Работы прекрасного ленинградского художника Виктора Тетерина. Обратите внимание на две последние картины, написанные в пятидесятых. Это угол Среднего проспекта Васильевского и 7 линии. В середине 60-х дом на углу (этот и еще два по соседству) снесут, построив вестибюль «Василеостровской».
А в доме, что на картинах Тетерина, провел детство Борис Смелов. Причем именно в те годы, когда эти полотна и были написаны.
#пейзажисты
А в доме, что на картинах Тетерина, провел детство Борис Смелов. Причем именно в те годы, когда эти полотна и были написаны.
#пейзажисты
Мне нравятся вещи,
кои безлики
Солнце зашло,
остались лишь блики
На глади стола,
на поверхности шкафа
(Зеркало переменилось – в нем я похож на жирафа
Или же на верблюда,
имя чьё дромадер)
Милая - ты единственная из моих вер
Была, (и осталась),
но навсегда ли?
Ты знаешь, я вижу
такие дали,
В которые боязно забираться,
Потому, как не всегда вернешься обратно.
Я люблю вещи, но много ль (их немного) мне надо?
Магнитофон, пиво,
может быть лимонада
К водке, от которой
уже тошнит
Вот. Я налаживаю
свой быт.
Свой быт без тебя
то есть бытиё.
Вокруг роем вьется бабьё
(Прости за слово,
но всё именно так,
Я начинаю дразнить собак:
Не в (том) смысле,
что «сук», ведь ты меня знаешь,
Но я почти уверен:
ты понимаешь,
То, что я хочу сказать тебе)
Ведь ты – это ты,
я уже сам по себе.
Но я люблю вещи
я их собирал,
Мне нравится дерево,
я люблю металл,
Даже пластмассу, бумагу, картон.
Прости и прощай,
всё это был сон.
Романтичный Майк Науменко, из неизданного.
Фрагмент.
кои безлики
Солнце зашло,
остались лишь блики
На глади стола,
на поверхности шкафа
(Зеркало переменилось – в нем я похож на жирафа
Или же на верблюда,
имя чьё дромадер)
Милая - ты единственная из моих вер
Была, (и осталась),
но навсегда ли?
Ты знаешь, я вижу
такие дали,
В которые боязно забираться,
Потому, как не всегда вернешься обратно.
Я люблю вещи, но много ль (их немного) мне надо?
Магнитофон, пиво,
может быть лимонада
К водке, от которой
уже тошнит
Вот. Я налаживаю
свой быт.
Свой быт без тебя
то есть бытиё.
Вокруг роем вьется бабьё
(Прости за слово,
но всё именно так,
Я начинаю дразнить собак:
Не в (том) смысле,
что «сук», ведь ты меня знаешь,
Но я почти уверен:
ты понимаешь,
То, что я хочу сказать тебе)
Ведь ты – это ты,
я уже сам по себе.
Но я люблю вещи
я их собирал,
Мне нравится дерево,
я люблю металл,
Даже пластмассу, бумагу, картон.
Прости и прощай,
всё это был сон.
Романтичный Майк Науменко, из неизданного.
Фрагмент.
Одно из мест встреч ленинградской литературной публики - квартира Александра Севостьянова на Чайковского. Там бывали Ширали, Арьев, Кривулин, Бобышев, Аронзон, Эрль.
Частый гость этой квартиры - Довлатов, приятельствовавший с Севостьяновым (оба посещали литобъединение, которым руководил Израиль Меттер).
Александр Севостьянов попал в довлатовскую литературу («Мой приятель Севостьянов говорит: «Она у вас единственный нормальный член семьи»), более того, С.Д. позаимствовал название его повести «Представление» для своего рассказа в «Зоне». И этой севостьяновской повестью восхищался, и всячески пытался, живя уже в Штатах, ее куда-нибудь пристроить.
“С легкостью можно напечатать в «Континенте» или даже отдельной книжечкой замечательную повесть Севостьянова — «Представление» (запомни!)», - писал Довлатов другому своему приятелю, жившему в Германии филологу Игорю Смирнову.
Литературная карьера Александра Севостьянова, увы, не сложилась - ни в советское время, ни после (ряд незначительных публикаций не в счет).
И вот еще любопытный момент из воспоминаний Ирины Чуди:
«Был такой Селиванов. Настоящую фамилию я его не скажу. Довлатов называл его своим учителем. Вообще-то Селиванова мало кто читал, и почему Довлатов говорил, что он пишет лучше него, – непонятно… А Довлатов говорил: «Лучше меня пишет только Селиванов». …Селиванов жил на улице Чайковского».
Скорее всего, Селиванов это как раз Севостьянов. Неизвестный «учитель» Довлатова.
Впрочем, предполагая склонность С.Д. к преувеличениям и словесным эффектам, вряд ли этот титул стоит серьезно воспринимать.
По ссылке - то самое «Представление» Севостьянова.
Частый гость этой квартиры - Довлатов, приятельствовавший с Севостьяновым (оба посещали литобъединение, которым руководил Израиль Меттер).
Александр Севостьянов попал в довлатовскую литературу («Мой приятель Севостьянов говорит: «Она у вас единственный нормальный член семьи»), более того, С.Д. позаимствовал название его повести «Представление» для своего рассказа в «Зоне». И этой севостьяновской повестью восхищался, и всячески пытался, живя уже в Штатах, ее куда-нибудь пристроить.
“С легкостью можно напечатать в «Континенте» или даже отдельной книжечкой замечательную повесть Севостьянова — «Представление» (запомни!)», - писал Довлатов другому своему приятелю, жившему в Германии филологу Игорю Смирнову.
Литературная карьера Александра Севостьянова, увы, не сложилась - ни в советское время, ни после (ряд незначительных публикаций не в счет).
И вот еще любопытный момент из воспоминаний Ирины Чуди:
«Был такой Селиванов. Настоящую фамилию я его не скажу. Довлатов называл его своим учителем. Вообще-то Селиванова мало кто читал, и почему Довлатов говорил, что он пишет лучше него, – непонятно… А Довлатов говорил: «Лучше меня пишет только Селиванов». …Селиванов жил на улице Чайковского».
Скорее всего, Селиванов это как раз Севостьянов. Неизвестный «учитель» Довлатова.
Впрочем, предполагая склонность С.Д. к преувеличениям и словесным эффектам, вряд ли этот титул стоит серьезно воспринимать.
По ссылке - то самое «Представление» Севостьянова.
ЗДЕСЬ БЫЛ МАЙК
Одно из мест встреч ленинградской литературной публики - квартира Александра Севостьянова на Чайковского. Там бывали Ширали, Арьев, Кривулин, Бобышев, Аронзон, Эрль. Частый гость этой квартиры - Довлатов, приятельствовавший с Севостьяновым (оба посещали литобъединение…
Маленькая, зато отдельная квартира на первом этаже. Вход под аркой прямо с улицы.