В океанариум сходили, на Нелжу за зимними забавами съездили, по парку Ольденбургских погуляли. Сегодня проведаем котёнка с улицы Лизюкова и поедем домой.
#папазакрепляет #учусьбытьпапой
#папазакрепляет #учусьбытьпапой
Наконец-то "Декстер" завершился так, что это финал, а не задел на новую главу из жизни Декстера Моргана. Хотя казалось, что сценаристы были готовы ещё поэксплуатировать этот образ, но здравый смысл взял своё. Развязка удивит не сильно, но всё-таки будет эмоциональной. Но не буду спойлерить😊
Наших чиновников надо учить медиаграмотности, интерпретации написанного, объяснять, что такое нейтральная подача и что «вырывать фразу из контекста» не стоит, а текст надо рассматривать целиком.
Имел сегодня вечером разговор с одним местным чиновником. Стандартное «вот вы там написали что-то не то и не спросили у нас». В публикации дан источник, приведены факты, которые в совокупности и составляют позицию чиновника по этому вопросу. Спрашиваю, что не так? Ответ: «риторика не та».
Вот думаю, какую именно риторику имел в виду чиновник.
1. Теория ораторского искусства.
2. Пренебрежительно переносное значение
О напыщенной и красивой, но по существу бессодержательной речи.
Так и живём: факты те, да риторика не та.
Имел сегодня вечером разговор с одним местным чиновником. Стандартное «вот вы там написали что-то не то и не спросили у нас». В публикации дан источник, приведены факты, которые в совокупности и составляют позицию чиновника по этому вопросу. Спрашиваю, что не так? Ответ: «риторика не та».
Вот думаю, какую именно риторику имел в виду чиновник.
1. Теория ораторского искусства.
2. Пренебрежительно переносное значение
О напыщенной и красивой, но по существу бессодержательной речи.
Так и живём: факты те, да риторика не та.
Жизнь главного редактора: общаемся с одним из пришедших в редакцию людей. Он упоминает имя одного из сотрудников силовых ведомств. Я понимаю, что где-то его уже слышал. В голове рождается навязчивая мысль, что надо бы быстрее вспомнить где именно, так как возможно, эта информация мне ещё пригодится сейчас.
Беру лист бумаги, пишу фамилию человека, пишу конечную точку, где он оказался, и чертоги памяти напоминают одну важную фразу "не произносите при мне эту фамилию!". И вуаля — по этой фразе вспоминаю, откуда мне этот человек знаком. В тот момент эйфория от озарения, а минут через 20: и зачем моя голова всё это помнит😊
Беру лист бумаги, пишу фамилию человека, пишу конечную точку, где он оказался, и чертоги памяти напоминают одну важную фразу "не произносите при мне эту фамилию!". И вуаля — по этой фразе вспоминаю, откуда мне этот человек знаком. В тот момент эйфория от озарения, а минут через 20: и зачем моя голова всё это помнит😊
Из нашей жизни пытаются убрать горизонт планирования. Ощущение именно такое после того, как послушал сегодня целых двух белгородских министров.
Один — главный по здравоохранению — говорит, что сегодня ситуация с ковидом у нас хорошая, а вот что будет завтра он не знает и не загадывает. Поэтому на вопрос, насколько целесообразно сейчас проводить фестиваль вареников, отправил в Роспотребнадзор. Второй — министр культуры — рассказал, что на фестивале будет две площадки, и он будет идти три дня, будут соблюдать действующие ограничения (хотя прямо не было сказано, согласовал ли Роспотребнадзор фестиваль или нет).
Ощущение, что никто не просчитывает риски и возможные последствия, не взвешивает, нужны ли сейчас рекорды вареников, если завтра они могут привести к другим рекордам. Не таким приятным.
Для меня дико, что министр здравоохранения даже не пытается говорить о прогнозах на завтра и осознанно мыслит тем, что сегодня. Как будто уровень управления стал «пережили сегодня, и уже хорошо, а завтра будет завтра». Где же стабильность? Где же стремление властей выстроить что-то устойчивое с пониманием: «сегодня, завтра и послезавтра у нас есть запас, а дальше — возможны ухудшения, поэтому уже сегодня мы принимаем следующие меры:...».
Нет этих просчетов разных ситуаций и нет желания дать понимания другим людям, к чему готовиться заранее. Управляем «как карта ляжет»: тушим пожары, водим лёлюшки, фиксируем ситуацию только на сегодня и не думаем о будущем.
Грустно
Один — главный по здравоохранению — говорит, что сегодня ситуация с ковидом у нас хорошая, а вот что будет завтра он не знает и не загадывает. Поэтому на вопрос, насколько целесообразно сейчас проводить фестиваль вареников, отправил в Роспотребнадзор. Второй — министр культуры — рассказал, что на фестивале будет две площадки, и он будет идти три дня, будут соблюдать действующие ограничения (хотя прямо не было сказано, согласовал ли Роспотребнадзор фестиваль или нет).
Ощущение, что никто не просчитывает риски и возможные последствия, не взвешивает, нужны ли сейчас рекорды вареников, если завтра они могут привести к другим рекордам. Не таким приятным.
Для меня дико, что министр здравоохранения даже не пытается говорить о прогнозах на завтра и осознанно мыслит тем, что сегодня. Как будто уровень управления стал «пережили сегодня, и уже хорошо, а завтра будет завтра». Где же стабильность? Где же стремление властей выстроить что-то устойчивое с пониманием: «сегодня, завтра и послезавтра у нас есть запас, а дальше — возможны ухудшения, поэтому уже сегодня мы принимаем следующие меры:...».
Нет этих просчетов разных ситуаций и нет желания дать понимания другим людям, к чему готовиться заранее. Управляем «как карта ляжет»: тушим пожары, водим лёлюшки, фиксируем ситуацию только на сегодня и не думаем о будущем.
Грустно
День печали как он есть. За 2021 год по профессии потоптались, кто и как мог. Во-первых, расцвела аудитория потребителей. Воспитанная ранее потреблять материальное, она перенесла своё ожидание, что ей все должны, на редакции: журналисты должны то, журналисты должны это, а ещё лучше, чтобы всё и сразу. Причём должны в одностороннем порядке: должны делать, а часть аудитории скривит губы и скажет: мне не нравится это, развлеките меня, да ещё канкан станцуйте. Уходит понимание, что такое журналистика и зачем она нужна.
Во-вторых, падает медиаграмотность аудитории. Нападки из серии: «а вот те написали иначе, зачем вы нам врёте?» или же «все факты правильные, но у вас не та риторика» стали обыденностью. Человек не пытается разобраться в многообразии мнений, фактов, достоверного и не очень, а пытается слепить из этого какого-то Франкенштейна, который, когда начинает закономерно разваливаться, становится в их глазах свидетельством плохой работы журналистов. Людям что-то не нравится, но вместо того, чтобы искать причины в себе и выстраивать своё медиапотребление, опираясь на проверенные источники, предпочитают идти по более лёгкому пути: обвинить журналистов и медийщиков в этом.
В-третьих, государство «позаботилось» о СМИ, поставив им отметки, чтобы все знали, кто свои, а кто якобы чужие. Повальное записывание в иноагенты за контекстную рекламу Гугла, переводы между своими картами и прочее, даёт понять, что критическая журналистика сейчас государству не нужна, должна быть только пропаганда единой генеральской линии, чтобы, не дай Бог, население не воспитало в себе критический взгляд на происходящее и не стало сомневаться в правильности генеральской линии. Пропаганда получила долгожданную поддержку, вытеснив из профессии большое количество тех, кто делал журналистику (увы, это не только федеральное веяние, но и региональное тоже), и заменив их на тех, кто в головы вкладывает не разумное, доброе, вечное, а образы врагов, которые везде вокруг и ждут, чтобы напасть и что-то разрушить. Сеять ненависть и агрессию — это плохая инвестиция, так как озлобленность вокруг ни к чему хорошему не приведёт. Журналист должен быть отображателем действительности, а не творцом агрессивных смыслов, которыми он пичкает аудиторию. Хотя... это для меня он должен быть таким, а кому-то, возможно, именно таким, каким он сегодня становится, он и нужен.
В-четвёртых, в нашей профессии много людей, которые всё пропускает через себя, кто переваривает и перебаливает то, что несут нуждающиеся — их беды, проблемы, разочарования. И это сильно истощает эмоционально, так как поток тех, кто приходит с болью, не уменьшается, а журналистам сложно бывает как-то выстроить вокруг себя стену, чтобы сберечь здоровье. Много в нашей профессии одиноких, перегорающих и выгорающих людей, имеющих психологические и физические проблемы — не потому, что журналист — слабый человек, а просто потому, что вынести всё это сложно, тем более, что все эти профессиональные вещи и трудности слабо кто себе представляет, если он не варился в этом. Коллеги, держитесь. Профессии нужно, чтобы вы несмотря на всё это, оставались в строю. Нам всем это нужно.
В-пятых, поводов для печали может быть много: зарплаты, новые рамки и законы, новые странные и не вписывающиеся в картину мира требования, новые флажки, логику которых уже не понять, всё большее «должны» и меньшее «имеете право». Всё это есть, но и мы, коллеги, есть. Есть те, кого я ещё могу назвать коллегами, а не «коллегами», поэтому надо продолжать. Через силу, через сложности, через тернии.
Мы, журналисты, нужны обществу, чтобы оно было здоровым. Мы нужны, чтобы люди понимали, что происходит, чтобы они понимали, как мы на самом деле живём и к чему движемся. Чтобы понимали, что мир сложнее, чем им пытаются навязать. И что красок серых больше, чем белых и чёрных. Печальное настоящее не должно убить наш жизненный оптимизм. Любите профессию, она нужна. Жизненно нужна. Сил вам. Сил нам. С праздником!
Во-вторых, падает медиаграмотность аудитории. Нападки из серии: «а вот те написали иначе, зачем вы нам врёте?» или же «все факты правильные, но у вас не та риторика» стали обыденностью. Человек не пытается разобраться в многообразии мнений, фактов, достоверного и не очень, а пытается слепить из этого какого-то Франкенштейна, который, когда начинает закономерно разваливаться, становится в их глазах свидетельством плохой работы журналистов. Людям что-то не нравится, но вместо того, чтобы искать причины в себе и выстраивать своё медиапотребление, опираясь на проверенные источники, предпочитают идти по более лёгкому пути: обвинить журналистов и медийщиков в этом.
В-третьих, государство «позаботилось» о СМИ, поставив им отметки, чтобы все знали, кто свои, а кто якобы чужие. Повальное записывание в иноагенты за контекстную рекламу Гугла, переводы между своими картами и прочее, даёт понять, что критическая журналистика сейчас государству не нужна, должна быть только пропаганда единой генеральской линии, чтобы, не дай Бог, население не воспитало в себе критический взгляд на происходящее и не стало сомневаться в правильности генеральской линии. Пропаганда получила долгожданную поддержку, вытеснив из профессии большое количество тех, кто делал журналистику (увы, это не только федеральное веяние, но и региональное тоже), и заменив их на тех, кто в головы вкладывает не разумное, доброе, вечное, а образы врагов, которые везде вокруг и ждут, чтобы напасть и что-то разрушить. Сеять ненависть и агрессию — это плохая инвестиция, так как озлобленность вокруг ни к чему хорошему не приведёт. Журналист должен быть отображателем действительности, а не творцом агрессивных смыслов, которыми он пичкает аудиторию. Хотя... это для меня он должен быть таким, а кому-то, возможно, именно таким, каким он сегодня становится, он и нужен.
В-четвёртых, в нашей профессии много людей, которые всё пропускает через себя, кто переваривает и перебаливает то, что несут нуждающиеся — их беды, проблемы, разочарования. И это сильно истощает эмоционально, так как поток тех, кто приходит с болью, не уменьшается, а журналистам сложно бывает как-то выстроить вокруг себя стену, чтобы сберечь здоровье. Много в нашей профессии одиноких, перегорающих и выгорающих людей, имеющих психологические и физические проблемы — не потому, что журналист — слабый человек, а просто потому, что вынести всё это сложно, тем более, что все эти профессиональные вещи и трудности слабо кто себе представляет, если он не варился в этом. Коллеги, держитесь. Профессии нужно, чтобы вы несмотря на всё это, оставались в строю. Нам всем это нужно.
В-пятых, поводов для печали может быть много: зарплаты, новые рамки и законы, новые странные и не вписывающиеся в картину мира требования, новые флажки, логику которых уже не понять, всё большее «должны» и меньшее «имеете право». Всё это есть, но и мы, коллеги, есть. Есть те, кого я ещё могу назвать коллегами, а не «коллегами», поэтому надо продолжать. Через силу, через сложности, через тернии.
Мы, журналисты, нужны обществу, чтобы оно было здоровым. Мы нужны, чтобы люди понимали, что происходит, чтобы они понимали, как мы на самом деле живём и к чему движемся. Чтобы понимали, что мир сложнее, чем им пытаются навязать. И что красок серых больше, чем белых и чёрных. Печальное настоящее не должно убить наш жизненный оптимизм. Любите профессию, она нужна. Жизненно нужна. Сил вам. Сил нам. С праздником!
Всё-таки глубинная Россия победила: "Законопроект о QR-кодах будет снят с рассмотрения — спикер ГД Вячеслав Володин."
Ядерный электорат заставил пойти на уступки.
Ядерный электорат заставил пойти на уступки.
Забрал сегодня в доставке эту прелесть. Даже несмотря на то, что не люблю инстаграм от слова «совсем», не заказать в свою домашнюю библиотеку книгу от человека, которого знаю и ценю, не мог. Теперь погружусь в кейсы Оли Сабылинской.
Белгородка и её книжка, вышедшая в АСТ, а ведь когда-то мы вместе с ней вдвоём были на отборе фонда Потанина. И уже тогда я понимал, что Оля далеко пойдёт и многого добьётся. Не ошибся
Белгородка и её книжка, вышедшая в АСТ, а ведь когда-то мы вместе с ней вдвоём были на отборе фонда Потанина. И уже тогда я понимал, что Оля далеко пойдёт и многого добьётся. Не ошибся
Выборные белгородские каналы скоро удалит администрация Telegram. Политтехнологи поработали, деньги освоили, ресурсы могут отправляться в топку. Мир вашему праху, @sobornayasquare и @belonlinenow. Ничего нового не принесли в инфополе, поэтому мало кто заметит ваш уход, если не подписан был по долгу работы.
На постановку «Новой сцены-2» в технологе пришла спикер облдумы Ольга Павлова. Кажется, у ребят будет сегодня ещё один экзамен :-)
Маслов
На постановку «Новой сцены-2» в технологе пришла спикер облдумы Ольга Павлова. Кажется, у ребят будет сегодня ещё один экзамен :-)
За что бы ни бралась труппа #НС2, выходит что-то интересное. Вот и клоунаду освоили. Легко, хоть и щемяще от одиночества (в голове у меня играло Многоточие с его «Щемит в душе тоска»), без слов понятно, для всех возрастов.
Жизнь проносится у одинокого клоуна перед глазами. Детский сад, влюблённость, отношения, желание покорить мир, грустный праздник Новый год. Картинки в альбоме оживают и создают калейдоскоп чёрно-цветных воспоминаний, где на грусть ложится что-то доброе, светлое, милое.
Дети в зале становились настоящими помощниками, которые приходили клоунам на выручку. Они прям были на одной волне с клоунами. Взрослые — не все на одной волне, но большинство старалось на эту волну настроиться.
Молодец Оксана, и все ребята молодцы. Эксперимент удался, жаль, что театру снова приходится оставлять эту площадку и оказываться подвешенными в воздухе. Сколько всего ремонтируется у нас, сколько возникает и исчезает, а тут театр уже много лет, и до сих пор им не могут дать постоянное место. Это Белгород.
Жизнь проносится у одинокого клоуна перед глазами. Детский сад, влюблённость, отношения, желание покорить мир, грустный праздник Новый год. Картинки в альбоме оживают и создают калейдоскоп чёрно-цветных воспоминаний, где на грусть ложится что-то доброе, светлое, милое.
Дети в зале становились настоящими помощниками, которые приходили клоунам на выручку. Они прям были на одной волне с клоунами. Взрослые — не все на одной волне, но большинство старалось на эту волну настроиться.
Молодец Оксана, и все ребята молодцы. Эксперимент удался, жаль, что театру снова приходится оставлять эту площадку и оказываться подвешенными в воздухе. Сколько всего ремонтируется у нас, сколько возникает и исчезает, а тут театр уже много лет, и до сих пор им не могут дать постоянное место. Это Белгород.