Пупупу… Сегодня я выложу другую зарисовку, но вы хотели бы увидеть вторую версию «В метро»? Она немного стеклянная, а не всем это нравится
❤60💔7👻6🕊2💘2
# Нэлли’s World 🎧 (не для слабонервных)
#зарисовка #минсоны «amour.» 1/1
Ночью в округе отчётливо чувствовалось присутствие Хана. Рёв его мотоцикла рассекал тишину улиц, словно нож сквозь масло, а сигаретный дым тянулся за ним ленивым шлейфом, цепляясь за фонари. Люди скорее слышали его, чем видели. Плейбой. Проблемный. Шумный. Не тот, от кого ждут нежности.
Но владелец цветочного магазина, Минхо, знал Хана совсем другим.
Каждое утро – почти традиция. Звон колокольчика у двери, тихий вздох, будто перед погружением в воду. Хан подходил к прилавку, слегка сутулясь, словно извиняясь за то, что здесь. Голос ровный, даже немного забавный в своей осторожности, совсем не вяжется с косухой и грубыми ботинками.
– Букет космеи, пожалуйста.
Космея – лёгкая, воздушная. Кажется, подует ветер, и она улетит. Минхо собирал букет аккуратно, бережно, будто цветы чувствуют каждое прикосновения. Он никогда не спрашивал, для кого они. И Хан был ему за это безмерно благодарен.
Минхо улыбался. Не широко, просто тепло, как утренний свет в окно. От этой улыбки Хан терялся, не знал, куда деть руки, и ощущал странное желание – сбежать или остаться здесь навсегда.
Он уходил. Всегда.
Минхо думал, куда же деваются все эти букеты. Он видел, как Хан скрывается за углом, словно исчезает в своём же дыму, и понимал, что за ним кроется что-то большее, чем просто шум и плохая слава. Но не спешил с выводами. Минхо вообще был осторожным.
А Хан – безнадёжным.
Он не знал, когда всё пошло не так. Когда обычный флорист с кошачьей улыбкой стал центром его вселенной. Когда привычка поправлять фартук и тихо напевать что-то себе под нос превратилась в зависимость. Он это ненавидел – и в то же время жаждал.
Как признаться в этом Минхо? Ангелу в мире грязных улиц. Продавцу цветов – от парня, чьё имя чаще всего произносят с осуждением.
Хан даже не знал, нравятся ли Минхо парни. Он видел эти взгляды в сторону девушек – добрые, искренние. И надежда таяла до пепла на фильтре сигареты.
Он начал меняться. Сначала – просто стал тише. Потом – аккуратнее. Купил свитер с котиком, сам не понимая зачем, и надел его однажды, чувствуя себя нелепо. Тогда Минхо посмотрел на него чуть дольше обычного и сказал:
– Тебе идёт. Милый свитер.
Хан потом месяц не снимал этот свитер. В нём чувствовался запах бензина и цветов.
Когда Минхо обмолвился о том, что ему нравятся письма, конверты, старые марки, Хан загорелся. Дома он заваривал крепкий чай, почти чёрный. Окунал в него листы бумаги, развешивал их на подоконнике, и город за окном казался мягче. По вечерам он смотрел «Тоторо», и чернила ложились на бумагу медленно, с душой. Он писал о мелочах – о небе, о кошках, о тишине. Подписывался – мистер Кио. До Киото было далеко, но мечта – близко.
Хан отправлял письма Джисону, не зная, что Минхо читает их, сидя за прилавком и прижимая конверт к груди.
Дом Хана был полон космеи. Цветы стояли в банках, бутылках, старых кружках. Он смотрел на них и понимал – больше тянуть нельзя.
Он купил цветы. Много. Сам собирал букет – неуклюже, криво, но так старательно, будто от этого зависела его жизнь. Руки дрожали. Сердце колотилось в горле.
В магазине было тихо.
Хан протянул букет Минхо и опустил голову, боясь увидеть реакцию. Мир сузился до запаха свежих стеблей и собственного дыхания.
Минхо замер. Парням редко дарят цветы. А такие – никогда. Сердце ухнуло вниз, а потом взлетело, как птица. Щёки покраснели, и он улыбнулся – по-настоящему, растерянно, счастливо.
– Это… мне?
Хан кивнул. Слова были лишними. В этом жесте было всё – дымные ночи, пожелтевшая бумага, космея в каждой комнате, страх и нежность, переплетённые так тесно, что их не разделить.
Минхо взял букет бережно, будто Хан протянул ему не цветы, а своё сердце.
В этот момент в округе стало тише. Мотоцикл замолчал. Казалось, даже ночь затаила дыхание.
Иногда любовь не кричит во всё горло. Иногда она просто каждый день приходит и просит один и тот же букет
Но владелец цветочного магазина, Минхо, знал Хана совсем другим.
Каждое утро – почти традиция. Звон колокольчика у двери, тихий вздох, будто перед погружением в воду. Хан подходил к прилавку, слегка сутулясь, словно извиняясь за то, что здесь. Голос ровный, даже немного забавный в своей осторожности, совсем не вяжется с косухой и грубыми ботинками.
– Букет космеи, пожалуйста.
Космея – лёгкая, воздушная. Кажется, подует ветер, и она улетит. Минхо собирал букет аккуратно, бережно, будто цветы чувствуют каждое прикосновения. Он никогда не спрашивал, для кого они. И Хан был ему за это безмерно благодарен.
Минхо улыбался. Не широко, просто тепло, как утренний свет в окно. От этой улыбки Хан терялся, не знал, куда деть руки, и ощущал странное желание – сбежать или остаться здесь навсегда.
Он уходил. Всегда.
Минхо думал, куда же деваются все эти букеты. Он видел, как Хан скрывается за углом, словно исчезает в своём же дыму, и понимал, что за ним кроется что-то большее, чем просто шум и плохая слава. Но не спешил с выводами. Минхо вообще был осторожным.
А Хан – безнадёжным.
Он не знал, когда всё пошло не так. Когда обычный флорист с кошачьей улыбкой стал центром его вселенной. Когда привычка поправлять фартук и тихо напевать что-то себе под нос превратилась в зависимость. Он это ненавидел – и в то же время жаждал.
Как признаться в этом Минхо? Ангелу в мире грязных улиц. Продавцу цветов – от парня, чьё имя чаще всего произносят с осуждением.
Хан даже не знал, нравятся ли Минхо парни. Он видел эти взгляды в сторону девушек – добрые, искренние. И надежда таяла до пепла на фильтре сигареты.
Он начал меняться. Сначала – просто стал тише. Потом – аккуратнее. Купил свитер с котиком, сам не понимая зачем, и надел его однажды, чувствуя себя нелепо. Тогда Минхо посмотрел на него чуть дольше обычного и сказал:
– Тебе идёт. Милый свитер.
Хан потом месяц не снимал этот свитер. В нём чувствовался запах бензина и цветов.
Когда Минхо обмолвился о том, что ему нравятся письма, конверты, старые марки, Хан загорелся. Дома он заваривал крепкий чай, почти чёрный. Окунал в него листы бумаги, развешивал их на подоконнике, и город за окном казался мягче. По вечерам он смотрел «Тоторо», и чернила ложились на бумагу медленно, с душой. Он писал о мелочах – о небе, о кошках, о тишине. Подписывался – мистер Кио. До Киото было далеко, но мечта – близко.
Хан отправлял письма Джисону, не зная, что Минхо читает их, сидя за прилавком и прижимая конверт к груди.
Дом Хана был полон космеи. Цветы стояли в банках, бутылках, старых кружках. Он смотрел на них и понимал – больше тянуть нельзя.
Он купил цветы. Много. Сам собирал букет – неуклюже, криво, но так старательно, будто от этого зависела его жизнь. Руки дрожали. Сердце колотилось в горле.
В магазине было тихо.
Хан протянул букет Минхо и опустил голову, боясь увидеть реакцию. Мир сузился до запаха свежих стеблей и собственного дыхания.
Минхо замер. Парням редко дарят цветы. А такие – никогда. Сердце ухнуло вниз, а потом взлетело, как птица. Щёки покраснели, и он улыбнулся – по-настоящему, растерянно, счастливо.
– Это… мне?
Хан кивнул. Слова были лишними. В этом жесте было всё – дымные ночи, пожелтевшая бумага, космея в каждой комнате, страх и нежность, переплетённые так тесно, что их не разделить.
Минхо взял букет бережно, будто Хан протянул ему не цветы, а своё сердце.
В этот момент в округе стало тише. Мотоцикл замолчал. Казалось, даже ночь затаила дыхание.
Иногда любовь не кричит во всё горло. Иногда она просто каждый день приходит и просит один и тот же букет
1❤101💋24🍓22💘9❤🔥5🕊2👻2
Bruh, я только сейчас понимаю, что за это время выросла и своих кумиров-зарисовщиков перегнала. Да и не только зарисовщиков. Даже взять художницу Osa. Мы почти на одном уровне с ней, хотя недавно я смотрела на её картинки и восхищалась. Интересно, смогу ли я когда-нибудь быть наравне с Cherish и Leosha… Сейчас это звучит как бред, но, может быть, в будущем это станет реальностью. Хотелось бы
❤66💘15🕊13❤🔥3🥱2👻2🤯1
Не знаю, стоит ли говорить, но я в процессе анимации чиби-минсонов. Есть грязный скетч с покрасом (как примерно должны видеть персонажи). Хотите посмотреть?
🕊35🍓10💋8❤3💘3❤🔥1👻1
Enemy (From the series Arcane League of Legends)
Imagine Dragons
❤🔥17🍓6💘5❤3💋1👻1
# Нэлли’s World 🎧 (не для слабонервных)
#зарисовка #минсоны «Сладкий грех» 1/2
Море помнит всё
Море хранит память дольше, чем люди. Оно помнит, как два корабля шли борт к борту – слишком близко для дружбы, слишком далеко для милосердия. Помнит треск мачт и шторм, добивший тех, кого пощадила сталь. Именно тогда фамилия Хан стала для семьи Ли проклятием – синонимом предательства и гноящейся раны.
Минхо вырос на этой ненависти. Его не учили ненавидеть – его этим кормили с ложечки. Отец выплевывал имя «Хан» вместе с кровью и желчью. Когда его не стало, эта злость не исчезла. Она просто перекочевала в грудь Минхо, по-хозяйски устроилась между рёбер и начала биться в такт его собственному сердцу.
Теперь он – капитан королевских пиратов. Имя, которое шепчут с опаской. Человек, не знающий слова «простить».
Он знал о корабле Ханов всё: какая доска скрипит под ногой, кто из матросов засыпает на посту, а кто слишком прикладывается к рому. План был острым и простым, как удар ножа: забрать сына, потребовать выкуп, растоптать гордость.
Ночь выдалась вязкой. Луна скрылась, не желая смотреть на то, что произойдет. Минхо двигался бесшумно. Кольца на пальцах холодили кожу, когда он перерезал путы на борту чужого судна.
Хан Джисон спал рвано, метался. Так спят те, чья совесть не знает покоя. Он не успел даже вдохнуть для крика.
Грубая верёвка впилась в запястья, кляп оборвал голос. Его подхватили и перебросили через плечо, как обычный тюк с товаром. Джисон пришёл в себя уже на палубе Минхо – от ледяного ветра и чужого, враждебного запаха соли.
Он рванулся, но узлы были завязаны мастером. Минхо окинул добычу коротким взглядом, хмыкнул и, не сказав ни слова, ушёл в каюту, оставив пленника наедине с темнотой и стражей.
Утро было безжалостным.
Команда предвкушала зрелище. Пираты обступили Джисона, как стая псов. Слышался сальный хохот. Кто-то дернул его за волосы, кто-то толкнул сапогом.
– В расход его!
– Продадим на рудники!
– Бросим на скалах, пусть крабов кормит!
Варианты сыпались один за другим. Но стоило Минхо выйти на палубу, как толпа мгновенно стихла. Он стоял перед ними – спокойный, пугающе собранный. Ему нравилось это молчание.
Он подошел вплотную к Джисону, упёрся ладонью в столб прямо над его головой и наклонился так низко, что их дыхание смешалось.
– Ну что, «наследник»? – голос Минхо был обманчиво мягким, почти ленивым. – Не на такой прием рассчитывал, проснувшись?
Джисон не отвел взгляда. Даже связанный, с растрепанными волосами и следами побоев, он смотрел волком. Дерзко. Сквозь кляп вырвалось невнятное, но яростное рычание. Минхо это даже забавило.
В этот момент он заметил движение его рук. Едва уловимое.
Минхо мгновенно перехватил запястья Джисона, сжав их до хруста. Тот зажмурился от резкой боли, выгнувшись в путах.
– Плохо врёшь, – прошептал Минхо ему в самое ухо. – И ещё хуже притворяешься, что сдался.
Дни потекли один за другим. До обмена оставалось совсем немного. Минхо наблюдал. Джисон больше не пытался бежать – он ждал.
Они говорили. Много. Это были не беседы, а фехтование: колкости, удары под дых, язвительные замечания. Джисон умел выводить его из себя. Он подмечал всё: как Минхо желчно усмехается, как напрягаются его плечи, когда разговор заходит в тупик.
А правда в итоге оказалась горькой.
Ханы не бросали Ли умирать. Это был приказ короны. Выбор стоял просто: либо погибнут все, либо один корабль уйдет, чтобы выжить.
Минхо сначала не поверил. Потом – засомневался. А потом понял: вся его жизнь, вся эта великая ненависть была построена на удобной лжи.
Он развязал Джисона ночью. Без лишних глаз и красивых слов.
– Проваливай, – бросил он, не глядя в глаза. – Уходи, пока я не передумал.
Джисон ушел.
И тишина, наступившая после, оказалась невыносимой. Минхо привык к этой ярости, к этим искрам в глазах напротив. К тому, что кто-то впервые за много лет видел в нем не «капитана-мясника», а человека.
Ночью Джисон вернулся. Бесшумно, как тень. Оставил в каюте кожаный сверток и исчез в тумане.
Утром Минхо развернул его под любопытными взглядами команды. Внутри не было золота. Кольцо, какая-то безделушка и письмо.
Он перечитал его, когда берег уже скрылся из виду:
Море хранит память дольше, чем люди. Оно помнит, как два корабля шли борт к борту – слишком близко для дружбы, слишком далеко для милосердия. Помнит треск мачт и шторм, добивший тех, кого пощадила сталь. Именно тогда фамилия Хан стала для семьи Ли проклятием – синонимом предательства и гноящейся раны.
Минхо вырос на этой ненависти. Его не учили ненавидеть – его этим кормили с ложечки. Отец выплевывал имя «Хан» вместе с кровью и желчью. Когда его не стало, эта злость не исчезла. Она просто перекочевала в грудь Минхо, по-хозяйски устроилась между рёбер и начала биться в такт его собственному сердцу.
Теперь он – капитан королевских пиратов. Имя, которое шепчут с опаской. Человек, не знающий слова «простить».
Он знал о корабле Ханов всё: какая доска скрипит под ногой, кто из матросов засыпает на посту, а кто слишком прикладывается к рому. План был острым и простым, как удар ножа: забрать сына, потребовать выкуп, растоптать гордость.
Ночь выдалась вязкой. Луна скрылась, не желая смотреть на то, что произойдет. Минхо двигался бесшумно. Кольца на пальцах холодили кожу, когда он перерезал путы на борту чужого судна.
Хан Джисон спал рвано, метался. Так спят те, чья совесть не знает покоя. Он не успел даже вдохнуть для крика.
Грубая верёвка впилась в запястья, кляп оборвал голос. Его подхватили и перебросили через плечо, как обычный тюк с товаром. Джисон пришёл в себя уже на палубе Минхо – от ледяного ветра и чужого, враждебного запаха соли.
Он рванулся, но узлы были завязаны мастером. Минхо окинул добычу коротким взглядом, хмыкнул и, не сказав ни слова, ушёл в каюту, оставив пленника наедине с темнотой и стражей.
Утро было безжалостным.
Команда предвкушала зрелище. Пираты обступили Джисона, как стая псов. Слышался сальный хохот. Кто-то дернул его за волосы, кто-то толкнул сапогом.
– В расход его!
– Продадим на рудники!
– Бросим на скалах, пусть крабов кормит!
Варианты сыпались один за другим. Но стоило Минхо выйти на палубу, как толпа мгновенно стихла. Он стоял перед ними – спокойный, пугающе собранный. Ему нравилось это молчание.
Он подошел вплотную к Джисону, упёрся ладонью в столб прямо над его головой и наклонился так низко, что их дыхание смешалось.
– Ну что, «наследник»? – голос Минхо был обманчиво мягким, почти ленивым. – Не на такой прием рассчитывал, проснувшись?
Джисон не отвел взгляда. Даже связанный, с растрепанными волосами и следами побоев, он смотрел волком. Дерзко. Сквозь кляп вырвалось невнятное, но яростное рычание. Минхо это даже забавило.
В этот момент он заметил движение его рук. Едва уловимое.
Минхо мгновенно перехватил запястья Джисона, сжав их до хруста. Тот зажмурился от резкой боли, выгнувшись в путах.
– Плохо врёшь, – прошептал Минхо ему в самое ухо. – И ещё хуже притворяешься, что сдался.
Дни потекли один за другим. До обмена оставалось совсем немного. Минхо наблюдал. Джисон больше не пытался бежать – он ждал.
Они говорили. Много. Это были не беседы, а фехтование: колкости, удары под дых, язвительные замечания. Джисон умел выводить его из себя. Он подмечал всё: как Минхо желчно усмехается, как напрягаются его плечи, когда разговор заходит в тупик.
А правда в итоге оказалась горькой.
Ханы не бросали Ли умирать. Это был приказ короны. Выбор стоял просто: либо погибнут все, либо один корабль уйдет, чтобы выжить.
Минхо сначала не поверил. Потом – засомневался. А потом понял: вся его жизнь, вся эта великая ненависть была построена на удобной лжи.
Он развязал Джисона ночью. Без лишних глаз и красивых слов.
– Проваливай, – бросил он, не глядя в глаза. – Уходи, пока я не передумал.
Джисон ушел.
И тишина, наступившая после, оказалась невыносимой. Минхо привык к этой ярости, к этим искрам в глазах напротив. К тому, что кто-то впервые за много лет видел в нем не «капитана-мясника», а человека.
Ночью Джисон вернулся. Бесшумно, как тень. Оставил в каюте кожаный сверток и исчез в тумане.
Утром Минхо развернул его под любопытными взглядами команды. Внутри не было золота. Кольцо, какая-то безделушка и письмо.
Он перечитал его, когда берег уже скрылся из виду:
1❤🔥68❤27🕊11💘5💋3👻2
# Нэлли’s World 🎧 (не для слабонервных)
#зарисовка #минсоны «Сладкий грех» 1/2
«Море не делит нас на врагов. Это делают люди и их сказки. Не знаю, кем мы станем завтра, но теперь я точно знаю: ты не тот монстр, которым тебя пытались вырастить».
В груди что-то оборвалось.
– Разворачиваемся! – рявкнул Минхо, срывая голос.
Море в ответ лишь понимающе зашумело
В груди что-то оборвалось.
– Разворачиваемся! – рявкнул Минхо, срывая голос.
Море в ответ лишь понимающе зашумело
1❤🔥92❤30👻16💋11💘5
Мам, это не бардак, это творческий беспорядок…
🍓50💘13❤12💋3👻2🕊1
Только обрадовалась, как мне повезло с котиками, как тут пришел этот пушистый дьявол
❤26🤗10💘2👻1