Die my love (2025)

Высказывание о природе человека, о том, как культурные сценарии (счастливый брак, материнство, сельская идиллия) становятся клетками, в которых мы запираем себя. Это фильм о том, что святости материнства не существует, что женщина может одновременно любить своего ребенка и хотеть его ненавидеть, что любовь без коммуникации, без взаимного понимания, становится пыткой. Для Лоуренс это была первая крупная роль после рождения первого ребенка, и примечательно, что во время съёмок она была беременна вторым. Это добавило её работе дополнительный уровень аутентичности, потому что она физически переживала трансформацию, которую играет её героиня.

Фильм о том, как частное пространство становится ареной боевых действий, как социальные роли (жена, мать, творец) конфликтуют друг с другом, не имея возможности сосуществовать. Как бы ты ни смешивал грудное молоко (роль матери) и чернила (роль творца), они никогда полностью не смешаются. Нам показывают деградацию частной жизни через её детали: грязную посуду, незаправленную кровать, траву, растущую внутри дома. Работа близка к визуальной антропологии Дэвида Макдугала, который изучал, как пространство жилища отражает социальные отношения его жильцов. В фильме дом – это не убежище, а клетка. Сцены, когда Джексон смотрит на Грейс, выглядят, как наблюдение за животным в зоопарке: тебе его жаль, но ты не знаешь, как помочь.

Главное, что показывает фильм – это социальная изоляция как фактор, усугубляющий всё остальное. Грейс оторвана от своего сообщества, от работы, от источников смысла, которые давали ей идентичность. Окружающие её люди (родители Джексона, попытавшиеся помочь) не понимают глубины проблемы, потому что смотрят на неё через призму культурных нарративов о материнстве, а не через призму человеческого сострадания. (Особенно заметно это становится, если приводить параллели: представьте, что Линетт Скаво оказалась с Томом и 5 детьми изолированной от общества в глухом лесу, без возможности самореализации и поддержки со стороны подруг.)

Когда ни одна из социальных ролей (мать/жена/творец) не может победить, единственным выходом остается освободиться от всех них в сакральном месте (в данном случае лес): убить в себе агрессию и животное начало, сжечь творца внутри себя и переродиться, как феникс. Роль темной лошадки в виде хорошей матери, жены или талантливого творца Грейс не светят, потому что она была сбита невнимательным мужем. Вороной конь также символ одного из всадников апокалипсиса Голода, в данном случае эмоционального, первобытного, разрушающего.

На уровне мифологии фильм работает с архетипом Деметры и Персефоны – богини плодородия и её похищенной дочери. Грейс становится одновременно и Деметрой (матерью, которая потеряла способность порождать радость), и Персефоной (похищенной женщиной, которая вынуждена жить в подземелье). Нет спасителя, нет Гермеса, который вернёт её. Потому что Джексон, как его называет Грейс, импотент, но скорее эмоциональный.

Важно понимать, что в фильме физическое насилие – это не случайные всплески, а развивающаяся система поведения. Быть заметной, когда идешь против навязанных социальных ролей и норм. Крик о помощи, способ быть услышанной, демонстрируя асоциальное поведение. Грейс, которая начинает с относительно «нормального» поведения, постепенно совершает акты ритуального насилия: укусы, удары, самоповреждения. Это функционирует как аутопоэтический ритуал, создание себя через боль, поддержание идентичности через телесное вторжение. Кульминацией этого становится последний ритуал.

Пора уже научиться, что в сказках принц может быть злой.

Бездействие хуже любого действия.

А рукописи все-таки горят.

универсальный отзыв на любой фильм про отношения этого года.

Вечер вторника ощущается так

7 (предпоследний) эпизод «Добро Пожаловать в Дерри» — лучший эпизод в сезоне