Яша Хейфец учит играть ноту, которой нет в партитуре. Причем, понятно, почему он так считает. Но. Этот манускрипт написан рукой Баха, и там на месте этой ноты стоит пауза. Ее бы там не было, если бы Бах просто забыл поставить там «соль». Значит, Хейфец ошибается. Хотя, он никогда не ошибался. Но это другое.

«... английская культурная жизнь во многом формировалась теми людьми, которые приезжали из разных стран. Причем, это был очень разный опыт. У кого-то очень успешный, у кого-то – не очень. И опыт жизни в эмиграции тоже очень разный, чаще всего довольно безрадостный. И то, что мы делаем сегодня, — это пытаемся в меру своих сил восстановить справедливость, воздав должное великим талантам с исковерканной, несчастливой судьбой».

Этот фестиваль, собравший на своей афише весь цвет мировой классической музыки, обещает стать одним из знаковых событий не только в культурной жизни Лондона, но и для современного фестивального музыкального движения.

Роман Минц, основатель и идеолог Another Music Festival, рассказал Сергею Николаевичу о своем новом проекте, о ведущих исполнителях, а также о том, зачем нужен еще один фестиваль камерной музыки.

Читайте в материале на сайте «Зимы»🔗

Я бы усовершенствовал. Надо шесть разных грифов с разным строем. И чтобы поворачивались, как барабан в револьвере. Прокручиваешь и не знаешь заранее, на какой попадешь. Назовем «индийская рулетка»

О. Антиностальгин завезли https://t.me/amadeus_musnews/258

Доброе утро

Несмотря на то, что мы выросли в одном городе, с Леной Лангер я не был знаком в Москве. Мой телефон ей дали два моих знакомых перед её переездом в Лондон, где я уже жил несколько лет. Один из них при этом зачем-то сказал ей: «Но ты с ним общаться не будешь». Однако, поскольку других знакомых музыкантов в Лондоне у неё не было, то в 1998 году она всё-таки мне позвонила и позвала в гости.

Я пришёл, и она стала ныть что-то про «как хорошо в Московской консерватории, а вот как же она вот тут, а вот в Москве, а вот тут она же как». Её муж, уже работавший в Лондоне в банке, смотрел на меня умоляющим взглядом. Я вообще нытьё, если это не произведение искусства, не очень люблю, поэтому я дожевал свою еду и одним махом выдал ей подробный сравнительный анализ музыкальной среды там и там, не скупясь на эпитеты. Учитывая мою тогдашнюю молодость и рьяность, анализ этот мог звучать резковато.

После этого Ленин муж стал смотреть на меня с благодарностью, а Лена — с опаской. Когда я ушёл, Лена выразила сомнение, что наше общение продолжится, но тут уже муж твёрдо сказал, что желает видеть меня почаще в своём доме и вообще.

В общем, так или иначе, но на следующей нашей встрече я уже слушал её музыку, из которой что-то вскоре было переработано и исполнено мной с соответствующим посвящением. Ко второму фестивалю «Возвращение» в 1998 году Лена специально написала произведение Re-turn. Там были гобой, скрипка, клавесин и виолончель. Вскоре я играл на её выпускном экзамене в той самой Московской консерватории (кстати, для человека, который там никогда не учился, я сыграл подозрительно много экзаменов в этих стенах). Она играла мне свою музыку по телефону, я её ругал, а она никогда не обижалась.

Потом я играл две её камерные оперы, потом она писала мне мини-концерт с оркестром под названием «Плач», потом мы его записывали, она в аппаратной кормила грудью своего новорождённого сына, потом ещё много чего случилось, потом у неё обнаружили рак во время сочинения оперы "Развод Фигаро".

Премьера была в Кардиффе, это Уэльс. Я туда приехал уже из Москвы с маленьким тубусом, который вручил ей прямо в театре со словами: «Премьера ещё не случилась, а я тебе уже рецензию привёз». В тубусе был оригинал газеты «Правда» со статьёй «Сумбур вместо музыки».

Где-то между всем этим она написала вокальный цикл по заказу, на стихи Ли Харвуда (это было условием заказа). В цикле действие происходит в любовном треугольнике, в котором один из катетов был гомосексуален. Российскую премьеру этого сочинения мы сделали ровно в тот год, когда был принят первый из антигейских законов в РФ. Я не то чтобы боялся, но размышлял: прилетит — не прилетит. Ничего не прилетело, потому что кому какое дело, что там в Рахманиновском зале Консерватории происходит. Если бы кто-то стукнул, наверное, прилетело бы.

А цикл тот, между прочим, оказался одним из самых удачных её сочинений — трогательным и пробирающим до глубин. Две последние части были основаны на той самой пьесе, которую она в 1998 году написала для второго фестиваля «Возвращение». Гобоист, принимавший участие в английской записи, не мог сдержать слёз, когда мы это играли (в том числе и потому, что сюжет цикла повторял контуры его собственной судьбы). Диск вышел на Harmonia Mundi, но почему-то произведение это в самом Лондоне никогда не исполнялось.

21 января 2026 года это должно измениться.

Я всегда ученикам говорю: мне все равно, какую хитрость вы примените, если это звучит. Этот парень вывел этот принцип на новый уровень.

Майра Хесс. В Англии эта пианистка является национальным достоянием. За пределами — автором транскрипции "Иисус, моя Радость" Баха. Во время войны она организовала более 2000 концертов, поддерживая дух англичан во время бомбежек. Известный анекдот (в старорежимном понятии этого слова) того времени гласил, что солдат, насвистывавший эту мелодию в поезде, на вопрос, интересуется ли он Бахом, сказал, что нет. Ему сказали "а почему же ты его насвистываешь"? Он ответил "так это не Бах, это Майра Хесс". Кстати, был в чем-то прав.

Я уже рассказывал эту историю в ФБ несколько лет назад, но почему бы и не повторить — слишком уж она хороша.

В районе 10-го фестиваля «Возвращение», то есть, получается, в 2008 году, мы решили закатить юбилей — первый и последний раз. В том числе у нас был концерт в трёх отделениях: первое отделение — отъезд, второе — разлука, третье — возвращение. И вот пришла мне идея, что необходимо, чтобы на концерте шарманка сыграла песню: «Разлуууука ты, разлууууука, чужааааая стороооонаааа». Так было надо по программе.

Идея была красивая — выносится на сцену настоящая шарманка, и кто-то заунывно её крутит. Тут надо ещё учесть, что представления о шарманке у нас были в основном из фильма «Буратино».

Где же взять шарманку? В Москве, в 2008 году?
В результате мы решили, что единственное место, где можно найти шарманку, — это музей музыкальных инструментов. Который имени Глинки. Но музейный экспонат вынести из музея, если это не «Троица» Рублёва, как мы знаем, дело малореальное.

Но в России в таких случаях всегда существует вероятность, что при помощи невероятной наглости и куража можно достигнуть недосягаемого.

Я, как известно, человек практически не азартный, чего нельзя сказать о другом руководителе фестиваля, поэтому именно он нашёл телефон руководства музея и совершил телефонный звонок:

«Добрый день, я звоню от Михаила Ефимовича», — бодренько сказал он (Михаил Ефимович в то время был министром культуры).

Не давая опомниться слушающему, он резво обрисовал ситуацию, упомянул, что понимает экстраординарность просьбы, но Михаил Ефимович очень просил… На другом конце провода человек очень занервничал, замялся и пообещал сделать всё возможное. Надо было перезвонить ещё раз, когда он всё узнает.

Чувак перезвонил в назначенное время. Ему сказали, что, безусловно, готовы помочь, раз просит Михаил Ефимович. Единственная проблема — ни в одной шарманке в экспозиции нет песни «Разлука». Но могут дать с другой.

Другая песня нам была не нужна. Окажись там песня «Разлука», история была бы гораздо красивей, но на этом она и заканчивается.

На концерте звучала шарманка, сделанная нашим другом на компьютере, а сцена была пуста. Тоже красиво.

Надо сказать, что подобные штуки он проделывал несколько раз — от фразы «мы вам будем очень благодарны» в Минкульте до «я звоню Мединскому» в консерватории. И каждый, каждый раз эти волшебные фразы имели должное действие. Подробнее о таких методах можно прочитать в двух книгах, написанных в СССР в конце 20-х годов прошлого века.

А вы тем временем не стесняйтесь донатить на мой другой фестиваль (если вы не в России, конечно) —
вот тут:
https://www.gofundme.com/f/another-music-festival

В случае чего я дам вам парабеллум.