыталась успокоить ее.
В 10:30 Дорон написала родителям, что к ее дому подошли террористы, и ей страшно. Затем она отправила друзьям голосовое сообщение: «Они здесь, меня схватили». Это единственное свидетельство того, что Дорон была похищена. Через неделю ее официально признали пропавшей без вести. Но, поскольку тела так и не нашли, семья продолжает считать ее заложницей.
Три дня назад ведущий CNN Джейк Тэппер взял интервью у брата Дорон. Брат рассказал, что семья не знает, жива ли Дорон. Ее нет на видео и фотографиях, выложенных ХАМАСом в соцсетях, ее не видел никто из освобожденных заложников. Но семья продолжает надеяться.
Дальше между братом и ведущим произошел совершенно НЕВЕРОЯТНЫЙ диалог.
- Вы сказали, что ваша сестра ежедневно принимает лекарства, и я знаю, что ваши родители обратились в Красный Крест, чтобы помочь ей получить эти лекарства, – говорит ведущий. - Что ответил Красный Крест?
- Да, сестре ежедневно нужны лекарства. Думаю, что она не принимала их с 7 октября. Наша мама получила возможность несколько минут побеседовать с Красным Крестом и сказала им, что сестра должна получать лекарство. Они ответили ей, что нам следует больше заботиться об арабском населении.
- Они сказали, что вы должны больше думать о людях из Газы? – недоверчиво переспрашивает ведущий.
- Да. И меньше о нашей любимой сестре, которая не получает лекарств.
- Подождите секунду, - требует ведущий. - Ваша сестра принимает лекарства каждый день. Она гражданское лицо; она была взята в заложники ХАМАСом три месяца назад. Ваши родители рассказали об этом Красному Кресту в надежде, что те смогут доставить ей лекарство. И их ответ был: «Вам следует больше беспокоиться о людях Газы?» Это то, что Красный Крест сказал вашим родителям?
- Да, к сожалению.
- Я в шоке, - говорит ведущий.
- Я тоже, - отвечает брат.
- Вы, конечно, очень беспокоитесь о ней, - после долгой паузы продолжает ведущий. – Мы все знаем, что случилось со многими молодыми женщинами. Вашей сестре Дорон 30 лет…
- Да, мы все видели свидетельства, слышали показания заложников, читали статью в «New York Times» о сексуальном насилии боевиков ХАМАСа 7 октября и потом в Газе. Конечно, это очень пугает нас.
- Это ужасно, - говорит ведущий. – И я никак не могу понять, почему несмотря на это в Америке есть люди, срывающие постеры с фотографиями заложников. Просто фотографии, без попытки оправдания израильской армии, без всякой связи с военной операцией, просто фотографии захваченных людей. Фотографии, полные тоски и боли. И все еще в Америке находятся люди, которые срывают их. Я уверен, что вы тоже видели это. Что вы можете сказать этим людям? Что вы хотите, чтобы они узнали о вашей сестре Дорон?
- Я хочу, чтобы они знали не только о моей сестре, но о каждом из заложников в Газе, - отвечает брат. - Большинство из них террористы вытащили из кроватей в субботу утром и увезли в Газу без всякой причины. Я хочу, чтобы они попытались представить, что все заложники в Газе — дети, женщины, старики — это члены их семей, их близкие, которые нуждаются в их помощи. А потом пусть подумают, почему они срывали плакаты.
После интервью CNN обратилась с запросом в Красный Крест. В своем ответе МККК не отрицал обвинений, но заявил, что в разговорах с семьями заложников всегда очень внимателен к их проблемам. Кроме того, Красный Крест является независимым посредником и работать в зоне активного военного конфликта им очень трудно.
Об искусстве бана
Забанить просто. Легкое движение пальца – и нет его, человека, который порет чушь, высказывает неприемлемые взгляды, восхваляет идиотские книги и фильмы, придерживается неправильного политического мировоззрения. И снова на наших виртуальных просторах тишь, гладь, божья благодать.
Вот только может случиться так, что неприемлемая, идиотская, неправильная чушь – это только с нашей точки зрения. Насколько мне известно, еще ни один человек не получал от Бога или Вселенной свидетельство о собственной пожизненной правоте всегда и во всем. Ни с паспортом, ни с аттестатом, ни с дипломом, даже красным, даже cum laude, гарвардским или оксфордским.
А стало быть всегда есть шанс, пусть маленький, пусть крошечный, но всегда, что прав собеседник. Что не его, а наши взгляды и убеждения - неправильные, наивные, отсталые, шoвиниcтcкиe, рacиcтcкиe, фaшиcтcкиe и прочая, нужное подчеркнуть.
И есть еще больший шанс, что отчасти правы обе стороны, и наша, и та, другая, беспощадно осужденная и забаненная. И, наконец, самый большой шанс – что все неправы, и мы неправы в точно такой же степени, как и забаненный нами собеседник. А истина, единая для всех, если таковая вообще существует, находится где-то совсем в другом измерении.
Нет ничего труднее для человека, чем признать собственную неправоту. Даже частично. Особенно после публичного спора, в котором он ее так яростно отстаивал. Проще забанить.
Забанить – и больше не слышать и не слушать. Порвать отношения. Убрать из круга общения. Одного, другого, третьего. Сначала откровенных людоедов. Потом тех, кто людоедам сочувствовал. Потом тех, кто похож на людоедов, и тех, кто им сочувствовал. Постепенно образуется теплый круг друзей-единомышленников, которые будут говорить то, что приятно слышать, судить так, как нам кажется правильным и вообще всячески делать друг другу хорошо. Это как сидеть в милой кампании у камина, с глинтвейном в руке, и разговаривать о давно знакомых и всеми любимых книгах и фильмах. Cozy называют такое существование англоговорящие. Cozy existence. И единственная проблема в том, что окна в комнате плотно закупорены, чтобы сидящим не стало холодно, чтобы не погас камин и не остыл глинтвейн. И в такую комнату никогда, никогда не ворвется свежий ветер. И не попадет никакая другая книга, другой фильм, другое мнение. Ничего нового – вот цена cozy existence. Ничего нового, ничего свежего, ни шага вперед, только бесконечное хождение вдоль того же красивого камина по тому же пушистому ковру.
Другое всегда пугает. К другому трудно привыкать. Оно враждебно по определению, потому что чужое, не свое. Но изолируя себя от другого, чужого, иного - мы всего лишь изолируемся. Изолируя себя от зла мы не убиваем зло. Изолируя себя от трудностей жизни мы не отменяем трудности жизни. Превращая свое личное пространство в безопасную комнату мы тем самым говорим злу: делай что хочешь, до тех пор, пока я в безопасности. И зло делает. Потому что у зла нет ни повышенной чувствительности, ни сострадания, ни морали, ни угрызений совести. Зло врет, кричит, убивaeт, разрушает, сеет недоверие. Так легко посеять недоверие между двумя комнатами с камином – ведь сидящие в них вряд ли выглянут наружу, чтобы проверить, а правда ли то, что говорит зло.
Мне кажется, если мы хотим победить зло, надо выглядывать из своих комнат. Хотя бы иногда, хотя бы на чуть-чуть. Я не баню и не буду банить инакомыслящих. Потому что другой может оказаться прав. И даже если нет - другого надо знать. Как напарника в борьбе со злом или как врага - неважно.
Но, будучи обычным, не слишком терпеливым - увы! - человеком, любые комментарии, оскорбляющие других комментаторов отныне буду уничтожать. После первого же предупреждения. Спор плодотворен только до тех пор, пока это спор с идеями, а не с людьми.
Забанить просто. Легкое движение пальца – и нет его, человека, который порет чушь, высказывает неприемлемые взгляды, восхваляет идиотские книги и фильмы, придерживается неправильного политического мировоззрения. И снова на наших виртуальных просторах тишь, гладь, божья благодать.
Вот только может случиться так, что неприемлемая, идиотская, неправильная чушь – это только с нашей точки зрения. Насколько мне известно, еще ни один человек не получал от Бога или Вселенной свидетельство о собственной пожизненной правоте всегда и во всем. Ни с паспортом, ни с аттестатом, ни с дипломом, даже красным, даже cum laude, гарвардским или оксфордским.
А стало быть всегда есть шанс, пусть маленький, пусть крошечный, но всегда, что прав собеседник. Что не его, а наши взгляды и убеждения - неправильные, наивные, отсталые, шoвиниcтcкиe, рacиcтcкиe, фaшиcтcкиe и прочая, нужное подчеркнуть.
И есть еще больший шанс, что отчасти правы обе стороны, и наша, и та, другая, беспощадно осужденная и забаненная. И, наконец, самый большой шанс – что все неправы, и мы неправы в точно такой же степени, как и забаненный нами собеседник. А истина, единая для всех, если таковая вообще существует, находится где-то совсем в другом измерении.
Нет ничего труднее для человека, чем признать собственную неправоту. Даже частично. Особенно после публичного спора, в котором он ее так яростно отстаивал. Проще забанить.
Забанить – и больше не слышать и не слушать. Порвать отношения. Убрать из круга общения. Одного, другого, третьего. Сначала откровенных людоедов. Потом тех, кто людоедам сочувствовал. Потом тех, кто похож на людоедов, и тех, кто им сочувствовал. Постепенно образуется теплый круг друзей-единомышленников, которые будут говорить то, что приятно слышать, судить так, как нам кажется правильным и вообще всячески делать друг другу хорошо. Это как сидеть в милой кампании у камина, с глинтвейном в руке, и разговаривать о давно знакомых и всеми любимых книгах и фильмах. Cozy называют такое существование англоговорящие. Cozy existence. И единственная проблема в том, что окна в комнате плотно закупорены, чтобы сидящим не стало холодно, чтобы не погас камин и не остыл глинтвейн. И в такую комнату никогда, никогда не ворвется свежий ветер. И не попадет никакая другая книга, другой фильм, другое мнение. Ничего нового – вот цена cozy existence. Ничего нового, ничего свежего, ни шага вперед, только бесконечное хождение вдоль того же красивого камина по тому же пушистому ковру.
Другое всегда пугает. К другому трудно привыкать. Оно враждебно по определению, потому что чужое, не свое. Но изолируя себя от другого, чужого, иного - мы всего лишь изолируемся. Изолируя себя от зла мы не убиваем зло. Изолируя себя от трудностей жизни мы не отменяем трудности жизни. Превращая свое личное пространство в безопасную комнату мы тем самым говорим злу: делай что хочешь, до тех пор, пока я в безопасности. И зло делает. Потому что у зла нет ни повышенной чувствительности, ни сострадания, ни морали, ни угрызений совести. Зло врет, кричит, убивaeт, разрушает, сеет недоверие. Так легко посеять недоверие между двумя комнатами с камином – ведь сидящие в них вряд ли выглянут наружу, чтобы проверить, а правда ли то, что говорит зло.
Мне кажется, если мы хотим победить зло, надо выглядывать из своих комнат. Хотя бы иногда, хотя бы на чуть-чуть. Я не баню и не буду банить инакомыслящих. Потому что другой может оказаться прав. И даже если нет - другого надо знать. Как напарника в борьбе со злом или как врага - неважно.
Но, будучи обычным, не слишком терпеливым - увы! - человеком, любые комментарии, оскорбляющие других комментаторов отныне буду уничтожать. После первого же предупреждения. Спор плодотворен только до тех пор, пока это спор с идеями, а не с людьми.