Юлий Ким
Псалом 137

Там, возле рек Вавилонских,
Как мы сидели и плакали.
К нам приходили смеяться:
«Что вы сидите и плачете?
Что не поете, не пляшете?»
Ерушалаим, сердце мое –
Что я спою вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя
Глазами, полными слез?

Там, возле рек Вавилонских,
Нет нам покоя и радости.
Там, под плакучею ивой,
Арфы свои изломали мы,
Струны свои изодрали мы –

Ерушалаим, сердце мое –
Что я спою вдали от тебя?
Что я увижу вдали от тебя
Глазами, полными слез?

Там, возле рек Вавилонских,
Жив я единственной памятью.
Пусть задохнусь и ослепну,
Если забуду когда-нибудь
Камни, объятые пламенем,
Белые камни твои,
Ерушалаим, сердце мое!..

Ленни Ли Герке

здесь немного безжалостной красоты отчуждённый пруд
нелегитимные топонимы вроде рощи мёртвых берёз
и тропа выводит к шоссе обрываясь по нему текут
страшные машины не касаясь однако нас
черноольшаник зеленчуковый липняк
инопланетный стругацкий какой-то мир
«к Чёрному ручью мне не надо, не надо мне к Чёрному ручью»

мне не надо на Красный пруд где практикуют ЗОЖ
к белой дороге под острокрылой ЛЭП
лучше где не нагонит велосипед и не найдёт
ни один человек разве что топот ежа
потревожит и насмешит

я принесу все ленточки дружбы летних лагерей
все валентинки которые не отправлял
выберу дерево как богиню и жертвенный дым
будет виден с колеса обозрения о хвала
пересечённой местности укрывающей нас
территории всем её выемкам и годовым
кольцам маршрутов и пней

и дней проведённых на следах игривохвостых собак
на путях любовников и грибников
каталог составить — пригодится перелистать
как-нибудь ночью
при подступающей панике
или так

Геннадий Айги
Замедленный август

день проходил
словно мелкими листьями
сором Земли дорогим
в мире дождя (или в небе дождя)
смутно мы были роились
не загораясь и не засветя — в океане
божьем – как в остове бело-бескрайнем... — и надо сказать:
это спокойно и трудно
жить-проживать и глаза не поднять
чтоб засветиться — и неким сырьем
в боге (позволю себе это слабое знание)
мокнуть — бывая его притяжением
собственным — книзу

Эльвина Валиева
Нейтронная звезда

лей ле
лей ле

акушерка спросила как вы Её назовёте
своим плачем Она сама дала ответ

Лей ле
Лей ле

еще на полпути из меня
Она обрела голос
потом научилась улыбаться
чтобы править не только кнутом
чтобы нам было весе-

лей ле
лей ле

мулла в трико и серых носках
встал на ковролин куда
нам с Ней можно только однажды
в руках незнакомцев
прошептал на ухо имя
и теперь все мои ночи
принадлежат

лей ле
лей ле

когда хотят польстить
утверждают что Она похожа на нас
но что может быть общего у людей
с порождением взрыва сверхновой
мы только счастливые наблюдатели
Её восхода

лей ле
лей ле

крошечная и тяжелая
нейтронная звезда
взошла на моем небе
затмила солнце в центре галактики
искривила пространство и время
гравитацией привязала нас к

лей ле
лей ле

замороженные мы смотрим
как лучи Её освещают
утопший в почве фундамент
стены сарая бывшего дворцом
поросший зеленью пруд
казавшийся океаном

лей ле
лей ле

как бы ни было страшно
невозможно оторвать глаз
от зрелища разрушения
тектонические плиты двигаются
разрывается земная твердь
кислорода стало так много
что любая искра сжигает леса
которые утром встают из пепла
под дождем

лей ле
лей ле

когда сияющее тело Её
ворвалось на небосвод
я узрела всех богов
вступила во все секты
обратилась во все религии
окунулась в е-

лей ле
лей ле

почтенно целую круглый живот
извиняюсь за каждую новость
о рекордной жаре
их больше день ото дня
и от каждой я плачу
все сильней

лей ле
лей ле

Вы все должны посмотреть в зеркало
рассмотрите отражение с упреком
встаньте на путь исправления
иначе я взорвусь
иначе я распадусь на атомы
иначе я ист-

лей ле
лей ле

в мире где нет ничего страшнее завтра
она должна быть абсолютным добром
как еще объяснить происходящее
даже у моего эгоизма есть пределы
и это не они

Сейчас усиленно шью сборники – на фото обложки ближайшей партии в 20 штук. Два верхние ряда уже с названиями – остальные дошью сегодня-завтра, но их тоже уже можно бронировать. Одну книжку отдаю за условные 500 рублей – пишите под постом какую вы хотите, занятые буду постепенно вычëркивать и обновлять фотографию.

P.S.: как только накоплю немножко, начну печатать плакаты с полной схемой реакторов, тоже на продажу – их в принципе уже можно занимать, тираж будет ограничен.

P.p.s.: немножко паникую – хочется протянуть хотя бы август, просто так донатить можно по номеру +79253436965

*

Жене Либерман

шекспировская роза
нежится на солнце

бархатный помпон
манит издалека

переливы карминового,
малинового, сиреневого

медленно приближаюсь
и цвет начинает переходить
от красного к вишнёвому пурпуру

аромат розы
обволакивает меня

благоухающие лепестки
вращаются в сердцевине

не могу оторваться
от пышного шара

Геннадий Айги
ДЕВОЧКА В ДЕТСТВЕ

уходит
как светлая нитка дыханием в поле

и бело-картонная гречка
срезается лесом

птицы словно соломинки
принимают шум леса на шеи

косички ее вдоль спины наугад
словно во сне начинают село
глядя на край каланчи

и там на юру на ветру
за сердцем далеким дождя золотого
ель без ели играет
в ю без ю

Александр Скидан
Памяти АТД

Когда откроется портал крематория, и ты скажешь
Саша поздно, здесь нет ветра и никого,
Давай поедем домой, и вместо последней
маршрутки
подъедет зрачок Гераклита, в котором встреча
с огнем
и безучастный флагшток обращенного вспять
вопроса о сандалии Эмпедокла
расшнурованном в хитровыебанных речах
где брекеты во рту Гёльдерлина перекусившего речь
и якобинский террор
тогда действительно стихнет и не станет никого
и не станет никого
кто произнес бы фразу
Саша поздно, здесь нет ветра и никого

pahkwêsikan*

– тётя, что делать,
если он меня не любит?

– добавь масло к муке, сэмми

– тётя, как мне
вползти
к тебе в грудь?

– медленно влей молоко

– тётя, он ушёл от меня к белой девочке.

– всё время добавляй по щепотке сахара

– тётя, что делать,
если кажется, что жить дальше – только сожалеть

– меси массу руками, пока она не станет сыпаться сквозь твои пальцы

– тётя, почему его любовь не была
революцией?

– не стоит замешивать тесто слишком густо

– тётя, как мне найти себя?

– если замесить тесто слишком густо, сэмми, оно станет тугим

– тётя, я боюсь, что замесила себя слишком густо

– медленно подогрей масло, малышка

– тётя, почему все эти воспоминания остаются в моей
комнате?

– если подогреть масло слишком быстро, сэмми, оно будет дымиться. нельзя использовать масло, если оно дымится

– тётя, меня это мучит

– тесто нужно нарезать вот так, чтобы оно поджарилось ровно

– тётя, что такое деколонизация?

– поджарь до золотистой корочки

– тётя, как сказать нет?

– подавай тёплым

– тётя, я люблю тебя.

– с маслом или жиром и мёдом

– тётя, как лягушки переживают зиму?


* Жареный хлеб, блюдо кухни кри

Саманта Нок

Перевод с английского Глафиры Солдатовой

Евгений Евтушенко
Танки идут по Праге

Танки идут по Праге
в закатной крови рассвета.
Танки идут по правде,
которая не газета.
Танки идут по соблазнам
жить не во власти штампов.
Танки идут по солдатам,
сидящим внутри этих танков.
Боже мой, как это гнусно! Боже — какое паденье!
Танки по Яну Гусу,
Пушкину и Петефи.
Страх — это хамства основа.
Охотнорядские хари,
вы — это помесь Ноздрёва
и человека в футляре.
Совесть и честь вы попрали.
Чудищем едет брюхастым
в танках-футлярах по Праге
страх, бронированный хамством.
Что разбираться в мотивах
моторизованной плётки?
Чуешь, наивный Манилов,
хватку Ноздрёва на глотке?
Танки идут по склепам,
по тем, что ещё не родились.
Чётки чиновничьих скрепок
в гусеницы превратились.
Разве я враг России?
Разве я не счастливым
в танки другие, родные,
тыкался носом сопливым?
Чем же мне жить, как прежде,
если, как будто рубанки,
танки идут по надежде,
что это — родные танки?
Прежде чем я подохну,
как — мне не важно — прозван,
я обращаюсь к потомку
только с единственной просьбой.
Пусть надо мной — без рыданий
просто напишут, по правде:
«Русский писатель. Раздавлен
русскими танками в Праге».

Екатерина Захаркив

К тебе живущей, к которой, не знала я, этот текст привел. К твоему платью с мотивами пчелиных сот, хотя оно и не пахло медом. Ты сказала, что можно начать с выдумки, а затем разорвать по шву. Ты сказала, что чувство лишения всегда связано с птицами или письмом. С зависимостью от странности речи, еще. От миров, перевернутых, комментариев к невозможности, модальной логики. Ее квантовых прыжков отовсюду к тебе, живущей, к черновикам новых объятий. Миров, спотыкающихся на каждом слове, миров, вставших поперек горла, необлагаемых налогом миров. Необладаемых миров. Кто их перечислит? Чтобы наконец оказаться вот здесь, вот здесь, что присуще.

Давно мы не виделись, история, название которой было дано «желание», она говорит, превращаясь в медовый запах. Это уточнение или утончение, выполнение формальности или наполнение формы. Это мир, в котором мы обнаружили мир, находясь внутри. Мир, в котором все еще необходимы машины для перемещения тела, голоса, счетов, сердечного ритма, веления «забыть». Однажды я расположила тебя в моросящем июне, и теперь он выплескивается изо всех резервуаров, встреченных под солнцем. Странствовать не достигая, то есть стать пространством. То есть столкнуться стобой, стеорией столкновения, сплавленного сответом ствоим.

Николай Гумилёв
Змей

Ах, иначе в былые года
Колдовала земля с небесами,
Дива дивные зрелись тогда,
Чуда чудные деялись сами…

Позабыв Золотую Орду,
Пестрый грохот равнины китайской,
Змей крылатый в пустынном саду
Часто прятался полночью майской.

Только девушки видеть луну
Выходили походкою статной, —
Он подхватывал быстро одну,
И взмывал, и стремился обратно.

Как сверкал, как слепил и горел
Медный панцирь под хищной луною,
Как серебряным звоном летел
Мерный клекот над Русью лесною:

«Я красавиц таких, лебедей
С белизною такою молочной,
Не встречал никогда и нигде,
Ни в заморской стране, ни в восточной.

Но еще ни одна не была
Во дворце моем пышном, в Лагоре:
Умирают в пути, и тела
Я бросаю в Каспийское море.

Спать на дне, средь чудовищ морских,
Почему им, безумным, дороже,
Чем в могучих объятьях моих
На торжественном княжеском ложе?

И порой мне завидна судьба
Парня с белой пастушеской дудкой
На лугу, где девичья гурьба
Так довольна его прибауткой».

Эти крики заслышав, Вольга
Выходил и поглядывал хмуро,
Надевал тетиву на рога
Беловежского старого тура.