«Я сидел на крыше Госиздата и наблюдал, все ли в порядке, потому что едва чего не досмотришь,
как чего-нибудь да случится.
Нельзя город оставлять без призора.
А кто за городом смотреть будет, как не я?
Если где беспорядок какой, так сейчас же мы его и прекратим».

«Дневник» Хармса, 22 мая 1929 года.

Протяни руку,
и на твою ладонь
упадет дождевая капля.
Протяни руку,
и на твою ладонь
сядет стрекоза
большая зеленая стрекоза.
Только протяни руку
И к тебе на ладонь
спустится райская птица
ослепительной красоты.
настоящая райская птица!
Протяни же руку!
чего ты стесняешься
– ты же не нищий.
Постой минуточку
С протянутой рукой,
и кто–то положит
тебе на ладонь
свое пылкое
восторженное сердце.
А если положат камень,
не обижайся,
будь великодушен.

Геннадий Алексеев.

Фото: Тарасевич, Смелов, Подгорков, Ивашинцова.

#вобъективе

...Время толкает меня если не под локоть, то куда-то в грудь, в самое сердце, и мне хочется бежать обратно, к этому дому и к греческой церкви, и увидеть перед собой если не старух, то хотя бы белого кота. Затем и пишу, чтоб увидеть. Но это несчастливое, страшное, поганое желание, оно может стоить мне жизни. Машенька, я никогда не думал, что можно так любить и грустить.
Но, увы, — теперь уже нет ни Машеньки, ни греческой церкви, ни меня в юности, и я гляжу в окно, за которым пустая зима стоит, как призрак…

…Смерть, ухмыльнувшись, огибает сквер с чахлыми деревьями на углу Колокольной и Дмитровского переулка, садится в трамвай и прет до кольца… Что там на кольце происходит — совершенно мне неизвестно и даже неважно, тот человек остается жив, зато какого-нибудь 26-летнего кандидата наук привозят на «скорой помощи» и при этом безо всякого уже сознания, и он погибает, беспомощный и обнаженный, так и не успев сделаться доктором.

Места из книжки Бориса Тулинцева «Нестертые следы».