Объяснительная Георгия Гурьянова. 1985. Почитайте, настоящий сюр.

Если не было возможности выставиться официально, художники устраивали вернисажи в квартирах. Если гнали оттуда - выходили на улицы.

Художник Анатолий Маслов, живший в коммуналке на Желябова, 5, однажды устроил выставку у себя дома. Квартира была расселена, Маслов был единственным оставшимся жильцом. Ну и развесил картины - свои и друзей - по всем комнатам.
Пришла милиция и запретила выставку - мол, жилплощадь хоть и нежилая, но не его, Маслова.
Тогда художники сняли свои работы и пошли на бульвар. И там выставились.

#неофициальныехудожники

А дальше было вот что. Вспоминает художник Сергей Ковальский.
«Армену Аветисяну пришла в голову мысль расставить картины на бульварных скамейках, чтобы выглядело как будто бы мы не успели их упаковать. А пока суть да дело, люди успеют их посмотреть.
Через некоторое время на скамейки к нам начали подсаживаться как бы случайные люди — соглядатаи. На нас они деланно не смотрели, но было заметно, что внимательно слушали наши разговоры...
Когда стало холодать, все начали расходиться. Мы с Митавским свернули с улицы Желябова в проезд и с ходу наткнулись на 184 «газ-воронок» без опознавательных знаков принадлежности к какому-либо ведомству, а в нем человек 20 штатских с дубинками. По инерции мы продолжали двигаться к машине, и, проходя мимо, внутренне холодели, ожидая, что на нас нападут или арестуют. Но пассажиры «воронка» почему-то были веселы — смена, наверное, кончилась — и иронически улыбались нам. Даже послышалось обращение к нам: «ну все, наконец, по домам?»

В 1973 году в доме 26 по Салтыкова-Щедрина (сегодня Кирочная, если кто не в курсе) открыли пивной бар «Прибой», быстро ставший локальным местом силы. Пиво в «Прибое» (почти сразу получившим кличку «Пропой») было приличное, иногда даже чешское (в то время - чехословацкое). В 1974-м в баре снимали ряд сцен «Сержанта милиции», в 1976-м там можно было встретить Джейн Фонда и съемочную группу «Синей птицы».

Один из постоянных клиентов «Прибоя» в середине 70-х - актер Юрий Каморный, главный ленинградский красавец. Каморный, живший по соседству - в доме Бака (Салтыкова-Щедрина, 24), был душой «прибоевской» компании.

В ноябре 1981 года актеру наконец-то выдали ордер на отдельную квартиру, но съехать из своей комнаты в коммуналке (№31) он не успел. Будучи не в себе, он напал на свою подругу, соседи вызвали милицию, и милиционер, пытаясь обезоружить Каморного (у того был нож), сделал несколько выстрелов. Одна из пуль попала Каморному в бедренную артерию. Он умер сразу. Актеру было 37.

Факт вам на вечер: одним из подростков, занимавшихся у Тропилло в "кружке акустики и звукозаписи" - наряду с Чистяковым и Вишней - был Алексей Лебединский.
Тот самый "Я убью тебя, лодочник".

Игорь Смирнов-Охтин вспоминал, как к Довлатову пришел всеобщий приятель Гарик Спектор. Пожаловался, что его избила соседка по коммуналке; «был бледен, подавлен, показывал отметины на лице, просил совета, как действовать».
«— Их надо избить, — уверенно сказал Довлатов. — Эта публика понимает только силу. Их надо парализовать внезапностью, подавить превосходящей численностью и отдубасить. Достаточно одного мужа.
— Но меня била жена, — возразил Спектор.
— Женщин бить нельзя, — наставительно сказал Довлатов. — Но для острастки, в виде исключения, можно и ей смазать».
Резон такого подхода С.Д. подкрепил на примере того, как помог приятелю заполучить обратно свою книгу. Дело было так.

«Приятель повёл Сергея к своему должнику. Вместо «здравствуйте» Сергей Довлатов ударил кулаком в лицо… Кулаком – в неизвестное тебе лицо, ничего плохого тебе не сделавшего человека.
Но более всего Довлатов недоумевал от своего поведения в финале…
Когда книга была уже получена (кстати говоря, без малого даже сопротивления морально сломанного занимателя) и парочка – Довлатов и его друг – с внутренним ликованием топала по коридору ко входной двери… а на их пути сидел на сундуке какой-то смирненький молодой человек – приятель или знакомый хозяина квартиры, дожидаясь конца разборки. Так вот, Сергей Донатович, вдруг, ни с того ни с сего, а на волне победного вдохновения, походя «задвинул» этому молодому человеку, совершенно от такой неожиданности опешившему».

Было это в действительности или нет? «Для нас, знавших Сергея, эта злодейская история была лишь литературой», - пишет Смирнов-Охтин. И рассказана она была Довлатовым с целью поддержать Спектора.