Сергей Нельдихен. Поэт. Являлся на поэтические сборища с морковью в нагрудном кармане.

Жил некоторое время в Доме искусств - фантастической арт-коммуне, располагавшейся в доме, где потом работал кинотеатр «Баррикада».
В посвященном этому месту романе Ольги Форш "Сумасшедший корабль" Нельдихен выведен под фамилей Олькин.

В 1942 году Сергей Нельдихен сгинул в ГУЛаге. А стихи остались. Прекрасные. Просто восторг.

Мои родители, люди самые обыкновенные,
Держали меня в комнатах до девятилетнего возраста,
Заботились обо мне по-своему,
Не пускали меня на улицу,
Приучили не играть с дворовыми мальчиками,
А с моими сестрами сидеть скромно у парадной лестницы
На холщевых складных табуретках.
Вечерами я садился на подоконник,
Смотрел на улицу, на фонари керосиновые,
А отец мыл чайные чашки и стаканы,
И не потому, что у нас прислуги не было,
А потому, что ему нечего было делать,
Как всякому отставному воину.
Я сам научился читать азбуку;
Мне также хотелось учиться музыке,
Но на нашем рояле не действовали клавиши...

Я спал, спал, спал
и не выспался,
весь день лежал
и дышал,
но сон, поскольку
не высыпался из мозга, заснуть мешал.

Я ждал, ждал, ждал,
но бессонная душа моя, тонкий пар,
осела росой безумия
в сознанье, пока я спал.

Я жил, жил, жил
и расхвастался,
что времени не боюсь.
Был тверд, тверд, тверд
и расквасился,
как в пляжном песке моллюск.

Я был, был, был…
А без ячества — мой пыл, пыл, пыл подугас,
полжизни забыл я начисто,
а четверть
прогнал бы с глаз.

Да дел и в последней четверти — со сна попадать в туфлю.
У времени лишка щедрости,
вот я все и сплю,
сплю, сплю.

Цель времени — повторение,
раз-два, раз и два,
и два.
Сквозь дрему
тиканье времени
доходит едва-едва.

Анатолий Найман.

«…В канун 94-го года Курёхин замахнулся на гигантский Центральный выставочный зал Манежа. Призвав на помощь музыкантов «Поп-Механики», Капитан устроил в новогоднюю ночь невиданное действо. Акция носила коммерческий характер – места за столиками продавались по баснословным ценам и вскоре были полностью выкуплены. Капитан анонсировал предстоящее действо как традиционный «Голубой огонек», но увиденный через специальную линзу и носящий характер легкой паранойи.
«Гений авангардного искусства», как окрестил себя Курёхин в многочисленных анонсах, пригласил на действо всю питерскую знать – от работников мэрии до сотрудников иностранных консульств. Вся акция проходила под издевательским лозунгом «Авангард – это ваш стиль».
«Я думаю, что Сережа таким образом просто разводил зарождающийся класс олигархов и при этом невероятно веселился. Ему нравилось, что какой-то идиот покупает за $500 столик, приходит с дочерьми, женами в бриллиантах и смотрит, как свинью таскают на веревке по Манежу», - вспоминал позже Алексей Рыбин.
Всю ночь на сцене творился типичный курёхинский беспредел. Гостей развлекал симфонический оркестр и целая волна питерских инди-групп. Дизайнер «Аукцыона» Кирилл Миллер в костюме белой собаки изображал символ грядущего Года Собаки, а два Деда Мороза – актер Семен Фурман и некрореалист Циркуль таскали на веревках вдоль сцены пьяных свиней. Михаил Сергеевич Боярский пел песню «Любимый мой дворик» — в финале композиции бухие некрореалисты пытались засунуть поросенка за пазуху народного артиста России.
Слава Бутусов исполнял «Ой, мороз-мороз», а Марина Капуро - Happy New Year группы «ABBA».
В разгар празднества по залу бродили хмурые люди в длинных пальто со спрятанными под ними автоматами. Быстро напившись, они стали палить в воздух из всех видов пневматического оружия, отмечая таким образом Новый Год».

Из книги Александра Кушнира «Безумная механика русского рока».