Реконструкция социальных систем и их иерархической структуры — одна из ключевых проблем исследования ранней истории. Нехватка достоверных источников зачастую заставляет исследователей прибегать к конкретным данным, в частности, касающимся погребального обряда. В погребальном обряде VIII–XI вв. поясные наборы имели важное значение, и их часто считали показателем высокого социального положения владельца. Результаты настоящего исследования свидетельствуют о том, что поясной набор в погребении не может считаться бесспорным критерием оценки социального положения умершего. Серия поясных наборов была разделена на несколько групп и подвергнута статистической обработке и химико-технологическому исследованию. В определенной социальной среде украшенный пояс использовался как знак статуса и социальной принадлежности, так и утилитарный предмет, используемый рядовыми членами общества.

Критерии выделения статусных погребений на основе комплексного анализа поясных наборов VIII–XI вв. По материалам мордовских могильников

Единое божество – мокшанский Шкай и эрзянский Паз

«...тогда они молятся богу, который создал небо и землю и всё, что там есть. Они благодарят его, что он дает возможность жить. Молятся, чтобы у них не было недостатка, чтобы он их по окончании этой жизни повел в вечную радостную жизнь. Они живут мирно и без священников...»

«Живут по законам природы. Верят в единого бога, создателя всего мира, которому они жертвуют при еде и питье первые куски и глотки, бросая все это к небу. Они делают то же самое по отношению к тому, что собирают...»

Николас Витсен о «мордовских» народах 1664-1665 гг.

«Они веровали в единого верховного бога, от которого зависит весь видимый и невидимый мир. Эрдзяды, терюхане и каратаи называют его Пас, или Чам-Пас (верховный бог), мокшане – Шкай.

Вот такие понятия имела мордва об этом высшем существе: он не имеет ни начала, не будет иметь и конца; видеть его нельзя не только людям, но и богам, подчиненным ему; он живет на небе, а как он живет, того никто знать не может; он господствует и на земле; и земля, и небо, и светила небесные, и боги (бесплотные добрые духи), и люди, и животные, и самые злые духи, все от него имеют свое начало; он творец всего видимого и невидимого мира, промыслитель, управляющий всем посредством подчиненных богов и богинь...»

Мельников-Печерский, «Очерки мордвы» 1867 г.

Латинизированный алфавит для мокшанского и эрзянского языков (1932 год).

Один из разработчиков латинского алфавита – лингвист А.П. Рябов. Данная латинизированная письменность отличается незначительно – двумя буквами.

Журнал «Сятко» №18 от 1932 года.

О мокше и эрзе Самарского края.

https://youtu.be/NP9i6NlDH7I

Максим Бебан — мокшанский поэт, писатель, переводчик

Максим Афанасьевич Бебан (Бябин) родился 10 февраля 1913 года в деревне Керетино, что в административных границах нынешнего Ковылкинского района Республики Мордовия. Он с боями прошёл фронты Второй мировой войны в составе Красной армии. Получил ранение при взятии Ковеля.

Окончил Саранский педагогический техникум (1931), МГПИ им. А.И. Полежаева (1939). С 1931-го – литературный сотрудник газеты «Од веле» в Зубовой Поляне, позже был секретарём организационного комитета Союза писателей Мордовии, журнала «Колхозонь эряф» (с 1956-го – журнал «Мокша»), в 1946-1961 – литературный сотрудник газеты «Мокшень правда».

Первое стихотворение «Микита тракторист» опубликовал в 1930 г. В своих поэтических произведениях Максим Афанасьевич воспевает колхозную жизнь в мокшанской деревне. Характерная особенность большинства его стихотворений: умелое сочетание традиций устного народного творчества с элементами художественности. Основоположник басенного жанра в мокшанской литературе.

В 1960-х гг. выдаёт роман «Тундань нармотть» («Весенние птицы весенние»), сборник рассказов и очерков «Шить мархта вихцок» («Вместе с солнцем»). Также из-под его пера выходят детские книги – «Жар-птица» и «Якстерь жаворонканят» («Красные жаворонки»), – либретто оперы «Нормальня», сборники басен «Нюди и кенди» («Свирель и оса»), «Кенди медь» («Осиный мёд») и «Золотой орешек».

Максим Бебан отличился и как переводчик. Он переводил на мокшанский язык произведения таких известных авторов, как: А.С. Пушкин, М.Ю. Лермонтова, Т.Г. Шевченко, Леси Украинки, С.А. Есенина.

Дом Бебана на улице Советской в Саранске сохранился до сих пор, но его состояние оставляет желать лучшего.

Источник: https://t.me/toramanj_terdema/415

Захар Фёдорович Дорофеев (24 марта 1890, село Салазгорь, Тамбовская губерния — 18 июля 1952, Москва) — мокшанский поэт, педагог, переводчик, исследователь фольклора, историк, этнограф, общественный деятель. Один из основоположников современной мокшанской литературы. Автор букваря «Валда ян» («Светлый путь»).

Получив начальное образование, в 1905 году поступил в Казанскую инородческую учительскую семинарию. После её окончания в 1909 году работал школьным учителем.

В 1912 году вышел сборник стихов Дорофеева «Песни и думы народного учителя». В годы Первой мировой войны Дорофеев ушёл на фронт и был тяжело ранен.

Вплоть до начала 1920-х годов Дорофеев писал на русском языке. В 1925 году был издан первый сборник стихов поэта на мокшанском языке — «Свои песни». Дорофеев — автор переводов на мокшанский язык лирики Михаила Лермонтова, Алексея Кольцова, Николая Некрасова, Фёдора Тютчева. По его инициативе в Мордовии и Пензенской области был открыт ряд национальных школ и училищ. Автор нескольких учебных и методических пособий для мордовских учащихся: букваря «Валда ян» («Светлый путь»), книги для чтения «Пиже пакся» («Зелёное поле»), учебника по истории СССР и др.

Книги:

• «Песни и думы народного учителя». — Москва, 1912
• «Валда ян» Мокшень букварь, 1925
• «Пиже пакся» морафтома кинига, 1928
• «Эрямопингонь тонафтома кит», 1929
• «Пацяяф мяльхть». — Саранск, 1990

Тамбовское восстание («антоновщина») 1920-1921 годов на мокшанских землях

12 июня началась операция советских войск по разгрому повстанческой группы П.Е. Аверьянова. На рассвете 1 июля основной удар наносили кавбригада Котовского и отряд 7-х Борисоглебских кавалерийских курсов. Но отряд борисоглебских курсантов в 123 сабли при четырех пулеметах на подходе к деревне Фёдоровка-Мордва попал в засаду.

Антоновские агенты узнали время выступления и маршрут движения отряда курсантов. Аверьянов стянул к месту засады три полка и несколько мелких повстанческих отрядов. Руководил операцией заместитель, командир 14-го Нару-Тамбовского полка Иван Сергеевич Матюхин, который хорошо знал местность. Важная роль отводилась также командиру 16-го Золотовского полка Максиму Архиповичу Назарову, уроженцу деревни Фёдоровка-Мордва.

Назаров во главе своего полка, экипированного в новенькое кожаное обмундирование, встретил у Фёдоровки-Мордвы борисоглебских курсантов, которые сначала приняли антоновцев за своих. Тем временем другие отряды из группы Аверьянова по балкам и оврагам зашли в тыл к курсантам и атаковали их.

Отлично обученные курсанты (7-е Борисоглебские кавкурсы считались лучшими в Красной армии) сражались мужественно, но им грозило полное истребление. Их спас 2-й кавполк бригады Котовского, обративший антоновцев в бегство. Треть борисоглебских курсантов была убита, а почти все уцелевшие были ранены. Группа Аверьянова потеряла убитыми более двухсот человек. Кроме того, кавполк котовцев настиг и изрубил у Золотовки еще около сотни повстанцев из 16-го Золотовского полка. 7 июля бригада Котовского захватила аверьяновцев врасплох в 15 километрах юго-восточнее станции Сампур и почти полностью их уничтожила».

Котовский. Глава 9 «Против крестьян Тамбовщины». Соколов Б.В.

Голод в Поволжье 1932-1933 годов

Благодаря кропотливой исследовательской работе историка Тимофея Надькина стало известно, что уже к лету 1931 года подлинно трагическая ситуация сложилась в деревнях Средне-Волжского (включала современную Мордовию с Пензенским краем) и Нижне-Волжского края (Саратовский край). В результате политики, сначала проводившейся для решения задачи ускоренной индустриализации, ощущались серьёзные продовольственные затруднения, приведшие к многочисленным фактам смерти от голода и сопутствующих ему болезней во многих районах проживания мокшан и эрзян.

«В результате хлебозаготовок 1931-1932 гг. крестьянство Мордовской автономной области как колхозное, так и единоличное осталось практически без хлеба. Уже с началом коллективизации в сельской местности стали проявляться первые симптомы надвигающегося социального бедствия (употребление в пищу овса и различных суррогатов, рост инфекционных заболеваний и др.). Свою лепту в обострение ситуации внесла и засуха 1932 г., снизив урожайность полевых культур и, прежде всего, овса и картофеля. Сообщения о хроническом недоедании, опухании от голода стали приходить в массовом количестве партийному руководству в Саранск из Ковылкинского, Краснослободского, Кочкуровского, Ельниковского, Теньгушевского и других районов.

В сёлах Варжелей, Дракино, Кажлодка со стороны антисоветского элемента имеются тенденции разгрома подсобных хлебных складов районного пункта Заготзерно, которые расположены в этих сёлах, а имеющийся хлеб распределить по крестьянам. Тяжёлое положение сельских жителей фактически не оказало никакого влияния на отношение к ним представителей власти, требовавших любой ценой выполнения всех обязательств перед государством», – неутешительно указывает на проблему Тимофей Надькин.

Проведённый анализ сообщений показывает, что в тяжелейшем положении оказались как добросовестно трудившиеся члены колхозов, так и оставшиеся единоличники, которым помощь приходила в самую последнюю очередь. Из-за продовольственных затруднений в ряде деревень дети перестали посещать школы; в Красную армию из голодных селений родным и близким слали письма, которые перехватывали органы цензуры и докладывали об их содержании руководству республики.

Так, крестьянин из Кажлодки (Торбеевский район) Фёдор Кормишкин в разговоре с односельчанами говорил: «Сталин народ заморил голодом, народ терпит до определенного времени, потом возьмут, да накинутся на хлебные склады. Только одним плохо, нет у нас в крестьянстве организованности. Если была бы организованность, как у рабочих, мы бы голодными не сидели. Многие учителя голодают и бросают работу, уезжают в Москву за куском хлеба. Колхозники то же самое голодают...» [ЦГА РМ. Ф. Р.-228. Оп. 3. Д. 22. Л. 398].

На сегодняшний день в открытом доступе точных цифр по погибшим мокшанам и эрзянам от голода 1932-1933 годов нет.

Источник: https://t.me/toramanj_terdema/701

Память о репрессированных предках

«На глазах цивилизованной Европы кровавые призраки карелов, ингерманландцев, вепсов, удмуртов, марийцев, эрзян и мокшан выходят из могил. Они бродят по просторам континента, измученные голодом, холодом и красным террором...», – из выступления Элиаса Симойоки перед парламентом Финляндии весной 1935 года.

Мокшане из Журавкино (Žarav vele) Зубово-Полянского района (ныне Республика Мордовия), где в годы коллективизации умерло 700 жителей, построили в лесах отдалённый от внешнего мира посёлок Круглый (Dikaj). Там они долгое время скрывались от репрессий.

Начиная с осени 1929 года до весны 1932 года в сёлах произошло более 50 крестьянских восстаний. Восстания мокшанских крестьян подавлялись вооруженными отрядами и регулярной армией, присланных из Нижнего Новгорода, Пензы и Тамбова.

Многих участников расстреливали на месте – их количество не установлено, только репрессированных насчитывают более 7000. В наказание отбирали скот, зерно, одежду, посуду; в большинстве своем скот умирал из-за отсутствия условий, зерно и продукты портились из-за нехватки складов. Это стало причиной массового голода и гибели тысяч людей.

В 1983 году жители Журавкино и Круглого поставили памятник – огромный морёный дуб корнями к небу с табличкой: «Репрессированным родителям. Благодарные потомки».

На данный момент в затерянном в мокшанских лесах посёлке осталось 7 жилых домов и всего 15 человек, отдаленность от цивилизации и забвение. Но местные жители из мокшан уверены, что их поселение никогда не исчезнет с лица земли: «Дети это место не оставят. Это их память, это их корни, это их начало...». По-прежнему там живут с натурального хозяйства – держат скот, пчёл, пашут землю; сами сеют, сами жнут...

Источник: https://t.me/toramanj_terdema/686

Каратаи – мокша и эрзя под влиянием татарской культуры и языка

– Расселение –

Издавна проживали на территории современного Камско-Устьинского района Республики Татарстан в деревнях Мордовские Каратаи, Малое Менситово, Шершалан, а также совместно с татарами в деревне Балтачево.

Жители села Ташкирмень Лаишевского района Татарстана, очевидно, являются потомками каратаев, переселившихся в XVII в. на левый берег Волги. Они говорят на том же диалекте, но утратили самосознание, считают себя татарами-кряшенами.

– Численность –

К началу ХХ в. общая численность каратаев составляла около 4 тысяч человек, в 1958 г. на территории Камско-Устьинского района их было около 1 тысячи, в 1976 г. – около 300, в настоящее время около 100 человек.

Сокращение численности обусловлено урбанизацией, а с 1950-х гг. – затоплением всех деревень, где жили каратаи, водами Куйбышевского водохранилища.

Большая часть оставшихся каратаев ныне проживает в селе Камское Устье и поселке городского типа Куйбышевский Затон.

– Этногенез –

Термин «мордва-каратаи» вошёл в научный оборот в XVIII в.

Впервые о каратаях написал исследователь народов Поволжья И. Лепёхин. Он считал их особым племенем, наряду с мокшей и эрзей.

Такой же точки зрения придерживались академик П. Кеппен в XIX в. и некоторые этнографы в ХХ в.

Большинство исследователей (А. Риттих, С. Кузнецов), считают, что каратаи – это локальная группа эрзи, подвергшаяся сильному татарскому влиянию: они восприняли татарский язык и некоторые элементы культуры, сохранив своё этническое самосознание. Термин «каратаи», по их мнению, не этнический, а географический. В середине XIX в. в Тетюшском уезде было несколько селений с названием Каратаи, где жили русские: Заовражные Каратаи, Барские Каратаи.

Сами представители каратаев называют себя мукшы и кряшенами (керәшен).

Существует также версия о том, что каратаи – особый народ, предки которого пришли из Придонья в первые века нашей эры.

– Антропология –

По своему антропологическому облику каратаи наиболее близки к мокше и эрзе и существенно отличаются от татар соседних районов: небольшой рост и узкий лоб делают их схожими с мокшей, а более развитое надбровье, сильно выступающий подбородок, тонкие губы – с эрзей.

– Культура –

Некоторые параллели имеются с мокшей и эрзей в материальной и духовной культуре: например, в пище национальными каратаи называют блюда, запечённые в печи («бәрәңге калгасы» из картофеля, «калдя» из яиц), характерные для мокши и эрзи.

Повсюду прослеживается также тюркское или татарское влияние, например полихромная раскраска жилища.

Каратаи считают родным татарский язык, но он имеет определенные особенности, что позволяет им утверждать, что это язык каратайский. Слова, причём как из мокшанского, так и из эрзянского языков, сохранились в терминах родства, названиях видов рыб и др.

Издавна существовало взаимодействие с русскими, уже в конце XIX в. большая часть каратаев свободно владела русским языком. Этому способствовала отдалённость мест проживания мокши, эрзи и татар-кряшен, занятия мужчин бурлачеством и другими отхожими промыслами.

Внутренняя планировка жилища была типично центрально-русской.

– Религия –

Православие каратаи исповедовали сознательно, значительных пережитков язычества в XIX в. уже не было, в каратайских деревнях действовали 3 церковных прихода.

В начале ХХ в. часть каратаев перешла в баптизм, который исповедовали поволжские немцы, нанимавшие их на работу.

– Фольклор –

Весьма своеобразен у каратаев песенный фольклор: это песни-импровизации и по их собственному определению, – «песни-действие»: в них подробно описывается всё, что исполнители видят вокруг себя.

– Литуратура –

Белицер В.И. Мордва-каратаи и их культура // Вопросы этнической истории мордовского народа: труды мордовской этнографической экспедиции. М., 1960. Вып. 1.

Мордва-каратаи: язык и фольклор. Казань, 1991.

Источник: Tatarica. Татарская энциклопедия.

Воронина Р.Ф. Южные и степные влияния в культуре среднецнинской мордвы VIII-XI вв. // Краткие сообщения института археологии РАН. 2005. № 218. С. 98-108.

🔰 Тетюшень мокшетнень тяфта лемнесазь эряма вастснон инкса. Татармасторца ули Тетюшень район (Тәтеш районы). Тостонь мокшетнень щамснон колга васенцекс сёрмадсь ХХ-це сядокизотнень ушетксста Евсевьев Макаронь, эсь азoндомбялькссонза "Мордва Татреспублики".

📽 Няйсак нюрьхкяня роликсь тяса: https://youtu.be/EEzaVn8D6LY

🤗 Костюм тетюшских мокшан Казанского Заволжья это ещё одна приоткрытая тайна. Первым обратил на него внимание в 1930-х гг. Макар Евсевьев. В своей статье "Мордва Татреспублики" он опубликовал одну из фотографий Константина Софонова и отчасти описал сам костюм.

#мокшет #эрямопинге #МокшеньМастор #эмельбе #пингелувкс

ℹ️ Toraman Terdemas

Куйгорож — персонаж мокшанской мифологии, символизирует непрерывную работу и ненадёжность быстро приобретённого богатства.

По поверьям, если петух проживёт шесть лет, то на седьмом году он сносит яйцо. Если положить это яйцо подмышку, можно выносить куйгорожа. Неизвестно, человеческий или животный облик имеет куйгорож, может ли он говорить; по некоторым преданиям, он может превращаться в «летящий огонь». Куйгорож постоянно просит работы у хозяина и всё, что поручают ему, исполняет. Приносит в дом сокровища, деньги. Нужно постоянно занимать его делом, так как без него он не может оставаться ни минуты и не даёт хозяину покоя. Получив всё желаемое и устав придумывать куйгорожу занятия, хозяева хотят избавиться от него и дают ему невыполнимое задание: приказывают сделать чёрные онучи белыми. Этого куйгорож не в состоянии выполнить и от стыда покидает своего хозяина, ищет другого. При этом с собой он уносит все имущество и деньги, которые наносил.

Сходными чертами обладает персонаж венгерской мифологии — лидерц (венг. Lidérc), одна из форм которого — волшебный цыплёнок, вылупившийся из яйца, находившегося под мышкой у человека в течение 24 дней (другие — ночной кошмар, блуждающий огонёк на болотах, земляной дьявол или инкуб/суккуб). У казанских татар тоже имеется подобное фантастическое существо, приносящее в дом сокровища — бичура; татарстанские чуваши называют его «пӗҫури». По поручению своего хозяина он исполняет всевозможные задания, но не в состоянии плести верёвку из песка и принести в сите воды.

Одежда древних среднецнинских мокшанок, собирательный образ.

Глазистова Н.И., Кочкина А.Ф., Сташенков Д.А. Топоры Барбашинского могильника эпохи Золотой Орды (по материалам коллекций СОИКМ им. П.В. Алабина) // Уфимский археологический вестник. Том 23. № 2. - Уфа, 2023. С. 284–299.