Что за цирк вы с Горо устроили? С твоей подначки он половину города на уши поставил.
Лежащий на столе телефон завибрировал. Лениво идя на звук, девушка старалась не думать о том, кто это мог быть. Опыт предыдущих трех звонков давал понять, что от одного ее желания он не позвонит.
Однако она снова оказалась не права. Не веря своим глазам, девушка поднесла телефон к уху.
Было слышно, как чиркнула зажигалка, и лишь после Мадара произнес:
— Я возле твоего дома. Выходи.
Стоило ей лишь открыть рот, чтобы ответить, как послышались короткие гудки.
Однако она снова оказалась не права. Не веря своим глазам, девушка поднесла телефон к уху.
Было слышно, как чиркнула зажигалка, и лишь после Мадара произнес:
— Я возле твоего дома. Выходи.
Стоило ей лишь открыть рот, чтобы ответить, как послышались короткие гудки.
Мужчина стоял, облокотившись на машину, в напряженных пальцах тлела сигарета — далеко не лучший знак. Мадара редко позволял себе курить, обосновывая это тем, что какая-то привычка не должна управлять его жизнью. Очевидно, что он переживает, но, судя по его рассказам — если так можно выразиться о паре вскользь брошенных фраз — он не особо ладил с матерью. Однако мужчина, загнанно смотрящий на нее, пережил, без преувеличений, трагедию.
Девушка в нерешительности остановилась в паре шагов от него. Никакие слова не утешили бы его сейчас. Да и что сказать человеку, мысли которого кажутся неразрешимой загадкой?
Тонкие руки сомкнулись вокруг талии Мадары — мелькнул огонек брошенной сигареты, и он обнял ее в ответ.
Минуты тянулись, а заговорить она так и не решалась. К счастью, он сделал это за нее.
Мягко отстранившись, он указал рукой на скамейку около дома. Деревянная поверхность была холодной и, кажется, немного влажной — утром она слышала, как мелкие капли барабанили в окно, — но Мадару это совершенно не волновало.
— У нее был инсульт вчера ночью. Ее лечащий врач позвонил мне, а я не смог не приехать, — мужчина сосредоточенно рассматривал собственные пальцы; голос его чуть подрагивал и был хриплым, как после долгого молчания.
— Мне очень жаль, если я чем-то могу помочь, чем угодно, ты только скажи.
Она ненавидела такие моменты. Слова поддержки, сожаления — разве они могут облегчить боль? Да и любые, даже самые искренние слова обычно звучат банально.
Его рука накрыла маленькую ладонь, лежащую между ними. Она была холодной, и девушка обхватила ее второй рукой за запястье и осторожно поднесла к своей щеке. Резкий запах сигарет от пальцев, воспаленные глаза — все казалось ненастоящим.
— Я вообще себя не понимаю сейчас. Я ненавидел ее всю сознательную жизнь, столько же, сколько старался получит от нее хоть каплю заботы. А теперь...
Сердце сжалось. Она предполагала, что его отношения с матерью были напряженными, но то, каким тоном Мадара говорит сейчас... Он никогда не делился чем-то по-настоящему личным. Не от недостатка доверия, а по каким-то другим, совершенно непонятным ей причинам. И раз он рассказывал об этом сейчас, это значило только одно: она на пороге тайны, которая изменит все.
— Когда я узнал, что она могла умереть... Не помню, о чем я думал. Мысли путаются. Я даже не помню, как доехал до больницы, — он криво усмехнулся. — Сейчас она в порядке, врачи говорят, необратимых повреждений нет, повезло, что скорая приехала быстро. Ее скоро выпишут.
Произнося последние слова, он будто пришел в себя: ладонь мягко выскользнула из кольца слабых рук, спина выпрямилась, выражение лица приобрело привычную собранность; она поняла — момент упущен. Теперь она точно ничего не вытянет.
— Извини, что заставил переживать, — хоть слова и прозвучали довольно легкомысленно, девушка всегда помнила: он ничего не говорит просто так. — Я, пожалуй, поеду — сейчас я далеко не лучшая компания, — снова усмешка, — Не забивай себе голову всякой дрянью, лучше проведи время с подругами.
Девушка в нерешительности остановилась в паре шагов от него. Никакие слова не утешили бы его сейчас. Да и что сказать человеку, мысли которого кажутся неразрешимой загадкой?
Тонкие руки сомкнулись вокруг талии Мадары — мелькнул огонек брошенной сигареты, и он обнял ее в ответ.
Минуты тянулись, а заговорить она так и не решалась. К счастью, он сделал это за нее.
Мягко отстранившись, он указал рукой на скамейку около дома. Деревянная поверхность была холодной и, кажется, немного влажной — утром она слышала, как мелкие капли барабанили в окно, — но Мадару это совершенно не волновало.
— У нее был инсульт вчера ночью. Ее лечащий врач позвонил мне, а я не смог не приехать, — мужчина сосредоточенно рассматривал собственные пальцы; голос его чуть подрагивал и был хриплым, как после долгого молчания.
— Мне очень жаль, если я чем-то могу помочь, чем угодно, ты только скажи.
Она ненавидела такие моменты. Слова поддержки, сожаления — разве они могут облегчить боль? Да и любые, даже самые искренние слова обычно звучат банально.
Его рука накрыла маленькую ладонь, лежащую между ними. Она была холодной, и девушка обхватила ее второй рукой за запястье и осторожно поднесла к своей щеке. Резкий запах сигарет от пальцев, воспаленные глаза — все казалось ненастоящим.
— Я вообще себя не понимаю сейчас. Я ненавидел ее всю сознательную жизнь, столько же, сколько старался получит от нее хоть каплю заботы. А теперь...
Сердце сжалось. Она предполагала, что его отношения с матерью были напряженными, но то, каким тоном Мадара говорит сейчас... Он никогда не делился чем-то по-настоящему личным. Не от недостатка доверия, а по каким-то другим, совершенно непонятным ей причинам. И раз он рассказывал об этом сейчас, это значило только одно: она на пороге тайны, которая изменит все.
— Когда я узнал, что она могла умереть... Не помню, о чем я думал. Мысли путаются. Я даже не помню, как доехал до больницы, — он криво усмехнулся. — Сейчас она в порядке, врачи говорят, необратимых повреждений нет, повезло, что скорая приехала быстро. Ее скоро выпишут.
Произнося последние слова, он будто пришел в себя: ладонь мягко выскользнула из кольца слабых рук, спина выпрямилась, выражение лица приобрело привычную собранность; она поняла — момент упущен. Теперь она точно ничего не вытянет.
— Извини, что заставил переживать, — хоть слова и прозвучали довольно легкомысленно, девушка всегда помнила: он ничего не говорит просто так. — Я, пожалуй, поеду — сейчас я далеко не лучшая компания, — снова усмешка, — Не забивай себе голову всякой дрянью, лучше проведи время с подругами.
Она понимала, что сейчас, как бы он ни противился, не стоит оставлять Мадару одного.
— Может сегодня останешься у меня?
Уже успевший подняться мужчина посерьезнел. Несколько мучительных секунд — за которые она успела пожалеть о том, что раскрыла рот — он обдумывал ее предложение. Наконец, прикрыв глаза, шутливо произнес:
— Не смею отказываться.
Когда Мадара открыл глаза, она уже стояла рядом и, бережно взяв его за руку, направилась к дому.
— Может сегодня останешься у меня?
Уже успевший подняться мужчина посерьезнел. Несколько мучительных секунд — за которые она успела пожалеть о том, что раскрыла рот — он обдумывал ее предложение. Наконец, прикрыв глаза, шутливо произнес:
— Не смею отказываться.
Когда Мадара открыл глаза, она уже стояла рядом и, бережно взяв его за руку, направилась к дому.
Я благодарен тебе за вчерашнее, но предпочту, чтобы мы более не говори об этом.