Разбор «Да» Антона Серенкова. Очень хороший роман.

Не расстраивайтесь, если вашу дебютную книгу плохо приняли критики! Вряд ли дело было хуже, чем с первым сочинением Василия Розанова, одного из величайших русских писателей. Его трактат «О понимании» (1886) с гоготом обмочили прямо на глазах у автора:

«Раз он попал даже на холостую попойку у учителя женской гимназии Желудкова. Здесь слово за слово разгорелся спор между Розановым и Десницким, который “на все корки” честил философию и философов, крича с азартом: “И мы тоже кое-что понимаем!” В разгаре спора Десницкий схватил с полки книгу “О понимании”, преподнесенную Розановым Желудкову, расстегнул брюки и обмочил ее при общем хохоте всех присутствующих: “А ваше понимание, Василий Васильевич, вот чего стоит”».

Позже Розанов признавался, что, если бы «О понимании» встретило хоть «какой-нибудь (привет), я бы на всю жизнь остался “философом”». Но издёвки и равнодушие публики превратили Розанова в невероятного по силе писателя.

Понял, почему мне интуитивно не нравятся грозди эпиграфов в ряде современных произведений. Одна тонкая цитата по-прежнему хороша, но многомудрая борода — нет, стригите.

Всё благодаря Александру Богданову, марксисту, революционному писателю и философу, известному фантастическим романом «Красная звезда». Его ранний текст «Новый мир» (1905) открывают сразу три эпиграфа. Из Библии, Маркса и Ницше.

И сразу ясно на чьей стороне автор, как он примерно мыслит, что за эпоха на дворе и куда это всё приведёт. Эпиграфы не обманули — погиб Богданов в собственном Институте переливания крови во время алхимического эксперимента. Богданов верил в омоложение: «есть все основания полагать», что переливание крови победит старение. Голосом Каневского: оснований, конечно же, не было.

Зато есть цельность противоречия. Идея. Эпиграфы выровнены по канату, по которому решились пройти. Сразу подтягивается Горький, которому Богданов помог сложить его марксистско-ницшеанский домик. Появляется стиль: знаменитые усы Горький отрастил как раз под Ницше. Провозглашается богостроительство. Присовокупляется политика: Ленин терпеть не мог Ницше, богостроительство и особенно философию Богданова, которую он по итогу разбил и перековал самого Горького.

Неслучайная, очень большая плотность.

Именно этой плотности сегодня нельзя добиться. Эпиграфы — это как точки, которые надо соединить, чтобы получился рисунок или хотя бы направление. Созвездие, показывающее, в какой космос хочешь отправиться. Для этого должна существовать политика, долгое повествование, мощные идейные течения, вера в будущее, чего век XXI в отличие от века ХХ пока лишён. Поэтому эпиграфы выглядят обесточенными и ни к чему не ведут. Даже эрудицию и ту не показывают. Диалогичность затруднена, вместо иерархии давно хлюпает болтушка. Нарушены сами правила ориентации. Многосоставные эпиграфические введения подобны компасу, который указывает на все стороны света разом. Взгляд завораживает, но выйти к намеченной цели нельзя.

Сказанное касается систем эпиграфов, а не отдельных цитат.

Антон, вы постоянно критикуете лауреатов престижных премий, что же по вашему заслуживает внимания?

Антон:

«Месть уховёртки: кровавая карусель. Завораживающая повесть о бедной маленькой уховёртке, которая вынуждена ступить на тропу войны против всего человечества с целью истребить его с лица Земли. Что люди сделали уховёртке такого страшного, что той приходится мстить обидчикам, прокравшись в их ушные раковины, а потом вертеть ими, вертеть… Уховёртка — это олицетворение самой мести. И пусть каждому будет известно, что она не знает пощады и что никому от неё не уйти».

Если серьёзно, то это не самый плохой трэшачок, который высмеивает как идею травмы, так и манеру современного урывочного письма. Текст проходится по голливудским и российским клише, упоминая всякое разное от Свиноногого бандикута (да, такое есть) до Адама Кадырова (и такое тоже). В финале присутствует аналог человеческой многоножки и опричной гусеницы.

Чего только не найдёшь на нижних этажах российской словесности.

Слова совершают путешествия куда удивительнее людей.

Князь Александр Васильевич Трубецкой в старости вспоминал, что окаянный Дантес сожительствовал с мужчинами: «В то время в высшем обществе было развито бугрство». Слово пришло из французского, где «bougre» (устар. мужеложец) видоизменилось от bulgarе, попросту болгар. В Средние века при борьбе с богомильством им приписали много чего нехорошего. Через французов слово разошлось по европейским языкам и попало в Россию. Вот так в письме 1870 г. сетовал Пётр Ильич Чайковский: «Если есть малейшая возможность, старайся не быть бугром. Это весьма грустно». «Бугромания», «бугры» — слово обрусилось и стало напоминать нашу посконную кочку. Кстати, попытки объявить письма Чайковского фальшивкой несостоятельны.

На рубеже XIX-ХХ вв. «бугор» использовался в качестве насмешки. «Москва стояла до сих пор на семи холмах, а теперь должна стоять на одном бугре», — острили про великого князя Сергея Александровича, убитого поэтом-террористом Иваном Каляевым.

Затем слово перекочевало в блатной мир, хотя и существует версия, что бугор (авторитет) пошёл от слова багор. Но ассоциативно как-то проще принять: бугор — возвышение местности, бугор — возвышение статуса. В любом случае, бугор прописался в арго при строительстве системы массового подневольного труда, когда за колючкой оказались артельные привычки: в 1920-х блатные словари Потапова не фиксируют никаких багров и бугров. Судя по изысканиям Тонкова (1930) этих слов всё ещё не было ни в воровском, ни в художественном обиходе, а вот бригадир — был. В 1930-40-х систематика арго не велась, так что позже у того же Солженицына: «…целям бригады подбираются достойные задачи и бригадиры (по-лагерному — «бугры»)». Вскоре бугром стали называть как начальника, так и просто уголовного авторитета, а с учётом распространения в тюремной среде полового насилия, круг, что называется, замкнулся: смысл слова «бугор» вернулся к исходному.

Главное при случае не сболтнуть это уважаемому человеку.

Слово «бугор» нужно обязательно вернуть в литературный обиход. Прогрессивное издательство может создать серию «Русский бугор». Цензура довольно воскликнет: ну вот, наконец-то почвенничество! А Микита Франко может начать подростковую серию «Бугорок». Жаль для женщин не очень подходит. Бугровщица, бугрыня, бугриха, бугровка — или опять несносный суффикс всё обесценивает?.. короче, как всегда сложно у них. Зато важный вопрос: Лимонов — бугор или просто кочка? Опять же, выражение «за бугром» политически весьма своевременное!

Отличное слово! Есть в нём выпуклость, что-то купеческое. Есть достоинство и широта применения. Бугор можно использовать как критику — половой дискурс так устроен, что, либо говоришь его языком, то есть поглощаешься темой, либо говоришь со стороны, какими-нибудь содомитами, то есть выносишь себя из темы. А тут — бугр! Непонятно и непокорно. Вместо серьёзности — прикол. И в то же время по делу. Хотели спрятаться за отчуждённым постструктуралистским речевым аппаратом? Ну уж нет, русский бугор поставит всех вас на вид!

Решено! Буду в частном порядке возрождать значение слова «бугор». Благо литературный рельеф соответствует.

«Поколение я/мы» — мой самый большой и важный текст. Статья посвящена «литературе тридцатилетних», которую я читал все последние годы. Присоединяясь к начатой дискуссии, предлагаю феномену иное название, подвожу под него социологическую базу (с графиками) и пытаюсь выразить смысл поколения я/мы. Рад критике, отклику, дополнениям.

На новом «Лицее» некоторые из финалистов выложены в усечённом виде. У Ромы Дека́брева еле-еле наскребается три а.л. («Лицей» принимает работы от четырёх). У Аси Демишкевич вообще выложен отрывок на один лист. У Ефросинии Капустиной где-то три с половиной а.л. В прошлых сезонах если кто и присылал отрывок из романа, он всегда соответствовал минимальному объёму. Также у «Лицея» бывали случаи, когда из длинного списка удаляли за небольшой недобор в знаках. На письмо с вопросом ответа я не получил. Предположение следующее: Декабрёв и Демишкевич публикуются в «Альпине» и, видимо, их лицейские работы находятся в портфеле издательства, из-за чего тексты и не были выложены полностью. Про Капустину мне передали, что её текст выйдет в «РЕШ», то есть и здесь схожая логика. Повторю, что это только моё предположение. Может, я вообще слепой, и тексты где-то выложены целиком. В любом случае, положение премии «Лицей» требует от участников публикации их текстов на сайте премии. Раз мне не ответили лично, хотел бы задать вопрос публично. В чём дело?

Спасибо!

Получил официальный ответ от премии «Лицей». Действительно, работы трёх участников (Капустиной, Декабрева, Демишкевич) нельзя будет прочитать полностью «по просьбе издательств», так как у авторов «заключен договор на публикацию». Ещё цитата: «Так было всегда». Проверка выяснила вот что: во время конкурса прежде не фрагментировалось ни одно произведение, а после — да, такие случаи были (Турбин, Володина, Богданова). Жаль, что в 2024 впервые нельзя будет прочитать финалистов непосредственно в моменте.

Кроме того, прозвучало:

«В Положении Премии не сказано, что мы опубликуем текст полностью».

Пункт 4.5. на этот счёт гласит:

«4.5. Произведения, вошедшие в короткий список, публикуются на официальном сайте Премии».

То есть начинается казуистика. Наверное, «Лицей» в своём праве. Но как по мне, всё сказано чётко: прошедшие произведения публикуются. Не фрагменты, не части. Произведения. Они ведь проходили отбор целиком, не в разобранном состоянии. Примеров, когда публиковались бы ознакомительные отрывки, я не знаю. Буду рад, если кто-то их приведёт (Турбина и остальных сократили после конкурса).

Короче, фрагменты и фрагменты. Раньше не делали, теперь сделали. Пункт 4.5. чего-то жёстко не предписывает.

Тут другое нашлось.

В сезоне 2024 одним из экспертов премии стала редактор «Альпины» Анастасия Шевченко. Ещё 24 марта Шевченко должна была вести «паблик-ток о молодой российской прозе» и вообще премии «Лицей». Участвовали финалисты «Лицея» «Надя Алексеева и Ася Володина и пока ещё номинант Рома Декабрев». Длинный список «Лицея» был объявлен только 25 апреля, где оказался будущий финалист Декабрев. Его роман, напомню, как раз и дан во фрагментах, потому что… выходит в «Альпине», где редакторствует эксперт премии Шевченко. В коротком списке помимо Декабрева ещё одна её подопечная — Демишкевич.

Насколько известно, работы соискателей поступают к экспертам без имён. Это сделано для беспристрастного оценивания. Тем не менее, Шевченко знала, что Декабрев подался на премию. Прозаик отправил свою работу на Лицей 16 марта, а уже 19 марта объявление с Шевченко говорило о Декабреве как о «пока ещё» номинанте. Знала ли Шевченко название работы Декабрева? Да, знала, что подтверждает её комментарий на канале главреда «Альпины» (29 марта). Итак, факт в том, что а) за месяц до объявления длинного списка Шевченко знала об участии Декабрева в премии и знала его работу; б) Декабрев клиент издательства «Альпина», где работает Шевченко.

И самая мякотка.

Согласно пункту 4.2. Положения: «Произведения, набравшие более 7 баллов, поступают на рассмотрение всем членам Экспертного совета». То есть в обсуждении текста Декабрева участвовал прямой интересант — Анастасия Шевченко!

Кто может поручиться, что Анастасия Шевченко не воспользовалась своим положением, чтобы продвинуть своих подопечных (Декабрева и Демишкевич)? Никто. В то же время кто может доказать, что Анастасия Шевченко продвинула своих подопечных? Никто. Противоречие не ново, носит название конфликт интересов, из-за чего в приличных местах правила выстраивают так, чтобы сего конфликта избегнуть.

Да, молодёжная русская литература — небольшое сообщество: любой эксперт с некоторой вероятностью встретит среди номинантов своих учеников или клиентов. Например, в длинном списке оказалось аж четыре автора «Альпины». Потому и затирают имена. Но, как мы увидели, Шевченко заранее знала, что Декабрев участвует в отборе, при этом имея реальную возможность помочь ему. Как с этим быть? Пора уже разобраться с непрозрачностью оценивания номинантов в «Лицее».

Всем участникам честного соревнования!

Разбор повести «Ропот» Дениса Дымченко, первого финалиста «Лицея». Вполне добротно.

Разбор романа «Системные требования» лицеистки Катерины Гашевой. Нездоровое чтиво.

На кратенькое расследование о Декабреве-Шевченко в нынешнем «Лицее» размыто ответила главред «Альпины» Татьяна Соловьёва. Ответила не по сути, общими словами про то, что премия — это вызов для прозаика. По делу только первый пункт:

Все, кто хоть немного знаком с премиальным процессом, знают, что один член жюри/ экспертного совета / ридер не может никого «протащить» в длинный или короткий список, если всего членов жюри или ридеров пять и более.

Всё же это уход от ответа. У нас ситуация, когда один из шести экспертов на момент вынесения решения мог знать работу Ромы Декабрева и при этом вне конкурса работал с прозаиком в рамках «Альпины». То есть заинтересованная сторона непосредственно участвовала в формировании короткого списка. Вопрос не в том, протащили в него кого-нибудь или нет (этого не утверждалось), а в том, что на лицо конфликт интересов. Который, естественно, предпочли заболтать. Лучше бы «Альпине» честно расписать как обстояло дело: Шевченко оценила Декабрева/Демишкевич невысоко, их вытянули другие эксперты? Или как всё происходило?

На самом деле вопрос куда серьёзнее: почему в экспертах главной молодёжной премии вообще находятся представители издательств? Это же прямое нарушение принципа соревновательности. Неважно шестеро экспертов или один — сама ситуация непрозрачна. Как подсказала писательница и критик Дарья Басова, в той же Гонкуровской Академии не могут заседать люди на зарплате у издательств. Так сказать, во избежание. Отличная практика. Нам бы она тоже не помешала. Понятно, что литература — это субъективное дело, но давайте по возможности исключим из неё хотя бы корпоративный патронаж. Утопия?

Почему нет.

Отзыв на роман «Заводские настройки» лицеистки Александры Ручьёвой. К сожалению, это не производственный роман.

Разбор повести «Люди, которых нет на карте» лицеистки Ефросинии Капустиной. Очень плохо.

Стенания о «Хромой лошади» лицеистки Киры Лобо. Самый слабый текст финала.

Разбор сборника «Чужая сторона» лицеистки Ольги Харитоновой. Это хорошо.

Разбор сборника «Рыба моя рыба» лицеистки Анны Маркиной. Метафора коварна.

Разбор сборника «Обыкновенные люди» лицеиста Дмитрия Серкова. Наив.

Победители «Лицея» 2024 на мой взгляд:

1. Ольга Харитонова, «Чужая сторона».
2. Анна Маркина, «Рыба моя рыба».
3. Катерина Гашева, «Системные требования».

Роман Гашевой считаю неудачным, но его было объективно трудно продумать, поэтому он больше заслуживает пьедестала, нежели простой опыт Дениса Дымченко. Но и Дымченко было бы приятно увидеть в победителях. Остальные участники до них не дотягивают. Правда, я не читал романы Аси Демишкевич и Ромы Декабрева. Их плебеям решили не давать. Быть может, там что-то стоящее.

Отстающая группа: «Люди, которых нет на карте» (Ефросиния Капустина), «Заводские настройки» (Александра Ручьёва), «Хромая лошадь» (Кира Лобо), «Обыкновенные люди» (Дмитрий Серков). Но и «победители» тоже слабы. Это самый пресный «Лицей» на моей памяти. Впечатление произвёл только рассказ (не сборник!) Ольги Харитоновой «Чужая сторона» — важная история, построенная на умолчаниях.

Поэтому вместо ежегодной обзорной статьи лишь мем.

Спасибо всем финалистам! Удачи!

Излишне чуткая рецензия на (не)сборник Анны Маркиной "Рыба моя рыба", который сейчас на премии "Лицей" в финале.

https://telegra.ph/Razbitoe-serdechko-06-05

О политических устремлениях Захара Прилепина и почему они родственны политическим устремлениям Дмитрия Быкова.