Солдатский ангел
* * *
(Посвящается 1-ой Синявинской операции)
Дверь времянки надсадно скрипнула ржавыми петлями. Клок болотного тумана радостно метнулся в ноги вышедшему. Человек привычно одернул старое «камуфло», и морок обиженно прополз мимо его сапог — не пробраться.
Стройка закончилась еще вчера, сегодня предстояло ехать домой. Человек в сотый, наверное, раз оглядел участок, чтобы снова отметить — этому строительному сезону конец. Работать или подводить итоги уже не хотелось. Тянуло просто прогуляться по лесу, примыкавшему к стройке.
Захватившие старую дорогу травы сухо сверчат о кирзачи. Вдали яростно стрекочет испуганная сойка. Порывы ветра, словно подзатыльники великана, сбивают с сосен черные шишки. Комаров почти нет – сентябрь. Справа — длинная канава. Уже и не понять, что это — старый окоп или следы прошлогодних гробокопателей. Через пять шагов — сосна. Высоко, метрах в семи от земли, на коре огромные шрамы, будто медведь когда-то ударил лапой. Уж сколько лет прошло — подняло дерево к небу свои раны. А еще через три шага — воронка. Заросла уже подлеском, превратилась в лесной бочажок.
Много следов оставила здесь война. Иные укрылись в земле, ржой рассыпались, заросли мхами. А эти — до сих пор на глазах, как прадедовы шрамы.
∗ ∗ ∗
Взрыв плеснул в лица глиной и прелой хвоей. За ручьем треск автоматов делил воздух с отрывистой речью винтовок. Там выкуривал фрицев взвод Нестерова. Сюда же долетали лишь случайные пули. И совсем не случайные мины. Оставалось только падать на дно окопа, заслышав в небе шипение.
— Глянь! Снова ангел!
Испуганно-восторженный шепот Володьки свернул в сознании привычную картину боя.
— Да какие, к чертям, ангелы! Задрал уже!
— Нет, Петька, ты сам глянь!
Солдат высунул голову из окопа и остолбенел. Володька не врал. Назвать человеком полупрозрачного пришельца было сложно. Нет, у него не было ни крыльев, ни нимба, в которые тыкали жирные пальцы попов в храмах. Но кем, кроме ангела, мог быть этот парень, что шел прямо под огнем противника? Штаны защитного цвета заправлены в кирзовые сапоги, на плечах — рваный маск-халат «амеба», усталое щетинистое лицо — такое же, как у всех, лежавших в окопе. Всем обликом он — свой, солдатский. А потому — особенно родной.
Ангел же словно предугадывал удар. Он провел взглядом по молодой сосне, и в ту же секунду ее кора брызнула под осколками мины. Сделав три шага — задержался, глядя на холмик, и следующий снаряд поднял оттуда фонтан земли.
На секунду Петька задумался — не перекреститься ли? Но тут же оставил эту мысль с негодованием: поповскому ангелу, быть может, и приятны все эти нелепые жесты и поклоны, но солдатскому ангелу, что не кланялся вражеским пулям — вряд ли.
А пришелец вдруг повернул голову, и его зеленые глаза посмотрели прямо в лицо Петьки. И солдат мог бы поклясться чем угодно — ангел его видел. Видел, и грустно-ободряюще усмехнулся…
∗ ∗ ∗
Человек печально улыбнулся, и, отведя взгляд, пошел обратно на участок. За его спиной осталась лежать пробитая осколком каска…
* * *
Читать историю на нашем портале.
#Мракопедия #Страшные_истории #Крипи #WWII #Религия #Сквозь_время
* * *
(Посвящается 1-ой Синявинской операции)
Дверь времянки надсадно скрипнула ржавыми петлями. Клок болотного тумана радостно метнулся в ноги вышедшему. Человек привычно одернул старое «камуфло», и морок обиженно прополз мимо его сапог — не пробраться.
Стройка закончилась еще вчера, сегодня предстояло ехать домой. Человек в сотый, наверное, раз оглядел участок, чтобы снова отметить — этому строительному сезону конец. Работать или подводить итоги уже не хотелось. Тянуло просто прогуляться по лесу, примыкавшему к стройке.
Захватившие старую дорогу травы сухо сверчат о кирзачи. Вдали яростно стрекочет испуганная сойка. Порывы ветра, словно подзатыльники великана, сбивают с сосен черные шишки. Комаров почти нет – сентябрь. Справа — длинная канава. Уже и не понять, что это — старый окоп или следы прошлогодних гробокопателей. Через пять шагов — сосна. Высоко, метрах в семи от земли, на коре огромные шрамы, будто медведь когда-то ударил лапой. Уж сколько лет прошло — подняло дерево к небу свои раны. А еще через три шага — воронка. Заросла уже подлеском, превратилась в лесной бочажок.
Много следов оставила здесь война. Иные укрылись в земле, ржой рассыпались, заросли мхами. А эти — до сих пор на глазах, как прадедовы шрамы.
∗ ∗ ∗
Взрыв плеснул в лица глиной и прелой хвоей. За ручьем треск автоматов делил воздух с отрывистой речью винтовок. Там выкуривал фрицев взвод Нестерова. Сюда же долетали лишь случайные пули. И совсем не случайные мины. Оставалось только падать на дно окопа, заслышав в небе шипение.
— Глянь! Снова ангел!
Испуганно-восторженный шепот Володьки свернул в сознании привычную картину боя.
— Да какие, к чертям, ангелы! Задрал уже!
— Нет, Петька, ты сам глянь!
Солдат высунул голову из окопа и остолбенел. Володька не врал. Назвать человеком полупрозрачного пришельца было сложно. Нет, у него не было ни крыльев, ни нимба, в которые тыкали жирные пальцы попов в храмах. Но кем, кроме ангела, мог быть этот парень, что шел прямо под огнем противника? Штаны защитного цвета заправлены в кирзовые сапоги, на плечах — рваный маск-халат «амеба», усталое щетинистое лицо — такое же, как у всех, лежавших в окопе. Всем обликом он — свой, солдатский. А потому — особенно родной.
Ангел же словно предугадывал удар. Он провел взглядом по молодой сосне, и в ту же секунду ее кора брызнула под осколками мины. Сделав три шага — задержался, глядя на холмик, и следующий снаряд поднял оттуда фонтан земли.
На секунду Петька задумался — не перекреститься ли? Но тут же оставил эту мысль с негодованием: поповскому ангелу, быть может, и приятны все эти нелепые жесты и поклоны, но солдатскому ангелу, что не кланялся вражеским пулям — вряд ли.
А пришелец вдруг повернул голову, и его зеленые глаза посмотрели прямо в лицо Петьки. И солдат мог бы поклясться чем угодно — ангел его видел. Видел, и грустно-ободряюще усмехнулся…
∗ ∗ ∗
Человек печально улыбнулся, и, отведя взгляд, пошел обратно на участок. За его спиной осталась лежать пробитая осколком каска…
* * *
Читать историю на нашем портале.
#Мракопедия #Страшные_истории #Крипи #WWII #Религия #Сквозь_время
Полицай
* * *
Хочу рассказать тебе одну историю. Она случилась много лет назад, в стране, которой уже нет, среди людей, таких, которых уже нет, и в тот момент, когда эта страна почти прекратила существовать. СССР, 1942 год. Зима.
В деревне, занятой немцами, он появился как-то внезапно. Именно тогда стало ясно, что война затянулась, скрой победы немцев не будет, что впереди — туман. Старый, с длинными седыми волосами, яростным взглядом голубых глаз. Говорил про старых богов — даже не про того, что был при царе, а тех, что были раньше. От которых осталась только тень, в самых древних лесах, в самую безлунную ночь. А он яростно призывал их. Говорил, что немцы — шанс призвать их обратно. Говорил, как это — когда свобода, отвечаешь за себя, дети — рождаются вольными, и могут стать хоть князьями, хоть холопами — им решать. Русская правда — вот что говорил.
А немцы стали лютовать. Партизаны убивали их, они — крестьян. Старались все больше партийных да буйных, да и он в полицаи записался — говорил, чтобы как война кончится, возродить русь, что была до иудейского бога. Даже вырезать что-то начал в роще, что сразу за хлевом.
Когда немцы поймали ее, он сам пришел к ним. Сказал, мол, идолам кровь нужна, чтобы сытые были. Немцы тогда человек 10 повесили, все неместных болше. И та девчонка была — неместная. Скинули их в леса, сопротивление делать — те на третьи сутки и попались. Успели пострелять немного, да немцы тертые — весь их отряд положили, только ее и взяли, да радиста. Радиста сразу увезли в гестапо, шифры выпытывать, а ее оставили у местных властей. Тогда он к ним и пришел, предложил, мол все равно убивать будете — а так, и тем кто коммуняками обманут, урок, и вам — облегчение. Долго они с обер-лейтенантом говорили — а утром, тот приказал троим солдатам девчонку ту в рощу увести.
Крестьян согнали, как на обычное повешенье. Да только вешать-то быстро, а там, говорят, он такое с ней делал, что даже немцы уже стали что-то говорить ему. Что делал — молчат старики, плюются, "мерзко и не по людски", говорят. Согнали на казнь утром всех, а отпустили — уж темно было. Говорят, она только тогда затихла да отошла. А он доволен был — идолы, мол, кровью напились. Свяшенная, мол, роща будет. Как до иудейского бога.
Он еще к немцам ходил, пленных просил — да красная армия сдюжила их. Те уже с оглядкой дела делали, партизан просто стреляли, а как наши наступать начали — так и вообще в одну ночью собрались да ушли. Те кто поумнее из полицаев — с ними подались, а он проповедовать начал — мол, что немцы, что красные, а веру предков сохранить надо. Книгой какой-то махал, читал завещание богов древних, и про бога христианского, и про красных, и про немцев, и про эпоху безверия. Да только собрались все не для этого — крепко та девка замучанная запала всем в души. Он в дом забежал, а кто-то дверь возьми и поленом привали. А там уже и керосину плеснули, и лучину поднесли. Сгорел он. Страшно кричал, говорят, не как та девка, но долго. Проклинал всех. И кто с ним сотворил это, и детей их, и тех, кто придет на место это. Так и сгорел.
Место это с тех пор нехорошим считают. Как красная армия наступала — всю деревню спалила, а потом остроили ее, еще при Сталине, но на другом месте, получше, что уж там, повыше, не заливает, дорога железная рядом. А поляна, где его сожгли, осталась. Проклятое место, рассказывают про него всякое, да что уж тут повторять, сказки бабьи.
* * *
Читать историю на нашем портале.
#Мракопедия #Страшные_истории #Крипи #WWII #Ритуал
* * *
Хочу рассказать тебе одну историю. Она случилась много лет назад, в стране, которой уже нет, среди людей, таких, которых уже нет, и в тот момент, когда эта страна почти прекратила существовать. СССР, 1942 год. Зима.
В деревне, занятой немцами, он появился как-то внезапно. Именно тогда стало ясно, что война затянулась, скрой победы немцев не будет, что впереди — туман. Старый, с длинными седыми волосами, яростным взглядом голубых глаз. Говорил про старых богов — даже не про того, что был при царе, а тех, что были раньше. От которых осталась только тень, в самых древних лесах, в самую безлунную ночь. А он яростно призывал их. Говорил, что немцы — шанс призвать их обратно. Говорил, как это — когда свобода, отвечаешь за себя, дети — рождаются вольными, и могут стать хоть князьями, хоть холопами — им решать. Русская правда — вот что говорил.
А немцы стали лютовать. Партизаны убивали их, они — крестьян. Старались все больше партийных да буйных, да и он в полицаи записался — говорил, чтобы как война кончится, возродить русь, что была до иудейского бога. Даже вырезать что-то начал в роще, что сразу за хлевом.
Когда немцы поймали ее, он сам пришел к ним. Сказал, мол, идолам кровь нужна, чтобы сытые были. Немцы тогда человек 10 повесили, все неместных болше. И та девчонка была — неместная. Скинули их в леса, сопротивление делать — те на третьи сутки и попались. Успели пострелять немного, да немцы тертые — весь их отряд положили, только ее и взяли, да радиста. Радиста сразу увезли в гестапо, шифры выпытывать, а ее оставили у местных властей. Тогда он к ним и пришел, предложил, мол все равно убивать будете — а так, и тем кто коммуняками обманут, урок, и вам — облегчение. Долго они с обер-лейтенантом говорили — а утром, тот приказал троим солдатам девчонку ту в рощу увести.
Крестьян согнали, как на обычное повешенье. Да только вешать-то быстро, а там, говорят, он такое с ней делал, что даже немцы уже стали что-то говорить ему. Что делал — молчат старики, плюются, "мерзко и не по людски", говорят. Согнали на казнь утром всех, а отпустили — уж темно было. Говорят, она только тогда затихла да отошла. А он доволен был — идолы, мол, кровью напились. Свяшенная, мол, роща будет. Как до иудейского бога.
Он еще к немцам ходил, пленных просил — да красная армия сдюжила их. Те уже с оглядкой дела делали, партизан просто стреляли, а как наши наступать начали — так и вообще в одну ночью собрались да ушли. Те кто поумнее из полицаев — с ними подались, а он проповедовать начал — мол, что немцы, что красные, а веру предков сохранить надо. Книгой какой-то махал, читал завещание богов древних, и про бога христианского, и про красных, и про немцев, и про эпоху безверия. Да только собрались все не для этого — крепко та девка замучанная запала всем в души. Он в дом забежал, а кто-то дверь возьми и поленом привали. А там уже и керосину плеснули, и лучину поднесли. Сгорел он. Страшно кричал, говорят, не как та девка, но долго. Проклинал всех. И кто с ним сотворил это, и детей их, и тех, кто придет на место это. Так и сгорел.
Место это с тех пор нехорошим считают. Как красная армия наступала — всю деревню спалила, а потом остроили ее, еще при Сталине, но на другом месте, получше, что уж там, повыше, не заливает, дорога железная рядом. А поляна, где его сожгли, осталась. Проклятое место, рассказывают про него всякое, да что уж тут повторять, сказки бабьи.
* * *
Читать историю на нашем портале.
#Мракопедия #Страшные_истории #Крипи #WWII #Ритуал
Ещё одна подземная история. По просьбе подписчика публикуем рассказ Бориса Пономарёва "Тоннель".
Молодые люди исследуют катакомбы в Калининградской области...
https://telegra.ph/Tonnel-07-02
#Мракопедия #Крипи #Истории_участников #Tetrahord #WWII #Абандон #Литература #Под_землёй #Сквозь_время #Странные_люди #Телефон #Темнота #Туристические
Молодые люди исследуют катакомбы в Калининградской области...
https://telegra.ph/Tonnel-07-02
#Мракопедия #Крипи #Истории_участников #Tetrahord #WWII #Абандон #Литература #Под_землёй #Сквозь_время #Странные_люди #Телефон #Темнота #Туристические
Telegraph
Тоннель
Слава остановил автомобиль на обочине возле опушки леса и заглушил мотор. — А теперь осталось пройти триста метров, — сказал он, вынимая ключ из замка зажигания. Андрей вышел из машины и вдохнул ноябрьский воздух. Он ничем не пах, и это было приятно после…