Навальный продолжает задавать вопросы Колесникову.

— В вашей семье подделывают подпись дедушку?
—Нет.
— Вы подделывали за него документы?
— Нет.
— А когда вашему дедушке было 86 лет, вы подделывали за него подпись?

Прокурор протестует. Судья поддерживает.

Навальный: Здесь мы обсуждаем важнейший мотив, почему этот человек начал торговать дедом.

Судья: Достаточно. Присаживайтесь

Навальный говорит, что не может присесть потому что у него много вопросов.

Судья: Суд не слышит вопросов.

Навальный отмечает, что в прошлом году доход свидетеля составил 33 тысячи рублей.

Прокурор протестует.

Навальный: Я объясню, дорогая.

Колесников отвечает, но за Навальным его не слышно, передает наш корреспондент из зала суда.

Навальный: Я вас и всех таких, как вы, которые используют ветерана как куклу, считаю предателями.

Судья постоянно делает замечания Навальному и отклоняет его вопросы о том, как зовут супругу Колесникова, почему он получает в год меньше денег, чем любой сотрудник конвоя, почему он называет свой доход грязным бельем и в какой момент он решил использовать дедушку для решения своих финансовых проблем.

Судья и Навальный снова спорят.

Навальный: Я пытаюсь понять, каким мерзавцем надо быть...
Колесников: Таким, какой сейчас сидит в клетке!
Навальный: что вам пообещал канал Russia Today?

Колесников: Единственная мотивация терпеть всю гадость от вас здесь и в интернете — уважение к моему дедушке.

Навальный: какое у вас было уважение к дедушке, когда ему было 86 лет и когда вы включали его в учредители?

Прокурор хочет задать вопрос.

«Нет-нет, сейчас моя очередь!» — говорит Навальный.

Судья: вопросов не последовало, спасибо.

Навальный пытается задать вопрос. Но одновременно это делает прокурор. Она уточняет у свидетеля, дееспособен ли Артеменко. Тот говорит, что да.

Все кричат. Прокурор просит о перерыве

Судья говорит, что Навальный демонстрирует неуважительное отношение и препятствует рассмотрению дела а потому объявляется перерыв.

Колесников: Я могу быть свободен?
Навальный: Нет, вы не можете.
Колесников: Это вы не можете.

Оба кричат.

В заседании объявляется 10-минутный перерыв

Заседание продолжается

У нас продолжение будет? — спрашивает Колесников.

Навальный: Могу продолжать?

Колесников: Только вопросы, а не гадости сыпьте.

Навальный не успевает задать вопрос.


Судья: Вопросов, касающихся семейного и материального положения вы не вправе задавать.

Колесников говорит, что Навальный делает все чтобы опубличить его семью.

Судья: Вопросов нет.

Навальный: Но у меня есть вопрос.

Навальный: Скажите, свидетель, классно ли кататься на кабриолете по Москве летом?

Свидетель не понимает. Вопрос снят.

Колесников: Откуда в вас столько гадости?

Навальный: Почему гадости, кабриолет — классно же. Как вы считаете, почему вам пишут гадости?

Судья снимает вопрос: «Вопросы по существу фактически не задавались, повторялись, Навальный не перешел к вопросам по существу, неоднократно допускал в адрес свидетеля оскорбления, в связи с чем суд полагает что подсудимый использовал свое право задавать вопросы»

Защите тоже не дают задавать вопросы.
Навальный говорит, что судья снова спасла свидетеля, когда он поймал его.

Колесников возмущается.

Колесников уходит, его допрос прекращается. В зал приглашают нового свидетеля — пенсионера Алексея Лукина

«Открытые медиа» публикуют фотографию того самого кабриолета

Навальный: Ваша честь, прежде чем мы приступим к допросу...

Судья: замечание!

Навальный: Но я же ещё не сказал. Я могу заявить возражение.

Лукин рассказывает, что 2 июня зашел в интернет. Увидел заметки по поводу высказываний Навального. Прошел по ссылке, попал в твиттер господина Навального и прочитал его твит.

«Люди уважаемые. Говорить такие слова, по-моему, не стоит, оскорбления. Там еще был ветеран войны. А господин Навальный употребил в его отношении слово „предатель“».

Лукин добавляет, что для него тема войны болезненная, его родственники воевали и погибли. Поэтому он написал заявление в Следственный комитет.

Лукин поясняет, что в словах Навального его особенно задело слово «предатель»:

«„Позор страны“ и „холуи“ это оскорбления. Но „предатель“... „Предатель“ в отношении гражданского лица ну тоже можно. Но в отношении ветерана!»

Адвокат Навального Ольга Михайлова спрашивает, сколько человек снималось в ролике.

Лукин: Меньше десяти.

Михайлова: А Артеменко среди этих десяти был в начале в конце?

Лукин: Ближе к концу.

Михайлова: Как вы можете охарактеризовать этот ролик?

Лукин: Ролик как ролик, агитационный, в поддержку поправок в Конституцию, уважаемые люди снимались. Космонавты, Охлобыстин и ещё... с розовыми волосами.

Михайлова уточняет, написал ли Лукин заявление только по поводу клеветы в адрес ветерана.

Он подтверждает, что да. Остальные, говорит он, могут сами за себя постоять. А ветеран — герой страны.

Михайлова интересуется, не должны ли, на взгляд свидетеля, люди из этого ролика спокойнее относится к критике.

Лукин: К критике да. Но «холуй» и «предатель» — это не критика.

Михайлова уточняет: Предатель — это потому что он не участвовал в войне или потому что агитировал за поправки к конституции?

Прокурор просит снять вопрос.

Михайлова возражает и повторяет, что такого права ни у прокурора ни у суда нет.

Судья: следующий вопрос.

Адвокат Навального Вадим Кобзев: Вы два раза сказали про оскорбления. Вы считаете, что это оскорбление?

Лукин: «Холуй» и «позор» — да. «предатель» в отношении гражданского лица тоже. А в отношении ветерана надо доказать [что он предатель]

Михайлова снова пытается задать вопрос о том, как считает свидетель, чем были вызваны слова Навального.

Судья снимает вопрос, мотивируя это тем, что он не ясен.

Михайлова: Комментарий Навального имел отношение к ветерану как к участнику войны или как к лицу которое снялось в пропагандистском ролике?

Прокурор просит снять вопрос.

Кобзев возражает, но судья его даже не дослушивает и снимает вопрос

Кобзев: Как вы восприняли эти слова. К чему они относились?

Судья: Или к кому?

Лукин объясняет, что на его взгляд слова относились ко всем участникам ролика.

«Если ты кого то называешь предателем ты должен это обосновать. Назвать солдата предателем — самое страшное утверждение».

Два вопроса Кобзева снимают и делают ему замечание.

Навальный: Вы шутите? Вы не даете сказать и слова.

Судья: Замечание!

Навальный: В дневник мне запишите. Мне в школе столько замечаний не делали.