Однажды в Улюлюйске запретили цвет. Фиолетовый.
Случилось это на рубеже 19 и 20 веков, когда спиритизм и доски Уиджи захватили умы обывателей. Не было ни одного разговора за обедом без обсуждения сеансов и откровений Пушкина. Гимназисты пытались вызвать Платона, чтобы тот помог им с греческим и литературой. Ну а некоторые офицеры пытались вызвать Наполеона и поучиться у него тактике. А один газетный мыслитель предложил даже назначить уполномоченного посла для общения с загробным миром и обменом с ним депешами.
Но в какой-то момент тогдашний Губернатор Василевский решил положить конец увлечению. Его позвали на один такой сеанс к жене французского подданного госпоже Дежа. И Василевскому явился дух Губернатора Иловайского.
Василевский не очень поверил в происходящее, но как человек государственного ума сделал выводы. Вот есть живой Губернатор. А есть почивший. Есть медиум, который может их связать. Стало быть в какой-то момент Губернатор оттуда сможет потянуть за ниточки и текущего Губернатора снять. А может какой чиновник вступит в сговор с загробным коллегой и на том свете отстроит себе особнячок, для чего станет оголтело воровать и мздоимствовать.
Потому Василевский распорядился собрать все доски и пустить на растопочные лучины. И попутно запретил использовать фиолетовый в одежде и украшениях. Связано это было с тем, что гостиная семьи Дежа была такого оттенка, и Губернатор был на них очень зол за то, что показали ему такие страшные варианты нарушения порядков.
Запрет, разумеется, продержался до известных лет, но породил удивительную моду. Сразу после распоряжения в моду вошло фиолетовое исподнее. Им семья Дежа исправно снабжала страждущих, закупая разное прямиком в Париже. Продавали, разумеется, по спекулятивным ценам, что потом позволило им купить домик под Марселем и счастливо дожить до старости.
Случилось это на рубеже 19 и 20 веков, когда спиритизм и доски Уиджи захватили умы обывателей. Не было ни одного разговора за обедом без обсуждения сеансов и откровений Пушкина. Гимназисты пытались вызвать Платона, чтобы тот помог им с греческим и литературой. Ну а некоторые офицеры пытались вызвать Наполеона и поучиться у него тактике. А один газетный мыслитель предложил даже назначить уполномоченного посла для общения с загробным миром и обменом с ним депешами.
Но в какой-то момент тогдашний Губернатор Василевский решил положить конец увлечению. Его позвали на один такой сеанс к жене французского подданного госпоже Дежа. И Василевскому явился дух Губернатора Иловайского.
Василевский не очень поверил в происходящее, но как человек государственного ума сделал выводы. Вот есть живой Губернатор. А есть почивший. Есть медиум, который может их связать. Стало быть в какой-то момент Губернатор оттуда сможет потянуть за ниточки и текущего Губернатора снять. А может какой чиновник вступит в сговор с загробным коллегой и на том свете отстроит себе особнячок, для чего станет оголтело воровать и мздоимствовать.
Потому Василевский распорядился собрать все доски и пустить на растопочные лучины. И попутно запретил использовать фиолетовый в одежде и украшениях. Связано это было с тем, что гостиная семьи Дежа была такого оттенка, и Губернатор был на них очень зол за то, что показали ему такие страшные варианты нарушения порядков.
Запрет, разумеется, продержался до известных лет, но породил удивительную моду. Сразу после распоряжения в моду вошло фиолетовое исподнее. Им семья Дежа исправно снабжала страждущих, закупая разное прямиком в Париже. Продавали, разумеется, по спекулятивным ценам, что потом позволило им купить домик под Марселем и счастливо дожить до старости.
В материнском канале мне сегодня попеняли, мол Нектор обленился.
Не обленился, а соблюдает баланс дела и потехи. Потому что Нектор помнит историю своего коллеги Феодора, который так увлекся делами, что растворился в них почти без остатка.
А всё началось с того, что году в 75-м на границе с Пекинщиной решили построить новый пограничный пункт. Но вести туда кирпич с раствором посчитали дорогим удовольствием и решили возвести острог. Благо кругом много бесплатного леса, а руки у некоторых мастеров ещё помнили, как без единого гвоздя сотворить хоромы.
Феодор, когда узнал об этом, напросился в экспедицию. Он решил зафиксировать все шаги и взмахи бензопилой, чтобы задним числом вписать в веснописи как строили крепости при Князьях-Губернаторах. Сейчас бы это назвали «исторической реконструкцией».
Веснописца отпустили, и он, собрав большой брезентовый рюкзак, присоединился к строительной бригаде. А когда началась стройка, подробно фиксировал всё в дневнике, который назвал «Бортневый журнал».
Я его читал, и краткая хронология событий такова. Феодор с радостью влился в заготовку леса и подробно описал, как выбирают деревья, вырезают пазы и складывают друг на друга. Оставил рецепт специальной смолы и методики забивания щелей мхом.
Но ко второму месяцу записей становилось меньше, и сами они становились короче. От восхищения стройкой Феодор перешел к жалобам на строителей, тяжесть брёвен и гнилую тушёнку. Уехать со стройки, конечно, было можно, но от неё медведей хотя бы солдаты отгоняли. Затем записи обрываются на 16 дней и Феодор пишет о себе уже в третьем лице, да ещё с эпитетом «многознайный». Возможно, он возглавил местных медведей, когда солдаты не справились. Сами записи же стали похожи на лозунги: «Еш! Молебствуй! Любодействуй!»
Когда стройка закончилась и работники разъехались по домам, Феодора среди них не было. Свидетели утверждали, что в какой-то момент веснописец променял джинсы на самодельную брезентовую хламиду и поселился в одной из дозорных башен. Солдаты его не трогали, потому что приходили за великой мудростью и украшениями дембельских альбомов каллиграфическими надписями.
Но вот что совсем удивительно. По некоторым слухам ту заставу снесли, а всех, кто служил распределили по санаториям закрытого типа. там они постоянно говорили о скором приходе Звёздного Губернатора, который придёт с золотым Гусем и напишет некий Новый Устав Жизни.
Феодора же не нашли. А последними словами в его дневнике были «Так проходит слава, но приходит величие».
Не обленился, а соблюдает баланс дела и потехи. Потому что Нектор помнит историю своего коллеги Феодора, который так увлекся делами, что растворился в них почти без остатка.
А всё началось с того, что году в 75-м на границе с Пекинщиной решили построить новый пограничный пункт. Но вести туда кирпич с раствором посчитали дорогим удовольствием и решили возвести острог. Благо кругом много бесплатного леса, а руки у некоторых мастеров ещё помнили, как без единого гвоздя сотворить хоромы.
Феодор, когда узнал об этом, напросился в экспедицию. Он решил зафиксировать все шаги и взмахи бензопилой, чтобы задним числом вписать в веснописи как строили крепости при Князьях-Губернаторах. Сейчас бы это назвали «исторической реконструкцией».
Веснописца отпустили, и он, собрав большой брезентовый рюкзак, присоединился к строительной бригаде. А когда началась стройка, подробно фиксировал всё в дневнике, который назвал «Бортневый журнал».
Я его читал, и краткая хронология событий такова. Феодор с радостью влился в заготовку леса и подробно описал, как выбирают деревья, вырезают пазы и складывают друг на друга. Оставил рецепт специальной смолы и методики забивания щелей мхом.
Но ко второму месяцу записей становилось меньше, и сами они становились короче. От восхищения стройкой Феодор перешел к жалобам на строителей, тяжесть брёвен и гнилую тушёнку. Уехать со стройки, конечно, было можно, но от неё медведей хотя бы солдаты отгоняли. Затем записи обрываются на 16 дней и Феодор пишет о себе уже в третьем лице, да ещё с эпитетом «многознайный». Возможно, он возглавил местных медведей, когда солдаты не справились. Сами записи же стали похожи на лозунги: «Еш! Молебствуй! Любодействуй!»
Когда стройка закончилась и работники разъехались по домам, Феодора среди них не было. Свидетели утверждали, что в какой-то момент веснописец променял джинсы на самодельную брезентовую хламиду и поселился в одной из дозорных башен. Солдаты его не трогали, потому что приходили за великой мудростью и украшениями дембельских альбомов каллиграфическими надписями.
Но вот что совсем удивительно. По некоторым слухам ту заставу снесли, а всех, кто служил распределили по санаториям закрытого типа. там они постоянно говорили о скором приходе Звёздного Губернатора, который придёт с золотым Гусем и напишет некий Новый Устав Жизни.
Феодора же не нашли. А последними словами в его дневнике были «Так проходит слава, но приходит величие».
Telegram
Улюлюйский край
Один из постоянных читателей вспомнил историю, которую не грех было бы Нектору рассказать, но он что-то совсем разленился. А история такая.
На рубеже 20 и 21 веков, когда умы были заняты «проблемой 2000», в «Улюлюйском вестнике» вышла небольшая заметка…
На рубеже 20 и 21 веков, когда умы были заняты «проблемой 2000», в «Улюлюйском вестнике» вышла небольшая заметка…
Однажды англичанка решила проникнуть в семьи уважаемых семей улюлюйцев. Разумеется, чтобы попробовать разрушить прочнейшие семейные узы и заменить их поводком привязанностей.
Где в 1897 году в Улюлюйск прибыл некий Ллойд Джордж, сквайр (по его словам) и просто безобразно богатый торговец каучуком. Он открыл у нас лавку по продаже различных упругих изделий и пытался ввести моду на портвейн. Изделия у него покупали, а вот портвейн как-то не особо зашёл нашей публике, которая всегда исповедовала ЗОЖ.
Но было у Ллойда ещё одно дело, которое приносило хороший доход. Он открыл клуб «Филин» для наиболее интеллектуальных представителей Улюлюйска. То была тонкая игра слов, ведь в переводе с лондонского feeling означало «чувство» или даже «чувствование». Считалось, что интеллектуалы будут встречаться, обсуждать за сигарой умное, а там, может заказывать и другие услуги, что тревожат сердце и похотливую жижу.
И тут Ллойд просчитался. Профессора и преподаватели гимназий выбирали бани с вениками и квасом. Купцы сидели в соседних отделениях. Литераторы и журналисты старались не покидать ресторан «Гусиный яр», где к их запаху привыкли. Последними интеллектуалами оставались студенты УГУ, но денег на «Филина» у них не было. На бани и «Гусиный яр» тоже.
Однако капитан-урядник тогдашний был непрост. Он взял с собой известного поэта Тирского и решил посетить «Филина». И когда им принесли меню, обоих охватил ужас. Тут тебе не только каплуны с морошкой, но и французские цыгане с песнями, корейская капустная церемония, музыкальная битва гетер с гейшами. Иными словами полный мультикультурализм с элементами космополитизма и невыносимых разнузданных удовольствий.
С одной стороны это всё было и в Улюлюйске. Но вот у Ллойда нигде не висело ни одного портрета Губернатора. А стало быть это была не дружба народов и проникновение историй, а обыкновенная похабная оргия зрелищ с крепленым вином.
«Филина» на всякий случай закрыли предписанием, а Ллойда попросили отправиться куда подальше, пока просят по-хорошему. Так, на время каучуковая торговля в Улюлюйске прекратилась, что, к радости, многих затормозило развитие велосипедизма. А здание «Филина» скоро заняли декаденты и открыли там кафе «Лавандовый сыч».
Следы самого Ллойда не теряются, просто никому не интересны. И поделом.
ОзОрных вам выходных, улюлюйцы.
Где в 1897 году в Улюлюйск прибыл некий Ллойд Джордж, сквайр (по его словам) и просто безобразно богатый торговец каучуком. Он открыл у нас лавку по продаже различных упругих изделий и пытался ввести моду на портвейн. Изделия у него покупали, а вот портвейн как-то не особо зашёл нашей публике, которая всегда исповедовала ЗОЖ.
Но было у Ллойда ещё одно дело, которое приносило хороший доход. Он открыл клуб «Филин» для наиболее интеллектуальных представителей Улюлюйска. То была тонкая игра слов, ведь в переводе с лондонского feeling означало «чувство» или даже «чувствование». Считалось, что интеллектуалы будут встречаться, обсуждать за сигарой умное, а там, может заказывать и другие услуги, что тревожат сердце и похотливую жижу.
И тут Ллойд просчитался. Профессора и преподаватели гимназий выбирали бани с вениками и квасом. Купцы сидели в соседних отделениях. Литераторы и журналисты старались не покидать ресторан «Гусиный яр», где к их запаху привыкли. Последними интеллектуалами оставались студенты УГУ, но денег на «Филина» у них не было. На бани и «Гусиный яр» тоже.
Однако капитан-урядник тогдашний был непрост. Он взял с собой известного поэта Тирского и решил посетить «Филина». И когда им принесли меню, обоих охватил ужас. Тут тебе не только каплуны с морошкой, но и французские цыгане с песнями, корейская капустная церемония, музыкальная битва гетер с гейшами. Иными словами полный мультикультурализм с элементами космополитизма и невыносимых разнузданных удовольствий.
С одной стороны это всё было и в Улюлюйске. Но вот у Ллойда нигде не висело ни одного портрета Губернатора. А стало быть это была не дружба народов и проникновение историй, а обыкновенная похабная оргия зрелищ с крепленым вином.
«Филина» на всякий случай закрыли предписанием, а Ллойда попросили отправиться куда подальше, пока просят по-хорошему. Так, на время каучуковая торговля в Улюлюйске прекратилась, что, к радости, многих затормозило развитие велосипедизма. А здание «Филина» скоро заняли декаденты и открыли там кафе «Лавандовый сыч».
Следы самого Ллойда не теряются, просто никому не интересны. И поделом.
ОзОрных вам выходных, улюлюйцы.
Внеурочный и внечасный #codexbestiarium. Карась-прокурор.
О нём никто никогда и никто не слышал до 1921 года. Да и кто вообще будет слышать карася, рыбу мелкую и ничего не значащую. Но вот для Улюлюйки он оказался слишком важным персонажем.
Первую встречу с карасём-прокурором описал изобретатель Должанский. Он много думал над водолазными костюмами, в которых было бы удобно работать под водой, и регулярно испытывал собственные творения. Во время одного подобного теста Должанский заметил, как стайки рыб зависли вокруг карася. Тот широко открывал рот, рыбы внимали и периодически дрожали. Поодаль была видна щука, перевязанная водорослями.
Рассказ Должанского сочли байкой на фоне кислородного голодания. Но спустя несколько недель рабочие, которые осматривали опоры моста, обнаружили аналогичную картину. Они потом обратились к рыбакам, и те сообщили, что щука и сом куда-то ушли, а карп так вообще демонстративно выпрыгивает из воды и уходит дальше по своим делам.
Третье сообщение было уже от учёных, которые пытались понять, куда ушли щука и сом и отчего так радостен карп. В особом колоколе с окошками они опустились на дно Улюлюйки. И тоже увидели, как некий карась беззвучно разоряется перед рыбной толпой.
Несмотря на абсурдность отчёта учёных, следовало, что под водой образовалась своеобразная судебная система, которая лишает улюлюйцев ценного рыбьего жира и других полезных веществ. Однако времена ещё были особые, потому решили опустить на дно настоящего прокурора. Его снабдили длинной трубкой для дыхания, страховочным фалом и опустили на дно реки.
Что происходило потом уже не представить, ведь разговор был конфиденциальным. Мы можем только предположить, что сухопутный прокурор нашёл своего коллегу и немыми открытиями рта смог о чём-то договориться.
И буквально на второй день после беседы пошли щука с сомами, а вот ерши и прочие подлещики с жерехами, умело обходили сети рыбаков. И так продолжалось где-то года до 1939. Тогда на дно опять опустили прокурора. Действие повторяли в 1949 и 1956 годах. Потом решили разводить рыбу в отдельных заводях и больше к карасю-прокурору никто не приходил на поклон.
Правда, некоторые любители подводной охоты и после сообщали о необычном поведении улюлюйской рыбы. Но откуда им знать, любителям, что это было совершенно верное копирование наземных практик. Как говорили древние, «что наверху, то и внизу».
О нём никто никогда и никто не слышал до 1921 года. Да и кто вообще будет слышать карася, рыбу мелкую и ничего не значащую. Но вот для Улюлюйки он оказался слишком важным персонажем.
Первую встречу с карасём-прокурором описал изобретатель Должанский. Он много думал над водолазными костюмами, в которых было бы удобно работать под водой, и регулярно испытывал собственные творения. Во время одного подобного теста Должанский заметил, как стайки рыб зависли вокруг карася. Тот широко открывал рот, рыбы внимали и периодически дрожали. Поодаль была видна щука, перевязанная водорослями.
Рассказ Должанского сочли байкой на фоне кислородного голодания. Но спустя несколько недель рабочие, которые осматривали опоры моста, обнаружили аналогичную картину. Они потом обратились к рыбакам, и те сообщили, что щука и сом куда-то ушли, а карп так вообще демонстративно выпрыгивает из воды и уходит дальше по своим делам.
Третье сообщение было уже от учёных, которые пытались понять, куда ушли щука и сом и отчего так радостен карп. В особом колоколе с окошками они опустились на дно Улюлюйки. И тоже увидели, как некий карась беззвучно разоряется перед рыбной толпой.
Несмотря на абсурдность отчёта учёных, следовало, что под водой образовалась своеобразная судебная система, которая лишает улюлюйцев ценного рыбьего жира и других полезных веществ. Однако времена ещё были особые, потому решили опустить на дно настоящего прокурора. Его снабдили длинной трубкой для дыхания, страховочным фалом и опустили на дно реки.
Что происходило потом уже не представить, ведь разговор был конфиденциальным. Мы можем только предположить, что сухопутный прокурор нашёл своего коллегу и немыми открытиями рта смог о чём-то договориться.
И буквально на второй день после беседы пошли щука с сомами, а вот ерши и прочие подлещики с жерехами, умело обходили сети рыбаков. И так продолжалось где-то года до 1939. Тогда на дно опять опустили прокурора. Действие повторяли в 1949 и 1956 годах. Потом решили разводить рыбу в отдельных заводях и больше к карасю-прокурору никто не приходил на поклон.
Правда, некоторые любители подводной охоты и после сообщали о необычном поведении улюлюйской рыбы. Но откуда им знать, любителям, что это было совершенно верное копирование наземных практик. Как говорили древние, «что наверху, то и внизу».
Прислали мне тут фотокарточку, мол, подивись, Нектор, какая дичь с юмореской. Но я этих ребят знаю, они на пару курсов младше меня учились.
Это альтернативные реконструкторы, которых иногда ещё называют «хроноложцы». Но восстанавливают они не время, которое было, а которое могло бы случиться, если бы развилка истории пошла иначе.
В некоторой степени именно эти ребята куда больше соответствуют улюлюйской концепции истории. А что это за концепция? Позволю длинную цитату из собственной же книжки.
×××
Когда улюлюйцы изобрели буквы, они стали записывать важные дела и новости на бересту и хранить её в большой яме. Чтобы мышь не погрызла бесценные амбарные записи, яму обмазывали глиной и разводили в ней костёр.
Бересту сменил папирус из рогоза, потом пергамен, а затем и бумага. Записи по традиции хранили в яме. Мыши попасть туда не могли, а вот вешние воды от растаявшего снега проникали только так.
В итоге записи приходилось регулярно приводить в порядок. На то были отдельно выделенные люди, которых и прозвали веснописцами, поскольку именно весной начиналось восстановление записей. Этот процесс ещё именовали «переписывать историю».
Оттого хроники прошлого полны лакун, противоречий и странных совпадений. Так, есть рассказ о том, как улюлюйцы отбились от войск Юлия Цезаря с помощью паровоза, который пугал его слонов.
Какое-то время подобные записи никого не смущали, но с проникновением научного подхода, а веснопись — это строгая наука, между прочим, — кто-то задумался.
Так мой предшественник обратился с высочайшей запиской к Начальству, где и рассказал, что наша история полна странных событий, нестыковок и откровенной белиберды.
Начальство записку прочитало и крепко задумалось. А потом вышло с мудрым решением: история — это вам не лента, а огромное количество событий, которые произошли и могли бы произойти. И превосходство нашей исторической школы в том, что оба нарратива у нас сливаются в один. Так что более полной и правдивой хроники событий нет и быть не может.
Ещё Начальство посетовало, что не может выпороть веснописца, поскольку времена уже были не те. Всё-таки железная дорога появилась, телеграф и прочие атрибуты будущего.
Это альтернативные реконструкторы, которых иногда ещё называют «хроноложцы». Но восстанавливают они не время, которое было, а которое могло бы случиться, если бы развилка истории пошла иначе.
В некоторой степени именно эти ребята куда больше соответствуют улюлюйской концепции истории. А что это за концепция? Позволю длинную цитату из собственной же книжки.
×××
Когда улюлюйцы изобрели буквы, они стали записывать важные дела и новости на бересту и хранить её в большой яме. Чтобы мышь не погрызла бесценные амбарные записи, яму обмазывали глиной и разводили в ней костёр.
Бересту сменил папирус из рогоза, потом пергамен, а затем и бумага. Записи по традиции хранили в яме. Мыши попасть туда не могли, а вот вешние воды от растаявшего снега проникали только так.
В итоге записи приходилось регулярно приводить в порядок. На то были отдельно выделенные люди, которых и прозвали веснописцами, поскольку именно весной начиналось восстановление записей. Этот процесс ещё именовали «переписывать историю».
Оттого хроники прошлого полны лакун, противоречий и странных совпадений. Так, есть рассказ о том, как улюлюйцы отбились от войск Юлия Цезаря с помощью паровоза, который пугал его слонов.
Какое-то время подобные записи никого не смущали, но с проникновением научного подхода, а веснопись — это строгая наука, между прочим, — кто-то задумался.
Так мой предшественник обратился с высочайшей запиской к Начальству, где и рассказал, что наша история полна странных событий, нестыковок и откровенной белиберды.
Начальство записку прочитало и крепко задумалось. А потом вышло с мудрым решением: история — это вам не лента, а огромное количество событий, которые произошли и могли бы произойти. И превосходство нашей исторической школы в том, что оба нарратива у нас сливаются в один. Так что более полной и правдивой хроники событий нет и быть не может.
Ещё Начальство посетовало, что не может выпороть веснописца, поскольку времена уже были не те. Всё-таки железная дорога появилась, телеграф и прочие атрибуты будущего.
Сегодня солнце русской поэзии отмечает своё 225-летие. Пройдут парады, принесут дети к подножию памятника цветы и стихи, зазвучат из громкоговорителей избранные строки.
А вот ведомство Нектарины (а работает она в Улсловнадзоре) относится к этому празднику весьма двояко. Потому как герой торжества — персона нон грата.
Дело в том, что Пушкин очень любил сходить на дуэль. Бывало, принесет ему няня ковригу ржаного пахучего хлеба или калач. Александр нос воротит и говорит: мол, не надо мне хлеба, дайте только честь свою отстоять.
Потому в имении Пушкиных не было крапивы, да и вообще высокой травы. Она будущего поэта сильно обижала. Неизвестно, держали они гусей, а то бы и им досталось.
Ещё Александр Сергеевич был известным охмурителем и любителем взять в долг. Впрочем, последнее было нормой для тогдашнего дворянства, не то что сейчас.
И вот прислал Александр Сергеевич запрос в Губернаторскую канцелярию. Писал, что хочет приехать и собрать местные сказки. А слава-то впереди него шла. Начальство посовещалось и решило, что разводить дуэли тут нам не надо. А уж жён улюлюйских портить — так тем более. И запретило Пушкину въезд на 50 лет.
Долго можно спорить, было это мудростью или ошибкой. Кто знает, что написал бы о нашем крае прославленный поэт? С другой стороны, кто знает, как этот щелкопёр ославил бы наш Край?
Рекомендаций по празднику дать не могу, но, если очень хочется, то немножко можно.
А вот ведомство Нектарины (а работает она в Улсловнадзоре) относится к этому празднику весьма двояко. Потому как герой торжества — персона нон грата.
Дело в том, что Пушкин очень любил сходить на дуэль. Бывало, принесет ему няня ковригу ржаного пахучего хлеба или калач. Александр нос воротит и говорит: мол, не надо мне хлеба, дайте только честь свою отстоять.
Потому в имении Пушкиных не было крапивы, да и вообще высокой травы. Она будущего поэта сильно обижала. Неизвестно, держали они гусей, а то бы и им досталось.
Ещё Александр Сергеевич был известным охмурителем и любителем взять в долг. Впрочем, последнее было нормой для тогдашнего дворянства, не то что сейчас.
И вот прислал Александр Сергеевич запрос в Губернаторскую канцелярию. Писал, что хочет приехать и собрать местные сказки. А слава-то впереди него шла. Начальство посовещалось и решило, что разводить дуэли тут нам не надо. А уж жён улюлюйских портить — так тем более. И запретило Пушкину въезд на 50 лет.
Долго можно спорить, было это мудростью или ошибкой. Кто знает, что написал бы о нашем крае прославленный поэт? С другой стороны, кто знает, как этот щелкопёр ославил бы наш Край?
Рекомендаций по празднику дать не могу, но, если очень хочется, то немножко можно.
Не веснопись, но быль, которая произошла этим утром. Если коротко: на меня напала сойка-пересмешница.
Около восьми утра я вышел на работу в архив и у подъезда встретил невиданное: двух птенцов размером с большой грейпфрут. Один сидел на асфальте, а другой ковылял и периодически подлетал в сторону забора напротив.
Природная пытливость заставила меня достать телефон и узнать, что за невиданное пернатое посетило меня этим утром. И тут я услышал отвратительный, проникающий в самую душу крик «дчээ-дчээ». Будто со скрипом открывалась дверь в кабак, где уже заседали Фредди Крюгер и робо-заяц из «Ну, погоди».
Размером птица была с пса войны. Моё желание прикоснуться к миру орнитологии она восприняла как агрессию (я её понимаю и не осуждаю). Расправив узорные черно-голубые крылья размахом в метр, птица налетела на меня и пыталась сбить с ног потоком воздуха.
Потом она поняла, что Нектор ваш немного (много) располнел за зиму, и так просто его не сбить. Потому подлетела вверх и попыталась спикировать на меня и тюкнуть клювом. Вторая кричала с ветки «дчээ-дчээ». Я закрылся руками и стал отходить в сторону. Но птица закладывала новые виражи и атаковала вновь. В какой-то момент я видел её глаза, налитые чистой злостью. Тёмные, как материя во тьме космоса. Тёмные настолько, что даже свет не может выйти за пределы их склер этих глаз.
Слава Губернатору, успел боком уйти подальше и с позором, но живой всё-таки ушёл от этого жуткого и пробирающего «дчээ-дчээ».
Считаю, что это было покушение со стороны «Курва Бобра», потому что соек в моём районе никогда не было. Я всех птиц там в лицо знаю. Ну или в клюв.
Около восьми утра я вышел на работу в архив и у подъезда встретил невиданное: двух птенцов размером с большой грейпфрут. Один сидел на асфальте, а другой ковылял и периодически подлетал в сторону забора напротив.
Природная пытливость заставила меня достать телефон и узнать, что за невиданное пернатое посетило меня этим утром. И тут я услышал отвратительный, проникающий в самую душу крик «дчээ-дчээ». Будто со скрипом открывалась дверь в кабак, где уже заседали Фредди Крюгер и робо-заяц из «Ну, погоди».
Размером птица была с пса войны. Моё желание прикоснуться к миру орнитологии она восприняла как агрессию (я её понимаю и не осуждаю). Расправив узорные черно-голубые крылья размахом в метр, птица налетела на меня и пыталась сбить с ног потоком воздуха.
Потом она поняла, что Нектор ваш немного (много) располнел за зиму, и так просто его не сбить. Потому подлетела вверх и попыталась спикировать на меня и тюкнуть клювом. Вторая кричала с ветки «дчээ-дчээ». Я закрылся руками и стал отходить в сторону. Но птица закладывала новые виражи и атаковала вновь. В какой-то момент я видел её глаза, налитые чистой злостью. Тёмные, как материя во тьме космоса. Тёмные настолько, что даже свет не может выйти за пределы их склер этих глаз.
Слава Губернатору, успел боком уйти подальше и с позором, но живой всё-таки ушёл от этого жуткого и пробирающего «дчээ-дчээ».
Считаю, что это было покушение со стороны «Курва Бобра», потому что соек в моём районе никогда не было. Я всех птиц там в лицо знаю. Ну или в клюв.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Еще одна строка в истории улюлюйского флота. Прямое (почти) включение.
Первый Губернатор дал улюлюйцам три величайших дара: прямохождение, Начальство и Летучий нужник.
С прямохождением всё понятно. Идёт улюлюец гордо по своей земле (или по чужой), но как завидит красную шапку Начальства, так сразу поклон кладёт. А если бы на четырёх точках бегал, то кланяться бы не смог! Вот как!
И если первыми двумя дарами мы пользуемся постоянно, то с Летучим нужником история просится в #codexbestiarium.
Дело в том, что Первый Губернатор прекрасно знал все прошлые и будущие нужды своего народа. Прямохождение нужно было не только, чтобы кланяться, но и плоды собирать. Начальство — для того, чтобы знать, когда и какие яблоки собирать в плетеные корзины. Но были и нужды телесные.
А что делать, если нужда есть, но негде? Тогда, если ты чист душой, а помыслами направлен в указанную Начальством сторону, то и появится Летучий нужник.
С самим явлением улюлюйцы сталкивались нередко. И если коня Конебунда всякий видел по-разному, то с нужником консенсуса было побольше. Исследователи всяческой аномальщины отмечают, что третий дар Первого Губернатора принимает наиболее подходящую для пространства форму.
В поле это может быть внезапная заросль кустов. В лесу — небольшая синяя деревянная будка. В городе — удобное скопление гаражей. Вдоль трассы — пустая заправка. В поезде неожиданно кончается санитарная зона. А главное, что, как только ты отойдешь подальше и обернешься, ничего уже не увидишь.
А ещё говорят, что Летучий нужник может даже внутри зданий появляться. Но с этой эманацией нечасто встречались, потому в статистику пока не попали.
Воистину видел Первый Губернатор не только в будущее, но и в самое нутро. Правда, некоторые говорят и о четвертом даре, но он пока себя никак не проявил. А Летучий нужник очень даже. Он дан нам в ощущениях свободы, как говорили древние.
С прямохождением всё понятно. Идёт улюлюец гордо по своей земле (или по чужой), но как завидит красную шапку Начальства, так сразу поклон кладёт. А если бы на четырёх точках бегал, то кланяться бы не смог! Вот как!
И если первыми двумя дарами мы пользуемся постоянно, то с Летучим нужником история просится в #codexbestiarium.
Дело в том, что Первый Губернатор прекрасно знал все прошлые и будущие нужды своего народа. Прямохождение нужно было не только, чтобы кланяться, но и плоды собирать. Начальство — для того, чтобы знать, когда и какие яблоки собирать в плетеные корзины. Но были и нужды телесные.
А что делать, если нужда есть, но негде? Тогда, если ты чист душой, а помыслами направлен в указанную Начальством сторону, то и появится Летучий нужник.
С самим явлением улюлюйцы сталкивались нередко. И если коня Конебунда всякий видел по-разному, то с нужником консенсуса было побольше. Исследователи всяческой аномальщины отмечают, что третий дар Первого Губернатора принимает наиболее подходящую для пространства форму.
В поле это может быть внезапная заросль кустов. В лесу — небольшая синяя деревянная будка. В городе — удобное скопление гаражей. Вдоль трассы — пустая заправка. В поезде неожиданно кончается санитарная зона. А главное, что, как только ты отойдешь подальше и обернешься, ничего уже не увидишь.
А ещё говорят, что Летучий нужник может даже внутри зданий появляться. Но с этой эманацией нечасто встречались, потому в статистику пока не попали.
Воистину видел Первый Губернатор не только в будущее, но и в самое нутро. Правда, некоторые говорят и о четвертом даре, но он пока себя никак не проявил. А Летучий нужник очень даже. Он дан нам в ощущениях свободы, как говорили древние.
В 10 километрах от Улюлюйска есть небольшой остров, у которого имён так много, что считай его безымянным.
На портуланах, которые составляли заезжие купцы, Улюлюйка считалась рекой, которая питает Чёрное и Каспийские моря своими могучими водами. И этот остров там тоже есть, назывался он «Податель слёз», потому как там стояла таможенная застава и тщательно проверяла инокрайние суда.
В петровские времена остров получил странноватое название Покой. По легенде, там закопали колокола, которые планировалось переплавить в пушки. Как улюлюйцы отчитались сданным металлом, легенда не рассказывает.
Проходил через наш край и Емельян Пугачёв. Местное население его выпады не поддержало, но и трогать не решилось. А потому он посидел какое-то время на острове и уплыл куда подальше, оставив после себя топоним Ушкуйный плац.
Наполеон прошёл мимо Улюлюйска. Но вот один из его отрядов на остров как-то попал, где и остался в состоянии дезертирства. Разумеется, после этого остров прозвали Париж.
Когда началась Первая мировая, острову решили дать название в честь союзников. Так появился абсурдный Архипелаг Антанты. Почему архипелаг, если остров один? Возможно, потому что он символизировал единение союзников. Сейчас только спиритическим сеансом можно найти ответ.
Наконец, при Советской власти остров получил конечное название Дозорный, да так на некоторых картах и стал помечаться. А на некоторых — нет. Потому что народных названий было с избытком: Рыбов, Похотный, Пятак, Хой, Иночкин.
Но чтобы совсем не запутаться, часто говорят просто — Остров. А поскольку он один в тех местах, то уточнять что-то больше и не нужно. Почему такое решение не пришло в голову нашим предкам? Возможно, потому что они любили раскрыть жизнь необычайным, словно чесночный хлеб. И получали особое удовольствие от попыток понять собеседника. Ладно хоть Атлантидой не называли.
Ясных вам выходных, улюлюйцы.
На портуланах, которые составляли заезжие купцы, Улюлюйка считалась рекой, которая питает Чёрное и Каспийские моря своими могучими водами. И этот остров там тоже есть, назывался он «Податель слёз», потому как там стояла таможенная застава и тщательно проверяла инокрайние суда.
В петровские времена остров получил странноватое название Покой. По легенде, там закопали колокола, которые планировалось переплавить в пушки. Как улюлюйцы отчитались сданным металлом, легенда не рассказывает.
Проходил через наш край и Емельян Пугачёв. Местное население его выпады не поддержало, но и трогать не решилось. А потому он посидел какое-то время на острове и уплыл куда подальше, оставив после себя топоним Ушкуйный плац.
Наполеон прошёл мимо Улюлюйска. Но вот один из его отрядов на остров как-то попал, где и остался в состоянии дезертирства. Разумеется, после этого остров прозвали Париж.
Когда началась Первая мировая, острову решили дать название в честь союзников. Так появился абсурдный Архипелаг Антанты. Почему архипелаг, если остров один? Возможно, потому что он символизировал единение союзников. Сейчас только спиритическим сеансом можно найти ответ.
Наконец, при Советской власти остров получил конечное название Дозорный, да так на некоторых картах и стал помечаться. А на некоторых — нет. Потому что народных названий было с избытком: Рыбов, Похотный, Пятак, Хой, Иночкин.
Но чтобы совсем не запутаться, часто говорят просто — Остров. А поскольку он один в тех местах, то уточнять что-то больше и не нужно. Почему такое решение не пришло в голову нашим предкам? Возможно, потому что они любили раскрыть жизнь необычайным, словно чесночный хлеб. И получали особое удовольствие от попыток понять собеседника. Ладно хоть Атлантидой не называли.
Ясных вам выходных, улюлюйцы.
Что может один ум? Да ничего особенного, если разобраться. Будет сидеть в своём черепном сарае и смотреть по кругу одни и те же картинки. Как говорит Нектарина: «Подписывать разрешение на позволение». Странное выражение, но им в словесном отделе оно явно ясней.
А вот когда ума два? Три? Гостиница? В 1926 году в Улюлюйске проходил съезд изобретателей. Доклады, выставки, споры за чертежными столами, банкеты, куда ж без этого. Казалось, что кипучие фантазии скоро выведут Улюлюйск вместе со всеми гусями на орбиту, и будем оттуда Ербохомохоль обозревать и плевать им на макушки.
И всё шло как надо, пока не зарядили дожди. Гостиница, в которой остановились участники съезда, оказалась отрезана от остального мира. Запаса продуктов хватало, а вот развлечения уже подошли к концу. Потому на второй день заточения изобретатели начали вандалить отель и создавать диковинные вещи.
Так появился венский стул с моторчиком от кухонного лифта. Простыня-ванная. Радиоточка, которая могла выдавать запахи ванили и канифоли. Перо для письма с функцией зубной щётки и местом для хранения зубного порошка. И огромное количество других удивительных вещей, до которых нынешние китайцы с «Али» никак не могут допетрить.
Когда вода спала, изобретатели всё равно не смогли отправиться по домам. Многих из них настоятельно попросили остаться в гостинице и навести за собой порядок. Уборка продлилась около года.
А некоторые так и остались в нашем краю, заложив основы отдельных отраслей промышленности и трудовых династий. Ну и мировая история получила прекрасный пример, что бывает, когда живой ум заперт с другими — бывает весело, вот только бесполезно.
А вот когда ума два? Три? Гостиница? В 1926 году в Улюлюйске проходил съезд изобретателей. Доклады, выставки, споры за чертежными столами, банкеты, куда ж без этого. Казалось, что кипучие фантазии скоро выведут Улюлюйск вместе со всеми гусями на орбиту, и будем оттуда Ербохомохоль обозревать и плевать им на макушки.
И всё шло как надо, пока не зарядили дожди. Гостиница, в которой остановились участники съезда, оказалась отрезана от остального мира. Запаса продуктов хватало, а вот развлечения уже подошли к концу. Потому на второй день заточения изобретатели начали вандалить отель и создавать диковинные вещи.
Так появился венский стул с моторчиком от кухонного лифта. Простыня-ванная. Радиоточка, которая могла выдавать запахи ванили и канифоли. Перо для письма с функцией зубной щётки и местом для хранения зубного порошка. И огромное количество других удивительных вещей, до которых нынешние китайцы с «Али» никак не могут допетрить.
Когда вода спала, изобретатели всё равно не смогли отправиться по домам. Многих из них настоятельно попросили остаться в гостинице и навести за собой порядок. Уборка продлилась около года.
А некоторые так и остались в нашем краю, заложив основы отдельных отраслей промышленности и трудовых династий. Ну и мировая история получила прекрасный пример, что бывает, когда живой ум заперт с другими — бывает весело, вот только бесполезно.
Где-то в 1901 году Улюлюйск захватила странная мода, которую газетчики прозвали «османелла» или «султанская инфлюэнца». А суть была в том, что многие франтующие граждане нашего города стали подражать быту султанов с их приближенными.
Замечали людей с чётками и в халатах, в салонах появился кальян, который привозили будто дорогого гостя или экспонат Кунсткамеры, а одну улюлюйку, о ужас, даже заметили в самодельных шальварах.
В газете «Гусиный путь» даже появилось предложение сделать многоженство легальным, поскольку это поможет снизить количество девиц, которые поступают в университеты, где и теряют своё женское предназначение. Ну что вы хотите, времена были такие.
Были и те, кто моду на османизм высмеивал. В «Улюлюйском кондукторе» появилась заметка некоего профессора Тучин-Людин, который внимательно изучил тот самый кальян и обнаружил на нём страшную бациллу. По словам Тучин-Людин, у бациллы было несколько жгутиков, в которых держала ятаганы, чубук, пахлаву, и при этом она страшно клацала зубами. Профессор даже её зарисовал.
В конце концов ведомство капитан-урядника заинтересовалось османеллой и начало расследование. И было оно коротким.
Источником поветрия оказался бакинский нефтяной купец. Он выдавал себя за турка и пытался продать в наш край особенную смесь для керосиновых ламп, которая якобы наполняла дома запахом турецкой черешни и моря. Но не особо преуспел, потому что черешня и море у нас есть свои, а керосина всегда было залейся, даже когда его ещё не открыли.
Купца попросили покинуть Улюлюйск в течение трёх дней и больше никогда не появляться. И буквально через неделю «султанская инфлюэнца» прошла так же стремительно, как и появилась. Но началась вторая волна велосипедизма.
Приложил картинку Тучина-Людина и желаю вам, улюлюйцы, выходных полных открытий.
Замечали людей с чётками и в халатах, в салонах появился кальян, который привозили будто дорогого гостя или экспонат Кунсткамеры, а одну улюлюйку, о ужас, даже заметили в самодельных шальварах.
В газете «Гусиный путь» даже появилось предложение сделать многоженство легальным, поскольку это поможет снизить количество девиц, которые поступают в университеты, где и теряют своё женское предназначение. Ну что вы хотите, времена были такие.
Были и те, кто моду на османизм высмеивал. В «Улюлюйском кондукторе» появилась заметка некоего профессора Тучин-Людин, который внимательно изучил тот самый кальян и обнаружил на нём страшную бациллу. По словам Тучин-Людин, у бациллы было несколько жгутиков, в которых держала ятаганы, чубук, пахлаву, и при этом она страшно клацала зубами. Профессор даже её зарисовал.
В конце концов ведомство капитан-урядника заинтересовалось османеллой и начало расследование. И было оно коротким.
Источником поветрия оказался бакинский нефтяной купец. Он выдавал себя за турка и пытался продать в наш край особенную смесь для керосиновых ламп, которая якобы наполняла дома запахом турецкой черешни и моря. Но не особо преуспел, потому что черешня и море у нас есть свои, а керосина всегда было залейся, даже когда его ещё не открыли.
Купца попросили покинуть Улюлюйск в течение трёх дней и больше никогда не появляться. И буквально через неделю «султанская инфлюэнца» прошла так же стремительно, как и появилась. Но началась вторая волна велосипедизма.
Приложил картинку Тучина-Людина и желаю вам, улюлюйцы, выходных полных открытий.
От чтения веснописей может сложиться мнение, что запреты — национальный улюлюйский вид спорта. Разумеется, это не так. Мудрость Начальства в том, что она предпочитает запретить превентивно. А не разгребать последствия и потом запрещать.
В этом наше начальство предвосхитило Ноама Хомски с его теорией о влиянии языка на мышление. Ну или наоборот.
Но были в нашей истории и весьма креативные созидательные решения. Так, однажды планировалось ввести несколько новых знаков препинания, чтобы тексты писем-распоряжений были поняты однозначно и единственно правильным способом.
Например, планировалось использовать знак !.. для выражения озабоченности. Чтобы показать, насколько серьезно неисполнение чего-либо, хотели ввести ×—×. Этот знак надо было ставить в конце распоряжений и законов.
Не забывали и высокую литературу. Сочетанием ?…? хотели показывать, что чувства героя неопределенны. Разумеется, когда он говорил про любовь к Улюлюйску, требовался знак, показывающий непреклонную уверенность: Ъ!Ъ.
Пыл реформаторов насоздавал столько новых знаков, что в какой-то момент стало — пользоваться ими невозможно, потому как надо и с текущими разобраться как-то. Вот есть ; и что с ней делать?
Как человек, который много пишет и переписывает, я только рад, что планы по расширению пунктуации провалились. Но иногда немного жаль, ведь теперь молодёжь использует эмодзи, а могла бы не веселые картинки, а суровые и строгие, как сам Закон знаки, которые всем понятны Ъ!Ъ
В этом наше начальство предвосхитило Ноама Хомски с его теорией о влиянии языка на мышление. Ну или наоборот.
Но были в нашей истории и весьма креативные созидательные решения. Так, однажды планировалось ввести несколько новых знаков препинания, чтобы тексты писем-распоряжений были поняты однозначно и единственно правильным способом.
Например, планировалось использовать знак !.. для выражения озабоченности. Чтобы показать, насколько серьезно неисполнение чего-либо, хотели ввести ×—×. Этот знак надо было ставить в конце распоряжений и законов.
Не забывали и высокую литературу. Сочетанием ?…? хотели показывать, что чувства героя неопределенны. Разумеется, когда он говорил про любовь к Улюлюйску, требовался знак, показывающий непреклонную уверенность: Ъ!Ъ.
Пыл реформаторов насоздавал столько новых знаков, что в какой-то момент стало — пользоваться ими невозможно, потому как надо и с текущими разобраться как-то. Вот есть ; и что с ней делать?
Как человек, который много пишет и переписывает, я только рад, что планы по расширению пунктуации провалились. Но иногда немного жаль, ведь теперь молодёжь использует эмодзи, а могла бы не веселые картинки, а суровые и строгие, как сам Закон знаки, которые всем понятны Ъ!Ъ
Бывает, что правильные выводы делают потому подсказал опыт. Например, часть древнего Улюлюйского княжества, которая ныне именуется Египет (в честь воеводы Игипа), дошла до антибиотиков. Они были большие любители заплесневелый хлеб положить на рану. Знали они какое действие оказывает плесень? Нет. Заметили, что это помогает? Да.
А бывает, что неправильные выводы приводят к интересной жизни. Георгий Кузьмич, например, в своё время закончил УГУ с отличием и остался преподавать, потому что очень хотел попасть в ядерную физику, где совсем другие оклады и пайки, не то что у всяких механиков или оптиков.
Своего Георгий Кузьмич, разумеется, добился, но первый же опыт работы со счётчиком Гейгера поразил его в самое сердце: он обнаружил, что если нецензурно ругаться после опытов, то молчавший счётчик начинает трещать. А ругался молодой учёный после опытов часто. И потому сделал вывод, что матерная ругань производит радиацию. А то, что надо менять халат после опытов — не понял.
Так Георгий Кузьмич перестал выражаться и стал носить несколько свинцовых пластин под одеждой. Потому его походка стала степенной, речь более медленной и потому якобы убедительной. А с таким набором мыслящего человека и карьера пошла вверх, хотя, как говорили многие коллеги, «Кузьмич считает, что икра красная — это уже атом». Лезть в чужой карман не будем.
Но вот закончилась карьера Георгия Кузьмича как-то быстро и нелепо, хотя и по-своему логично. На 20-летие службы в одном ядерном НИИ ему подарили портрет в богатой раме. И когда Георгий забивал под него гвоздь в своём кабинете, предсказуемо попал по руке. Копившиеся годами ядерные силы преодолели сначала речевой аппарат, а потом ещё пару этажей вверх и вниз. Учёный упал, а когда немного пришёл в себя, понял, что только сам себя сильно облучил радиацией неизвестной породы.
Он успел рассказать в записке историю с портретом, почему его уже не спасти, дал последние распоряжения и только после этого помер, сжимая в руке бутерброд с икрой. Долго продержался, надо заметить.
Заливать могилу бетоном, конечно, не стали. Правда и посещать не планировали.
А бывает, что неправильные выводы приводят к интересной жизни. Георгий Кузьмич, например, в своё время закончил УГУ с отличием и остался преподавать, потому что очень хотел попасть в ядерную физику, где совсем другие оклады и пайки, не то что у всяких механиков или оптиков.
Своего Георгий Кузьмич, разумеется, добился, но первый же опыт работы со счётчиком Гейгера поразил его в самое сердце: он обнаружил, что если нецензурно ругаться после опытов, то молчавший счётчик начинает трещать. А ругался молодой учёный после опытов часто. И потому сделал вывод, что матерная ругань производит радиацию. А то, что надо менять халат после опытов — не понял.
Так Георгий Кузьмич перестал выражаться и стал носить несколько свинцовых пластин под одеждой. Потому его походка стала степенной, речь более медленной и потому якобы убедительной. А с таким набором мыслящего человека и карьера пошла вверх, хотя, как говорили многие коллеги, «Кузьмич считает, что икра красная — это уже атом». Лезть в чужой карман не будем.
Но вот закончилась карьера Георгия Кузьмича как-то быстро и нелепо, хотя и по-своему логично. На 20-летие службы в одном ядерном НИИ ему подарили портрет в богатой раме. И когда Георгий забивал под него гвоздь в своём кабинете, предсказуемо попал по руке. Копившиеся годами ядерные силы преодолели сначала речевой аппарат, а потом ещё пару этажей вверх и вниз. Учёный упал, а когда немного пришёл в себя, понял, что только сам себя сильно облучил радиацией неизвестной породы.
Он успел рассказать в записке историю с портретом, почему его уже не спасти, дал последние распоряжения и только после этого помер, сжимая в руке бутерброд с икрой. Долго продержался, надо заметить.
Заливать могилу бетоном, конечно, не стали. Правда и посещать не планировали.
В 1960 году Улюлюйск активно начал застраиваться новыми домами, кафе-стекляшками и прочими архитектурными атрибутами «оттепели». Вот только горожане были недовольны: автобусы меняли маршруты, всюду пыль и строительный мусор.
Разумеется, граждане писали в инстанции, а сатирический журнал «Соль» активно писал фельетоны и показывал изошутки по теме. В какой-то момент Начальство это достало, и оно приняло мудрое (как всегда) решение.
В УГУ и другие университеты стали приходить представители Парижа, с которым тогда дружили. Представители сами слабо понимали, что делают, потому что это были матросы, которые уже месяц жили в порту, в ожидании ремонта их танкера.
Но матросы отлично справились с задачей: они рассказали про петанк и серсо, о прелестях велосипедных прогулок и необходимости противостоять блоку НАТО. Лекции оказались крайне успешными.
Теперь город заполонили игроки в петанк и серсо. Они играли на остановках, в скверах и в парках. Звон петанковых шаров можно было услышать даже под родильными отделениями, где отцы ждали появление в окнах первенцев. Даже на некоторое время преступность упала, потому что молодёжь поголовно ходила с палками, которыми проткнуть не могли, но дискомфорт доставляли.
Теперь граждане стали жаловаться на игроков, а журнал «Соль» рисовать про них оскорбительные карикатуры и басни. Чтобы поддерживать градус, Начальство даже затянуло ремонт танкера и устроило чемпионат между парижанами и улюлюйцами. Победили «Дружба» и портвейн.
За этой ненавистью горожане и не заметили, как автобусы вернулись на маршруты, а строительный мусор куда-то исчез. Парижане отправились домой, и серсо с петанком начали потихоньку сворачивать.
И, кажется, теперь я понимаю, откуда у нас столько самокатов в городе. Слишком уж всё сходится.
Открытый вам на выходных, улюлюйцы.
Разумеется, граждане писали в инстанции, а сатирический журнал «Соль» активно писал фельетоны и показывал изошутки по теме. В какой-то момент Начальство это достало, и оно приняло мудрое (как всегда) решение.
В УГУ и другие университеты стали приходить представители Парижа, с которым тогда дружили. Представители сами слабо понимали, что делают, потому что это были матросы, которые уже месяц жили в порту, в ожидании ремонта их танкера.
Но матросы отлично справились с задачей: они рассказали про петанк и серсо, о прелестях велосипедных прогулок и необходимости противостоять блоку НАТО. Лекции оказались крайне успешными.
Теперь город заполонили игроки в петанк и серсо. Они играли на остановках, в скверах и в парках. Звон петанковых шаров можно было услышать даже под родильными отделениями, где отцы ждали появление в окнах первенцев. Даже на некоторое время преступность упала, потому что молодёжь поголовно ходила с палками, которыми проткнуть не могли, но дискомфорт доставляли.
Теперь граждане стали жаловаться на игроков, а журнал «Соль» рисовать про них оскорбительные карикатуры и басни. Чтобы поддерживать градус, Начальство даже затянуло ремонт танкера и устроило чемпионат между парижанами и улюлюйцами. Победили «Дружба» и портвейн.
За этой ненавистью горожане и не заметили, как автобусы вернулись на маршруты, а строительный мусор куда-то исчез. Парижане отправились домой, и серсо с петанком начали потихоньку сворачивать.
И, кажется, теперь я понимаю, откуда у нас столько самокатов в городе. Слишком уж всё сходится.
Открытый вам на выходных, улюлюйцы.
Вспомнил вот, что не рассказывал вам, чем занимаюсь в свободное время, потому как у меня его мало. Потихоньку собираю макеты резиденций Губернатора.
То, что они выглядят как типовое жилье, не должно смущать. Архитекторы отдают людям лучшее!
Есть еще Светоносный гараж жизни, но про него отдельная история нужна.
То, что они выглядят как типовое жилье, не должно смущать. Архитекторы отдают людям лучшее!
Есть еще Светоносный гараж жизни, но про него отдельная история нужна.
Media is too big
VIEW IN TELEGRAM
Вечер воскресенья, пожалуй, лучшее время для культурного обогащения (не урана).
Улюлюйский пороховой завод стоял в отдалении от города, чтобы в случае чего не снесло Зурбаганскую слободу. Не то чтобы к ним плохо относились, просто зурбаганцы предпочитали жить в юртах, а их в случае чего восстановить было бы намного проще и дешевле.
Но случай произошёл, правда, не тот. Завод стоял на берегу одного из притоков Улюлюйки. И вот где-то выше по течению то ли бобры построили плотину, то ли камнями засыпало, но приток вышел из берегов и затопил завод вместе с погребом. Так Улюлюйск остался без пороха где-то на полгода.
Потому и охотники перестали ходить на зверя. Один смельчак решил восстановить прадедовский способ похода на медведя с рогатиной, но вместо этого остался в памяти потомков как отважный, но глуповатый.
А раз нет охотников, то расплодились хищники, которые стали выходить в город, пугать граждан и грозно рыкать на сторожевых псов. Хотели даже армию отправить на защиту лесов, но в тот год Ербохомохоль опять поднял голову, потому все были на границе.
Что же делать? Решение было отважным и глуповатым — написать депешу медведю с просьбой поприжать своих поданных в обмен на пару свиней и мешок медовых сот. Добровольцу, который решился отправиться в лес, сделали костюм с шипами и пообещали похороны за счёт города.
Доброволец вошёл в лес, оставил послание на пне и благополучно вернулся. Но самое удивительное, что депеша сработала! Зайцы перестали пугать граждан, лисицы отказались от набегов на городские голубятни. Улюлюйск часть своего договора тоже выполнил, благо шипованный костюм не успели потерять.
И пока пороховой завод не заработал вновь, с медведем общались депешами. Удалось даже договориться об отправке нескольких лосей и волков в пограничную службу. Планировалось, что лось будет добегать до вражеских позиций и сбрасывать с себя наиболее лютых шерстяных волчар прямо в позиции противника. Звучит дико, но лосям и волкам незнаком концепт отваги и глупости, потому всё нормально.
Ну а когда охота возобновилась, медведю отправили последнюю депешу, но уже с извинениями. Медведь ничего не ответил, но охотничий сезон в тот год провалился с таким треском, что его бы не затмило и падение дерева в звенящий от жары и тишины полдень.
Но случай произошёл, правда, не тот. Завод стоял на берегу одного из притоков Улюлюйки. И вот где-то выше по течению то ли бобры построили плотину, то ли камнями засыпало, но приток вышел из берегов и затопил завод вместе с погребом. Так Улюлюйск остался без пороха где-то на полгода.
Потому и охотники перестали ходить на зверя. Один смельчак решил восстановить прадедовский способ похода на медведя с рогатиной, но вместо этого остался в памяти потомков как отважный, но глуповатый.
А раз нет охотников, то расплодились хищники, которые стали выходить в город, пугать граждан и грозно рыкать на сторожевых псов. Хотели даже армию отправить на защиту лесов, но в тот год Ербохомохоль опять поднял голову, потому все были на границе.
Что же делать? Решение было отважным и глуповатым — написать депешу медведю с просьбой поприжать своих поданных в обмен на пару свиней и мешок медовых сот. Добровольцу, который решился отправиться в лес, сделали костюм с шипами и пообещали похороны за счёт города.
Доброволец вошёл в лес, оставил послание на пне и благополучно вернулся. Но самое удивительное, что депеша сработала! Зайцы перестали пугать граждан, лисицы отказались от набегов на городские голубятни. Улюлюйск часть своего договора тоже выполнил, благо шипованный костюм не успели потерять.
И пока пороховой завод не заработал вновь, с медведем общались депешами. Удалось даже договориться об отправке нескольких лосей и волков в пограничную службу. Планировалось, что лось будет добегать до вражеских позиций и сбрасывать с себя наиболее лютых шерстяных волчар прямо в позиции противника. Звучит дико, но лосям и волкам незнаком концепт отваги и глупости, потому всё нормально.
Ну а когда охота возобновилась, медведю отправили последнюю депешу, но уже с извинениями. Медведь ничего не ответил, но охотничий сезон в тот год провалился с таким треском, что его бы не затмило и падение дерева в звенящий от жары и тишины полдень.
В далекие времена, когда ГОСТы ещё не изобрели и даже немок не брали в жёны, поссорились два Малых Князя: Назар Сильный лук и Тихон Топорище. Они были сыновьями Великого Князя Всеволода Большое русло и должны были однажды наследовать ему. Но поссорились на охоте, когда не смогли поделить зайца.
Всеволод был мудрым человеком и сразу, как сыновьям стало уже можно, начал передавать премудрости управления, торговли и дипломатии. И постановил, что дела сыновья должны решать совместно, чтобы, пока один воюет, Ербохомохоль, второй мог бы справедливо править.
Как я говорил, братья поссорились, но дела-то надо было решать. Тогда они завели гонца Ивашку. Он каждый день ходил от одного терема к другому с бумагами. За что и получил прозвище Переходник (ударение на «о»).
Разумеется, долго так не могло продолжаться. Ивашка начал почитывать письма и записки, благо никакой печати на них не было, потому как терема стояли через улицу.
Так Ивашка стал самым осведомленным после Великого Князя, чем и пользовался. Однажды он взял большую сумму в долг и тайно скупил почти весь улюлюйский запас клёпок для бочек. Данный фокус тогда никто не понял… А скоро в Улюлюйск привезли большую партию сухого вина. Тогда оно действительно было сухое, его надо было кипятком запаривать. Вина привезли много, но, как оказалось, хранить его жидким было негде — не хватало бочек. Тогда Ивашка в три цены и опять же тайно продал запас клёпок.
Всё шло к тому, что скоро рядом с теремами Нахара и Тихона вырастет ещё один, но Всеволод историю с клёпками быстро раскусил. И получил Ивашка вместо дома домовину.
Что же касается братьев, они на деньги Ивашки отстроили небольшую избу, куда приходили утром и уходили вечером. Там они продолжали обмениваться записками, но уже без посредников. Считается, что так и появилась работа.
Ну а братья, как пишут веснописи, всё-таки помирились. Их дружба длилась неделю, а потом на примирительной охоте они не поделили утку. И всё по-новой.
Понимания вам на выходных, улюлюйцы.
Всеволод был мудрым человеком и сразу, как сыновьям стало уже можно, начал передавать премудрости управления, торговли и дипломатии. И постановил, что дела сыновья должны решать совместно, чтобы, пока один воюет, Ербохомохоль, второй мог бы справедливо править.
Как я говорил, братья поссорились, но дела-то надо было решать. Тогда они завели гонца Ивашку. Он каждый день ходил от одного терема к другому с бумагами. За что и получил прозвище Переходник (ударение на «о»).
Разумеется, долго так не могло продолжаться. Ивашка начал почитывать письма и записки, благо никакой печати на них не было, потому как терема стояли через улицу.
Так Ивашка стал самым осведомленным после Великого Князя, чем и пользовался. Однажды он взял большую сумму в долг и тайно скупил почти весь улюлюйский запас клёпок для бочек. Данный фокус тогда никто не понял… А скоро в Улюлюйск привезли большую партию сухого вина. Тогда оно действительно было сухое, его надо было кипятком запаривать. Вина привезли много, но, как оказалось, хранить его жидким было негде — не хватало бочек. Тогда Ивашка в три цены и опять же тайно продал запас клёпок.
Всё шло к тому, что скоро рядом с теремами Нахара и Тихона вырастет ещё один, но Всеволод историю с клёпками быстро раскусил. И получил Ивашка вместо дома домовину.
Что же касается братьев, они на деньги Ивашки отстроили небольшую избу, куда приходили утром и уходили вечером. Там они продолжали обмениваться записками, но уже без посредников. Считается, что так и появилась работа.
Ну а братья, как пишут веснописи, всё-таки помирились. Их дружба длилась неделю, а потом на примирительной охоте они не поделили утку. И всё по-новой.
Понимания вам на выходных, улюлюйцы.