У Вагинова в «Ночном пьянстве»:
Старик пригубил.
Смутно было.
Луна над облаком
всходила.
И стало страшно,
что не хватит
Вина средь ночи.
«Стало страшно, что не хватит вина средь ночи» - про самого Вагинова. Он, будучи в компаниях, переживал, что выпивка закончится раньше положенного. В связи с чем, вспоминал Николай Чуковский, Вагинов «имел одну странность, известную всем его друзьям: любил прятать недопитые бутылки с вином за шторы или под стол».
Страх вполне понятный, если человек любит выпить. Но Вагинов-то пил умеренно. Интересная, в общем, деталь.
Старик пригубил.
Смутно было.
Луна над облаком
всходила.
И стало страшно,
что не хватит
Вина средь ночи.
«Стало страшно, что не хватит вина средь ночи» - про самого Вагинова. Он, будучи в компаниях, переживал, что выпивка закончится раньше положенного. В связи с чем, вспоминал Николай Чуковский, Вагинов «имел одну странность, известную всем его друзьям: любил прятать недопитые бутылки с вином за шторы или под стол».
Страх вполне понятный, если человек любит выпить. Но Вагинов-то пил умеренно. Интересная, в общем, деталь.
Кафе «Сонеты» на Толмачева, (нынешняя Караванная). Поэт Кузьминский упоминал «Сонеты» в числе других литературных точек (мест, где читали стихи). Знаменитый бармен Кудрявцев, работавший в «Сонетах», вспоминал актеров близлежащих театров (Коммисаржевка и Комедии), регулярно появлявшихся в кафе.
В «Сонетах» джемовал Дюк Эллингтон. Играли музыканты распавшегося «Санкт-Петербурга», главной ленинградской группы начала 70-х.
В 1976-м в «Сонетах» сыграл «Аквариум» - правда, без руководителя.
А вот что там было в восьмидесятых, не знаю. Судя по свитеру джентльмена на фото, ничего особенного.
В «Сонетах» джемовал Дюк Эллингтон. Играли музыканты распавшегося «Санкт-Петербурга», главной ленинградской группы начала 70-х.
В 1976-м в «Сонетах» сыграл «Аквариум» - правда, без руководителя.
А вот что там было в восьмидесятых, не знаю. Судя по свитеру джентльмена на фото, ничего особенного.
Есть такой литературный анекдот (хотя слово «анекдот» здесь не слишком уместно). Катаев, подставив Зощенко, приехал в Ленинград просить прощения. Бухнулся на колени у двери квартиры - мол, прости, Миша. Был прощен.
Прошло время. История повторилась и снова Катаев приехал в Ленинград, и снова встал на колени. В ответ услышал: «Ты становишься однообразным».
Прошло время. История повторилась и снова Катаев приехал в Ленинград, и снова встал на колени. В ответ услышал: «Ты становишься однообразным».
4 июня 1972 года. В чемодане - печатная машинка, две бутылки (одна в подарок поэту Одену), книжка стихов Донна, смена белья. В пиджаке - два апельсина, которые дала мама. В здание аэропорта он зашел вместе с Яковом Гординым. Гордин сказал ему: «До свидания». Таможенница поправила: «Нет, в таких случаях нужно говорить «прощайте».
В Ленинграде было прохладно, +13.
В Ленинграде было прохладно, +13.
Ленинградское лето (возможно, не только лето) на снимках Сергея Подгоркова.