Один из вариантов, которое Цой и Рыбин рассматривали в качестве названия для своей группы, было «Космонавты».
Чуть лучше, чем «Ярило», но тоже так себе.
Чуть лучше, чем «Ярило», но тоже так себе.
This media is not supported in your browser
VIEW IN TELEGRAM
Одно из первых появлений Юрия Стоянова на экране. Эпизодическая роль журналиста в спортивном фильме «Девушка и Гранд». Режиссер - главный ленфильмовский специалист по спортивному жанру Виктор Садовский.
Я же здесь не рассказывал еще про «второй залп Авроры». Исправляюсь.
В декабре 1981 вышел очередной номер журнала «Аврора». На 75 странице был напечатан рассказик Голявкина «Юбилейная речь». В тексте имелось поздравление некоему писателю. Вот фрагмент.
«Трудно представить себе, что этот чудесный писатель жив…Любой человек, написав столько книг, давно бы лежал в могиле».
Разразился страшный скандал. Все номера изъяли из продажи и городских библиотек, главного редактора «Авроры» Горышина турнули. Причина? В декабре 1981-го Брежневу исполнялось 75, юбилей. Брежнев - человек разнообразных талантов, в том числе, как известно, писатель. 12-й номер «Авроры» фиксировал важный юбилей. И тут же кидал подлянку, рассказ с глумливым названием и содержанием. К тому же на 75 странице. Одним словом диверсия.
На деле Голявкин ничего такого не имел ввиду, да и рассказ был взят «Авророй» для публикации за пять месяцев до выхода. Но вы же понимаете.
Вся эта история была остроумно названа в кулуарах «Вторым залпом Авроры».
В декабре 1981 вышел очередной номер журнала «Аврора». На 75 странице был напечатан рассказик Голявкина «Юбилейная речь». В тексте имелось поздравление некоему писателю. Вот фрагмент.
«Трудно представить себе, что этот чудесный писатель жив…Любой человек, написав столько книг, давно бы лежал в могиле».
Разразился страшный скандал. Все номера изъяли из продажи и городских библиотек, главного редактора «Авроры» Горышина турнули. Причина? В декабре 1981-го Брежневу исполнялось 75, юбилей. Брежнев - человек разнообразных талантов, в том числе, как известно, писатель. 12-й номер «Авроры» фиксировал важный юбилей. И тут же кидал подлянку, рассказ с глумливым названием и содержанием. К тому же на 75 странице. Одним словом диверсия.
На деле Голявкин ничего такого не имел ввиду, да и рассказ был взят «Авророй» для публикации за пять месяцев до выхода. Но вы же понимаете.
Вся эта история была остроумно названа в кулуарах «Вторым залпом Авроры».
«Кино» я вообще не помню. Помню только, как Цой появился. Ходил такой скромный, заискивающий юноша. Хороший. Но если «Аквариум» был для меня детская игрушка, то «Кино» уж совсем что-то детское. Как если бы моя дочка маленькая организовала свою группку. Да и разница в возрасте была. Они для меня как дети, да и песни детские.
#пятничныйкурехин
#пятничныйкурехин
Как сладко в час
душевного отлива,
забыв, что есть и недруг,
и недуг,
пить медленное
«мартовское» пиво
в столовой Академии наук.
В соседнем зале
завтракает знать.
Я снова наблюдаю спозаранку
Холшевникова высохшую стать
и Выходцева бравую осанку.
Не принося особого вреда,
здесь кофе пьют бунтарь
и примиренец.
Сюда глухая невская вода
врывается во время наводненьиц...
Академичка!
Кладбищем надежд
мальчишеских осталось
для кого-то
местечко,
расположенное меж
Кунсткамерой и клиникою Отто...
Но не для нас!
Пусть полный смысла звук
— залп пушечный - оповестит округу
о том, что время завершило круг.
Очередной.
И вновь пошло - по кругу.
Я здесь, бывало, сиживал
с восьми,
А ровно в полдень – двести! – для согрева.
Дверь на себя!
(Сильнее, черт возьми!)
И если вам — к Неве, то вам — налево.
Геннадий Григорьев, 1974.
Владислав Холшевников и Петр Выходцев - филологи, преподаватели ЛГУ.
душевного отлива,
забыв, что есть и недруг,
и недуг,
пить медленное
«мартовское» пиво
в столовой Академии наук.
В соседнем зале
завтракает знать.
Я снова наблюдаю спозаранку
Холшевникова высохшую стать
и Выходцева бравую осанку.
Не принося особого вреда,
здесь кофе пьют бунтарь
и примиренец.
Сюда глухая невская вода
врывается во время наводненьиц...
Академичка!
Кладбищем надежд
мальчишеских осталось
для кого-то
местечко,
расположенное меж
Кунсткамерой и клиникою Отто...
Но не для нас!
Пусть полный смысла звук
— залп пушечный - оповестит округу
о том, что время завершило круг.
Очередной.
И вновь пошло - по кругу.
Я здесь, бывало, сиживал
с восьми,
А ровно в полдень – двести! – для согрева.
Дверь на себя!
(Сильнее, черт возьми!)
И если вам — к Неве, то вам — налево.
Геннадий Григорьев, 1974.
Владислав Холшевников и Петр Выходцев - филологи, преподаватели ЛГУ.
Forwarded from ЗДЕСЬ БЫЛ МАЙК
В начале 90-х в квартире 103 на Пушкинской, 10 возникла «Галерея 103». При галерее сформировалась компания под названием «Клуб друзей электрика Карабутова». Карабутов - реальный человек, электрик одного из ленинградских заводов.
Основательница «Галереи 103» Светлана Козак (взято отсюда): «У Володи Волкова папа был директор какого-то завода. Володя залез к нему в письменный стол, там лежали фотки с доски почета. И от одной фотографии он совершенно обалдел, принес ее нам, а мы сделали большое фото, захерачили его на огромный холст и подрамник и утыкали цветными лампочками.
Сначала он выставлялся в Манеже и еще где-то как наша авторская работа, а потом стал жить у нас как этакий мифический персонаж с доброй рожей. Мы повесили его в этом клубешнике, все его полюбили. Придумали ему мифологию — отмечали дни рождения электрика Карабутова. Народ сочинял байки, стихи, всякие истории про этого персонажа».
Найти бы этого человека.
Основательница «Галереи 103» Светлана Козак (взято отсюда): «У Володи Волкова папа был директор какого-то завода. Володя залез к нему в письменный стол, там лежали фотки с доски почета. И от одной фотографии он совершенно обалдел, принес ее нам, а мы сделали большое фото, захерачили его на огромный холст и подрамник и утыкали цветными лампочками.
Сначала он выставлялся в Манеже и еще где-то как наша авторская работа, а потом стал жить у нас как этакий мифический персонаж с доброй рожей. Мы повесили его в этом клубешнике, все его полюбили. Придумали ему мифологию — отмечали дни рождения электрика Карабутова. Народ сочинял байки, стихи, всякие истории про этого персонажа».
Найти бы этого человека.
...Там,
Вдалеке,
На хрустальной реке
Дни и ночи мой город стоит,
Белой дымкой повит,
Он на землю струит
Голубые каскады огней.
Это стихотворение Роальда Мандельштама посвящено художнику Вадиму Преловскому. На рисунке, также сделанном Мандельштамом - Преловский у окна своей квартиры на углу набережной Грибоедова и Гороховой. На фото - тот самый дом сегодня. Сравните окна на рисунке и на снимке (первый этаж) - это они.
В квартире Преловского то ли в 1949-м, то ли в начале 50-х Мандельштам познакомится с Арефьевым, Васми, Громовым, Шварцем, Шагиным. Начнется отсчет существования Ордена нищенствующих живописцев, так называемого арефьевского круга, первого, по сути, андеграундного арт-формирования в Ленинграде.
Вообразите: на дворе первая половина 50-х, еще жив Сталин, а тут парни, которые не против и не за советскую власть, они ее просто не замечают.
Летом 1953-го Преловский покончил с собой. Остались стихи Мандельштама, ему посвященные. И этот рисунок с силуэтом на фоне окна.
Вдалеке,
На хрустальной реке
Дни и ночи мой город стоит,
Белой дымкой повит,
Он на землю струит
Голубые каскады огней.
Это стихотворение Роальда Мандельштама посвящено художнику Вадиму Преловскому. На рисунке, также сделанном Мандельштамом - Преловский у окна своей квартиры на углу набережной Грибоедова и Гороховой. На фото - тот самый дом сегодня. Сравните окна на рисунке и на снимке (первый этаж) - это они.
В квартире Преловского то ли в 1949-м, то ли в начале 50-х Мандельштам познакомится с Арефьевым, Васми, Громовым, Шварцем, Шагиным. Начнется отсчет существования Ордена нищенствующих живописцев, так называемого арефьевского круга, первого, по сути, андеграундного арт-формирования в Ленинграде.
Вообразите: на дворе первая половина 50-х, еще жив Сталин, а тут парни, которые не против и не за советскую власть, они ее просто не замечают.
Летом 1953-го Преловский покончил с собой. Остались стихи Мандельштама, ему посвященные. И этот рисунок с силуэтом на фоне окна.
Бродский, еще живя в Ленинграде, решил для себя, что любит виски. Старался соответствовать выбранному вкусу, заказывая приезжим иностранцам именно виски. Но обращался с напитком совсем не так, как положено. Вот вам показательная история.
Близкая подруга Бродского Фейт Вигзелл привезла из Лондона большую бутылку виски. И вручила ее Бродскому и Найману. Далее цитата: «Произошло нечто совершенно ужасное с моей точки зрения: они вдвоем выпили за вечер всю бутылку. Я была абсолютно потрясена. Я их спрашивала: почему вы выпили всю бутылку? Они только пожимали плечами».
«Нечто совершенно ужасное».
Близкая подруга Бродского Фейт Вигзелл привезла из Лондона большую бутылку виски. И вручила ее Бродскому и Найману. Далее цитата: «Произошло нечто совершенно ужасное с моей точки зрения: они вдвоем выпили за вечер всю бутылку. Я была абсолютно потрясена. Я их спрашивала: почему вы выпили всю бутылку? Они только пожимали плечами».
«Нечто совершенно ужасное».