Цхинвальцы...

Детекторы БПЛА трудятся непрестанно, обеспечивая безопасность. Это одно из подразделений Цхинвальской пехоты, которое уже дооснащено народными Булатами. Но очень многое ещё предстоит, что мы с вами и делаем в меру сил.

Народ и армия едины!

Сегодня 62 года исполнилось бы моей маме, Марзоевой-Бекмурзовой Марине Сидоровне (03.05.1963 - 06.12.2018), вдове боевого офицера, испытавшей многие тяготы военной судьбы, от жизни в гарнизонах, городках, которые штурмовали боевики, до того страшного часа, когда узнала о гибели на войне мужа.

Память о маме, это личное и о том, что на душе рассказать невозможно, но здесь, на своей странице, которая обрела фронтовую атмосферу, хочется сказать о ней, как о человеке, сумевшем выстоять под ударами беды, пройдя через испытания, с которыми, к сожалению, сегодня пришлось столкнуться многим женщинам нашей страны.

Мама родилась и выросла во Владикавказе, в семье советских докторов, Бекмурзовых Сидора Самсоновича и Эммы Константиновны. Она была очень домашней, погруженной в учебу. С золотой медалью окончив владикавказскую гимназию №5, она пошла по стопам родителей, поступив в Северо-Осетинский государственный мединститут.
До своих 20 лет она и представить не могла, что свяжет судьбу с армией, всё произошло очень стремительно. Моя бабуля, Цебоева Таира Даниловна, мама моего отца, под врачебным предлогом пришла в гости к Бекмурзовым. Ёе сопровождал сын, молодой ветеран афганской войны, гвардии капитан ВДВ Станислав Васильевич Марзоев.
Так они и познакомились. Через некоторое время мама, студентка 4 курса мединститута, вышла замуж за папу, на тот момент слушателя военно-политической академии имени Ленина. Спустя 19 лет она хоронила его, заместителя командующего 58 армией, погибшего в боях за Российский Кавказ.

Сколько за эти годы она пережила тревог за него, как стойко приняла новый уклад жизни, пройдя вместе с мужем через тяжёлый период распада СССР, вооруженные конфликты в Закавказье и на Северном Кавказе.

Наверное испытания и дали толчок тяжёлой болезни, приведшей к первой группе инвалидности уже к 2000 году, но она оставалась на ногах, духом не падая и поддерживая всех нас. Родителей я в старших классах почти не видел: мама на лечении в Москве, папа на войне.

В июне 2001 года я летел поступать в Новосибирское военное училище транзитом через Москву. Приехал в медцентр, где лежала мама, а время было уже позднее, меня на КПП не пропустили, я перелез через забор, как-то через черный ход пробрался наверх в отделение: там уже объяснил врачу, что не видел маму полгода и теперь неизвестно когда увижу. И для неё это насколько важно. Мама смогла выйти ко мне в коридор, с капельницей на колесиках, катетер был в ключице. Так мы минут сорок, наверное, просидели в коридоре. И то говорили, то просто молчали... А минуты шли. И я сейчас понимаю, что перед ней тогда был ее сын, который шел по стопам отца и постоянно говорил о войне, как он должен, как он будет, как он стремится. Осознаем ли мы, насколько наши слова, в которых мы преисполняемся важности, патриотизма и гордости, могут ранить близких нам людей?

Мама смогла побороть болезнь, перенесла трансплантацию костного мозга, (была второй в стране экспериментальной больной), 1,5 года провела в боксе медцентра. Только вернулась в Осетию. Наступила ремиссия. Жизнь, казалось, начала возвращаться в спокойное русло, только вот отец постоянно в боевых командировках.

3 ноября 2002 года, мама осталась вдовой. В 39 лет. Как она выдержала, а точнее сказать - выжила после гибели отца - известно только Богу. Мне было 18, сестре 8. Мы с мамой как могли поддерживали друг друга. Она вопреки всему смогла остаться на ногах и продолжила жить ради детей, а затем и внуков.

Мамы не стало в 55 лет, она ушла, непобежденная основной болезнью, после гипертонического криза, потому, что переживала о каждом из нас, принимая все близко к сердцу, которое с того дня у неё непрерывно болело. Она была человеком невероятной души, врачом по призванию, до последнего дня продолжая помогать людям.

Незадолго до смерти мама видела сон, словно находится в высокогорном селении Камунта, на малой Родине своих предков: "Я чувствовала, что там мой рай, рай моих старших, и я будто уже с ними... Но вдруг рядом, за горой, увидела, как едет сверкающая боевая техника, идут войска... Это был рай Стаса, он был там... и я пошла к нему...".