За весь день от Мадары не было ни единого сообщения. Справедливости ради, девушка также не проявляла инициативу; подобные ситуации для них не редкость.

Однако сегодня все было иначе. Скользкое ощущение тревоги не давало расслабиться, заставляя то и дело проверять телефон на наличие новых уведомлений.

Предчувствие? Или она снова себя накручивала?

/ Вызов отклонен. /

С ужасом она осознала, что начинает злиться. Мысленно одернув себя, девушка старалась рассуждать логически.

Вполне вероятно, что мужчина был занят на работе, и за попытки его отвлечь от дел ей наверняка не поздоровится. Не стоило делать поспешных выводов. Но тогда почему он не писал весь день? Стоило лишь позволить себе подумать, что все наладилось — жизнь преподнесла очередной повод для расстройства.

Она могла попытаться снова. Или написать Горо. Хотя не была уверена, что стоит беспокоить друга без веской причины.

/ Твое сообщение Горо: /
Привет. Прости, что снова беспокою тебя по этому поводу, но ты не знаешь, где Мадара? Он не отвечает на звонки, и я немного беспокоюсь.

/ Сообщение от Горо: /
Привет, солнце! Он мне с утра не отвечает, так что я думал, он с тобой. Если что узнаю — напишу.

Что за цирк вы с Горо устроили? С твоей подначки он половину города на уши поставил.

Я в больнице. Поговорим потом.

Со мной все в порядке. Был с матерью.

Ложись спать, остальное завтра.

Доброе утро.

Позвоню тебе во второй половине дня.

Позвонить во второй половине дня не удалось, увы.

Лежащий на столе телефон завибрировал. Лениво идя на звук, девушка старалась не думать о том, кто это мог быть. Опыт предыдущих трех звонков давал понять, что от одного ее желания он не позвонит.

Однако она снова оказалась не права. Не веря своим глазам, девушка поднесла телефон к уху.

Было слышно, как чиркнула зажигалка, и лишь после Мадара произнес:

— Я возле твоего дома. Выходи.

Стоило ей лишь открыть рот, чтобы ответить, как послышались короткие гудки.

Мужчина стоял, облокотившись на машину, в напряженных пальцах тлела сигарета — далеко не лучший знак. Мадара редко позволял себе курить, обосновывая это тем, что какая-то привычка не должна управлять его жизнью. Очевидно, что он переживает, но, судя по его рассказам — если так можно выразиться о паре вскользь брошенных фраз — он не особо ладил с матерью. Однако мужчина, загнанно смотрящий на нее, пережил, без преувеличений, трагедию.

Девушка в нерешительности остановилась в паре шагов от него. Никакие слова не утешили бы его сейчас. Да и что сказать человеку, мысли которого кажутся неразрешимой загадкой?

Тонкие руки сомкнулись вокруг талии Мадары — мелькнул огонек брошенной сигареты, и он обнял ее в ответ.

Минуты тянулись, а заговорить она так и не решалась. К счастью, он сделал это за нее.

Мягко отстранившись, он указал рукой на скамейку около дома. Деревянная поверхность была холодной и, кажется, немного влажной — утром она слышала, как мелкие капли барабанили в окно, — но Мадару это совершенно не волновало.

— У нее был инсульт вчера ночью. Ее лечащий врач позвонил мне, а я не смог не приехать, — мужчина сосредоточенно рассматривал собственные пальцы; голос его чуть подрагивал и был хриплым, как после долгого молчания.

— Мне очень жаль, если я чем-то могу помочь, чем угодно, ты только скажи.

Она ненавидела такие моменты. Слова поддержки, сожаления — разве они могут облегчить боль? Да и любые, даже самые искренние слова обычно звучат банально.

Его рука накрыла маленькую ладонь, лежащую между ними. Она была холодной, и девушка обхватила ее второй рукой за запястье и осторожно поднесла к своей щеке. Резкий запах сигарет от пальцев, воспаленные глаза — все казалось ненастоящим.

— Я вообще себя не понимаю сейчас. Я ненавидел ее всю сознательную жизнь, столько же, сколько старался получит от нее хоть каплю заботы. А теперь...

Сердце сжалось. Она предполагала, что его отношения с матерью были напряженными, но то, каким тоном Мадара говорит сейчас... Он никогда не делился чем-то по-настоящему личным. Не от недостатка доверия, а по каким-то другим, совершенно непонятным ей причинам. И раз он рассказывал об этом сейчас, это значило только одно: она на пороге тайны, которая изменит все.

— Когда я узнал, что она могла умереть... Не помню, о чем я думал. Мысли путаются. Я даже не помню, как доехал до больницы, — он криво усмехнулся. — Сейчас она в порядке, врачи говорят, необратимых повреждений нет, повезло, что скорая приехала быстро. Ее скоро выпишут.

Произнося последние слова, он будто пришел в себя: ладонь мягко выскользнула из кольца слабых рук, спина выпрямилась, выражение лица приобрело привычную собранность; она поняла — момент упущен. Теперь она точно ничего не вытянет.

— Извини, что заставил переживать, — хоть слова и прозвучали довольно легкомысленно, девушка всегда помнила: он ничего не говорит просто так. — Я, пожалуй, поеду — сейчас я далеко не лучшая компания, — снова усмешка, — Не забивай себе голову всякой дрянью, лучше проведи время с подругами.