Море помнит всё

Море хранит память дольше, чем люди. Оно помнит, как два корабля шли борт к борту – слишком близко для дружбы, слишком далеко для милосердия. Помнит треск мачт и шторм, добивший тех, кого пощадила сталь. Именно тогда фамилия Хан стала для семьи Ли проклятием – синонимом предательства и гноящейся раны.

Минхо вырос на этой ненависти. Его не учили ненавидеть – его этим кормили с ложечки. Отец выплевывал имя «Хан» вместе с кровью и желчью. Когда его не стало, эта злость не исчезла. Она просто перекочевала в грудь Минхо, по-хозяйски устроилась между рёбер и начала биться в такт его собственному сердцу.

Теперь он – капитан королевских пиратов. Имя, которое шепчут с опаской. Человек, не знающий слова «простить».

Он знал о корабле Ханов всё: какая доска скрипит под ногой, кто из матросов засыпает на посту, а кто слишком прикладывается к рому. План был острым и простым, как удар ножа: забрать сына, потребовать выкуп, растоптать гордость.

Ночь выдалась вязкой. Луна скрылась, не желая смотреть на то, что произойдет. Минхо двигался бесшумно. Кольца на пальцах холодили кожу, когда он перерезал путы на борту чужого судна.

Хан Джисон спал рвано, метался. Так спят те, чья совесть не знает покоя. Он не успел даже вдохнуть для крика.

Грубая верёвка впилась в запястья, кляп оборвал голос. Его подхватили и перебросили через плечо, как обычный тюк с товаром. Джисон пришёл в себя уже на палубе Минхо – от ледяного ветра и чужого, враждебного запаха соли.

Он рванулся, но узлы были завязаны мастером. Минхо окинул добычу коротким взглядом, хмыкнул и, не сказав ни слова, ушёл в каюту, оставив пленника наедине с темнотой и стражей.

Утро было безжалостным.

Команда предвкушала зрелище. Пираты обступили Джисона, как стая псов. Слышался сальный хохот. Кто-то дернул его за волосы, кто-то толкнул сапогом.

– В расход его!

– Продадим на рудники!

– Бросим на скалах, пусть крабов кормит!

Варианты сыпались один за другим. Но стоило Минхо выйти на палубу, как толпа мгновенно стихла. Он стоял перед ними – спокойный, пугающе собранный. Ему нравилось это молчание.

Он подошел вплотную к Джисону, упёрся ладонью в столб прямо над его головой и наклонился так низко, что их дыхание смешалось.

– Ну что, «наследник»? – голос Минхо был обманчиво мягким, почти ленивым. – Не на такой прием рассчитывал, проснувшись?

Джисон не отвел взгляда. Даже связанный, с растрепанными волосами и следами побоев, он смотрел волком. Дерзко. Сквозь кляп вырвалось невнятное, но яростное рычание. Минхо это даже забавило.

В этот момент он заметил движение его рук. Едва уловимое.

Минхо мгновенно перехватил запястья Джисона, сжав их до хруста. Тот зажмурился от резкой боли, выгнувшись в путах.

– Плохо врёшь, – прошептал Минхо ему в самое ухо. – И ещё хуже притворяешься, что сдался.

Дни потекли один за другим. До обмена оставалось совсем немного. Минхо наблюдал. Джисон больше не пытался бежать – он ждал.

Они говорили. Много. Это были не беседы, а фехтование: колкости, удары под дых, язвительные замечания. Джисон умел выводить его из себя. Он подмечал всё: как Минхо желчно усмехается, как напрягаются его плечи, когда разговор заходит в тупик.

А правда в итоге оказалась горькой.

Ханы не бросали Ли умирать. Это был приказ короны. Выбор стоял просто: либо погибнут все, либо один корабль уйдет, чтобы выжить.

Минхо сначала не поверил. Потом – засомневался. А потом понял: вся его жизнь, вся эта великая ненависть была построена на удобной лжи.

Он развязал Джисона ночью. Без лишних глаз и красивых слов.

– Проваливай, – бросил он, не глядя в глаза. – Уходи, пока я не передумал.

Джисон ушел.

И тишина, наступившая после, оказалась невыносимой. Минхо привык к этой ярости, к этим искрам в глазах напротив. К тому, что кто-то впервые за много лет видел в нем не «капитана-мясника», а человека.

Ночью Джисон вернулся. Бесшумно, как тень. Оставил в каюте кожаный сверток и исчез в тумане.

Утром Минхо развернул его под любопытными взглядами команды. Внутри не было золота. Кольцо, какая-то безделушка и письмо.

Он перечитал его, когда берег уже скрылся из виду:

«Море не делит нас на врагов. Это делают люди и их сказки. Не знаю, кем мы станем завтра, но теперь я точно знаю: ты не тот монстр, которым тебя пытались вырастить».

В груди что-то оборвалось.

– Разворачиваемся! – рявкнул Минхо, срывая голос.

Море в ответ лишь понимающе зашумело

О, это я и моя комната, пхаха. Не хватает блокнота, чая и кошек

Мам, это не бардак, это творческий беспорядок…

Это ужас какой-то

Я, когда появились 4 котика

Я, когда появилась Луна(пятая)

Все руки почти до крови расцарапаны

Ну что за ребенок…

Только обрадовалась, как мне повезло с котиками, как тут пришел этот пушистый дьявол

И ещё делает вид, что она тут совсем не причем. Играет милашку. Вот же ш…

И не отругаешь, потому что мордашка слишком милая

#зарисовка #минсоны

«Сладкий грех» 2/2

Команда не шелохнулась. Приказ повис в соленом воздухе, тяжелый и нелепый, как пушечное ядро, брошенное в стоячую воду. Боцман, старый морской пес с лицом, изрезанным шрамами, сплюнул за борт и первым нарушил тишину:

– Капитан, мы шли за золотом Ханов три недели. Мы отпустили мальчишку, потому что вы так решили. Но возвращаться назад? В пасть к королевскому флоту ради… чего?

Минхо медленно повернул голову. В его глазах не было привычного безумия ненависти – там была холодная, как арктический лед, решимость. Он не коснулся эфеса сабли, но по палубе пробежал холодок.

– Ради правды, которую у нас украли, – отчеканил он. – Те, кто хочет жрать золото, могут спускать шлюпки. Те, кто хочет смыть с себя клеймо пушечного мяса в чужой игре – к вантам! Живо!

Корабль вздрогнул, подчиняясь воле рулевого. Дерево стонало, когда «Черная чайка» ложилась на обратный курс, разрезая волны, которые еще помнили след лодки Джисона.

Он нагнал его у Рифовых слез – места, где океан скалился острыми камнями. Небольшой ялик Джисона казался щепкой на фоне бушующей стихии. Тот не греб. Он просто сидел, глядя на приближающийся силуэт пиратского фрегата, и в его позе не было страха. Только усталое ожидание.

Когда Минхо спустился по веревочной лестнице в качающуюся лодку, Джисон даже не поднял головы.

– Забыл что-то? – голос Джисона охрип от ветра, но в нем все еще звенела та самая колючая ирония.

– Забыл спросить, – Минхо присел на корточки напротив, игнорируя брызги, заливающие его дорогой камзол. – Почему ты не сказал раньше? Почему позволил мне захлебываться этой ложью все эти дни?

Джисон наконец поднял взгляд. Его глаза, темные и глубокие, как само море, смотрели прямо в душу.

– Потому что ненависть была твоим единственным парусом, Ли Минхо. Если бы я обрезал канаты в первую ночь, ты бы просто пошел ко дну. Мне нужно было, чтобы ты сам захотел бросить якорь.

Минхо молчал. Ветер трепал полы его плаща, а между ними, в тесном пространстве ялика, вдруг стало тесно от слов, которые не были произнесены. Проклятие фамилии Хан не исчезло, оно просто перестало быть ядом. Теперь оно стало вроде связи.

– Мой отец мертв, – тихо сказал Минхо, глядя на свои руки, на которых больше не было колец – он оставил их в каюте. – Твой – доживает свои дни в золотой клетке предательства. Мы оба наследники пепла.

– Значит, пора строить что-то на воде, – Джисон протянул руку. Его ладонь была в мозолях от веревок. – Море не помнит имен и титулов. Оно помнит только тех, кто умеет держаться вместе в шторм.

Минхо помедлил мгновение, а затем сжал его руку.

Над ними возвышался борт пиратского корабля, а впереди расстилался горизонт, где небо целовалось с бездной. Море действительно помнило всё: и старые обиды, и запах крови, и треск мачт.

– Поднимайся на борт, «наследник», – хмыкнул Минхо, возвращая себе привычный капитанский оскал, но на этот раз в нем не было горечи. – У нас впереди слишком много дел, чтобы отдавать тебя на съедение крабам.

Джисон улыбнулся – впервые открыто, без намека на вызов.

– И куда мы плывем, капитан?

Минхо посмотрел на восходящее солнце, окрашивающее волны в цвет расплавленного золота.

– Туда, где нас еще не успели возненавидеть

Я ели сдерживалась, чтобы после «цитат» не добавить ауф…

Иногда у меня складывается такое впечатление, что та или иная работа заслуживает больше внимания, чем есть на самом деле. Это особенно касается художников, с которыми я когда-то сотрудничала. Мне кажется, что они заслуживают намного больше внимания. Жаль, что тогда у меня не совсем была подходящая для этого аудитория…

Сегодня будет зарисовка про геймеров

#зарисовка #минсоны

«First time» 1/2 (возможен фанфик)