Немножко красоты на ночь. В Мариуполе ремонтируют музыкальную школу. В числе работ оказалось возвращение звуков фортепиано.

За пианино — Павел, житель города и строитель, исполняет пьесу собственного сочинения.

Сегодня стал владельцем Нивы 4х4. Но не надолго. После ремонта и технического обслуживания вместе с коллегами передадим машину одному из подразделений на передовой.

Война это не только борьба с противником, но и солдатский быт. И в этом самом быту даже НИВА - большое подспорье, от доставки провианта, до оперативного подвоза БК и эвакуации 300-х. Увы, сегодня никого не удивишь рассказами про один КАМАЗ на батальон, поэтому нужно помогать.

Уже пару недель, а то и больше, комнатные аналитики, далекие от земли и народных чаяний, на пару с остатками либеральной общественности с опаской, а то и с откровенным пренебрежением, размышляют о цитата : «сложности социализации бывших участников боевых действий».

Едва ли не главным страхом, обильно взращиваемом в головах читающей публики, является создание новых многочисленных ОПГ, например, начала 90-х, в том числе из воинов «интернационалистов».

В силу возраста, время это я в полной мере не застал, но многое слышал, да и аллеи из тех самых представителей разнообразных ОПГ видеть на кладбище доводилось. Однако, хотелось бы на все эти псевдоаналитические размышления с другой стороны посмотреть.

Во первых, откуда у столь обеспокоенных нашим общим будущим аналитиков и обозревателей такое пренебрежительное отношение к военнослужащим и мобилизованным? Мне кажется, не они сидят в сыром окопе и ходят на штурмы «опорников». Уместно ли в публичной плоскости людей, находящихся в данный момент «на передке», даже потенциально приравнивать к потенциальным преступникам и убийцам? Да и уместны ли эти размышления сейчас? Война, к сожалению, вроде как не завтра кончится...

Во вторых, если вернуться к войне в Афганистане, численность ограниченного контингента советских войск на пике в 1986 году составляла по разным оценкам более 125 000 солдат и офицеров. За время нахождения Советской Армии в Афганистане через ряды ОКСВА прошло свыше 620 000 человек. В эту цифру не входят части транспортной авиации, принимавшие участие в транспортировке военнослужащих. Возвращаясь к беспощадным мыслителям и аналитикам, задам всего лишь один вопрос в контексте вышеозначенного. Все 620 000 стали участниками ОПГ? Или все же большинство вернулись домой, создали семьи, воспитали детей, передав им то, что знали о войне, чести, братстве...

В-третьих, что касается зарплатных ожиданий, хочется спросить, все ту же либеральную общественность, пекущуюся о будущем (уж как-то сомневаюсь, что за общее), а за какие деньги вы бы предпочли отправиться в окоп под свист летящих мин?

Конечно, глупо спорить, что деньги,выплачиваемые сейчас за учатие в СВО для большинства людей, скажем так, не малые. Но поверьте, это ничтожная, как говорят на рынках, «премия за риск». Я задавал вопрос нескольким моим новым знакомым из мобилизованных об их отношению к уровню денежного довольствия. 2 из 3 ответов цензурно звучат как «Хорошие деньги, но уж лучше меньше, но не в окопах».

Озвученные цифры не учитывают, что многое тратится на содержание быта мобилизованных и кадровых военнослужащих. Про истории покупки автомобилей для нужд фронта на деньги «за ранение» можно не рассказывать, одного солдатского быта хватит. Безусловно, не везде, и местами ситуация уже лучше, но этот факт безусловно имеет место.

И в-четвёртых, мне бы очень хотелось, чтобы вернувшиеся с войны граждане стали руководителями предприятий, чиновниками администраций на земле, тех, что ближе к людям, учителями школ, преподавателями университетов. Поверьте, порядка будет больше. Ведь сейчас там все гораздо проще и честнее...

P.S. На фото с «Есениным». Попав с ним под обстрел в Сватово, наблюдал пример самообладания. Есть чему поучиться. В перерыве между службой Отечеству, работая в московском метрополитене, обезвредил и передал правоохранительным органам убийцу, перерезавшего горло жертве за пару часов до задержания. Я бы предпочел, чтобы такие люди были среди нас....

Судя по всему, ВСУшники так воодушевились перспективой притянуть к себе всю историческую ненависть к нацизму, что от рисования условных крестов сразу перерешили к традиционному “Балкенкройц”. Леопарды можно будет не перекрашивать. Пусть так горят...

Актёр и руководитель государственного академического театра драмы им. Ф. Волкова Сергей Пускепалис посмертно удостоен ордена Мужества.

Сергей Пускепалис трагически погиб в аварии 20 сентября 2022 года, перегоняя инкассаторский автомобиль, приобретённый для военнослужащих Донбасса.

Возвращаюсь из очередной поездки. Отремонтированная Нива нашла новых владельцев в лице героев десантников 234 десантно-штурмового полка. Вместе с автомобилем передал печки, газовые отопители, символический запас тушенки, круп, чая и конечно письма и рисунки от детей. Словом, все, что получилось буквально втиснуть в салон. Удалось встретиться с настоятелем храма в Кременной, передать продуктовые наборы для нуждающихся. Ну, и конечно навестить ребят на Сватовском рубеже.

Под перезвон подстаканников и гул плацкарта есть время в очередной раз поразмышлять об увиденном. Людях, беседах под грохот градов, случайных встречах у самой передовой.

(названия населенных пунктов, имена, позывные могут быть изменены из соображений безопасности)

Уже привычный маршрут среди Донских степей не преподнес неожиданностей. Дорога без изменений, машина не подвела, хоть и потребовала небольшого попутного технического обслуживания. Тем не менее, километр за километром, подъем за подъемом, груженая под крышу, скрипя и ворча, потихоньку везла к цели маршрута. Забегая вперед, скажу, что вряд ли старенькая, но верная газель, на которой были выполнены все прошлые поездки, справилась бы с маршрутом,по которому пришлось пробираться в этот раз.

Перейдя условную границу “большой земли”, отправился на Сватовское направление, к первой точке маршрута. Контрастно зеленые поля теперь укрыты плотным снежным покровом, между посадок хозяйничает поземка. Подгоняемые метелью армейские тралы небольшими колоннами тащат к линии фронта танки и самоходки. Из под мрака тентов попутных КАМАЗов с добрым прищуром, иногда даже с улыбкой, прочитав табличку на лобовом стекле, поглядывают бойцы.

Выезжая из Чертково, предусмотрительно взял чуть больше яблок, что разойдутся по бесчисленным блок-постам, оставив на память искренние улыбки. Эта откровенная, честная искренность, пожалуй, сама по себе стоит того, чтобы отправиться в поездку. На одном из постов у самого “передка”, смотря в глаза солдату, протянул пакет яблок в черные от земли и пороха руки. Теплее стало обоим.

На выезде из Старобельска, следуя маленькой традиции, прикупил рыбы у того же рыбака, что и раньше. Удивительно, но он вновь меня узнал в лицо и презентовал свой товар так, словно я прихожу к нему пару раз в неделю с утра за свежим уловом. Десантникам - молодая щука, мотострелкам - карасей. Это, дорогой читатель, не замороженная дорадо с килограммом льда в довесок. Если угодно, это в какой-то мере кулинарный туризм, пусть и на фоне проносящихся мимо БМП и “мотолыг”.

Добравшись до Сватово, впервые столкнулся с “допросом” не везу ли я водку. Дежурный даже пригрозил военной полицией, пробуя “взять на испуг”, но видя абсолютную апатию к его грозности и нежелание даже беседовать на эту тему, махнул рукой.

Сватовский блок-пост и развязка за ним стали своеобразной точкой сбора. Местом где надевают бронежилеты и снаряжение, собираются подразделения, следующие к передовой. Вот и я, почитая своеобразную традицию, надеваю экипировку.

С нашим старым и уже отчасти общим знакомым “Кощеем”, что из мобилизованных мотострелков, договорились встретиться в деревне, недалеко от позиций. Кстати говоря, почему-то до сих пор мотострелков без приставки мото, со всеми вытекающими. Хотя, ходят слухи, что есть подразделения мобилизованных артиллеристов без артиллерии, так что удивляться, увы, нечему.

Встретились у дома одного из местных стариков, из тех, что “дружит” с русскими солдатами. Дед Василий стал невольным участником встречи и поделился своим откровенным “обзором” военно-политической обстановки. Парни рассказали, что по первости дед Василий подкармливал их, а теперь излишки продуктов несут ему, а он в свою очередь передает по старикам в деревне.

Со снабжением мобилизованных стало заметно лучше, и переданная мной провизия носила символический характер и состояла в основном из свежих овощей и фруктов, небольшого количества консервов, ну, и, разумеется, резерва тушенки. Одни свежие караси чего стоят. Позже узнаю, что за мою “посылку” ребятам влетело от командиров. Мол, это уже излишнее и совсем не по уставу. В ответ на это, хотелось бы напомнить таким командирам, что еще несколько месяцев назад мобилизованным было нечего, в буквальном смысле, и есть, и пить. Словом, чуть дальше передовой стало гораздо больше дури, чем было еще совсем недавно.

Передав детские письма, в шутку пожурил собравшихся за страшные отпущенные в окопах бороды и отправился дальше.

(имена и некоторые детали изменены из этических соображений)

Плетясь за неспешной колонной Уралов, направился к Белореченску. Навстречу одна за одной БМП мотострелков с бойцами на броне. Броские позывные, небрежно начертанные на бортах, как именной вызов для противника.

Над одной из идущих навстречу бронемашин выделяется фигура командира. Интеллигентного вида мужчина, сказали бы раньше, облокотившийся на открытый люк, в очках с круглой оправой и выцветшим, как и сама “бэха”, шлемофоне. Он не похож на воина, не похож на всех вокруг. Но он на месте командира БМП. Война - место контрастов, не иначе, и его резонирующий с окружающим миром и обстоятельствами облик - тому лишь подтверждение.

Разбитые танками улицы Белореченска ведут к взорванном мосту. Пробраться можно лишь через сооруженную, будто наспех, и уже изрядно потрепанную переправу. В конце и без того непростого препятствия в виде полуметровой обледеншей колеи, “натоптанной” Уралами, резкий подъем, больше похожий на трамплин. Идущий впереди меня Тигр, постояв минуту, берет его с резкого рывка. Риск остаться лежать на боку в камышах крайне велик, но пути назад уже нет, следом за мной идут машины. Приходится пробовать.

То, что получилось заскочить одним рывком, с одной единственной попытки - это просто удача. И немного опыта. Но больше удачи. И то, что удача для меня, ежедневный труд военных водителей.

Вскарабкавшись на возвышенность за рекой, решил уточнить дорогу у артиллеристов, попавшихся на пути.

Видя, что я подхожу к машине, офицер открыл дверь и сам начал разговор:

- Ну, и что ты? Заблудился браток? Здорово!
- Здорово! Вроде нет, но лучше уточнить. Площанка в той стороне? Перекресток нужен на Кременную.
- Мда, это там… Но… Ты в курсе, что там передок?
- Я так понимаю линия дальше, уже за деревней?
- Да хрен знает, мы туда не ездим лишний раз. Там же стреляют… Нам отсюда удобнее работать.
- Занятно, конечно… но логика есть…
- Там мины на каком-то из поворотов, то ли направо, то ли налево. Не помню точно. Удачи, короче говоря!
- Спасибо, и тебе удачи!

Этот случайный диалог слегка меня озадачил. По сводкам, ожесточенные бои идут уже дальше на пять киллометров, но это сводки, а это люди у самой передовой. Ехать нужно, но по минам как-то совсем не хочется. В пользу решения ехать дальше было то, что на двух блокпостах по пути мне утвердительно ответили, что дорога есть. Не бог весть какая, пусть относительно близко к линии, но все же есть.

Выехав к дороге от взорванного моста по направлению к Площанке, останавливаю попутной идущий Камаз. Зная карту маршрута почти наизусть, но сомневаясь в точности информации, все же переспрашиваю дорогу.

- Площанка в ту сторону? Перекресток Сватово - Кременная?
- Да! Прямо!
- Вы туда же едете?
- Нет, нам ближе, но там дорога есть, только долго там не торчи, место открытое! Бывай браток!
- Удачи!

Недалеко в поле неспешно ползут Грады, потомки легендарных Катюш, уже сами заслуженно ставшие легендой. Обычно мне приходилось только слышать характерный свист залпов, а вот посмотреть на “работу” воочию не доводилось. Но время поджимает, и нужно ехать. В этот раз тоже не довелось, и через пятнадцать минут над машиной с зловещим свистом пронесется несущий смерть реактивный залп.

Добравшись до заветного перекрестка, сворачиваю по направлению к Кременной и останавливаюсь ближе к посадке, выхожу проверить следы. Рассуждаю просто - земля эта уже наша, до линии соприкосновения пусть и недалеко, но если есть свежий след, значит, недавно была машина, а значит, и мин опасаться если и стоит, то на порядок меньше. Как говорили бывалые водилы еще в Мариуполе - не уверен не сворачивай, едь по следам.

Перекресток действительно пустынный и очень открытый, да и после услышанного уж очень неуютный, а в стороне Сватово действительно угрожающе торчат таблички с красной надписью “МИНЫ”. Артиллерист не обманул. Вокруг, как на зло, ни души, только собирается метель. Через пару минут, среди запорошенных метелью остатков боекомплектов и прочего мусора нахожу свежий след Камаза. Можно двигаться вперед.

По пути в Кременную

От перекрестка у Площанки плетусь разбитыми прифронтовыми дорогами к Кременной. По правую руку, где-то незримой чертой лежит передовая, по левую, грохочет русская артиллерия.

У какой-то разбитой боями деревеньки, что без указательного знака, а теперь и вовсе может уже и без названия, останавливаюсь угостить бойцов яблоками.

- Здорово, мужики, угощайтесь! Как там дальше до Кременной?
- Спасибо тебе… Слушай, в целом, нормально, но знак там попутанный дальше по дороге, держись левой стороны…
- А что с правой?
- А с правой… с правой периодически лазят ВСУшники - смеясь отвечает мне военнослужащий - может и нет, но лучше не соваться туда.

В конце деревни меня вновь остановили на импровизированном блокпосту, но увидев табличку, моментально махнули проезжать.

Про табличку “гуманитарная помощь”, с которой я проехал уже больше двадцати тысяч километров, что уже выгорела под солнцем, нужно сказать отдельно. Простая картонка, с простыми словами, вызывающая честные улыбки и признание многих и многих солдат, а также офицеров на пути. У передовой это чувствуется куда острее и чётче, и примеров можно привести за эту поездку десятки.

Навстречу, вероятнее всего отработав на передовой, идет “бэха”. Стоит просто посмотреть на глаза командира или мехвода и Вы сможете увидеть, как на секунду брошенный взгляд на картонку возвращается взглядом к Вам в глаза. Кто-то улыбнется, за кого-то всё скажет взгляд. Кто-то поднимет руку, приветствуя, и непременно нужно успеть поприветствовать в ответ. Еще секунда, и Вас приветствует поднятой рукой уже и экипаж идущей следом бронемашины.

То, что в миру может выглядеть даже глупо, у передовой означает взаимную солидарность общему делу и признание простых общих ценностей.

Воспользовавшись большим везением, пробравшись через очередную переправу, оказываюсь уже где-то у самой Кременной. Вдоль дороги стоит пара машин БАРСов, уже легендарных отрядов добровольцев со всех концов необъятной. Мужики что-то ковыряют в открытом капоте УАЗа, один из них рукой просит остановиться.

- Друг! У тебя отвертка крестовая есть?!
- Увы нет! Чем еще могу помочь?
- Да отверточку бы и хватило… ладно сейчас по-другому попробуем…
- Мужики, а сколько до Кременной?
- Да вот она, за тем поворотом уже и Кременная. А ты чего туда? Сам откуда будешь?
- Со Пскова, Петербурга. Гуманитарку забросить и дальше ехать.
- Хорошее дело, полезное… вот только недавно тут ребята Омичи проехали…удачи в этом деле!
- Вы сами-то откуда?
- Новосибирск. Сибирь.
- Почти земляки, я сам с Сургута родом. Как тут вообще сейчас?
- Да с хохлом уже получше. Ну, точнее с ним все плохо, но его тут стало заметно меньше - мужики смеются.
- Ну, бывайте! Удачи!
- И тебе Удачи!

Надо сказать, что добровольцы почти всегда колоритные персонажи. С них портреты можно писать для школ. Представьте, что беседовал со мной статный мужик, уже явно лет за 60, с густой седой бородой, при этом при полной экипировке, вплоть до “банки”, навернутой на ствол потертого в боях АКМ.

Под Кременной у меня должна была случиться важная встреча, но рано утром план решено было переиграть на пользу всем, и место встречи сместилось на полторы-две сотни верст. Тем не менее, по первоначальному замыслу я планировал заехать в один из заранее найденных на карте храмов и передать десяток наборов продуктов, собранных специально для нуждающихся местных жителей. Конечно, я не знал застану ли настоятеля, да и храм целым, но шанс был, а церковь на местах зачастую сейчас играет роль первого гуманитарного пункта.