Мой приятель Федя работал в Музее Достоевского в Ленинграде, а другой мой приятель, Дима, узнал, что на Кирочной улице открывается пивной бар “Дубок”. Вместе с Димой мы зашли к Феде и пригласили его на открытие бара.
— Я могу уйти с работы только в служебную командировку, — сказал Федя, — тем более что у меня для этого есть повод: надо починить шапокляк Федора Михайловича. Сделать это могут только в реставрационных мастерских Эрмитажа.
И он вынул из шкафа шелковый цилиндр. Это и был шапокляк Достоевского, то есть цилиндр, в который вставлялась пружина, и он мог благодаря пружине складываться или распрямляться.
Мы положили его в брезентовую сумку и отправились в “Дубок”.
Бар только что открылся и был заполнен передовой молодежью, нам достались последние три места.
Там мы заказали по паре пива на каждого и закуску — брынзу и уже разделанную воблу.
Только мы пригубили пиво, как заметили за соседним столом нашу знакомую Лялю Потрошилову.
Ляля была интересной блондинкой с несколько запутанной биографией. Было известно, что пиво, шампанское и водка подталкивают ее к красивым, эксцентричным поступкам. Она взяла свою кружку пива и пересела за наш столик. Мы поделились с ней брынзой и воблой.
Когда мы допили пиво, Ляля сказала: “Поехали ко мне на дачу в Лисий Нос. Там сейчас живут мои подруги Викуля и Соня. Я их не видела со вчерашнего дня и очень по ним соскучилась”.
Мы взяли такси, купили две бутылки шампанского и поехали. В мастерскую Эрмитажа Федя решил зайти потом…
В Лисьем Носу на даче было просторно и прохладно. Мы уселись за стол и провозгласили первый тост.
Ляля выпила два бокала шампанского, и ей как будто стало не так скучно. Через двадцать минут она подтвердила это, заявив, что будет танцевать на столе, как француженка из “Фоли Бержер”.
Всем понравилась эта мысль, а Федя сказал, что француженки в этом случае обязательно надевают цилиндр. И он подал Ляле цилиндр, который достал из брезентовой сумки.
Ляля надела его набекрень, встала на стул и оттуда запрыгнула на круглый стол. Ляля начала танцевать на столе, но вдруг покачнулась. Шапокляк на ее голове тоже покачнулся — и упал на пол; пружина выскочила из него, и он рассыпался. Мы ахнули, особенно ахнул Федя.
Все мы очень огорчились и не знали, как нам быть. Тогда Федя задумался и спросил, есть ли в доме обувная коробка. Ляля принесла коробку из-под итальянских туфель “Балли”.
— А есть ли у вас клейкая лента скотч? — спросил Федя.
Ляля тотчас принесла и клейкую ленту. Федя сложил обломки шапокляка в коробку, надвинул крышку, заклеил ее скотчем и на коробке написал: “Не открывать без особого разрешения. Специальный фонд”.
Было уже поздно, командировка Феди закончилась. И мы повезли коробку назад в Музей Федора Михайловича Достоевского.
Евгений Рейн.
История в духе довлатовской «Зимней шапки», но куда менее изящная. Очень похоже, кстати, написаны «Люди в голом» Аствацатурова.
— Я могу уйти с работы только в служебную командировку, — сказал Федя, — тем более что у меня для этого есть повод: надо починить шапокляк Федора Михайловича. Сделать это могут только в реставрационных мастерских Эрмитажа.
И он вынул из шкафа шелковый цилиндр. Это и был шапокляк Достоевского, то есть цилиндр, в который вставлялась пружина, и он мог благодаря пружине складываться или распрямляться.
Мы положили его в брезентовую сумку и отправились в “Дубок”.
Бар только что открылся и был заполнен передовой молодежью, нам достались последние три места.
Там мы заказали по паре пива на каждого и закуску — брынзу и уже разделанную воблу.
Только мы пригубили пиво, как заметили за соседним столом нашу знакомую Лялю Потрошилову.
Ляля была интересной блондинкой с несколько запутанной биографией. Было известно, что пиво, шампанское и водка подталкивают ее к красивым, эксцентричным поступкам. Она взяла свою кружку пива и пересела за наш столик. Мы поделились с ней брынзой и воблой.
Когда мы допили пиво, Ляля сказала: “Поехали ко мне на дачу в Лисий Нос. Там сейчас живут мои подруги Викуля и Соня. Я их не видела со вчерашнего дня и очень по ним соскучилась”.
Мы взяли такси, купили две бутылки шампанского и поехали. В мастерскую Эрмитажа Федя решил зайти потом…
В Лисьем Носу на даче было просторно и прохладно. Мы уселись за стол и провозгласили первый тост.
Ляля выпила два бокала шампанского, и ей как будто стало не так скучно. Через двадцать минут она подтвердила это, заявив, что будет танцевать на столе, как француженка из “Фоли Бержер”.
Всем понравилась эта мысль, а Федя сказал, что француженки в этом случае обязательно надевают цилиндр. И он подал Ляле цилиндр, который достал из брезентовой сумки.
Ляля надела его набекрень, встала на стул и оттуда запрыгнула на круглый стол. Ляля начала танцевать на столе, но вдруг покачнулась. Шапокляк на ее голове тоже покачнулся — и упал на пол; пружина выскочила из него, и он рассыпался. Мы ахнули, особенно ахнул Федя.
Все мы очень огорчились и не знали, как нам быть. Тогда Федя задумался и спросил, есть ли в доме обувная коробка. Ляля принесла коробку из-под итальянских туфель “Балли”.
— А есть ли у вас клейкая лента скотч? — спросил Федя.
Ляля тотчас принесла и клейкую ленту. Федя сложил обломки шапокляка в коробку, надвинул крышку, заклеил ее скотчем и на коробке написал: “Не открывать без особого разрешения. Специальный фонд”.
Было уже поздно, командировка Феди закончилась. И мы повезли коробку назад в Музей Федора Михайловича Достоевского.
Евгений Рейн.
История в духе довлатовской «Зимней шапки», но куда менее изящная. Очень похоже, кстати, написаны «Люди в голом» Аствацатурова.
Пояснения: Федя - Федор Чирсков, герой довлатовской прозы (см фото 1).
Бар «Дубок» находился на Измайловском (фото 2). Рейн либо спутал адрес, либо название, потому что на Кирочной тоже был бар - «Прибой».
Бар «Дубок» находился на Измайловском (фото 2). Рейн либо спутал адрес, либо название, потому что на Кирочной тоже был бар - «Прибой».
Forwarded from ЗДЕСЬ БЫЛ МАЙК
Борис Смелов. Автопортреты (с 60-х по 1997-й).
На первом снимке и на последнем - будто бы разные люди.
#вобъективе
На первом снимке и на последнем - будто бы разные люди.
#вобъективе
Житинский, прежде чем написать «Лестницу» и «Разговоры с милордом», прежде чем стать Рок-дилетантом, упражнялся в поэзии. Публиковался вместе с Довлатовым (и будущим поэтом-песенником Резником). Сочинял симпатичные стихи. Например, такие.
Несчастные люди — поэты,
Которых не слышит никто.
Блокнот, карандаш, сигареты
В дырявом кармане пальто.
Стоит он на Невском проспекте
И смотрит на время своё,
Решая, в каком же аспекте
Ему трактовать бытие.
На вид ему где-то под тридцать,
И труден решительный шаг…
А время идет, как патриций,
Надменное, с ватой в ушах.
На фото 1990 года - Житинский (крайний слева, если что) с Майком и Рекшаном.
Несчастные люди — поэты,
Которых не слышит никто.
Блокнот, карандаш, сигареты
В дырявом кармане пальто.
Стоит он на Невском проспекте
И смотрит на время своё,
Решая, в каком же аспекте
Ему трактовать бытие.
На вид ему где-то под тридцать,
И труден решительный шаг…
А время идет, как патриций,
Надменное, с ватой в ушах.
На фото 1990 года - Житинский (крайний слева, если что) с Майком и Рекшаном.
На первом, довольно известном фото, Цой (в компании Курехина) заходит в кафе на Зверинской улице. Интересно, что в соседнем доме (фото 2) прошли первые годы жизни будущего барабанщика «Кино» Георгия Гурьянова. Но вряд ли Цой об этом знал.
Ну и по соседству здесь «Камчатка». Туда Гурьянов, как мне кажется, был не ходок, не его стиль.
Ну и по соседству здесь «Камчатка». Туда Гурьянов, как мне кажется, был не ходок, не его стиль.
Читаю-перечитываю дневники Геннадия Алексеева. Вот очередная порция. Обожаю.
Боюсь умных и некрасивых женщин, которые ходят лохматыми и непрерывно курят.
Визит вполне очаровательной знакомой. Пили коньяк и шампанское. В полночь она заявила, что останется у меня ночевать. Я сказал, что этого не следует делать. Она оскорбилась, разрыдалась, оделась, сказала, что ноги ее больше у меня не будет, и ушла вся в слезах. Утром звонила и благодарила.
Я живу так, как и хочется мне жить. Я наслаждаюсь творчеством, красивыми женщинами, красивой природой, красивой архитектурой и хорошими дорогими винами. Я написал множество стихов и отличный роман. Я пишу второй роман, который, я знаю, тоже будет недурен. Я очень несчастен.
На асфальте у моих ног лежат две обгоревшие спички, этикетка от пивной бутылки и обрывок газеты с крупно напечатанным словом «ответственность». За что ответственность? Чья ответственность? Перед кем ответственность?
Фантастическое слово – ЛЕНЛЕСБУМСТРОЙСНАБСБЫТ. Однако довольно здорово.
Боюсь умных и некрасивых женщин, которые ходят лохматыми и непрерывно курят.
Визит вполне очаровательной знакомой. Пили коньяк и шампанское. В полночь она заявила, что останется у меня ночевать. Я сказал, что этого не следует делать. Она оскорбилась, разрыдалась, оделась, сказала, что ноги ее больше у меня не будет, и ушла вся в слезах. Утром звонила и благодарила.
Я живу так, как и хочется мне жить. Я наслаждаюсь творчеством, красивыми женщинами, красивой природой, красивой архитектурой и хорошими дорогими винами. Я написал множество стихов и отличный роман. Я пишу второй роман, который, я знаю, тоже будет недурен. Я очень несчастен.
На асфальте у моих ног лежат две обгоревшие спички, этикетка от пивной бутылки и обрывок газеты с крупно напечатанным словом «ответственность». За что ответственность? Чья ответственность? Перед кем ответственность?
Фантастическое слово – ЛЕНЛЕСБУМСТРОЙСНАБСБЫТ. Однако довольно здорово.