В Реповеси отличная сеть троп и стоянок, включая места для костра, убежища-лааву и арендуемые хижины; и красивых видов по всей территории много, а не как часто бывает, что есть пара основных достопримечательностей, а остальное все просто лес. Самый длинный официальный маршрут — 24 км (за день пройти будет сложно, места весьма холмистые), но, конечно, не обязательно следовать официальным маршрутам. Я 17.5 км нашагал, например, обойдя южную половину национального парка, а в одном из участков также вместо официальной тропы случайно временно ушел на старую заброшенную. В общем, если вы не были ни в одном финском национальном парке и хотите попробовать, я бы посоветовал именно Реповеси первым. (Чаще советуют Нууксио, совсем рядом с Хельсинки, на городском автобусе можно доехать, но в Реповеси мне нравится, что сначала нужно забраться в глушь, атмосферней выходит. Ну и озера в Реповеси побольше.) В общем 9 оленей из 10: 🦌🦌🦌🦌🦌🦌🦌🦌🦌⚪
Адрес главного входа Riippusillantie 55, Kouvola (в гуглокартах не вбивайте Repovesi, это будет чуть другое место). На общественном транспорте добираться было не очень практично (автобус из Коуволы два раза в день, от остановки до входа еще 7 км идти), но с прошлого года запустили специальный летний маршрут из Коуволы до ворот: https://visitkouvola.fi/dataflow/visitkouvola/files/media/repovesibussiesite19web_3074.pdf. 26-27.10 в этом году еще будет ходить, можете успеть 🙂 Но с автобусом длинный маршрут без ночевки в нац. парке не выйдет; или посмотреть у входа основное, или с палаткой ехать/хижину арендовать.
У национального парка есть также официальная страница на русском с картами и прочим: https://po-russki.nationalparks.fi/repovesi
Адрес главного входа Riippusillantie 55, Kouvola (в гуглокартах не вбивайте Repovesi, это будет чуть другое место). На общественном транспорте добираться было не очень практично (автобус из Коуволы два раза в день, от остановки до входа еще 7 км идти), но с прошлого года запустили специальный летний маршрут из Коуволы до ворот: https://visitkouvola.fi/dataflow/visitkouvola/files/media/repovesibussiesite19web_3074.pdf. 26-27.10 в этом году еще будет ходить, можете успеть 🙂 Но с автобусом длинный маршрут без ночевки в нац. парке не выйдет; или посмотреть у входа основное, или с палаткой ехать/хижину арендовать.
У национального парка есть также официальная страница на русском с картами и прочим: https://po-russki.nationalparks.fi/repovesi
Одной из главных достопримечательностей Реповеси был высокий подвесной мост над озерным проливом, прямо у главного входа. В прошлом году этот мост оборвался. Вроде как на нем было больше человек, чем положено, но оборваться он все равно не должен был, какой-то был дефект производства. Ну, главное, люди на мосту отделались синяками и легким испугом.
Строительство нового моста оказалось делом не самым быстрым (точнее, построить недолго, дольше готовились, расследовали причины происшествия, изыскивали средства и проектировали), в этом октябре вот как раз и обещают закончить. В национальный парк есть два других входа, где можно оставить машину и зайти на территорию, не пересекая воду, но те чуть подальше (на сайте нац. парка описано), да и это же неинтересно. Но по счастью, в Реповеси у главного входа уже была альтернатива мосту: ручной канатный паромчик, "лисий паром" (Ketunlossi).
Паром сам по себе — достопримечательность, такие штуки в финских нац. парках встречаются крайне редко. Выдерживает он 10 человек. Чтобы переместиться на нем на другой берег, нужно просто тянуть за трос, вдоль которого он ходит (за этот же трос можно вытащить, если вышел на берег, а паром на другом берегу). Плыть тут 70 метров, так что, хоть и придется поработать, задача не самая сложная. Летом организовывали бесплатную переправу на лодках, а сейчас остался только этот паром, так что на него может быть даже очередь – на входе со мной плыло 6 человек, мне и тянуть не пришлось самому, а на выходе, уже после заката — финская пара, там с мужиком тянули, конечно.
Строительство нового моста оказалось делом не самым быстрым (точнее, построить недолго, дольше готовились, расследовали причины происшествия, изыскивали средства и проектировали), в этом октябре вот как раз и обещают закончить. В национальный парк есть два других входа, где можно оставить машину и зайти на территорию, не пересекая воду, но те чуть подальше (на сайте нац. парка описано), да и это же неинтересно. Но по счастью, в Реповеси у главного входа уже была альтернатива мосту: ручной канатный паромчик, "лисий паром" (Ketunlossi).
Паром сам по себе — достопримечательность, такие штуки в финских нац. парках встречаются крайне редко. Выдерживает он 10 человек. Чтобы переместиться на нем на другой берег, нужно просто тянуть за трос, вдоль которого он ходит (за этот же трос можно вытащить, если вышел на берег, а паром на другом берегу). Плыть тут 70 метров, так что, хоть и придется поработать, задача не самая сложная. Летом организовывали бесплатную переправу на лодках, а сейчас остался только этот паром, так что на него может быть даже очередь – на входе со мной плыло 6 человек, мне и тянуть не пришлось самому, а на выходе, уже после заката — финская пара, там с мужиком тянули, конечно.
В обсуждениях Зимней войны 1939-1940 гг. в русскоязычном Интернете можно нередко встретить аргумент "мы просто забрали у финнов землю, которую им (глупый, расточительный) царь подарил". Естественно, аргумент довольно абсурден. Владение этой территорией на сто лет больше вряд ли дает какие-либо особые моральные права на нее, а культурно и этнически до 1940 года Карельский перешеек и Северной Приладожье были ~100% финскими уже много веков. Советской стороной этот аргумент никогда и не высказывался, это изобретение современного патриотического дискурса.
Но помимо всего этого, в истории есть любопытный и малоизвестный факт, связанный с этими землями: на самом деле Финляндия, в период своей автономии, за существенные площади на Карельском перешейке и в Приладожье была вынуждена еще и заплатить из своего кармана!
Речь идет о так называемых донационных, или жалованных землях (по-фински lahjoitusmaat). После того, как в Великой Северной войне Россия полностью оккупировала Финляндию, еще с 1710 года Петр I начал раздавать своим соратникам (в том числе Чернышеву, де Геннину, Мусину-Пушкину, Вейде, Крюйсу, Матвееву, Апраксину, Нарышкину, Самарину, и, конечно, Меншикову) земли на Перешейке и в Приладожье. Изначально условия такого жалования были весьма ограничены. Земля, с деревнями и крестьянами, давалась во временное пользование, не могла наследоваться или продаваться, и должна была быть возвращена обратно по истечение определенного срока. Для крестьян на этой земле был установлен строго определенный (и довольно легкий) оброк, треть которого помещик-донатарий должен был выплатить в российскую казну, а остаток оставить себе.
Ближе к концу войны, когда уже можно было представить, какие именно территориальные приобретения получит Россия, Петр I своим указом аннулировал донационный режим для земель северо-западнее линии Выборг-Кексгольм (Приозерск). В 1721 году был заключен мир, по которому России отходила, в числе прочего, так называемая "Старая Финляндия" (районы Выборга, Кексгольма и Сортавалы), а в 1728 году было окончательно закреплен режим администрации и налогообложения на новых территориях, который в значительной степени унифицировал этот режим не только для Старой Финляндии, но и для Лифляндии и Эстляндии.
Согласно указу 1728 года, для крестьян Старой Финляндии возвращался шведский режим налогообложения (земельный и подушный налог), а также сохранялась лютеранская вера и все шведские законы и обычаи. На донационных землях, которые продолжали раздаваться за заслуги и после войны (в том числе и на дополнительных присоединенных в 1743 году территориях — под Лаппеенрантой, Хаминой, Савонлинной), налоги просто делились между помещиком и казной, на остальных — целиком шли в казну.
Ничего дурного в таком режиме в общем-то не было. Но довольно быстро реальные права донатариев начали увеличиваться. Уже в 1730-х и особенно с 1740-х годов донационные земли стали раздавать с формулировкой "в вечное и потомственное владение". Положение финских крестьян на этих землях на шаг приблизилось к крепостному; хотя помещик и не имел права произвольно менять их подати, но земля и все, что на ней находится, теперь была в его полной собственности.
Эту собственность можно было не только наследовать, но и продавать, чем помещики стали пользоваться. Изначальными донатариями были богатейшие люди страны, у которых и без того были обширные земельные владения в остальной России, и скудные донационные земли Старой Финляндии для них были приятным бонусом, не более; туда отправляли управляющего, да по большому счету и оставляли все на самотек. Но ко второй половине 18 века эти земли начали перепродавать значительно более мелким дворянам, а то и вовсе купечеству, и они уже были куда более кровно заинтересованы выжать из этих земель все, что можно. Иногда владельцы пытались получить ссуду под залог крестьянских душ — широко распространенная в те годы практика — но в итоге суды, а в 1787 и Сенат, постановили, что такие ссуды незаконны, так как крестьяне Старой Финляндии все-таки не были крепостными.
Но помимо всего этого, в истории есть любопытный и малоизвестный факт, связанный с этими землями: на самом деле Финляндия, в период своей автономии, за существенные площади на Карельском перешейке и в Приладожье была вынуждена еще и заплатить из своего кармана!
Речь идет о так называемых донационных, или жалованных землях (по-фински lahjoitusmaat). После того, как в Великой Северной войне Россия полностью оккупировала Финляндию, еще с 1710 года Петр I начал раздавать своим соратникам (в том числе Чернышеву, де Геннину, Мусину-Пушкину, Вейде, Крюйсу, Матвееву, Апраксину, Нарышкину, Самарину, и, конечно, Меншикову) земли на Перешейке и в Приладожье. Изначально условия такого жалования были весьма ограничены. Земля, с деревнями и крестьянами, давалась во временное пользование, не могла наследоваться или продаваться, и должна была быть возвращена обратно по истечение определенного срока. Для крестьян на этой земле был установлен строго определенный (и довольно легкий) оброк, треть которого помещик-донатарий должен был выплатить в российскую казну, а остаток оставить себе.
Ближе к концу войны, когда уже можно было представить, какие именно территориальные приобретения получит Россия, Петр I своим указом аннулировал донационный режим для земель северо-западнее линии Выборг-Кексгольм (Приозерск). В 1721 году был заключен мир, по которому России отходила, в числе прочего, так называемая "Старая Финляндия" (районы Выборга, Кексгольма и Сортавалы), а в 1728 году было окончательно закреплен режим администрации и налогообложения на новых территориях, который в значительной степени унифицировал этот режим не только для Старой Финляндии, но и для Лифляндии и Эстляндии.
Согласно указу 1728 года, для крестьян Старой Финляндии возвращался шведский режим налогообложения (земельный и подушный налог), а также сохранялась лютеранская вера и все шведские законы и обычаи. На донационных землях, которые продолжали раздаваться за заслуги и после войны (в том числе и на дополнительных присоединенных в 1743 году территориях — под Лаппеенрантой, Хаминой, Савонлинной), налоги просто делились между помещиком и казной, на остальных — целиком шли в казну.
Ничего дурного в таком режиме в общем-то не было. Но довольно быстро реальные права донатариев начали увеличиваться. Уже в 1730-х и особенно с 1740-х годов донационные земли стали раздавать с формулировкой "в вечное и потомственное владение". Положение финских крестьян на этих землях на шаг приблизилось к крепостному; хотя помещик и не имел права произвольно менять их подати, но земля и все, что на ней находится, теперь была в его полной собственности.
Эту собственность можно было не только наследовать, но и продавать, чем помещики стали пользоваться. Изначальными донатариями были богатейшие люди страны, у которых и без того были обширные земельные владения в остальной России, и скудные донационные земли Старой Финляндии для них были приятным бонусом, не более; туда отправляли управляющего, да по большому счету и оставляли все на самотек. Но ко второй половине 18 века эти земли начали перепродавать значительно более мелким дворянам, а то и вовсе купечеству, и они уже были куда более кровно заинтересованы выжать из этих земель все, что можно. Иногда владельцы пытались получить ссуду под залог крестьянских душ — широко распространенная в те годы практика — но в итоге суды, а в 1787 и Сенат, постановили, что такие ссуды незаконны, так как крестьяне Старой Финляндии все-таки не были крепостными.
Донатарии, особенно новые владельцы, многие из которых помимо сельского хозяйства также строили на своих землях лесопилки, начали активно возмущаться невозможностью увеличить трудовую повинность крестьян. В 1770-1780-х выход из ограничений указа 1728 года был найден: раз в Старой Финляндии в основном сохранялись шведские законы, то по шведским законам ситуацию рассматривать и надо, и по шведским законам донационные земли были бы наследственными фрельзами, а крестьяне на них — арендаторами, с которыми каждые 6 лет помещик должен был заключать налоговый контракт. А уж в этом контракте он имел право написать все, что угодно, и установить любой оброк и барщину. Корона на такую интерпретацию согласилась, оговорив, что контракты должны были утверждаться в местных судах. Это тоже было не очень удобно для дворян, и в итоге они нередко занимались откровенным вымогательством, требуя от крестьян подписать контракт под угрозой выселения с их наделов. Под конец 18 века это вылилось в то, что в Старой Финляндии стали нередкими крестьянские волнения и бунты, для подавления которых приходилось прибегать и к военной силе.
Александр I, как известно, не был большим поклонником крепостного права; сочувствовал он и положению донационных крестьян. Это и было одним из мотивов присоединения Старой Финляндии к завоеванной в 1809 году Новой, инициатором которого стал шведский генерал, граф Армфельт, перешедший на русскую службу. Благодаря Александру I, Армфельту и Сперанскому с 1812 году Старая Финляндия и была объявлена Выборгским леном (провинцией) Великого княжества Финляндского. В отношении донационных земель это в числе прочего означало отмену налоговых контрактов и возврат к нормам 1728 года. "Оттепель" для донационных крестьян продлилась недолго; вопрос с ними не был решен окончательно до смерти Александра I, а Николай I в 1826 году издал манифест, решивший вопрос очень просто: донатарии — полноправные владельцы земли, а крестьяне — арендаторы, которым донатарий может диктовать любые условия, а также наказывать при отступлении от них.
В итоге положение донационных крестьян, при формальном сохранении личной свободы, де-факто приблизилось к положению крепостных. Крестьянские восстания ожесточились еще больше; особо выделяется восстание в Салми (близ совр. Питкяранты) в 1831 году, где на землях, проданных графиней Орловой-Чесменской купцам Громовым, доведенные до отчаяния повинностями и эпидемией холеры крестьяне сожгли заживо ленсмана (чиновника). За это 93 крестьянина были приговорены к смертной казни, указом царя замененной каторгой в Сибири, и еще около 50 получили другие наказания.
И совсем абсурдной ситуация стала после отмены крепостного права в остальной России; финские донационные крестьяне де-факто оставались в худшем положении, чем российские в метрополии. В 1863 году по указу Александра II был созван финляндский сейм – впервые за 54 года — с того самого Боргосского сейма, где было провозглашено присоединение Финляндии к России. Император вынес на обсуждение сейма целых 50 вопросов — много чего за 54 года накопилось — и одним из них было решение вопроса с донационными землями. Заседавший несколько месяцев сейм согласился произвести полный выкуп остававшихся донационных земель. Организацией и финансированием этого процесса занималась целиком Финляндия; Александр II лишь дал свое одобрение.
Для крестьян это все равно не было бесплатно; Великое княжество Финляндское, начиная с 1867 года, сначала выкупало земли у их владельцев-донатариев, а потом давало крестьянам возможность выкупить эти земли, в свою очередь, в свою собственность, в рассрочку на 40 лет.
Порядка 10 тыс. кв. км земли было выкуплено в таком порядке, или примерно 1/3 всей площади Выборгского лена. На этой земле проживали 76 тыс. крестьян. На выкуп было потрачено 12 млн. финских марок. Эту сумму можно сравнить со стоимостью строительства двух финских мегапроектов этой же эпохи, Сайменского канала (13 млн. марок) и железной дороги между Финляндией и Петербургом (27.5 млн. марок).
Александр I, как известно, не был большим поклонником крепостного права; сочувствовал он и положению донационных крестьян. Это и было одним из мотивов присоединения Старой Финляндии к завоеванной в 1809 году Новой, инициатором которого стал шведский генерал, граф Армфельт, перешедший на русскую службу. Благодаря Александру I, Армфельту и Сперанскому с 1812 году Старая Финляндия и была объявлена Выборгским леном (провинцией) Великого княжества Финляндского. В отношении донационных земель это в числе прочего означало отмену налоговых контрактов и возврат к нормам 1728 года. "Оттепель" для донационных крестьян продлилась недолго; вопрос с ними не был решен окончательно до смерти Александра I, а Николай I в 1826 году издал манифест, решивший вопрос очень просто: донатарии — полноправные владельцы земли, а крестьяне — арендаторы, которым донатарий может диктовать любые условия, а также наказывать при отступлении от них.
В итоге положение донационных крестьян, при формальном сохранении личной свободы, де-факто приблизилось к положению крепостных. Крестьянские восстания ожесточились еще больше; особо выделяется восстание в Салми (близ совр. Питкяранты) в 1831 году, где на землях, проданных графиней Орловой-Чесменской купцам Громовым, доведенные до отчаяния повинностями и эпидемией холеры крестьяне сожгли заживо ленсмана (чиновника). За это 93 крестьянина были приговорены к смертной казни, указом царя замененной каторгой в Сибири, и еще около 50 получили другие наказания.
И совсем абсурдной ситуация стала после отмены крепостного права в остальной России; финские донационные крестьяне де-факто оставались в худшем положении, чем российские в метрополии. В 1863 году по указу Александра II был созван финляндский сейм – впервые за 54 года — с того самого Боргосского сейма, где было провозглашено присоединение Финляндии к России. Император вынес на обсуждение сейма целых 50 вопросов — много чего за 54 года накопилось — и одним из них было решение вопроса с донационными землями. Заседавший несколько месяцев сейм согласился произвести полный выкуп остававшихся донационных земель. Организацией и финансированием этого процесса занималась целиком Финляндия; Александр II лишь дал свое одобрение.
Для крестьян это все равно не было бесплатно; Великое княжество Финляндское, начиная с 1867 года, сначала выкупало земли у их владельцев-донатариев, а потом давало крестьянам возможность выкупить эти земли, в свою очередь, в свою собственность, в рассрочку на 40 лет.
Порядка 10 тыс. кв. км земли было выкуплено в таком порядке, или примерно 1/3 всей площади Выборгского лена. На этой земле проживали 76 тыс. крестьян. На выкуп было потрачено 12 млн. финских марок. Эту сумму можно сравнить со стоимостью строительства двух финских мегапроектов этой же эпохи, Сайменского канала (13 млн. марок) и железной дороги между Финляндией и Петербургом (27.5 млн. марок).
Выкуп земли крестьянами продолжался много десятилетий; последние участки бывших донационных земель перешли в собственность крестьян уже при независимой Финляндии, в 1920-х годах. И, как мы знаем, уже через двадцать лет они потеряли их вновь, уже насовсем. Почти все бывшие донационные земли находились на территории, отчужденной в пользу СССР после войн 1939-1940 и 1941-1944; на современной территори Финляндии осталась всего одна бывшая донационная усадьба, в местечке Коитсанлахти в Париккале.
Так что порядка 30-40% из потерянных Финляндией земель "царским подарком" назвать никак нельзя — за них в конце 19-начале 20 веков было уплачено в полной мере.
На карте изображено состояние выкупа донационных земель на 1910 год. Темно-красные — выкупленные государством, розовые — еще не выкупленные, светло-розовые — выкупленные без помощи государства. Источник: http://www.antinseuraajat.net (сайт о династии Сеппяненов из Муолаа, совр. Правдино)
Так что порядка 30-40% из потерянных Финляндией земель "царским подарком" назвать никак нельзя — за них в конце 19-начале 20 веков было уплачено в полной мере.
На карте изображено состояние выкупа донационных земель на 1910 год. Темно-красные — выкупленные государством, розовые — еще не выкупленные, светло-розовые — выкупленные без помощи государства. Источник: http://www.antinseuraajat.net (сайт о династии Сеппяненов из Муолаа, совр. Правдино)
Скоростной поезд "Пендолино" на Главном ходу финских ж/д (Päärata), у озера Ванайявеси, на подходе к вокзалу города Хямеэнлинна. Железная дорога Хельсинки–Хямеэнлинна, построенная в 1862 году, стала первой железной дорогой Финляндии. От Хямеэнлинны дальше на север по озерам шли пароходы. В 1870 году была построена ж/д на Петербург, а в 1876 году — Главный ход продлен за Хямеэнлинну до Тампере.
Любопытный документ можно найти на сайте финского Министерства сельского хозяйства и леса: отчет о всех островах Финляндии с постоянным населением, но без постоянной связи с большой землей, по состоянию на 2010 год. К сожалению, карта в документе (на которой каждый из этих островов отмечен точкой) приведена в низком разрешении. В отчет не включен регион Аландских островов, который, конечно, целиком является архипелагом сам по себе; это только острова в морях и озерах основной части Финляндии.
Для меня стало сюрпризом, что таких островов на самом деле весьма много: 549 штук! Но на них всех живет лишь 8706 человек. (Для сравнения, около 60 тыс. человек в Финляндии регулярно посещают свои дачи на островах без постоянной связи с большой землей.)
Кое–какие данные об этих островах и их населении:
* большая часть островов имеет достаточно большой размер (более 50 га — 309 островов)
* около половины островов, включая, конечно, все более крупные имеют какую–либо регулярную связь с большой землей (организуемый государством бесплатный паром или катер; на внутренних водах встречаются также мелкие частные паромы, финансируемые кооперативами островитян). До мелких островов жильцы вынуждены добираться на собственных плавсредствах. К сожалению, отчет не вдается в детали, как это вообще происходит в межсезонье, учитывая, что все внутренние воды Финляндии и значительная часть вод Балтики зимой замерзают
* расстояния от островов до большой земли (до материка или до острова, соединенного с материком мостами) варьируются от 50 м до 42 км
* 2/3 островов подключены к электросетям
* около трети островов имеют проводной Интернет
* около трети островов имеют хоть какую–то собственную дорожную сеть
* лишь 13% островов имеют организованный вывоз мусора
* лишь 10% островов имеют водопровод и лишь 2% — канализационные сети
* всего 14 островов имеют собственный магазин (но на этих 14 островах живет 40% общего населения архипелагов)
* на островах находятся 12 школ, в которых учатся 334 ученика. С 1990 года закрылись 4 школы
* 36% людей трудоспособного возраста имеют рабочее место на своем острове, остальным приходится ездить на работу на материк
* 25% населения занято в первичном секторе (т. е. в данном случае сельское хозяйство и рыболовство), 65% в сфере услуг; хотя еще в 1990 году в первичном секторе работало целых 60% трудоспособного населения. 9% занято в сфере туризма
* с 1990 года население островов снизилось на 8%, до этого падало примерно на 2% за десятилетие; однако в материковой Финляндии сельское население вне населенных пунктов (то есть, живущие на хуторах вдалеке от цивилизации) понизилось за этот же период на 20%; так что на самом деле архипелаги в какой–то мере притягивают людей
* дальнейшую демографическую ситуацию на островах предсказать трудно, но их полное обезлюдение не ожидается; наверняка всегда будет какая–то доля людей, которым попросту нравится жить на острове, несмотря на очевидные бытовые трудности
* примерно половина населения архипелагов живет на островах Юго–Западной Финляндии, в так называемом Архипелаговом море; 40% — на островах в озерах страны; остальные в морских архипелагах прочих регионов
* 4 острова населением 500–1000: Хайлуото, Чюркландет (в Корпо), Стурландет (в Кемиёнсаари) и хельсинкская Суоменлинна. 7 островов населением 100–500 человек
* Хайлуото на севере Ботнического залива — крупнейший по площади подобный остров с большим отрывом, 195 кв. км. Он представляет собой целый отдельный муниципалитет населением 961 человек. Хайлуотские паромы временами плохо справляются с пассажиропотоком. Сейчас проектируется мост, который соединит Хайлуото с большой землей (точнее, два моста и длинная насыпная дамба, общей длиной 8.4 км). Стоимость проекта — 73.5 млн. евро; для сравнения, эксплуатация паромов обходится в 5.8 млн. евро в год, не считая возможных капитальных затрат (паромы начинают физически устаревать)
* на 309 островах, однако, живет всего по 1–2 человека. Такие острова более характерны для внутренних вод, чем для морских архипелагов
Для меня стало сюрпризом, что таких островов на самом деле весьма много: 549 штук! Но на них всех живет лишь 8706 человек. (Для сравнения, около 60 тыс. человек в Финляндии регулярно посещают свои дачи на островах без постоянной связи с большой землей.)
Кое–какие данные об этих островах и их населении:
* большая часть островов имеет достаточно большой размер (более 50 га — 309 островов)
* около половины островов, включая, конечно, все более крупные имеют какую–либо регулярную связь с большой землей (организуемый государством бесплатный паром или катер; на внутренних водах встречаются также мелкие частные паромы, финансируемые кооперативами островитян). До мелких островов жильцы вынуждены добираться на собственных плавсредствах. К сожалению, отчет не вдается в детали, как это вообще происходит в межсезонье, учитывая, что все внутренние воды Финляндии и значительная часть вод Балтики зимой замерзают
* расстояния от островов до большой земли (до материка или до острова, соединенного с материком мостами) варьируются от 50 м до 42 км
* 2/3 островов подключены к электросетям
* около трети островов имеют проводной Интернет
* около трети островов имеют хоть какую–то собственную дорожную сеть
* лишь 13% островов имеют организованный вывоз мусора
* лишь 10% островов имеют водопровод и лишь 2% — канализационные сети
* всего 14 островов имеют собственный магазин (но на этих 14 островах живет 40% общего населения архипелагов)
* на островах находятся 12 школ, в которых учатся 334 ученика. С 1990 года закрылись 4 школы
* 36% людей трудоспособного возраста имеют рабочее место на своем острове, остальным приходится ездить на работу на материк
* 25% населения занято в первичном секторе (т. е. в данном случае сельское хозяйство и рыболовство), 65% в сфере услуг; хотя еще в 1990 году в первичном секторе работало целых 60% трудоспособного населения. 9% занято в сфере туризма
* с 1990 года население островов снизилось на 8%, до этого падало примерно на 2% за десятилетие; однако в материковой Финляндии сельское население вне населенных пунктов (то есть, живущие на хуторах вдалеке от цивилизации) понизилось за этот же период на 20%; так что на самом деле архипелаги в какой–то мере притягивают людей
* дальнейшую демографическую ситуацию на островах предсказать трудно, но их полное обезлюдение не ожидается; наверняка всегда будет какая–то доля людей, которым попросту нравится жить на острове, несмотря на очевидные бытовые трудности
* примерно половина населения архипелагов живет на островах Юго–Западной Финляндии, в так называемом Архипелаговом море; 40% — на островах в озерах страны; остальные в морских архипелагах прочих регионов
* 4 острова населением 500–1000: Хайлуото, Чюркландет (в Корпо), Стурландет (в Кемиёнсаари) и хельсинкская Суоменлинна. 7 островов населением 100–500 человек
* Хайлуото на севере Ботнического залива — крупнейший по площади подобный остров с большим отрывом, 195 кв. км. Он представляет собой целый отдельный муниципалитет населением 961 человек. Хайлуотские паромы временами плохо справляются с пассажиропотоком. Сейчас проектируется мост, который соединит Хайлуото с большой землей (точнее, два моста и длинная насыпная дамба, общей длиной 8.4 км). Стоимость проекта — 73.5 млн. евро; для сравнения, эксплуатация паромов обходится в 5.8 млн. евро в год, не считая возможных капитальных затрат (паромы начинают физически устаревать)
* на 309 островах, однако, живет всего по 1–2 человека. Такие острова более характерны для внутренних вод, чем для морских архипелагов
* доля населения старше 65 лет — 23%, младше 15 лет — 13%. На островах населением менее 50 человек наблюдается сильный перекос в сторону мужчин
* на 12% островов летом местными жителями организуются какие–либо культурные мероприятия, как–то ярмарки, летние театры, детские лагеря, музыкальные фестивали и проч.
* по закону муниципалитеты, целиком или частично располагающиеся на архипелагах, получают от государства специальную дополнительную дотацию (в сумме на все муниципалитеты 24.6 млн. евро по состоянию на 2016 год)
В отчете приведены подробные карты по регионам Финляндии с указанием каждого населенного острова и его примерного населения. Стоит еще раз отметить, что отчет выполнен в 2010 году, и почти все приведенные выше цифры относятся к 2010 году, и сейчас могут несколько отличаться. Ссылка на оригинальный отчет на финском: https://mmm.fi/documents/1410837/1948019/Ilman_kiinteaa...TEM_julkaisu.pdf/3afcef7a-22c2-47f8-a037-0119d2924843
* на 12% островов летом местными жителями организуются какие–либо культурные мероприятия, как–то ярмарки, летние театры, детские лагеря, музыкальные фестивали и проч.
* по закону муниципалитеты, целиком или частично располагающиеся на архипелагах, получают от государства специальную дополнительную дотацию (в сумме на все муниципалитеты 24.6 млн. евро по состоянию на 2016 год)
В отчете приведены подробные карты по регионам Финляндии с указанием каждого населенного острова и его примерного населения. Стоит еще раз отметить, что отчет выполнен в 2010 году, и почти все приведенные выше цифры относятся к 2010 году, и сейчас могут несколько отличаться. Ссылка на оригинальный отчет на финском: https://mmm.fi/documents/1410837/1948019/Ilman_kiinteaa...TEM_julkaisu.pdf/3afcef7a-22c2-47f8-a037-0119d2924843
Старый прогулочный пароходик "Хаапакоски" и чья–то небольшая лодка проходят шлюз канала Вяяксю (Vддksy) в одноименном городке в Южной Финляндии, по пути из Ювяскюля в Лахти.
Это место — перешеек между озерами Весиярви и Пяйянне — издавна считалось одной из важнейших точек внутренних транспортных путей Финляндии, так как озеро Пяйянне — вторая по размерам водная система страны. Еще в 18 веке шведский король Густав III повелел заложить здесь город под названием Анианпелто, а во время строительства первой финской железной дороги, Хельсинки–Хямеэнлинна, рассматривался вариант продления ее до Анианпелто. Однако ни тот, ни другой проект в итоге не был осуществлен; на деле получилось несколько иначе.
Второй финской железной дорогой стала 371–километровая железная дорога, связывающая Великое княжество Финляндское с Петербургом. Решение построить ее именно на Петербург отчасти было вызвано экономической обстановкой; в Финляндии бушевал самый большой с 17 века голод ("Великие Голодные годы", 1866–1868), из–за которого население страны сократилось на 8%. Железная дорога в Россию означала бы, что, в отличие от внутренних финских железных дорог, метрополия поможет с финансированием. Строительство железной дороги дало работу и средства к существованию многим голодающим, хотя все равно жертв на строительстве (от эпидемий, легко распространявшихся среди ослабших рабочих) было достаточно много, что ее прозвали "Голодной" или "Костяной дорогой".
Железная дорога, построенная к 1870 году, была проложена на значительном расстоянии от моря (кроме района Выборга) по стратегическим причинам; ее трассировка в основном повторяла древний Верхне–Выборгский тракт. Она обошла озеро Весиярви с юга, проходя через маленькую деревушку Лахти. А для соединения с Пяйянне был запланирован канал через перешеек Вяяксю, к северу от Весиярви, строившийся одновременно с железной дорогой и законченный в 1871 году.
Канал в итоге оказал огромное влияние на развитие как Лахти — места перегрузки с озерного транспорта на железную дорогу, где вокруг станции и гавани начала расти и собственная промышленность — так и Ювяскюля — крупнейшего города на берегу Пяйянне; хотя прямая связь региона Пяйянне с морем (железная дорога Лахти–Ловийса) была построена лишь к 1901 году. У канала вырос небольшой одноименный поселок, население которого сейчас составляет порядка 5 тыс.
В настоящее время канал, длиной 1.3 км и с одним шлюзом, остается самым загруженным каналом Финляндии, несмотря на то, что движение по Пяйянне и Весиярви сейчас ограничивается прогулочными судами и частными лодками и яхтами. Шлюзование производится 4000–5000 раз за год. Максимальные габариты судов для прохода через шлюз — 35 м в длину, 8.3 м в ширину, 11 м в высоту и 2.4 м осадки. Канал действует с мая по октябрь. Его пересекают два автомобильных моста, разводной над шлюзом, и высокий арочный мост для транзитного движения в объезд поселка.
Шлюзование (и разводку моста, с которого сделано фото) я застал совершенно случайно; хотя я специально заехал сюда посмотреть на канал, я не ожидал увидеть его в действии в конце октября. Пароход "Хаапакоски" в шлюзе построен в 1874 году в Выборге, изначально как буксир. Сейчас он в частном владении, и сохранился в не самом аутентичном состоянии; паровая машина заменена на дизель.
Это место — перешеек между озерами Весиярви и Пяйянне — издавна считалось одной из важнейших точек внутренних транспортных путей Финляндии, так как озеро Пяйянне — вторая по размерам водная система страны. Еще в 18 веке шведский король Густав III повелел заложить здесь город под названием Анианпелто, а во время строительства первой финской железной дороги, Хельсинки–Хямеэнлинна, рассматривался вариант продления ее до Анианпелто. Однако ни тот, ни другой проект в итоге не был осуществлен; на деле получилось несколько иначе.
Второй финской железной дорогой стала 371–километровая железная дорога, связывающая Великое княжество Финляндское с Петербургом. Решение построить ее именно на Петербург отчасти было вызвано экономической обстановкой; в Финляндии бушевал самый большой с 17 века голод ("Великие Голодные годы", 1866–1868), из–за которого население страны сократилось на 8%. Железная дорога в Россию означала бы, что, в отличие от внутренних финских железных дорог, метрополия поможет с финансированием. Строительство железной дороги дало работу и средства к существованию многим голодающим, хотя все равно жертв на строительстве (от эпидемий, легко распространявшихся среди ослабших рабочих) было достаточно много, что ее прозвали "Голодной" или "Костяной дорогой".
Железная дорога, построенная к 1870 году, была проложена на значительном расстоянии от моря (кроме района Выборга) по стратегическим причинам; ее трассировка в основном повторяла древний Верхне–Выборгский тракт. Она обошла озеро Весиярви с юга, проходя через маленькую деревушку Лахти. А для соединения с Пяйянне был запланирован канал через перешеек Вяяксю, к северу от Весиярви, строившийся одновременно с железной дорогой и законченный в 1871 году.
Канал в итоге оказал огромное влияние на развитие как Лахти — места перегрузки с озерного транспорта на железную дорогу, где вокруг станции и гавани начала расти и собственная промышленность — так и Ювяскюля — крупнейшего города на берегу Пяйянне; хотя прямая связь региона Пяйянне с морем (железная дорога Лахти–Ловийса) была построена лишь к 1901 году. У канала вырос небольшой одноименный поселок, население которого сейчас составляет порядка 5 тыс.
В настоящее время канал, длиной 1.3 км и с одним шлюзом, остается самым загруженным каналом Финляндии, несмотря на то, что движение по Пяйянне и Весиярви сейчас ограничивается прогулочными судами и частными лодками и яхтами. Шлюзование производится 4000–5000 раз за год. Максимальные габариты судов для прохода через шлюз — 35 м в длину, 8.3 м в ширину, 11 м в высоту и 2.4 м осадки. Канал действует с мая по октябрь. Его пересекают два автомобильных моста, разводной над шлюзом, и высокий арочный мост для транзитного движения в объезд поселка.
Шлюзование (и разводку моста, с которого сделано фото) я застал совершенно случайно; хотя я специально заехал сюда посмотреть на канал, я не ожидал увидеть его в действии в конце октября. Пароход "Хаапакоски" в шлюзе построен в 1874 году в Выборге, изначально как буксир. Сейчас он в частном владении, и сохранился в не самом аутентичном состоянии; паровая машина заменена на дизель.
Как и во многих других традиционных сельских обществах, в Финляндии когда-то был языческий праздник конца сбора урожая, под названием кекри (kekri). Он отождествлялся также с концом года. На этот праздник было принято устраивать большой пир, а символом праздника был козел (kekripukki), в которого наряжали кого-нибудь из парней, да чтоб пострашнее было.
Когда в Финляндию пришло христианство, постепенно кекри смешался с католическим, а позже лютеранским Днем Всех Cвятых (pyhäinpäivä). В большинстве стран западной церкви он отмечается 1 ноября, но в Финляндии — всегда в субботу, падающую на период 31.10-6.11. В этот праздник принято поминать усопших и ставить им свечки на кладбище. Старые традиции кекри стали забываться, а в последние десятилетия еще сверху стал накладываться американский Хэллоуин.
Тем не менее, местами традиции кекри пытаются восстанавливать. В Хельсинки на островной крепости Суоменлинна, в частности, проводится фестиваль Viaporin Kekri (Viapori — Виапори — старое финское название Суоменлинны, от шведского Свеаборг; название "Суоменлинна" придумали уже при независимой Финляндии). В этот день проводится ряд любопытных мероприятий и выставок, и можно попасть в некоторые здания и части крепости, обычно закрытые. Но центральная часть программы — это, конечно, сжигание соломенного кекри-козла. Такую традицию придумали изначально в северном городе Каяани пару десятков лет назад, но широкого распространения в стране она не получила. Фото из Суоменлинны сегодняшнее.
Не следует путать кекри-козла с Евльским козлом — очень похожего вида соломенным козлом, которого ежегодно строят в шведском городе Евле. Евльский козел сооружается на Рождество, и, хотя он часто в итоге сгорает, это не часть изначальной задумки; его просто поджигают хулиганы.
Когда в Финляндию пришло христианство, постепенно кекри смешался с католическим, а позже лютеранским Днем Всех Cвятых (pyhäinpäivä). В большинстве стран западной церкви он отмечается 1 ноября, но в Финляндии — всегда в субботу, падающую на период 31.10-6.11. В этот праздник принято поминать усопших и ставить им свечки на кладбище. Старые традиции кекри стали забываться, а в последние десятилетия еще сверху стал накладываться американский Хэллоуин.
Тем не менее, местами традиции кекри пытаются восстанавливать. В Хельсинки на островной крепости Суоменлинна, в частности, проводится фестиваль Viaporin Kekri (Viapori — Виапори — старое финское название Суоменлинны, от шведского Свеаборг; название "Суоменлинна" придумали уже при независимой Финляндии). В этот день проводится ряд любопытных мероприятий и выставок, и можно попасть в некоторые здания и части крепости, обычно закрытые. Но центральная часть программы — это, конечно, сжигание соломенного кекри-козла. Такую традицию придумали изначально в северном городе Каяани пару десятков лет назад, но широкого распространения в стране она не получила. Фото из Суоменлинны сегодняшнее.
Не следует путать кекри-козла с Евльским козлом — очень похожего вида соломенным козлом, которого ежегодно строят в шведском городе Евле. Евльский козел сооружается на Рождество, и, хотя он часто в итоге сгорает, это не часть изначальной задумки; его просто поджигают хулиганы.
Ситуация, когда в стране ставятся памятники людям, обвиненным в измене родине и не реабилитированным, является довольно редкой. В Финляндии чтят память войны 1941–1944 годов (несмотря на то, что среди историков, да и в обществе, признается, что Финляндия не была в этой войне белой и пушистой стороной), и я очень удивился, прочитав как–то раз в бесплатной газете про памятник финским коммунистам–подпольщикам, диверсантам и перебежчикам.
Памятник был установлен в 1960–х годах на кладбище Малми в Хельсинки — самом большом кладбище всей Финляндии, где обычно хоронят незнаменитых людей. Я не успел доехать до кладбища до заката, и нужный участок и памятник на нем нашел с трудом — освещения нет и указателей к памятнику тоже, только зайцы кругом в сумерках скачут (и один белый кролик). На памятнике написано:
"Свобода народа дороже, чем жизнь индивидуума.
Противникам фашизма. 1939–1944
Памяти защитников уничтоженной в бою демократии
Памятник установлен боевыми товарищами"
Кто же эти противники фашизма и их боевые товарищи? Речь идет о финских коммунистах. После проигрыша в финской Гражданской войне бежавшими в РСФСР лидерами красных была основана в Москве 29.7.1918 Коммунистическая партия Финляндии (SKP, Suomen Kommunistinen Puolue). Она сразу же объявила курс на подготовку вооруженного переворота в Финляндии. В отличие от финских красных из Социал–демократической партии, действовавших в основном отдельно от большевиков и не покушавшихся на независимость страны, SKP изначально в значительной степени находилась под советским влиянием. В Финляндии организация была запрещена, и, хотя вела подпольную деятельность, не имела широкого влияния; о каких–либо реальных планах революции говорить не приходилось. Но ситуация обострилась с началом Зимней войны в 1939 и, затем, Войны–Продолжения в 1941, когда участники SKP стали заниматься подпольным сопротивлением.
Мартта Коскинен (Martta Koskinen, 1886–1943), первая в списке имен, была расстреляна за шпионаж в пользу СССР. Это последняя казненная в Финляндии женщина. Работавшая швеей старая финская революционерка, дважды уже судимая, успешно работала связной между подпольем SKP и советской разведкой — полиция и не подозревала, что человек с такой историей, довольно заметный даже внешне (Мартта выделялась очень высоким ростом и низким хриплым голосом — последствие скарлатины), вроде бы особо ни от кого не скрывающийся, может почти не таясь продолжать вести какую–то подрывную работу. В конце концов ее сдал попавшийся товарищ, Олави Хейма (Olavi Heima), что ему не очень помогло — лежит под этим же камнем. Отпираться Мартте смысла не имело, у нее дома нашли кучу секретных документов и карт. Президент Рюти отказал ей в помиловании. Сама она никого не сдала (что, скорее всего, спасло жизнь Юрьё Лейно — лидеру SKP), и умерла со словами "смерть Рюти, Таннеру и Маннергейму!"
Вейкко Пёюсти (Veikko Pöysti, 1909–1942) — другая более–менее известная фигура. Потомственный революционер; его отец после Гражданской войны бежал в РСФСР, но Вейкко с братьями остался в Финляндии. Почти все последние десять лет перед войной провел в тюрьмах, за организацию нелегальных переходов через границу и связи с деятелями SKP в CCCР. Вышел на свободу 25.5.1941. С началом войны скрывался по поддельным документам в районе Хельсинки и стал заниматься диверсиями. Ему помогали многочисленные сообщиники и сочувствующие. В августе 1941 пытался подорвать склад боеприпасов в Питяйянмяки в Хельсинки; неудачно; двое его помощников были пойманы (одного расстреляли — Мартти Койвистойнен (Martti Koivistoinen), тоже упомянут на памятнике — другого приговорили к 7 годам), сам он ушел. В 1942 году взрывал ЛЭП в окрестностях Хельсинки, поджег одну силосную башню в Ярвенпяя, взорвал ж/д мост на линии Хювинкяя–Карккила. Возможно, это не полный список его деяний. В конце концов в декабре 1942 года он был пойман с поличным в доме в Тиккуриле. Отстреливался до последнего, убил одного и ранил троих полицейских. В конце концов то ли был застрелен, то ли покончил с собой при задержании.
Памятник был установлен в 1960–х годах на кладбище Малми в Хельсинки — самом большом кладбище всей Финляндии, где обычно хоронят незнаменитых людей. Я не успел доехать до кладбища до заката, и нужный участок и памятник на нем нашел с трудом — освещения нет и указателей к памятнику тоже, только зайцы кругом в сумерках скачут (и один белый кролик). На памятнике написано:
"Свобода народа дороже, чем жизнь индивидуума.
Противникам фашизма. 1939–1944
Памяти защитников уничтоженной в бою демократии
Памятник установлен боевыми товарищами"
Кто же эти противники фашизма и их боевые товарищи? Речь идет о финских коммунистах. После проигрыша в финской Гражданской войне бежавшими в РСФСР лидерами красных была основана в Москве 29.7.1918 Коммунистическая партия Финляндии (SKP, Suomen Kommunistinen Puolue). Она сразу же объявила курс на подготовку вооруженного переворота в Финляндии. В отличие от финских красных из Социал–демократической партии, действовавших в основном отдельно от большевиков и не покушавшихся на независимость страны, SKP изначально в значительной степени находилась под советским влиянием. В Финляндии организация была запрещена, и, хотя вела подпольную деятельность, не имела широкого влияния; о каких–либо реальных планах революции говорить не приходилось. Но ситуация обострилась с началом Зимней войны в 1939 и, затем, Войны–Продолжения в 1941, когда участники SKP стали заниматься подпольным сопротивлением.
Мартта Коскинен (Martta Koskinen, 1886–1943), первая в списке имен, была расстреляна за шпионаж в пользу СССР. Это последняя казненная в Финляндии женщина. Работавшая швеей старая финская революционерка, дважды уже судимая, успешно работала связной между подпольем SKP и советской разведкой — полиция и не подозревала, что человек с такой историей, довольно заметный даже внешне (Мартта выделялась очень высоким ростом и низким хриплым голосом — последствие скарлатины), вроде бы особо ни от кого не скрывающийся, может почти не таясь продолжать вести какую–то подрывную работу. В конце концов ее сдал попавшийся товарищ, Олави Хейма (Olavi Heima), что ему не очень помогло — лежит под этим же камнем. Отпираться Мартте смысла не имело, у нее дома нашли кучу секретных документов и карт. Президент Рюти отказал ей в помиловании. Сама она никого не сдала (что, скорее всего, спасло жизнь Юрьё Лейно — лидеру SKP), и умерла со словами "смерть Рюти, Таннеру и Маннергейму!"
Вейкко Пёюсти (Veikko Pöysti, 1909–1942) — другая более–менее известная фигура. Потомственный революционер; его отец после Гражданской войны бежал в РСФСР, но Вейкко с братьями остался в Финляндии. Почти все последние десять лет перед войной провел в тюрьмах, за организацию нелегальных переходов через границу и связи с деятелями SKP в CCCР. Вышел на свободу 25.5.1941. С началом войны скрывался по поддельным документам в районе Хельсинки и стал заниматься диверсиями. Ему помогали многочисленные сообщиники и сочувствующие. В августе 1941 пытался подорвать склад боеприпасов в Питяйянмяки в Хельсинки; неудачно; двое его помощников были пойманы (одного расстреляли — Мартти Койвистойнен (Martti Koivistoinen), тоже упомянут на памятнике — другого приговорили к 7 годам), сам он ушел. В 1942 году взрывал ЛЭП в окрестностях Хельсинки, поджег одну силосную башню в Ярвенпяя, взорвал ж/д мост на линии Хювинкяя–Карккила. Возможно, это не полный список его деяний. В конце концов в декабре 1942 года он был пойман с поличным в доме в Тиккуриле. Отстреливался до последнего, убил одного и ранил троих полицейских. В конце концов то ли был застрелен, то ли покончил с собой при задержании.