😎 Похороны Пригожина пройдут в засекреченном формате, и не все вагнеровцы поверят в его смерть. Многие и через год будут готовы снова пойти за своим лидером.

— Даже если сейчас Евгений Викторович даст нам команду, мы сделаем то же самое, — говорит отставной штурмовик по имени Сергей, проживающий в Санкт-Петербурге.

— Вы считаете, что он жив?

— Родная, я с ним общаюсь.

— Ничего себе.

— Ничего себе! Он командует одной страной, а сын его командует другой страной. Я тебе могу сказать, что он отдыхает на Мали. Но это между нами, не записывай.

😎 После мятежа всем его участникам предоставят право уволиться из ЧВК «Вагнер» и уехать домой. Некоторые воспользуются этой возможностью, но как часто бывает после возращения с войны, не все из них найдут себя «на гражданке».

«Мысли вернуться назад на фронт и были, и есть, — делится вагнеровец по имени Никита, теперь занимающийся ремонтными работами. — Есть люди, привязанные к наркотикам, например. А есть адреналиновые наркоманы. Когда находишься под обстрелами, адреналин такой херачит. Едешь на этом танке и истерически смеёшься. Угораешь с экипажем. Потому что не знаешь, вернешься ли домой. Как это называется? Эндорфины?

Охота вернуться именно к своим пацанам, к своим командирам. Они всегда говорили нам, когда начинался замес, что неисправную технику можно бросить — главное, чтоб экипаж выжил. Есть такие словечки у нас, перед каждым выездом говорили: „Нам пизда, но будет весело“»

😎 Боец ЧВК «Вагнер» по имени Михаил тоже решит расторгнуть контракт и вернуться к себе домой: «Мы послушали Путина. Слышал, ребята опасались, что для тех, кто останется, в итоге могут устроить какой-нибудь инцидент или на невыполнимое задание их отправят».

Отказников соберут в отдельный взвод, две недели помучают рытьем окопов, но потом привезут на базу «Вагнера» на хуторе Молькино Краснодарского края и рассчитаются за службу в полном объеме.

😎 Через две недели после возвращения домой вагнеровец Михаил почувствует, насколько ему непривычно видеть мирную жизнь и людей, которые не задумываются «об этом обо всём».

«Как-то не по себе было, — вспоминает он. — Когда ты находишься в зоне боевых действий, там нет ничего личного. Ты одной большой семьёй живешь, всем поделишься, всем поможешь. В обычной жизни иначе, и я привыкаю. После возвращения немного отдохнул и устроился на работу. Теперь тружусь в монастыре».