На первом фото - кадр из чудесного фильма «Дневной поезд».
В кадре - кафе с видом на Карповку, расположившееся в доме 41 по Кировскому (Каменноостровскому) проспекту. Дом, правда, больше известен по другому заведению, кафе «Мир» (в простонародье - «Рим»); окнами выходившему как раз на проспект.
Архитектор здания - Евгений Левинсон (см автопортрет), один из значительных ленинградских мастеров. Многие его постройки связаны с искусством. Про «Рим»/«Мир» я уже сказал, вот еще примеры.
Дом на Карповке, 13 (фото 3) мелькает в фильмах «Берегись автомобиля» и в «Сестрах» Бодрова.
Каменноостровский, 42А - ДК Ленсовета, где кто только не выступал.
В доме 8 на Петровской набережной (фото 4) жили Кирилл Лавров и художник Валерий Траугот.
Проспект Обуховской обороны, 32 - ДК Невский: рок-фестиваль 1986 года, концерты «Аквариума», «Кино» и прочих (фото 5-6). Там же снимали сцены для «Груза 200».
И еще про кино. Ивановская, 6. Начальные кадры германовского «Лапшина» сняты здесь на верхнем этаже (фото 7-8).
В кадре - кафе с видом на Карповку, расположившееся в доме 41 по Кировскому (Каменноостровскому) проспекту. Дом, правда, больше известен по другому заведению, кафе «Мир» (в простонародье - «Рим»); окнами выходившему как раз на проспект.
Архитектор здания - Евгений Левинсон (см автопортрет), один из значительных ленинградских мастеров. Многие его постройки связаны с искусством. Про «Рим»/«Мир» я уже сказал, вот еще примеры.
Дом на Карповке, 13 (фото 3) мелькает в фильмах «Берегись автомобиля» и в «Сестрах» Бодрова.
Каменноостровский, 42А - ДК Ленсовета, где кто только не выступал.
В доме 8 на Петровской набережной (фото 4) жили Кирилл Лавров и художник Валерий Траугот.
Проспект Обуховской обороны, 32 - ДК Невский: рок-фестиваль 1986 года, концерты «Аквариума», «Кино» и прочих (фото 5-6). Там же снимали сцены для «Груза 200».
И еще про кино. Ивановская, 6. Начальные кадры германовского «Лапшина» сняты здесь на верхнем этаже (фото 7-8).
За окнами грохочет пятилетка,
а мне с тобой
спокойно и легко.
Поведай мне о Блоке, блоковедка,
скажи, что мне
до Блока далеко.
Ты осторожна и хитра,
как кошка,
и мне тебя
не приручить никак.
И все-таки пора
закрыть окошко.
Закрыть окошко
и открыть коньяк.
Отбросим прочь рифмованную ветошь,
мы не за тем
горюем
и горим.
Мне далеко до Бога, блоковедыш...
О Блоке мы
потом поговорим.
Геннадий Григорьев, 1975.
а мне с тобой
спокойно и легко.
Поведай мне о Блоке, блоковедка,
скажи, что мне
до Блока далеко.
Ты осторожна и хитра,
как кошка,
и мне тебя
не приручить никак.
И все-таки пора
закрыть окошко.
Закрыть окошко
и открыть коньяк.
Отбросим прочь рифмованную ветошь,
мы не за тем
горюем
и горим.
Мне далеко до Бога, блоковедыш...
О Блоке мы
потом поговорим.
Геннадий Григорьев, 1975.
«Когда Осе было лет девятнадцать-двадцать, собрался он с Травинским и с Олей за город. Собираясь, спохватились, что нет у них в наличии свечей на всякий случай. Осе выпало сей момент свечи купить. Ося пошел в аптеку и спросил свечи. Ему подали.
— Такие маленькие?! — удивился Ося.
Глядя на него, удивилась и провизор».
Ося - понятное дело, Бродский, Оля - одноклассница и подруга Бродского Ольга Бродович, Травинский - Владилен Травинский, ответственный секретарь «Звезды», журналист и писатель.
Из воспоминаний Ларисы Кондратьевой, филолога, в свое время - студентки филфака ЛГУ, однокурсницы Бродович.
— Такие маленькие?! — удивился Ося.
Глядя на него, удивилась и провизор».
Ося - понятное дело, Бродский, Оля - одноклассница и подруга Бродского Ольга Бродович, Травинский - Владилен Травинский, ответственный секретарь «Звезды», журналист и писатель.
Из воспоминаний Ларисы Кондратьевой, филолога, в свое время - студентки филфака ЛГУ, однокурсницы Бродович.
В пустом и жестоком июле
Среди городских
корпусов
Узнать бы, куда повернули
Досужие стрелки часов.
Так тошно и жить неохота,
Совсем не глядеть бы
на свет,
А хочется стукнуть
кого-то,
Да так, чтобы дали в ответ.
А после запить бы обиду
В шашлычной
за грязным столом,
Без всяких претензий
к нарпиту
Противным и теплым вином.
Наслушаться брани
у рвани,
Вмешаться в дурацкий скандал,
И после закрытья (не ране!)
Пойти на Обводный канал.
Как было даровано много.
Что сталось от этих щедрот!
А спросится грубо
и строго,
И мой наступает черед.
Евгений Рейн.
Среди городских
корпусов
Узнать бы, куда повернули
Досужие стрелки часов.
Так тошно и жить неохота,
Совсем не глядеть бы
на свет,
А хочется стукнуть
кого-то,
Да так, чтобы дали в ответ.
А после запить бы обиду
В шашлычной
за грязным столом,
Без всяких претензий
к нарпиту
Противным и теплым вином.
Наслушаться брани
у рвани,
Вмешаться в дурацкий скандал,
И после закрытья (не ране!)
Пойти на Обводный канал.
Как было даровано много.
Что сталось от этих щедрот!
А спросится грубо
и строго,
И мой наступает черед.
Евгений Рейн.